«Идеальное убийство – не то, которое остаётся нераскрытым, а то, которое раскрывается, но виновным признают невинного».
Артур Селдом
1
Артур Адамс внимательно рассматривал своё лицо в зеркале над раковиной. Тёмный пушок над верхней губой становился всё гуще, да и на подбородке противные волосяные пружинки выстреливали жиденькими пучками в разные стороны. Он привычным жестом крутанул правое колесо инвалидного кресла. Коляска послушно развернулась. Артур выехал из ванной, так и не умывшись.
‒ Мам, можешь одолжить одну из твоих бритв?
‒ Зачем тебе, сынок? ‒ ответила Хелен, не поворачиваясь на голос сына и продолжая взбивать яйца для омлета, ‒ тебе с сыром или с ветчиной?
‒ Без разницы. По-моему, мне пора начать бриться.
‒ Ох, сынок, не спеши. От бритья волосы начнут расти только быстрее.
‒ Мам, ты путаешь моё лицо со своими ногами. Когда ты наконец-то признаешь, что я хоть и колясочник, но уже не ребёнок?
‒ Для матери дитя – всегда ребёнок.
Артур молча поковырял еду вилкой, выловил из омлета кусочки ветчины, отодвинул их на край тарелки, отправил в рот ломтик помидора и продолжил:
‒ Я тут подумал и решил стать вегетарианцем. Не готовь мне больше мяса.
‒ Ты с ума сошёл! ‒ всплеснула руками Хелен, ‒ При твоей атрофии животные белки – первое и необходимое средство для поддержания сил в организме. Тем более сейчас, когда у тебя переходный возраст.
‒ Вот я и решил: перехожу на новый имидж. Чисто выбритое лицо и обилие зелени – как в саду твоего нового дружка. Этого Роберта Камерона, ‒ он с нажимом грассировал три «р», ‒ Дал же бог имечко – не для картавых.
‒ А Роберт-то тут причём? – Хелен поправила воротник блузки, расстегнула и снова застегнула верхнюю пуговку.
‒ При том. Я, может, и без ног, но не без глаз. Я же вижу, как он над тобой воркует. Только зря ты уши-то развешиваешь. Вон – новую кофточку прикупила. Прихорашиваешься. А ему не кофточка нужна, а то, что под ней – то самое мясо.
‒ Не хами! – Хелен в сердцах хлопнула ладонью по столу, ‒ Что ты в человеческих отношениях понимаешь? Смотришь всякую муру по телеку, – помолчала и добавила, – и, вообще, мал ещё об этом судить. Ещё молоко на усах не обсохло…
‒ На губах.
‒ Что на губах?
‒ На губах, а не на усах. А усы – это как раз то, что я хочу сбрить, ‒ Артур решил, что разговор с матерью и так затянулся, ‒ так где у тебя бритвы лежат?
‒ В шкафчике над раковиной. Я тебе сейчас достану.
‒ Не надо, я и сам могу дотянуться.
2
Кабриолет Роберта плавно притормозил перед домом Хелен.
‒ Спасибо, Роб. И за приятную поездку, и за ужин при свечах. Нам, женщинам, так необходима романтика. Ты же знаешь, у меня со времён развода и переезда сюда были две заботы: сын и работа. Я так тебе признательна, что ты в меня поверил. «Главный поставщик сладостей к столу его Величества, Повелителя отелей и ресторанов Английской Ривьеры», ‒ с пафосом произнесла она.
‒ Тоже мне «империя» ‒ два отеля и ресторанчик! ‒ Роберт приблизил своё лицо к Хелен и попытался её поцеловать.
‒ Ой. Не надо здесь. Артур всегда ждет меня у окна, он может нас увидеть.
‒ Не может. Я проверял. Место, где сейчас стоит машина, можно увидеть только, стоя у окна, а сидя ничего не видно.
‒ Ах ты хитрец! Значит, проверял, да?
‒ Да. Я хочу расставаясь, сохранять ощущение твоих губ на моих, а если точнее, я вообще не хочу с тобой расставаться. Почему мы не можем объявить о нашем решении и Артуру, и моим близким. Сколько можно прятаться? Мы же не школьники, в конце концов!
‒ Не знаю. Я ещё не готова. Я только-только начала отходить от отношений с бывшим. И Артур тоже. У него сейчас такой возраст – всё воспринимает в штыки.
‒ Это проходит. Как, впрочем, и твои молодость и красота.
‒ Ах, ты, ‒ она игриво шлёпнула его кулачком по плечу, ‒ так значит, ты меня только за молодость и красоту любишь? А они пройдут, и ты охладеешь…
‒ Никогда.
Его губы накрыли её рот. Она послушно ответила на этот долгий, сладостный поцелуй. Его руки всё настойчивее гладили женскую спину, под ласками тело Хелен выгнулось навстречу любимому, ‒ Нет, не здесь и не сейчас.
Эти слова были произнесены скорее себе, чем ему.
‒ Я не хочу дольше ждать. Даю тебе срок – неделя. Через неделю у меня день рождения. Ты приглашена, и я объявляю помолвку.
‒ Но…
‒ Никаких «но».
Она вышла из машины и, перегнувшись через дверцу кабриолета, ещё раз подставила лицо под поцелуй.
‒ Спокойной ночи, любимый… Я сделаю для тебя сказочный торт. Лучший в мире.
Она шла к дому, низко наклонив голову, смотрела под ноги. На лице всё ещё играла полуулыбка.
В тёмной комнате Артур стоял возле окна.
Да, именно ради этого момента тайком от матери, он тренировался особенно упорно. И вот… Он добился своего. Он уже может стоять на этих проклятых ножках- макарошках. А ещё он научит их снова ходить и тогда… Тогда они уведут его назад в Лондон, к отцу. Прочь из этого домишки с плешивым двориком – всё, что мать может себе позволить в этом паршивом приморском городишке, где летом нет прохода от отпускников-курортников, а зимой ‒ тоска туманная и вечные дожди.
Он в задумчивости потирал подбородок. Нащупал одинокий волосок, ухватил его двумя ногтями и с яростью вырвал. В этот момент ключ повернулся в замке.
Парень быстро сел в своё кресло и притворился спящим.
Хелен ласково погладила сына по голове. Он как бы проснулся, встрепенулся.
‒ Извини, сынок, задержалась. Давай я помогу тебе перебраться в постель.
3
Дик Моррисон работал шофером ещё у старика Камерона, ещё до того, как Роберт унаследовал бизнес. Но и тогда, и сейчас, как бы занят он ни был, всегда в обед приезжал домой. Не потому, что денег было жалко на еду в какой-нибудь кафешке, да и Фил – шеф в ресторане босса – всегда был готов налить старому извозчику тарелку супа или дать на пробу что-нибудь эдакое из меню ужина, но… Сью Моррисон – его, вот уже тридцать пять лет жена, с тех пор как дети выросли и выпорхнули из родительского гнезда, не могла есть в одиночестве. Если он не приезжал к обеду, она весь день пила чай с печенюшками; к вечеру у неё отекали ноги; она принимала мочегонное и всю ночь шаркала шлёпанцами туда-сюда в туалет. Так что, если Дик хотел спокойно выспаться, он должен был обедать дома. Не беда. Сью была хорошей хозяйкой, вкусно готовила, и после ланча Дик мог ещё и «придавить щёчку» – прилечь минут на 15-20 прежде, чем отправиться снова крутить баранку по поручениям начальника.
‒ Что нового в нашем маленьком королевстве? – дежурно спрашивала Сью, ставя перед Диком тарелку.
‒ Да всё по-прежнему. Ремонт банкетного зала почти закончился. Строители вывезли весь мусор, спешат ко дню рождения босса. Декораторша приходила, замеряла окна для новых портьер. Симпатичная. Всё боссу глазки строила. Я её потом отвозил, а она без конца расспрашивала: как он и что. Женат ли. Ну не прямо так, а кругами. Вы бабы, как акулы, умеете круги нарезать.
‒ Много ты знаешь про акул. Большой праздник затевается?
‒ Пятьдесят – красивая дата. И ещё. Это между нами по секрету, я его возил в ювелирный. Он купил та-а-а-кое кольцо, с вот та-а-а-ким бриллиантом. Кажется, собирается сделать предложение.
‒ Кому? Декораторше?
‒ При чём тут она? Хелен. Кому ж ещё!
‒ Вот выскочка! Не успела приехать, уже не только весь кондитерский бизнес под себя подобрала, так ещё и самого завидного жениха подцепила на свой крючок.
‒ Ты так говоришь, будто она аферистка какая. Она красивая, работящая. Паренёк, опять же, инвалид… И пирожные у неё вкусные…
‒ Ой, ой, ты посмотри, как запел: «вкусные»! ‒ Сью в сердцах вырвала у из-под носа мужа тарелку с недоеденным рагу, ‒ до её приезда мои пирожные были самые-самые, а теперь… И Роберт твой дурак! Он ей нужен лечение сына оплачивать, а на большее… У них сколько лет разница. Двадцать?
‒ Семнадцать.
‒ От дурак-то!
‒ Не суди, да не судим будешь. Не наше это дело. Зарплату платит вовремя, подарки к Рождеству присылает. Негоже кусать руку, которая тебя кормит.
‒ Ага, «кормит». А ты и рад эту руку лизать. До приезда этой жучки я, если помнишь, тоже у него зарабатывала. И пирожные мои и булочки вполне соответствовали вкусам постояльцев. А теперь всё на лондонский манер: низ-ко-ка-ло-рий-ное, ‒ она скривила кислую мину, ‒ крем обезжиренный, сахар обеслащенный. Хелен эта ваша аж сама выпечку доставляет. А знаешь зачем?
Дик отрицательно помотал головой.
‒ Чтобы у Роберта твоего лишний раз перед носом задом повертеть.
Дик не стал возражать. Бесполезно. Он подошёл к окну и залюбовался хоть и маленьким, но таким зелёным и уютным садиком позади теперь почти пустого дома. Только и слышно было гугуканье горлицы.
‒ Вот что у тебя хорошо получается, Сью, так это языком молоть и за садом ухаживать.
Она быстро среагировала на откровенную лесть.
‒ Да, уж! Я чуть ли не с маникюрными ножницами газон правлю. Кстати, эти чёртовы одуванчики нынче прут, никакой управы на них нет. Ты, может, в «Рай для садовника» заедешь? Надо бы купить какую-нибудь прыскалку от сорняков.
‒ Йес, мэм. Разрешите идти, мэм?
4
Артура разбудил не свет, не шум, а запах. По дому, смешиваясь в тёплое сладкое облако, плыли ароматы ванили, корицы и кардамона.
«Ну вот уже с утра пораньше колотится на кухне», ‒ недовольно, по-стариковски проворчал он. Жаль было ушедшего сна. Ему опять снился этот светло-радостный сон, где они с отцом играют в футбол: отец мягко, но уверенно отталкивает сына и ведёт мяч к воротам, а у самой штрафной с подкруткой, через пятку отдаёт его ему, и Артур, далеко отведя левую ногу, с размаху забивает гол в правый верхний угол. Пробуждение всегда приносило мрачное осознание, что теперь в его жизни нет ни футбола, ни отца. Видите ли, мать до сих пор не может ему простить, что он не проверил ремень безопасности на сыне, когда забирал его с той тренировки. И вовсе не доказано, что это он, отец, был виновен в аварии…
Артур как был, в пижаме, перебрался из постели в кресло. И без того слабое тело ещё не проснулось, и ему пришлось приложить усилия для того, чтобы непослушные руки крутанули колёса ненавистного агрегата. Он колесом, как ногой, пнул дверь своей комнаты, та послушно распахнулась. В конце короткого коридора дверь в кухню была открыта.
‒ Ма-а-ам!
В руках Хелен жужжал миксер, заглушая шелест колёс. От неожиданности она вздрогнула. Венчики взвились над кастрюлькой и брызги взбитых сливок, ведомые центробежной силой, веером разлетелись по кухне.
Она кинула миксер назад в кастрюлю и бросилась навстречу сыну.
‒ Блин, ‒ огрызнулся Артур. Он недовольно увёртывался и от полотенца, которым она пыталась его обтереть, и от её губ, которые норовили слизнуть сладкую пену с его щеки, ‒ мам, ну что ты лижешься, как с любовником. Терпеть не могу твои сюсюканья. Отстань.
Она отстранилась и с грустью посмотрела в глаза сына.
‒ Жаль, что ты растёшь таким жёстким.
‒ С чего бы это мне быть нежным и сладким? Я не ванильный крем.
Завтракали молча. Блинчики и кружка сладкого чая слегка подняли настроение Артура. Он даже кивнул в сторону стряпни.
‒ Над чем сегодня колдует Волшебница, наша Повелительница тортов и пирожных?
Хелен, тронутая его интересом, оживлённо стала объяснять:
‒ Кафе на набережной удвоило заказ на мои корзиночки с заливными фруктами и лимонные маффины, а ещё у Роберта скоро день рождения, и я обещала сделать ему подарок –торт.
Тон у неё стал какой-то не то заискивающий, не то извиняющийся, но она продолжила:
‒ Нашла новый рецепт крема. Ни за что не угадаешь из чего он, ‒ и не дожидаясь вопроса, ответила, ‒ это сыр горгонзола. Правда, неожиданно? Тебе понравился крем?
‒ Какой крем?
–‒ Ну, в блинчиках.
‒ Там был крем?
‒ Ах, ты хитрюга, маленькая! Всё прикалываешься, ну-ну. О’кей. Я тебя всё равно люблю.
‒ А я тебя, ‒ равнодушным эхом прозвучал его ломающийся голос.
‒ Я только отвезу пирожные в кафе на набережной, и сразу домой. Пожалуйста, не смотри всё время телевизор и…
Её последние слова утонули в музыкальной заставке к программе «Убийство в раю».
Артур никак не мог сосредоточиться на интриге очередной серии. Его внимание было приковано к своему сценарию. Мать намекнула на то, что Роберт делает ей предложение, но увидав на лице сына отвращение, вызванное новостью, решила не форсировать. Ему же стало окончательно понятно, что у матери планы на новую жизнь, и они… не совпадают с его планами. Положение вещей требует серьезного изменения, и это значит, что Роберт должен исчезнуть из их жизни раз и навсегда. Коробку с лекарствами мать, послушная правилам, держит «в недоступном для детей месте» – на верхней полке кухонного шкафчика. Там должны быть бутылочки с антидепрессантами, которые она горстями глотала после аварии и развода. Достать, растолочь и всыпать в муку, из которой мать собирается печь этот чёртов супер-дуперский торт. Можно ещё для надёги крысиного яду подмешать. Он слышал, как она звонила в службу контроля над грызунами: жаловалась, что в кустарнике у дороги видела крысу. В службе посоветовали приобрести Зоокумарин. Он действует медленно, но эффективно, снижая свёртываемость крови. Пусть гад истечёт кровью и медленно подохнет. Мать потеряет работу, и они наконец-то уедут отсюда. Может быть, даже назад в Лондон. Остальные гости? А что остальные гости? Такие же благополучные уроды, как и «жених».
Артур с третьей попытки сумел провести своё кресло к шкафу в углу кухни. Проход между столом и холодильником был слишком узким. Парень заблокировал колёса и встал во весь рост. Ноги держали довольно крепко, но для того, чтобы дотянуться до глубины верхней полки, надо было ещё и на цыпочки встать. Посмотрим, получится ли… Если нет, то толстая телефонная книга валяется без дела в прихожей…
5
Хелен справедливо рассудила, что, если она сама доставит торт, и Роберт её увидит, то не даст уйти и оставит на празднование. Оказаться официально представленной его друзьям и родственникам – к этому она еще не была готова. Ни платья, ни времени на маникюр и парикмахерскую у неё не было, и крестной волшебницы, превращающей Золушку в принцессу, у неё, к сожалению, тоже не было.
Она позвонила в отель и попросила передать, что не сможет доставить торт сама – у сына занятия в бассейне. Пусть Дик Моррисон заедет и заберёт её подарок боссу. Ключ от дома под ковриком, и торт уже в коробке в холодильнике.
‒ Не волнуйтесь мисс Адамс, я всё передам, ‒ ответила ей Кейти – милая девушка на ресепшен гостиницы Роберта, ‒ такая жара стоит, я тоже с удовольствием сейчас поплавала бы.
Раз в год сухой и жаркий воздух Марокко накрывал Пиренеи, устраивая лесные пожары в Португалии и Испании, а затем прорывался через Кордильеры во Францию и дальше на север ‒ в Англию. Непривычные к жаре англичане не знали: то ли радоваться южному теплу, то ли молиться богам дождя, которые так щедро одаривают их остров прохладой и влагой почти все 365 дней в году.
6
Утром следующего дня Хелен была задумчиво-грустна и слегка обижена – она надеялась, что Роб позвонит после вечеринки, поблагодарит за подарок, поболтает с ней. Но звонка не последовало. Не в его стиле быть невежливым.
Артур, наоборот, был в приподнятом настроении. Попросил на завтрак мороженого и, уплетая его, вдруг заинтересовался работой матери: расспрашивал и стал убеждать, что она понапрасну тратит время на эти дурацкие печенья и пирожные для местных кафешек. Ей давно пора принять участие в национальном конкурсе кондитеров, выиграть его и открыть свой бутик «Сладкие грёзы».
‒ Сладкие грёзы? Это что-то из Голливуда, ‒ грустно улыбнулась она в ответ, ‒ а в реальности… давай-ка посмотрим, ‒ и она щёлкнула пультом телевизора.
‒ … Вчера вечером пятнадцать человек из гостей праздничного ужина в честь 50-летия местного предпринимателя – владельца гостиничного и ресторанного бизнеса Роберта Камерона – прямо с вечеринки были доставлены в городскую больницу с признаками тяжёлого отравления. Десятерым была своевременно оказана медицинская помощь. К сожалению, двое скончались, ещё три человека в критическом состоянии находятся в реанимации. Имена пострадавших полицией пока не разглашаются… И о погоде…
‒ Хорошие новости для любителей прохлады, ‒ весело подхватил эстафету погодный репортёр, ‒ доставайте ваши любимые свитера и зонтики. Метеорологи ожидают прорыв холодных потоков воздуха из Атлантики… В Шотландии…
Погодник с очаровательной улыбкой рассказывал зрителям про борьбу добра со злом и холода с жарой, обещал соотечественникам возврат «нормальной» привычной погоды.
Хелен, всё ещё держа в руке пульт телевизора, пыталась найти в нём кнопку звонка.
‒ Мам, дай мне пульт, а сама возьми телефон, ‒ Артур протягивал ей гаджет, ‒ Только тебе же сказали: полиция пока держит имена пострадавших в секрете. Тоже мне тайна! – хмыкнул он.
После долгих гудков в трубке раздался незнакомый мужской голос.
‒ Детектив инспектор Хикманн.
‒ Простите, но я звоню Роберту Камерону. Могу я с ним поговорить.
‒ К сожалению, не сейчас. В данный момент беседу с ним веду я. А вы, позвольте поинтересоваться, кто будете?
‒ Хелен Адамс. Он здоров? С ним всё хорошо?
‒ Та самая, что изготовила торт? – Инспектор явно привык задавать вопросы, а не отвечать на них. – Мисс Адамс, у меня к вам просьба, ‒ он сделал ударение на слове «просьба», ‒ настоятельная. Не уезжайте пока из города. Остатки праздничного обеда отправлены на экспертизу, и как только будут готовы результаты, я с вами свяжусь.
7
Хикманн довольно бесцеремонно отодвинул кресло с Артуром в сторону, делая свободным проход для полицейского в форме и криминалиста в штатском. Последний нёс саквояж с препаратами и инструментами для сбора улик. Артур подкатил поближе свое кресло и с любопытством заглядывал в чемоданчик.
‒ Извините. Служба. Мы проверяем все кухни на предмет отравляющих веществ, которые случайно, а, возможно, и не совсем случайно, оказались в еде. Прошу отнестись с пониманием. Как-никак двое уже никогда не попробуют ваших пирожных. Увы… Уверен, они восхитительны.
‒ Но это же абсурд. У меня нет мотива, мне незачем было убивать Роберта. Он сделал мне предложение и собирался объявить о помолвке.
Тем временем полицейский достал с верхней полки шкафа коробку с лекарствами и пакет крысиного яда.
Криминалист, внимательно осмотрев этикетки на флаконах, повернулся к Хелен.
‒ У вас проблемы со сном, мисс Адамс? Депрессия?
‒ Была. Но теперь я в порядке. Можете спросить моего врача. Я уже год ничего не принимаю.
‒ Но храните, – добавил Хикманн, ‒ на всякий случай?
‒ Да я про них давно забыла. Понимаю, это может выглядеть подозрительно, но все не так, как кажется. До этой коробки и не дотянуться без стремянки.
‒ Ну да, ну да… А вы, молодой человек, ‒ инспектор обернулся к Артуру.
‒ Да как вы смеете! Я буду жаловаться! – Хелен, широко расставив руки, как наседка крылья, встала перед креслом сына, прикрывая его, ‒ он без помощи даже из кресла встать не может, а вы… Вы…
‒ Зачем так волноваться. Если зараза пришла не с вашей кухни, мы только извинимся за доставленное беспокойство. А пока весь этот химзавод переедет отсюда в нашу лабораторию. До свидания, мисс Адамс.
Он направился к двери, даже не посмотрев в сторону Артура.
8
До чего же противная у него работа. Джим был зол в равной степени и на жару, и на то, что никаких зацепок в деле отравления гостей банкета не находилось. В любом преступлении есть мотив, есть кто-то, кому смерть жертвы выгодна. А здесь? Кому было выгодно испортить отельеру праздник? М-м-м. Многим.
За те полчаса, что Джим провёл в доме Хелен Адамс, машина уподобилась одной из её духовок. Ну что ж, не привыкать. В армии в Афганистане было тоже жарко. Включи кондиционер модели «ОВ4О» – Открой Все Четыре Окна и ‒ вперёд.
Джим вошёл в здание полиции. Он даже закрыл глаза от удовольствия, подставляя лицо прохладе охлаждённого кондиционером воздуха, но удовольствие было испорчено громким голосом дежурного:
‒ Инспектор Хикманн, суперинтендант просил вас срочно зайти.
‒ Что за спешка?
Дежурный только пожал плечами и протянул конверт, ‒ вот, на ваше имя из лаборатории прислали.
Джим ринулся вглубь коридора, на ходу вскрывая конверт. От жары и жажды в горле стоял горячий ком. Буквы скакали перед глазами, складывались в какие-то трудновыговариваемые слова. Он достал из холодильника бутылочку воды и водил ею по лбу, одновременно нажимая в телефоне кнопку нужного ему номера.
‒ Судмедэксперт Фишер слушает, ‒ раздался приятный женский голос.
‒ Софи, радость моя, ‒ Джим оторвал бутылочку от разгоряченного лица, ‒ переведи мне, пожалуйста, на человеческий язык, ‒ он поднёс к глазам листок, ‒ что такое гли-фосат поли-этилено-кси-лированный талло-вый амин?
‒ И тебе, Джим, привет, ‒ отозвался весёлый голос, ‒ это всего лишь гербицид. Он употребляется для уничтожения сорняков. Самым распространённым для домашнего садоводства считается «Раундап». В свободной продаже в форме аэрозоля.
‒ И в каком же из блюд банкетного стола оказались сорняки?
‒ В торте. Извини, но торт оказался очень популярным среди гостей. Образцы на экспертизу были минимальными – схомячили почти весь, но и то, что нам досталось, и признаки отравления у жертв подтверждают наличие глифосата.
‒ Ясно. Спасибо. С меня стаканчик, когда похолодает.
‒ Обещают уже завтра.
‒ Ну, значит, до завтра.
Джим постучался в кабинет начальства.
‒ Сэр, вызывали? Сэр.
‒ Где тебя носит. На пять назначена встреча с прессой, у меня ничего нет. А у тебя?
‒ Появилась ниточка. Попробую к пяти размотать клубочек, ‒ уже из двери откликнулся Джим.
‒ Попробуй НЕ размотать…
Джим не спешил выходить в жару. Он пристроился в фойе у подоконника, положил на него свой блокнот, сделал в нём какие-то пометки и набрал первый из нужных ему номеров.
‒ Мисс Адамс? Это Хикманн. Да снова я. Ещё один вопрос: в котором часу вы доставили торт на кухню отеля и кому его отдали?.. Так… Всё понял. Дик Моррисон забрал? Когда?
‒ Между полуднем и двумя. Когда мы с сыном вернулись из бассейна около двух часов, торта уже не было.
‒ Отлично. Спасибо, ‒ не дав Хелен возможности задать её вопросы, инспектор нажал «отбой» и сделал пометку в блокноте.
В следующим пункте значилось: гостиница «Олимпия».
‒ Девушка соедините меня с кухней. Как меня представить? Детектив инспектор Хикманн. Полиция графства Девон.
В трубке наступила тишина, и буквально через несколько секунд послышался мужской голос, заглушаемы звуками льющейся воды и звоном крышек о край кастрюли. Где‑то на заднем плане жужжал моторчик блендера.
‒ Шеф? Не надо так дрожать голосом. Не волнуйтесь, в вашем супе из лобстера никаких отравляющих веществ не обнаружено. Зачем звоню? Хочу уточнить: когда шофёр босса доставил торт от мисс Адамс? Около четырех? Очень хорошо.
В блокноте инспектора, в списке контактов появилась еще одна галочка.
Следующий звонок.
‒ Мистер Моррисон? Инспектор Хикманн. Где вы находитесь в настоящее время? Дома? Что? У вас время обеда? Прекрасно. Надеюсь, мои вопросы не испортят вам аппетит.
Похоже, что к приезду инспектора, Дик провёл собственное расследование. Лицо Сью Моррисон пылало всеми оттенками красного – от кармина до брусничного. Глаза заплаканные, руки нервно сжимали и разжимали бумажную салфетку.
‒ Вот, инспектор, ‒ Дик широко развёл руками, как бы демонстрируя Джиму результаты допроса жены, ‒ посмотрите на эту старую курицу. «Ревность» видите ли, затмила ей разум.
‒ А можно по порядку? ‒ попросил Джим, отодвигая стул и садясь к столу.
‒ Какой уж тут порядок! Ну, значит, забрал я из дома Хелен этот чёртов торт и по дороге в отель заехал домой. Было очень жарко. Голова разболелась. Занёс я, значит, торт на кухню – не оставлять же в машине на такой жаре. Сью раздвинула в холодильнике всякие там кастрюльки и баночки, ну и поставила торт туда. Потом мы пообедали.
‒ Из кухни выходили?
‒ Да. После обеда поднялся в спальню, принял таблетку и прилёг на 10 минут с тёмной маской на глазах.
‒ Где был торт?
‒ В холодильнике. Где же ещё ему быть?!
‒ Я только крышку приподняла. Посмотреть хотела, как выглядит шедевр «настоящего мастера». Тоже мне! Ничего особенного! Глазурь с присыпкой и горой цветных макарун, ‒ Сью снова приложила салфетку к глазам, ‒ я не хотела никого травить. Просто вкус хотела испортить. Вот и опрыскала его средством от одуванчиков. Думала «Раундап» такой же горький, как и одуванчики.
‒ То есть сами вы его на вкус не пробовали?
‒ Нет.
‒ Шприц в вашем кухонном хозяйстве имеется?
‒ Конечно. Ромовую бабу или лимонник без него не сделать.
‒ Посмотрим, как суд отнесётся к вашей «ревности», ‒ Джим уже звонил в полицию, вызывал наряд, ‒ Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы сейчас скажете может повлиять на решение суда. Вам понадобится адвокат. Если у вас нет такового, государство обязано предоставить вам бесплатного, но, ‒ он поднял глаза на Сью Моррисон и ему на секунду стало её жаль. Более несчастного злоумышленника ему еще не приходилось арестовывать, ‒ но, если вы можете себе позволить, я бы посоветовал обратиться к Эйлин Колд. Она умеет превращать сердца присяжных в заварной крем.
9
Артур без энтузиазма прокручивал ленту в телефоне. Хелен сидела за столом, просматривала счета.
‒ Сынок, я не поняла: тут распечатка оплат, сделанных через кредитку. В прошлом месяце ты купил пять мешков земли, три ящика рассады, садовый инвентарь, «Раундап» – три бутылки. А шприц для чего?
‒ Для точечного впрыскивания. Пульверизатор слишком широко распыляет. Думал расчистить задний дворик от сорняков. С моими ногами только в земле и возиться… На коленях-то я могу стоять.
Она не успела ответить. Стук молоточка о входную дверь прервал их разговор.
На пороге стоял Роберт. На нём смокинг, чёрный галстук-бабочка. В одной руке букет роз, в другой – ювелирная коробочка.
Он торжественно поклонился Артуру:
‒ Сэр, обращаюсь к вам, как к единственному близкому мужчине этой женщины. Позвольте просить её руки.
Он встал на одно колено и протянул Хелен кольцо. Луч вечернего солнца радугой разбился в гранях бриллианта.
‒ А вы, молодой человек, собирайтесь, ‒ продолжил он, вставая и отряхивая брючину, ‒ мы едем на собеседование в вашу новую школу. Королевский колледж святого Эндрю в Шотландии специализируется на детях с ограниченными возможностями. Многие становятся чемпионами-параолимпийцами, но не все, ‒ он пристально посмотрел на Артура, улыбнулся и как-то заговорщицки подмигнул.
‒ А с какого бодуна вы решили, что я хочу заниматься спортом? ‒ Показное нахальство придало голосу подростка неестественную хрипотцу.
Роберт проигнорировал тон и слова юноши.
‒ В колледже одна из лучших научных баз. Там ты сможешь серьёзно освоить и ботанику, и химию. Садовник из тебя, прямо скажем, никакой. Пустые бутылки из-под Раундапа на дне помойного бака, а одуванчики цветут так, будто их тут специально разводят.
На минуту Артуру показалось, что у него не только ноги, но и горло парализовано. Он широко раскрыл рот, набрал в лёгкие побольше воздуха и выпалил:
‒ Мать, вот ты замуж собралась, а ведь даже не знаешь за кого. По чужим помойкам шарит, а у самого половина гостей отравлены, но он, почему‑то, ‒ жив себе и здоров. Подозрительно как-то получается.
‒ Видишь ли, сынок, ‒ спокойный взгляд Роберта уперся в чуть прищуренные глаза подростка, ‒ дело в том, что я не совсем здоров. У меня диабет, и я не ем сладкого.
Он снова широко, но холодно улыбнулся.
***