Сегодня «Всеобщая история, обработанная „Сатириконом“» – пожалуй, единственный артефакт (за исключением произведений Тэффи и Аверченко), рожденный усилиями сотрудников и авторов этого журнала и пользующийся вниманием и любовью широкой публики и сейчас, спустя век после появления на свет. Книга эта, вышедшая впервые в 1911 году, воспринимается ныне как своеобразная визитная карточка того ярчайшего явления отечественной сатиры и юмористики, отечественной литературы и журналистики, которое называлось сто лет назад «„Сатирикон“ и сатириконцы». Вместе с тем судить о «Сатириконе» на основании этой книги было бы столь же опрометчиво, сколь судить о малознакомом человеке исключительно по его визитке.
На первый взгляд, говорить «Всеобщая история….» и подразумевать – «Сатирикон» вполне корректно. Книгу сочинили самые, пожалуй, известные из сатириконцев, признанные «золотые перья» этого журнала. Раздел «Древняя история» принадлежит перу Тэффи, историю Средних веков, или, как пошутил автор, «Среднюю историю», рассказал Осип Дымов, «Новую историю» – главный редактор «Сатирикона» Аркадий Аверченко, «Русская история» изложена О. Л. Д’Ором. Иллюстрации сотворили А. Яковлев, А. Радаков, Ре-Ми (псевдоним Н. В. Ремизова) и А. Юнгер – штатные карикатуристы «Сатирикона», чья роль в успехе журнала была, по общему признанию, не меньше, чем авторов текстов.
Вместе с тем по интонации, настроению, сверхзадаче, наконец, собственно природе комического «Всеобщая история» весьма отличается от привычной продукции сатириконцев. Неудивительно, что «Всеобщая история, обработанная „Сатириконом“», вышедшая в свет в 1911 году, ныне воспринимается специалистами как нечто далеко не сатириконовское.
«Неожиданно проявившийся интерес авторов книги – Н. Тэффи, О. Дымова, А. Аверченко, О. Д. Ора – к прошлому вызывал удивление, ведь сатириконцы стремились всегда быть максимально современными. Тем более что, в отличие от своих великих предшественников – А. С. Пушкина («История села Горюхина»), М. Е. Салтыкова-Щедрина («История одного города»), А. К. Толстого («История государства Российского от Гостомысла до Тимашева»), они создают произведение не сатирическое, а юмористическое»[1].
Тем большее удивление вызывает детище сатириконцев, если вспомнить историю и предысторию этого журнала.
«Как будто кроваво-красная ракета взвилась в 1905 г. Взвилась, лопнула и рассыпалась сотнями кроваво-красных сатирических журналов, таких неожиданных, пугавших своей необычностью и жуткой смелостью. Все ходили, задрав восхищенно головы и подмигивая друг другу на эту яркую ракету.
– Вот она где, свобода-то!..
А когда наступило туманное скверное утро – на том месте, где взвилась ракета, нашли только полу-обгорелую бумажную трубку, привязанную к палке – яркому символу всякого русского шага – вперед ли, назад ли…
Последние искорки ракеты гасли постепенно еще в 1906 г., а 1907-й был уже годом полной тьмы, мрака и уныния.
С горизонта, представляемого кожаной сумкой газетчика, исчезли такие пышные, бодрящие названия, как „Пулемет“, „Заря“, „Жупел“, „Зритель“, „Зарево“, – и по-прежнему заняли почетное место загнанные до того в угол – тихие, мирные „Биржевые ведомости“ и „Слово“.
В этот период все, успевшие уже привыкнуть к смеху, иронии и язвительной дерзости „красных“ по цвету и содержанию сатирических журналов, снова остались при четырех прежних стариках, которым всем в сложности было лет полтораста: при „Стрекозе“, „Будильнике“, „Шуте“ и „Осколках“.
Когда я приехал в Петербург (это было в начале 1908 г.), в окна редакций уже заглядывали зловещие лица „тещи“ и „купца, подвыпившего на маскараде“, „дачника, угнетенного дачей“ и т. п. персонажей русских юмористических листков, десятки лет питавшихся этой полусгнившей дрянью. Пир кончился… Опьяневших от свободных речей гостей развезли по участкам, по разным „пересыльным“, „одиночкам“, и остались сидеть за залитым вином и заваленным объедками столом только безропотные: „дачный муж“, „злая теща“ и „купец, подвыпивший на маскараде“.
То, что называется бедные родственники. Таким образом, я приехал в столицу в наиболее неудачный момент – не только к шапочному разбору, но даже к концу этого шапочного разбора, когда уже почти все получили по шапке» – так вспоминал Аркадий Аверченко, главный редактор журналов «Сатирикон» и «Новый Сатирикон», о ситуации в русской индустрии смеха накануне появления в ней «Сатирикона».
Журнал «Сатирикон», впоследствии, после ссоры главного редактора с издателем М. Горнфельдом и ухода большей части сотрудников, основавших новое издание, превратившийся в «Новый Сатирикон», в отечественном литературоведении и критике однозначно воспринимается и оценивается прежде всего как порождение первой русской революции и последовавшей затем политической реакции. Такая оценка, опирающаяся и на воспоминания самих сатириконцев, и анализ содержания журнала, безусловно, справедлива и обоснованна.
Ведь с самого начала журнал позиционировал себя как издание остросоциальное, злободневное, безусловно сатирическое: «Мы будем хлестко и безжалостно бичевать все беззакония, ложь и пошлость, которые царят в нашей политической и общественной жизни… Смех, ужасный ядовитый смех, подобный жалам скорпионов, будет нашим оружием» – такими словами открывался первый номер журнала «Сатирикон» в 1908 году.
Соответствовать таким программным установкам в стране победившей цензуры было тяжело. Вот, скажем, перечень материалов журнала, что вызвали претензии контролирующих организаций только в 1911 году:
№ 2 – «Слепцы» А. Аверченко;
№ 4 – «Когда студенту не спится» Саши Черного;
№ 5 – «В карцере» Саши Черного;
№ 7 – «Дисциплина А. Дмитриева: Как я помог в запутанном деле с Иллиодором» А. Аверченко;
№ 14 – раздел «Волчьи ягоды»;
№ 16 – «Репка» А. Измайлова;
№ 17 – «Оттенки (Как П. А. Столыпин говорил по телефону)» А. Аверченко;
№ 18 – «Весна на заводе» Красного;
№ 24 – раздел «Волчьи ягоды» и «Язык» А. Аверченко;
№ 26 – «Депутат и мирная идиллия» Красного;
№ 28 – «Колыбельная (юго-западная)», автор не установлен;
№ 34 – «Заказ профессоров» Красного;
№ 38 – «По шерсти клинка» А. Аверченко;
№ 45 – «Веселая жизнь» Князева; «О двух провокаторских письмах» А. Аверченко; «На перекрестках» Князева; «Охраняют» Высоцкого;
№ 50 – раздел «Волчьи ягоды»[2].
Журнал, воплощавший собою свободомыслие, эстетическую и общественную дерзость, безусловно, соответствовал своим программным утверждениям с самого своего основания и вплоть до закрытия весной 1918 года, когда властью, теперь уже большевистской, он был ликвидирован как вредное и контрреволюционное издание.
Авторы «Всеобщей истории…» не скрывали, что главным объектом насмешек в их книге являлись многочисленные, многократно переиздававшиеся учебники истории Дмитрия Ивановича Иловайского (1832–1920), по которым учились многие поколения школьников, в том числе наверняка и сами будущие сатириконцы.
Риторическая мощь, с которой сатириконцы обрушиваются на сочинения Иловайского, поначалу вызывает некоторое недоумение. На первый взгляд, перед нами, говоря языком современной политики, чрезмерное применение силы. Да, книги Иловайского очень просты, чтобы не сказать примитивны, и часто неуклюжи по языку, довольно простодушны по изложению и, разумеется, не идут ни в какое сравнение с произведениями блистательных стилистов Карамзина, Ключевского, Сергея Соловьева, но функцию свою сочинения Д. И. Иловайского исполняли вполне, отчего, собственно, и переиздавались многократно. Современные исследователи установили, что, в частности, до 1917 года его пособие по русской истории для среднего возраста перепечатывали 44 раза, для старшего – 36 раз, по всеобщей истории для среднего возраста – 35 раз и для старшего – 30 раз. За что они его так, собственно?
Причина, по которой сатириконцы терзали Иловайского, думается, лежала вне пределов собственно объекта пародии. Как историк и гражданин он занимал резко самодержавно-православные, охранительные позиции; взгляды свои он неустанно пропагандировал – в частности, в газете «Кремль» (с 1907 г. – «Кремль Иловайского»), которую издавал на собственные средства. В последние годы жизни Д. И. Иловайский впал в тяжелый антисемитизм, в частности, видел в событиях 1905–1907 годов «жидовские происки», а деятельность революционеров и сочувствующих им оценивал не иначе как «поработительное еврейское движение». В его сочинениях той поры не были редкостью фразы вроде: «Евреи стремятся густым мертвящим, паразитным слоем налечь на все государство и высосать все соки из коренной народности».
К моменту выхода «Всеобщей истории, обработанной „Сатириконом“» в памяти читателей и авторов этой книги наверняка ясно сохранилось то, с каким размахом отмечалось в ноябре 1908 года пятидесятилетие научной деятельности Д. И. Иловайского. Приветственные телеграммы от научных обществ и музеев, влиятельных уважаемых коллег, безусловно признававших его неоспоримые заслуги перед отечественной историографией и образованием, буквально потонули в том потоке поздравлений, которые слали ему, в том числе публично, через прессу, представители Русской монархической партии, Русского собрания, Союза Михаила Архангела, Союза русского народа, фракциии правых Государственной думы и прочих радикально националистических, а то и вовсе погромных организаций.
Понятно, что фигура Д. И. Иловайского, ассоциировавшегося с самыми гнусными явлениями тогдашней русской жизни, не могла не вызвать отвращения у авторов «Сатирикона» и тех читателей, что разделяли их политическую, общественную и эстетическую позицию. Вместе с тем прямая критика его взглядов и деятельности в исполнении сатириконцев была бы уже прямой политической сатирой, что уже едва ли было возможно в те годы. Не имея возможности непосредственно высказать отношения к идеям Иловайского, сатириконцы прошлись по его учебникам. Таким образом, логично предположить, что «Всеобщая история, обработанная „Сатириконом“» была для сатириконцев очередной попыткой быть «максимально современными и злободневными», и уж совсем неправильным было бы проводить этот художественный опыт по линии «чистой юмористики». Скорее это было продолжением сатиры – другими средствами.
Опыт коллективного сочинения «Всеобщей истории…» оказался впоследствии для сатириконцев очень ценным и важным. Вдохновленные успехом книги, сатириконцы впоследствии выпустили коллективные сборники «Театральная энциклопедия „Сатирикона“» (1913), «Физиология и анатомия человека» (1916); тематические номера журналов «Сатирикон» и «Новый Сатирикон»: «Исторический», «Про животных», «Про Войну» и т. д., которые оказывались неизменно удачными и пользовались громадным успехом у публики. А О. Л. Д’Ор, вдохновленный успехом «Всеобщей истории…», впоследствии неоднократно обращался в своих сочинениях к «сатирико-историческому дискурсу» (см., например, его книгу: Будущее Балкан: Из будущего учебника Иловайского. СПб., 1913).
Для комического эффекта контекст, как известно, важнее текста, отчего юмор, не говоря уже о сатире, устаревает стремительно. И тем не менее «Всеобщая история, обработанная „Сатириконом“», вступает уже во второе столетие своего существования. Давно нет Иловайского, остались в архивах его сочинения, объект пародии давно не актуален, а сама пародия живет. Что лишний раз подтверждает максиму, приписываемую известному британскому остроумцу Бернарду Шоу: «Человек, пишущий о себе и своем времени, – единственный пишущий о всех людях и всех временах».
Сергей Князев