Все люди севера - читать онлайн

ГЛАВА 1

– Ты вошел в мой город, – прошипел ярл Лейв, с трудом проглатывая слова своего гостя, как если бы ему попался пережаренный кусок мяса. Голос его был сдавленный и низкий. – Ешь и пьешь на моей свадьбе… И смеешь говорить мне такие вещи?

В роскошно украшенном зале, в котором проходила свадьба ярла Лейва, сразу же воцарилось жуткое молчание. В мгновение праздник замер. И люди ярла, и их гости, прибывшие из других городов, – все перестали шевелиться, подняв глаза на побагровевшего Лейва. Поблекли, кажется, даже богатые украшение, развешенные на высоких стенах зала. Можжевельник, из которого были сделаны огромные венки и букеты, из насыщенного зеленого стал тусклым, свечи под потолком на огромных резных подставках сузили свое пламя.

Напротив главного стола, за которым ярл Лейв сидел со своей невестой, стояло множество длинных общих столов, а посреди зала разместили сразу три громадных очага, в которые рабы, хлопочущие повсюду, то и дело добавляли поленья. Они же и подливали гостям в кубки медовухи из запасов ярла и с трудом успевали подносить горячую рыбу, обновляя подносы. Но даже все они замерли на своих местах.

В землях Хордаланда, чьим правителем был ярл Лейв, все очень уважали своего вождя. И сейчас они были оскорблены наглыми словами высокомерного конунга не меньше, чем сам ярл. Но их гость, казалось, совсем не заметил, как праздник и веселье покинули стены зала. Скалль растянул губы в злобной улыбке, как всегда довольный собой.

По сравнению с седым старым ярлом Лейвом он был мальчишкой. Но Скалль впервые убил человека, когда ему было двенадцать, а после уже сбился со счета. Он был умелым воином, прошедшим за свои двадцать шесть зим уже не одно сражение.

Скалль не был сыном ярла, но, как шептались на юге, он легко захватил власть, убив своего предшественника. Так он смог стать ярлом Халогаланда, земель, расположенных на самом севере Норвегии. А потом отправился завоевыть и другие, чтобы стать великим конунгом, захватившим многие народы.

Скалль прибыл со своими людьми накануне свадьбы ярла Лейва. Два их драккара причалили к городу Скогли, хотя, надо признаться, их здесь совсем не ждали. Но это совершенно не мешало конунгу Скаллю вести себя наглым и неподобающим образом. Его люди высокомерно смотрели на людей Скогли, задирая свои носы до небес, а сам мальчишка конунг – его еще прозвали «северный щенок» – мнил себя, кажется, богом, сошедшим к ним из Асгарда. В Скогли знали, что конунг уже захватил все народы, лежащие между ними и его родным Халогаландом. Теперь же он подобрался почти к самому югу, желая захватить всю Норвегию. Его ждали вместе со своей многочисленной армией, готовясь к сражению, но к берегам Скогли причалили всего два корабля. При желании, думали люди ярла Лейва, они могли бы взять его большинством, но никто не решался даже близко подойти к конунгу и его людям. Виной тому были слухи о Скалле. Поговаривали, что он бессмертен. И ничто не может его убить.

Это и было причиной, по которой гости с севера вели себя так нагло и высокомерно. Они словно пришли не захватывать Скогли, а явились как гости, будто бы приглашенные на свадьбу ярла Лейва и юной вёльвы Уллы Веульвдоттир. Им были не рады, и, кажется, сейчас, в самый разгар свадьбы, когда наконец чаша терпения ярла Лейва оказалась переполнена, случится бойня.

Улла, сидящая рядом с мужем, замерла вместе со всеми. Но только от совсем иного чувства. Не от собственного превосходства, как люди конунга Скалля, не от ожидания, как люди ярла Лейва, готовые вступить в бой, а от страха. В действительности конунг Скалль собирался пройти мимо их никчемного городка, стремясь скорее добраться до крупнейших южных поселений. Но Улла приложила все усилия, чтобы он сейчас был здесь. И только ее вина была в том, что два правителя теперь готовы схватиться за свое оружие и залить этот празднично украшенный зал кровью. И оба они совсем не подозревали о ее тайном плане.

С самого рождения Улла жила в Хордаланде, в их небольшом городе Скогли, как и ее мать, как и мать ее матери до этого. Будучи потомственной вёльвой, то есть прорицательницей, Улла и ее семья всегда помогали местным жителям, передавая их прошения богам через ритуалы и молитвы. Они предсказывали страшные и радостные события, которые неминуемо должны были случиться с людьми. Когда старый ярл Лейв, испугавшись предсказаний, казнил мать Уллы, сама она приняла решение обязательно отомстить ему. И решила использовать для этого конунга Скалля, заманив его сюда обманом.

– Я не знал, что это тебя оскорбит, – вздохнул наконец конунг Скалль, но его ехидная улыбка и прищур глаз казались Улле гримасой настоящего лжеца. Он знал, что его слова оскорбят негостеприимного вождя. Он хотел, чтобы они обязательно его оскорбили. – Но ведь невеста и вправду втрое моложе тебя, старик. Ты ослеп? – Скалль весело засмеялся. – Только попроси, я с радостью подменю тебя этой ночью, чтобы избавить от неминуемого позора. Или Торгни, мой друг, сможет сделать это, – он похлопал здорового рыжего воина по плечу, а потом повернулся к другому своему товарищу. Тот был лысым и почти весь покрыт шрамами, а на вид ему было не многим меньше старого ярла. – Или даже Торлейв сможет подменить тебя.

Люди конунга громко хохотали, не стесняясь плеваться слюной и крошками еды. Они хлопали друг друга по плечам и улюлюкали.

Мурашки побежали по рукам Уллы. Она скосила свои глаза на ярла Лейва, чувствуя, как воздух начинает накаляться от кипящего в нем гнева. На колкие шуточки конунга ей было совершенно плевать, но что делать, когда ярл обратит свой гнев на нее?

И когда тот вскочил со своего места, с грохотом отодвинув стул назад, Улла в ужасе отклонилась от него в сторону, опасаясь удара. Но сейчас вождю было не до нее.

– Твоя голова станет отличным подарком для моей невесты в день нашей свадьбы, – криво оскалился ярл в свою бороду.

– Твоя седая голова станет для нее более ценным подарком, – конунг Скалль подмигнул Улле, но та только поджала губы, не разделяя его радости. Она могла вообще не дожить до вручения подарков в этот день. – Ведь тогда ей не придется проводить с тобой ни одной ночи, – рассмеялся Скалль, запрокидывая голову назад.

Не выдержав этих оскорблений, люди ярла Лейва как один вскочили со своих мест, предвкушая битву. Люди конунга последовали за ними, но Скалль быстрым жестом руки остановил их.

– Ярл, сколько мы будем терпеть этих убогих на нашей земле? – рослый воин схватил со стола свой кубок и с такой силой кинул его на пол, что дерево под ним раскололось. – Мы делаем вид, что приветствуем гостей, но мне мерзко сидеть с ними в одном зале, – воин повернулся к правителям и перевел тяжелый взгляд со своего ярла на конунга, который уже совсем не смеялся.

– Твои люди правы, Лейв, – произнес наконец Скалль после долгой паузы. Он смерил обозленного воина взглядом, посмотрел на других людей Лейва и вновь повернулся лицом к нему. Скалль сделал несколько шагов вперед к большому праздничному столу супругов и выхватил из-за пояса один из своих коротких топоров. Люди скорее не охнули, а гаркнули, смешав в этом звуке свой страх, гнев и ожидание битвы. – К чему столь долгие беседы и эти лживые трапезы? Я здесь ради поединка, которого ты хотел. Достаточно ли ты силен, волк, как заявлял? Достаточно ли в тебе животной ярости, чтобы прямо сейчас, на глазах наших людей, сразить меня, бессмертного северного конунга? Ведь именно об этом шепчутся языки по всей Норвегии, – Скалль повысил голос и широко расставил руки в стороны.

Улла видела его нетерпение и восторг. Он ожидает увидеть перед собой настоящего берсерка, великого воина-волка, овладевшего всей силой и яростью животных. Но будет разочарован, она это знала.

Конунг сделал еще один шаг вперед, став вплотную к столу. А Ярл Лейв сделал шаг назад от стола. Этого хватило, чтобы люди конунга начали смеяться, а смех их заполнил всё пространство, будто их прибыла не сотня человек, а по меньшей мере пара тысяч. Они смеялись и смеялись, унижая Лейва, а его люди наконец выхватили свое оружие и направили его в сторону гогочущих гостей. Зал разделила невидимая преграда.

Конунг не шевельнулся, он стоял прямо, глядя на Лейва. Их отделял только стол с блестящими металлическими кубками и тарелками, у которых на боках были изображены разные животные, танцующие на знадних лапах. Улла боялась поднять глаза на вождей, поэтому уставилась на тарелки.

В них лежали лепёшки, замаринованные грибы, в глубоких чашах вкусно пахли каши. Практически не было овощей.

Лейв больше всего любил рыбу, Улла знала это в первую очередь по запаху. Сегодня рыбу приготовили всеми возможными способами. Улла любила треску, которую специально сегодня подали для неё. Но поесть невесте так и не удалось. Ничего не лезло ей в горло.

А еще всем досталось по порции маринованной селёдки. Настолько был щедр ярл в день своей свадьбы.

Улла уперлась взглядом в грудь Скалля, разглядывая его праздничную рубаху с вышивкой. Надо же, а он не побоялся прийти сегодня без брони! Рубуха была яркого небесного цвета. Вдоль треугольника ворота была искуссная вышивка: несколько кожаных шнурков переплетались крест-накрест, скрепленные в местах пересечения заклепками. Два тонких металлических диска размером меньше ладони крепились к рубахе слева и справа на груди Скалля, а вокруг них шнурками изогнулись симметричные линии-волны. Пояс у конунга был очень широкий, из черной кожи и бронзовых пластин. Сверху был еще один отдельный пояс, потоньше. На нем висел второй его короткий топор.

Улла знала, что никто не будет нападать на Скалля или его людей, потому что боятся слухов о нем. Часто тайком люди приходили к ней и спрашивали, что говорят боги о северном щенке? Многие были бы рады примкнуть к бессмертному конунгу, который приведет их к сокровищам и величайшим победам. Если, конечно, он действительно избран богами.

Улла перевела взгляд на людей, так и не решившись взглянуть на Скалля или Лейва. Она увидела, как сейчас люди толкаются и тычут своим оружием в сторону врага, но на всякий случай искоса смотрят на конунга Скалля. Боятся, что им придется вступить в битву с ним, а не с его смертными людьми. Уллу это очень веселило. Она прикрыла рот рукой, как будто бы пряча за ней ужас, но на деле прятала улыбку. Как же это было приятно – заставить ярла и его людей отпрянуть в ужасе перед избранным богами бессмертным конунгом. Напугать его, унизить, а потом жестоко убить! За всё, что он натворил.

Он сдохнет с поджатым хвостом, как трусливый пёс. Улла уже предсказала ему это.

– Готов ли ты, ярл? – повторил конунг и проследил за взглядом Лейва, когда тот повернул голову к Улле. Его ухмылка была настолько ядовитой и хищной, что Улла никогда бы не пила после него из чаши. Побоялась бы отравиться. От этого взгляда было не по себе. Ей даже показалось, что конунг все знает о ее обмане. – Ведь вёльва уже попросила у богов дать тебе волчий хвост, которым ты сможешь повилять для нас?

– Щенок! – ярл презрительно скривился. – Моя жена – вёльва, говорящая с богами. И только благодаря её великой силе боги одарили меня своим благословением. Я прошел путь, который ты не можешь себе представить, подвергал себя испытаниям и познавал животную ярость, – фыркнул Лейв и повернулся к жене: – Улла указала мне верный путь. Она изменила мою жизнь. Я боготворю свою жену, – он взял ее за руку и поцеловал ее пальцы. Сердце Уллы совершенно не билось, она не моргала и только смотрела на ярла Лейва снизу вверх. – Поэтому я не позволю ей наблюдать кровопролитие на ее свадьбе. Идем, жена, твои глаза, видевшие богов, не будут смотреть на жалкую смерть этого мальчишки.

Люди, как и конунг Скалль, понимали, что в этом жесте есть что-то еще кроме благоговейного трепета ярла перед своей супругой, но никак не могли понять, что именно. Одна Улла понимала, поэтому совсем незаметно, надеясь, что никто на нее не смотрит, мотнула головой, глядя в глаза супруга. Ее веки дернулись в каком-то нервном, предсмертном движении, но Лейв не собирался уступать ей. Он крепко сжал ее пальцы и заставил встать на трясущиеся ноги. А затем потянул в сторону дверей, ведущих в покои.

Скалль проводил их шутливым поклоном головы:

– Ярл Лейв, – он повернулся к Улле: – Жена ярла.

Улла быстро обернулась к конунгу. Она посмотрела прямо в глаза Скалля через свое плечо, все еще не обращая внимания на других людей, смотрящих им вслед. Брови конунга сдвинулись к переносице, когда он понял, что здесь что-то не так.

К нему подошел его верный друг – высокий, широкоплечий и очень рыжий молодой воин Торгни. Он, наклонив немного голову к уху конунга, произнес, не сводя глаз со спин удаляющихся ярла и его жены:

– Думаю, он убьет ее.

– Думаю, да, – кивнул Скалль и набрал в легкие воздуха, а потом очень медленно выдохнул через нос.

Он оглянулся, оценивая количество людей ярла Лейва на количество своих. Они были в меньшинстве, но все-таки у них было одно неоспоримое преимущество.

Бессмертный конунг.

Совсем неуместно и неуверенно снова раздалась музыка, будто бы пытаясь возродить приятную непринужденную атмосферу праздника. И послышались нарастающие голоса людей, наполняя пространство каким-то жужжанием. О чем могли бы говорить люди в этот момент? Боялись ли они? Предвкушали? Скалль не слушал, погружаясь в свои раздумья. Здесь было что-то иное, то, чего он еще не понял. Не зря боги привели его в эти земли. Он должен был скорее понять, почему на самом деле он сюда прибыл, изменив все свои планы и оставив многих своих людей.

Скалль всегда слушал знаки богов. И когда услышал о ярле Лейве, который утверждал, что сможет победить бессмертного конунга своей волчьей силой, решил, что это тоже знак. Но как только он прибыл в Скогли, то понял, что старый ярл никогда не сможет одолеть его в сражении. Значит, он либо ошибся, либо боги привели его в Скогли совсем по иной причине.

То и дело Скалль бросал взгляд на двери, за которыми скрылся Лейв, думая, что он все-таки должен вмешаться. Этот последний брошенный на него взгляд девушки не давал ему покоя.

***

Улла очень надеялась, что ее последний взгляд смог многое сказать конунгу Скаллю. Стоя в небольшом помещении, она искоса смотрела на дверь, надеясь, что он вот-вот ворвется. В покоях было гораздо холоднее, чем в зале, плотно набитой разгоряченными людьми. То ли от этого, то ли от ужаса Улла начала дрожать так сильно, что покачивалась на ногах.

Лейв резко повернулся к ней:

– Давай же, – прорычал он, хватая Уллу за локоть и придвигаясь к ее лицу так близко, что она ощутила резкий запах медовухи. – Ты тянула слишком долго! Сила нужна мне сейчас же, я не буду терпеть этого щенка еще ни дня в своем городе. Сделай меня берсерком, как и обещала!

Но вот досада – сделать этого она не могла. Ярлу всё казалось, что путь волка, которым она изматывала его последние долгие месяцы, приведет к единению с этими жестокими хищниками и сделает берсерком. Но на деле Улле просто доставляло удовольствие заставлять ярла ночевать в лесу, валяться в грязи, жрать волчий помет, чесать свой зад и спать на улице. Ничего из этого, к слову, не сделало бы его воином-волком, но дало время Улле придумать план и заманить конунга Скалля и его людей в Скогли. Жаль только, что, кажется, сейчас Лейв убьет ее, когда услышит ответ:

– Я не могу.

– Что?! – глаза ярла расширились от ужаса. – Ты говорила, что сделаешь меня могущественным воином, девчонка. Длинные языки разнесли твои слова по всей Норвегии, – Лейв облизнул пересохшие от волнения губы. – Ты заставила меня пройти путь зверя. А теперь ты говоришь мне, что не можешь? – он как следует встряхнул девушку, хватая за плечи. Ярл был в неподдельном ужасе. – Делай свою работу, ведьма, немедленно! Я сделал все, что ты мне приказывала, дело за тобой.

– Говорю же… не могу, – прошипела Улла, язык с трудом ворочался у нее во рту, а дрожь продолжала сотрясать тело.

– За этой стеной стоит тот, кого считают бессмертным, и ты уверяла меня, что после обряда я смогу победить его! – воскликнул ярл и схватился за голову, запуская пальцы в уже поредевшие седые волосы.

– Я врала, – на выдохе произнесла Улла.

С этим выдохом наконец ей удалось унять дрожь. Что ж, сейчас или никогда. Она стиснула зубы и вздернула подбородок, с вызовом глядя на своего мужа.

– Предательское отродье! – Ярл вытянул свой длинный палец и указал им на вёльву, будто хотел, чтобы все боги сейчас обратили на нее свой взор. – Я знал, я чувствовал! Как глуп я был! Как я мог поверить твоим словам, если твоя мать сошла с ума и стала изрыгать скверну из своего рта? – Лейв задыхался при каждом новом слове. – Ведь если она отравляла умы людей рассказами о скором рагнарёке, как и этот мальчишка с севера, что мнит себя избранным, то разве дочь ее может все еще быть служительницей богов и людей? – он подошел к Улле вплотную и ткнул указательным пальцем в ее лоб, заставив ту скривиться. – У себя в голове ты, наверное, тоже мечтаешь о смерти Одина. Надо было казнить тебя вместе с Сиббой, твоей матерью.

Звонкая пощечина заставила ярла вздрогнуть и отступить. Ладонь Уллы сразу вспыхнула горячей болью.

– Это я видела рагнарёк! – вскричала девушка. – Не Сибба, которая взяла это на себя, чтобы защитить меня от твоего гнева. Я! Это я слышала, как Хеймдалль, страж царства богов, трубит в свой рог, призывая воинов в Вальгалле выйти из дверей чертога и выступить с Одином против чудовищ, которые убьют множество наших богов. И это я видела, что конунг Скалль ведет людей на юг, где будет биться за Мидгард. И я видела, что никто не сможет победить его, – прорычала она сквозь зубы, а потом рассмеялась.

Но в следующую секунду, опомнившись, Лейв яростно ударил Уллу кулаком в живот, от чего та согнулась пополам, и смех ее превратился в вой. Ее прекрасно уложенные волосы растрепались, косички выбились с положенных мест. Массивный венок из можжевельника, ягод и белых цветов тысячелистника упал на пол.

– А я вижу твою судьбу, вёльва, – он наклонился к Улле совсем низко и выдохнул воздух из своих ноздрей с такой силой, что мог бы этим убить. – И слушай же мое предсказание. Ты умрешь этой ночью, страшно мучаясь от множества ран. Тогда боги простят меня за то, что я доверился ведьме.

Тяжелый сапог опустился на бок Уллы, откинув девушку к деревянному стулу.

– Я убью этого щенка голыми руками, – прорычал он, кривясь от отвращения. – Для этого мне не нужны ни ты, ни волчьи силы. Я убивал и ранее.

– Ты умрешь! – зарычала Улла из угла, вжимаясь в стену, но Лейв плюнул на пол, а затем разъяренный направился в зал.

Он появился, когда Скалль практически приблизился к двери в покои. Конунг замер на месте, даже не успев изменить свое обеспокоенное выражение лица на какое-нибудь насмешливое, которое обычно носил. Позади него, преграждая людям путь, стоял Торгни, возвышаясь на целую голову над всеми. Он заткнул большие пальцы за широкий пояс и оглядывался, надеясь предугадать начало бойни и остановить людей. Ведь и конунгу Скаллю, и ярлу Лейву, кажется, было не до этого.

Улла с трудом подтянула подол своего яркого кроваво-красного платья, подползла к двери и приоткрыла ее, выглядывая наружу. Обзор был не очень хороший, но Улла различила вышедшего в зал мужа, который встретился лицом к лицу с конунгом Скаллем. В свете множества разожженных огней на Лейве ярко сверкнули праздничные украшения, а на его противнике только серый металлический обруч на голове – символ его власти. Вожди замерли на какое-то время. А люди стихли.

Лейв подхватил топор с длинной рукоятью, и тут же все взгляды устремились к нему. Конунг Скалль поднял взгляд голубых холодных глаз к замершему в нескольких шагах от него ярлу. Улла перестала дышать и стала молиться о скорой победе конунга.

– Ярл Лейв! Волчий вождь, – ухмыльнулся Скалль и шутлив склонил голову в поклоне.

Кто-то из его людей приложил руки ко рту и громко завыл в потолок, а все остальные вторили этому кличу. Лейв вскипел от гнева и покрепче схватился за свое оружие.

Улла знала, что это она заставила их драться друг с другом, так что кто бы не остался в живых, отвечать за смерть другого придется только ей.

– Заткнись, щенок, не тебе смеяться над волками, – зарычал Лейв, направляя топор в сторону конунга. – Я прошел путь зверя, я породнился с хищниками, я обрел всю ярость волков Одина: я жаден до битвы как Гери и я сожру своих врагов как прожорливый Фреки2!

– Ты просто громко лающий пёс, – вздохнул Скалль. Он вытащил из-за пояса оба своих топора и взвесил их в руках, перехватывая поудобнее. – И мне даже немного жаль, что я проделал весь этот путь ради встречи с берсерком, но… Встретил лишь тебя, ярл Лейв. И поэтому сейчас, как и когда я встречаюсь с другими ярлами, чьи разумы находятся на распутье, я дам тебе выбор. Ты можешь примкнуть к моим людям, и мы вместе отправимся на юг, чтобы единым воинством встретить чудовищ в Мидгарде, когда наступит рагнарёк.

– Ты предлагаешь мне примкнуть к тебе? – ярл напряженно засмеялся. – Разве кто-то из ярлов земель, оставленных тобой позади, примкнул к тебе добровольно? Где же ярл Сирглами, правитель всего Торхеймс-фьорда?

– Был убит во время сражения при городе Нидарос, – холодно кинул ему Скалль.

– В сражении с тобой?

– Да.

– А где же ярл Касере Правый, правитель Нормёри? – сощурился ярл Лейв.

– Люди убили его и выпотрошили, скормив свиньям, когда тот отказался делиться с ними своим запасом еды. Как ты знаешь, ярл, на севере наступила великая зима, вот уже третий год там нет пищи, – Скалль облизнул губы.

– Ярл Гаути из Раумсдаля?

– Мёртв.

– Ярл Витлег Жалостливый из Суннмёри?

– Мёртв.

– Ярл Хундольф из Фирдафюльки?

– Он, кстати, с нами, – улыбнулся Скалль.

– Ярл Хрут из Сонн?! – закричал в ярости Лейв.

– Его убила собственная дочь. И сдала мне Урнес, – Скалль расхохотался и легко провернул в руках свои топоры. – Ты прав, Лейв, – покивал он. – Век ярлов нынче не долог. Но, поверь, те, кто предан мне, не нуждаются ни в чем. Они сыты, обогреты, и я поклялся защитить их в рагнарёк. Примкни же и ты ко мне.

– Ты лживый мальчишка, который обманом захватывает земли. И мы не склонимся перед тобой! Я – берсерк, со мной вся сила волков. Сегодня я убью тебя и положу конец твоим завоеваниям. И тогда все узнают, что ты не бессмертен, а рагнарёк – ложь! – Лейв бил себя кулаком в грудь, крича так громко, что его могли бы услышать в других мирах.

– Ты не берсерк, – Скалль довольно помахал топорами в воздухе. – Ты просто глупый ярл. Но не переживай, я уже видел множество таких, – он пожал плечами. – Если ты и твои люди не хотят идти на юг, чтобы встретить рагнарёк там, то так тому и быть. Целый год я убеждал ярлов и их людей идти за мной. Я потратил на это столько времени, что вынужден отказывать себе в сне, лишь бы не терять ни мгновения. Оставайтесь, – он пожал плечами. – Я уйду без боя, забрав своих людей. Потому что меня ждут. Потому что я спешу, – деля свою речь на колкие слова, произнес Скалль. – И мне не нужно сражение с тобой, – Скалль вздохнул и добавил: – Пока ты обычный человек.

Лейв задумался над его словами, обведя взглядом собственных людей. Он достаточно долго кормил их обещаниями, что станет великим воином-волком и возвысит их народ. Теперь он просто не мог отступить. Никто ему этого не простит. Возможно, его будет ждать участь ярла Касере, которого убили его же разгневанные люди.

– Нет! – закричал ярл и сделал стремительные шаги вперед, а Скалль быстро отступил в сторону. – Р-р-р-р-р! – зарычал Лейв. – Я волк! Я вырву твое сердце и сожру его, глупый щенок! Ты захватил многие земли и отравил умы многих людей. Но на моей земле твой поход будет окончен. Тебе не пройти на юг, пока я жив! За Халогаланд! За Нордмёри! За Сонн! За все народы севера!

Ярл Лейв выглядел обезумевшим. Его покрасневшее от ярости лицо слилось цветом с красной праздничной рубахой. Теперь выделялась только седая большая борода. Его было даже немного жаль, ведь он по собственной глупости доверился Улле. Так наивно поверил во все ее слова, даже – что там! – взял ее в жены, доказав прорицательнице свою преданность. Он был глуп и жаждал признания на старости своих бессмысленных лет. С детства он хотел стать конунгом больших земель, возможно, прослыть великим и сам захватить весь север, но на деле оказался не значительнее мыши под полом.

Люди смотрели на своего ярла с новым для них чувством. Они грезили величайшей славой, которой покроется Хордаланд, когда ярл Лейв убьет бессмертного конунга. Все они восторженно выкрикивали имя своего вождя и размахивали кулаками в воздухе. Отступать нельзя, сдаваться нельзя, нельзя принимать протянутую руку этого северного щенка!

Какие бы чувства Улла не испытывала к ярлу Лейву за то, что он сделал с ее матерью, она не могла отрицать, что он был хорошим и преданным своему народу правителем. За что люди его и любили. Он внимательно слушал их просьбы и слова, разбирал их распри со всей положенной ярлу справедливостью. Чтил богов. Водил своих людей каждый год в набеги на восточные земли. Но он никогда не водил своих людей на юг, а возможные походы на Англию и вовсе считал еще одним глупым слухом. Как и слухи о рагнарёке.

Прервав размышления Уллы и даже быстро притупив возникшее чувство сожаления, бой вдруг начался, привлекая к себе всё ее внимание. Огромное топорище взметнулось в воздух, Лейв взревел и кинулся вперед, а Скалль быстрым движением ушел от удара. Топор вонзился в стол, разметав праздничный ужин из свежего мяса и рыбы, приготовленных на свадьбу.

– Голод и холод на север пришли из-за тебя! Боги посылают долгие зимы, гневаясь на скверну, которую ты сеешь среди людей! – Лейв вжал голову в плечи, быстро уходя от взмаха короткого топора конунга, а затем сделал еще один рывок, мощным движением высвобождая топор из стола. Он был хорошим опытным воином, поэтому сразу понял, что движение Скалля было небрежным и ленивым. Это было унизительно для ярла!

– Когда это Один гневался на войны? – хохотнул конунг. – Нет, я увел людей с севера, потому что рагнарёк наступает, а его первые предвестники уже перед нами, – фыркнул Скалль и отскочил подальше. Люди старались оттесниться к стенам, но их было так много в этом доме, что они прижимались друг к другу спинами и плечами. А места больше не становилось. – Холод пришел к нам в Халогаланд два года назад и застал меня и моих людей врасплох. Так же, как холод сейчас приходит сюда. Вам кажется, что это просто затянувшаяся зима, но вы все, кто хоть чуть южнее Халогаланда, слишком туго соображаете, изнежившись в зеленой траве и последних теплых лучах. Вы не успеете даже понять, что происходит, когда один за одним умрете от голода и холода.

Взлетевший топор, без сомнений, мог бы раскроить Скалля надвое, завершив тем самым все возможные споры о его бессмертии, но к счастью конунга и его людей – а еще, конечно, к счастью самой Уллы, – Лейв вновь промахнулся. Скалль отскочил было, но мощное плечо ярла настигло его, толкнув в спину и заставив налететь на столы и лавки. Конунг постарался быть быстрее своего противника и вскочил на стол. Он огляделся и краем глаза увидел, как воин с запутавшимися в бороде рыбьими ошметками пытается ударить его под колени, но огромный рыжий Торгни налетел на него и ударил в нос. Раздался звук ломающейся кости.

Торгни громко прокричал:

– Кто попытается вмешаться в честный поединок ярла Лейва и конунга Скалля, будет с позором убит мной!

Повисла небольшая пауза, во время которой Скалль покрепче взялся за топоры и спрыгнул на пол, а стол за его спиной быстро оттащили подальше. Люди тут же забрались на него, старясь видеть отчетливее весь бой.

– Жива ли предсказательница? – неожиданно вскинул голову Скалль, а сердце Уллы затрепетало.

– Она умрет сразу после тебя, будь уверен, – рыкнул Лейв. Он тяжело дышал. Не от того, что ему было тяжело сражаться, а от ярости, что переполняла его. Впрочем, молодой конунг явно был куда проворнее, чем старый, уже местами ожиревший ярл. – Предателям не место в Скогли. За свои лживые предсказания ее мать уже поплатилась жизнью. Пришел черёд и этой ведьме отправиться в Хель.

– Что же такого предсказала ее мать, ярл? Не грядущий ли рагнарёк? – Скалль расхаживал по полу, пиная остатки еды, и уж очень походил на черного задумчивого ворона, меряющего шагами длинную крышу. Вот он дернул плечами, будто поправляя свое величественное оперение. А вот вздернул свой длинный острый нос, похожий на клюв.

– Да! – Лейв аж плевался слюной, почти попадая ею на башмаки Скалля. – Как и ты, она говорила об исходе богов, желая вогнать нас в хаос. Слушайте все! – он обратился к людям. – И запоминайте. Все предсказания рагнарёка не что иное, как ложь врагов Одина. Жажда власти скрутила их умы. Убив ведьму Веульвдоттир и этого северного щенка, я наконец освобожу север от скверны.

Скалль какое-то время молчал, слушая радостные крики людей Хордаланда, после искоса взглянул на Торгни и своих людей. Те молчали и следили за ним. Скалль перевел взгляд на ярла и нахмурился:

– Ты казнил ее мать, а потом думал, что ведьма не предаст тебя и сделает берсерком? – догадался Скалль и ухмыльнулся. – Ты ей поверил?

Лейв задышал громко и часто, обводя взглядом своих людей. Они замолчали, а в их глазах читался тот же вопрос. Скалль продолжил:

– И даже взял ее замуж.

– Я поддался чарам юной ведьмы, – отмахнулся старый ярл. – Но я искуплю свою вину, принеся ее в жертву Одину.

– Ты поддался чарам, в этом нет твоей вины, ярл. Эту ошибку совершают многие мужчины. Пусть ты и не воин-волк, за что я прощаю тебя, – конунг прижал руку с топором к груди, – но ты все еще ярл этих людей. И их судьба в твоих руках! Ты должен поверить мне и тому, что ты зовешь скверной, хоть это и чистая правда. На севере уже нет тех, кто не поверил бы мне. Времена меняются, ярл, и мудрые уже знают это.

Улла увидела – и знала, что Скалль тоже увидел, – как ярость застлала глаза Лейва. Он ненавидел, когда его сравнивали с глупцами. Наверное, оттого, что в действительности был очень глуп.

На этот раз Скаллю не было так легко парировать новый удар, потому что ярл вложил в него всю свою ненависть к заносчивому конунгу и даже обиду на обманувшую его жену. От этого удар получился мощным. Встретив длинный топор двумя своими скрещенными рукоятями, Скалль постарался откинуть противника от себя, но тот только сделал пару шагов назад. В следующее мгновение Лейв отразил несколько быстрых, но не очень точных ударов своего врага, они переместились в другую часть зала, а толпа, словно живая вода, расступалась.

Со стороны Скалль отличался от своего противника. Лейва очень тормозило его тяжелое оружие и большой живот, торчащий над поясом. Он был массивный и медлительный, хоть и силы в нем было предостаточно. Но ярл на целую голову был ниже Скалля. Конунг же отличался высоким ростом, статью, прямой спиной и широкими плечами.

В бою Лейв работал руками размашисто, рубил огромным топором рьяно, занося и опуская его на то место, где Скалль был в прошлое мгновение. Маленькое пространство мешало им, Скаллю, кажется, было тесно, он отпрыгивал, пригибался, уходил от ударов и даже порой спотыкался.

Улла подумала, что конунг очень умелый боец, но по какой-то причине притворяется неуклюжим глупцом. Целых два удара подряд чуть не сбили его с ног. Улла охнула и испугалась, что конунг вот-вот погибнет под натиском Лейва. Если это произойдет, тогда ей не пережить ночь.

Скалль тем временем отпрыгнул ближе к двери, за которой она сидела. Немного присев, он сделал выпад в сторону ярлу, и у того точно не было никаких шансов уйти от этого мощного взмаха. Но вот только в последний момент Скалль словно передумал. Рука его сама отклонилась от головы противника.

Улла отпрянула от двери, понимая, что для нее нет спасения. Боги отводят руки конунга от ярла Лейва, даруя тому легкую победу. А значит, пришло время защищать себя самой. Раскидывая в стороны табуреты, шкатулки и вещи, она стала судорожно искать лазейки из этой комнаты, но таковых не было. Даже ни одного окна в этих темных, провонявших потом ярла покоях.

– Ну хоть что-то, боги, прошу! – взвыла Улла в ужасе.

Все-таки ей удалось найти короткий нож, спрятанный под подушкой ярла, поэтому, решив защищаться до последнего вздоха, Улла покрепче сжала его в руке и снова подбежала к двери. Попутно толкая к ней большой сундук, которым собиралась забаррикадировать проход. Сверху она водрузила перевернутый столик и закидала его какими-то вещами.

Скалль приблизился к ярлу совсем близко, но все еще избегал встречаться с его топором. Его колено воткнулось в живот Лейва, заставив того громко охнуть и осесть на пол. На какое-то время Скалль дал время противнику отдышаться и прийти в себя. Он смотрел на него сверху вниз, понимая, что может убить его сейчас, но по какой-то причине не делал этого. Думая, что это промедление ему на руку, Лейв вскочил со своего места, покрепче схватил топорище, широко разведя руки, и занес его над конунгом. Скалля обдало порывом ветра от рассекшего воздух топора, но он замер на месте, лишь зажмурив глаза.

Улла услышала ужасающие крики люди и поспешила потянуть на себя дверь, выглядывая из-за нее, чтобы увидеть, как ей казалось, смерть конунга. Но увидела она нечто совсем другое.

Лезвие топора коснулось головы Скалля и осыпалось в мелкую железную пыль. В это же мгновение он слегка отклонился в сторону, пропуская летящего на пол Лейва. Серое облако продолжало кружиться вокруг лица конунга.

Улла закрыла рот рукой от удивления. Когда серая пыль осела, Скалль стер ее рукой с лица и посмотрел на Лейва, опустив свое оружие. Конунг часто моргал, Улла видела, что эта пыль покрывала его полностью, лезла в глаза и в нос. Поэтому она не удивилась, когда он громко чихнул и вытер рукавом свое лицо. Скалль фыркнул, словно пёс.

Лейв вскочил на ноги и отпрянул от противника, врезавшись в толпу людей.

– Я не враг тебе, ярл, – вздохнул Скалль. – Твое оружие меня не возьмет. Боги хотят, чтобы я жил, пока не исполню их волю и не защищу Мидгард. Тебе не нужно умирать, лишь присоединиться ко мне.

Но ярл только моргал в недоумении, пытаясь понять, что видят его глаза. Наверняка, подумала Улла, он сейчас молился богам, если, конечно, не позабыл все их имена от ужаса. Он был бледен и, наверное, не совсем полностью владел своим телом, хотя и медленным движением вытащил из-за пояса небольшой нож.

– Пусть не мой топор, но во всех Девяти Мирах найдется оружие, от которого ты погибнешь, – произнес ярл. – Не боги создали тебя, конунг. Ты чудовище, что напало на Норвегию, – он покачал головой. – Народы юга не потерпят твоей тирании. Боги не покинут нас никогда! – закричал он.

Улла сейчас отчетливо видела лицо конунга Скалля. На нем отобразилось много неприятной боли, сожаления, но Улла совсем не знала, что за этим стоит. Не знала, что конунг пришел сразиться с воином-волком, возможно, равным ему по силам, но никак не собирался убивать ярла Лейва. Человека.

– Мне жаль, что это был совсем не честный бой, – вздохнул Скалль и, когда Лейв сделал новый тяжелый шаг в его сторону, замахнулся своим топором.

Череп ярла Лейва лопнул, как переспелый орех. Звук был громкий и неприятный, Улла раньше никогда не видела, как раскалывается череп, она взвизгнула и отпрянула от двери к стене. В зале воцарилось тяжелое молчание. Люди не могли поверить в то, что видели своими глазами.

– Только дернитесь, – Торгни вытащил меч и направил его на толпу, которая, впрочем, и так оцепенела от ужаса. Никто не собирался двигаться.

– Они не дернутся, друг, – Скалль похлопал его по плечу.

– Не знаю, что я сейчас видел, но я не хочу умирать от рук чудовища, – произнес воин Скогли, держащийся рукой за сломанный окровавленный нос. Он вытащил свой меч и направил его на Скалля. – Не приближайся.

– Если еще кто-то достанет оружие, то я достану свое! И клянусь всеми богами и чудовищами, которых вы так боитесь, я окажусь страшнее, – грозно произнес Торлейв, старший брат Торгни, которых, впрочем, объединяло лишь то, что отец их Бергтор до самой смерти любил выпивать и иметь женщин, а потому детей наплодил больше, чем волн у Северного моря. Внешне они были совершенно разными. У них были разные характеры, но они обы были преданы богу Тору и своему вождю Скаллю. Торлейв встал рядом с братом.

Скалль тяжело дышал после поединка. Он окинул взглядом людей.

– Мне надо узнать, жива ли ваша предсказательница. А вам надо решить, хотите ли вы слушать меня дальше. Но знайте, что я не буду никого уговаривать идти за мной. На это у меня нет времени. Я расскажу вам всё, что сам знаю о наступившем рагнарёке. И отплыву на юг. Больше мне здесь делать нечего.

С этими словами конунг засунул топоры за пояс и, переступив тело Лейва, быстро прошел в помещение, где находилась Улла. За ним плотной стеной сомкнулись его люди. Народ Скогли еще ничего не понял, но вполне возможно, что скоро они захотят отомстить за своего обманутого правителя. У Скалля и раньше было мало времени, а теперь и вовсе его не оставалось на поиски и толкования знаков богов. Поэтому он надеялся, что у вёльвы есть что-то для него.

ГЛАВА 2

Улла вжалась в стену, слишком испуганная, чтобы бежать или кричать. Дверь толкнулась вперед, но встретила преграду. Конунг еще раз ударил ее плечом, пытаясь войти. Сундук и прочие вещи отъехали в сторону, давая Скаллю возможность протиснуться внутрь. Он уперся ногой в сундук и отодвинул его подальше к стене, расчищая проход.

– Провидица? – позвал Скалль, завидев ее силуэт в полумраке.

Сердце Уллы сжалось. Она с шумом набрала воздух в легкие и на выдохе спросила:

– Ярл действительно мертв?

Какой странный и глупый вопрос. Она видела его смерть.

– Мертв. Ведь он не был воином-волком, – даже грустно произнес мужчина, настойчиво разглядывая лицо девушки. – И в этом твоя вина.

– Ему стоило быть умнее, – Улла сглотнула.

– Да, всему виною была его глупость, – Скалль сдавленно рассмеялся и покивал. Улла видела, что его дыхание все еще сбивчивое из-за прошедшего сражения и долгой речи, руки его мелко трясутся, а губы приоткрыты. Вёльва молчала, и конунг не нарушал тишину какое-то время. А потом добавил: – Значит, мне стоить быть умнее и не доверять тебя, Улла Веульвдоттир.

– О нет, конунг, я – единственная, кому тебе стоит доверять, – прошептала она очень быстро, почти перебивая его последние слова.

Скалль удивленно вскинул брови. В полумраке девушке показалось, что у него сейчас совершенно черные глаза, хотя ранее они казались ей голубыми. Наверное, всему виной его густые черные брови и впавшие, возможно, от усталости глазницы.

– Для чего мне верить тебе, если только я не хочу закончить свою жизнь как бедный глупый ярл Лейв? – он улыбнулся уголком губ, но улыбка быстро пропала. Он был очень напряжен и изучал Уллу пристальным взглядом.

Та только хмыкнула, покачала головой и расправила плечи, пытаясь казаться величественнее, чем была на самом деле.

– Сегодня я увидела твою силу, конунг, – Улла говорила об этом очень тихо, почти шепотом. – Но еще раньше я видела тебя в своих снах, которые мне послали боги. Я видела, как ты поражаешь чудовищ и спасаешь людей в рагнарёк. Таково моё предсказание, – Улла приподнялась и сделала несколько смелых шагов вперед, подходя ближе к конунгу. – У меня великий дар богов. Как и у тебя.

Конунг заинтересованно молчал. Взгляд его изучающе скользил по девушке. За этот день он уже не раз рассматривал провидицу, но не так, как делал это сейчас. Что-то новое заиграло в ее лице, пробудились смелость и решительность, хотя раньше Улла была лишь бледной тенью ярла Лейва. Ходила за ним по пятам и покорно кивала на каждый его вопрос и взгляд.

У неё была очень бледная кожа и светлые волосы. При плохом освещении в комнате она выглядела даже болезненной, но сверкающие глаза и очень живые, постоянно двигающиеся брови говорили о ее безумной энергии. Вёльва была невысокого роста, а вблизи Скалль понял, что девушка не достанет ему даже до подбородка. За столом на голове у нее красовался большой венок, но сейчас только редкие веточки сухоцветов запутались в ее белых прядях. Скалль долго всматривался в Уллу. В ее хрупкое тело, длинные пальцы, прямую спину, узкие скулы. В ней не было ничего божественного или удивительного.

– Каким даром тебя наградили боги? – наконец спросил конунг.

Улла поняла, что Скалль готов поверить ее словам. Уже два года она молчала, никогда не говоря с людьми о рагнарёке, не отвечая на их вопросы, не обсуждая слухи и холодные зимы. Умирать ей совсем не хотелось.

Когда же теперь она увидела интерес в глаза этого человека, когда поняла, что есть шанс, что ей наконец-то поверят, не выдержала и стремительно подошла к нему, схватив за руку. Улла смотрела в глаза конунга так, будто бы уже пробралась к нему в душу и теперь нежилась там, как довольная кошка. Скалль не отшатнулся от ее напора, а ждал, когда она начнет говорить.

Улла набрала побольше воздуха в легкие. В нос ударил резкий запах можжевеловых ягод. Сначала девушка подумала, что это запах сафти, пива из можжевеловых ягод, ячменя и ржи, которое подавали на свадьбе. Но после она ощутила кислый аромат, словно какой-то горькой травы. Улла сощурилась, подозревая, что конунг носит на себе обереги от злых духов. Такие обычно сочетали в себе много можжевельника и другие травы, которые были очень знакомы вёльве. Она на мгновение опустила глаза на шею Скалля, ища на ней веревку с оберегом, но заметила только бледный шрам, тянущийся от его уха под одежду на груди. Тем временем Скалль выжидательно смотрел на нее.

Наконец Улла снова подняла на конунга глаза и зашептала:

– Я проснулась в темную холодную ночь от страшного воя, раздавшегося в моих ушах. Сначала я думала, что мне лишь снится этот пёс, но потом я услышала его вой с новой силой. Он надрывался, оплакивая сразу все несчастья девяти миров, – Улла увидела, как широко распахнулись глаза Скалля, будто он знал или чувствовал, что знает, о чем она говорит. Будто уже все понял. – Я вышла за дверь, ища глазами пса, но на промерзших улицах никого не было. А я слышала его так громко, будто он стоял за моей спиной, – Улла придвинулась еще ближе, рассказывая конунгу страшную тайну. Она так боялась, что он ей не поверит. Пальцы девушки с силой сжали его ладонь, не позволяя ему думать ни о чем, кроме ее голоса. – И тогда в предрассветной темноте с неба пошел снег. Под этот вой снег падал и падал, его было столько, что вскоре весна отступила на моих глазах. Ведь только занялись первые побеги и оттаяла грязь… Но тем утром снег покрыл все. Тогда я знала, что он не прекратится.

– И весна не наступит? – прошептал Скалль тихо-тихо, наклонившись вперед.

Теперь у них была одна тайна на двоих, поняла Улла. Она открыла было рот, но в своем невообразимом восторге не смогла произнести больше ни слова. Она с облегчение выдохнула и закрыла глаза.

– Тем утром погиб Бальдр3, а несчастный пёс Гарм, который охраняет царство мертвых, взвыл у ворот Хель, встречая его. О, бедный Бальдр! – Улла покачала головой и вздохнула. Она прижала тыльную сторону ладони Скалля к своей груди и продолжила: – Страж богов протрубил в свой рог, призывая всех великих воинов в чертоге Одина собираться на последнюю битву. И моя голова взорвалась от громкости этого зова, – Улла нахмурилась и потрясла головой, разметав белые пряди по синей рубахе Скалля. – Я знала, что наступают темные времена. Тогда я рассказала о видении Сиббе, моей матери, а она поторопилась предупредить нашего ярла, но…

– Но он казнил ее, верно? – Скалль вскинул одну бровь.

– Да, – Улла сглотнула. – Она не выдала, что видение пришло мне и умерла, сохранив мою тайну. После этого я долго молчала, ярл вынудил меня отречься от своей матери и чаще я говорила ему то, что он хочет, а не то, что я видела в своих видениях.

– А что ты видела? – восторженно спросил Скалля.

– С тех пор как я услышала зов Хеймдалля до следующей осени боги молчали. Позже я стала слышать, как вздрогнул Асгард4 и даже как вскипел Муспельхейм5. А потом… – Улла сглотнула.

– Что потом? – нетерпеливо спросил Скалль.

– Потом я услышала страшные звуки битвы. Таких не услышишь в сражениях Мидгарда, ведь у нас нет подобного оружия. А люди не способны сражаться так яростно, как боги. Я слушала эти звуки и знала, что сражение началось, – по щеке Уллы пробежала слеза. – Сражение, в котором Один падет, – Улла почувствовала, как грубые пальцы воина стирают слезу с ее щеки. И стала ощущать, как связь между ними, подобно судьбе в руках Норн, сплетается в прочное полотно. – Когда матери не стало, мне уже не к кому было идти. Я слышала надвигающуюся вьюгу великанской зимы, – Улла замолчала, но Скалль ничего не произнес. Он даже не дышал. – Через год я хотела бежать, чтобы найти уши, способные услышать меня. Но тогда с севера пришла весть о конунге, объединяющем народы перед великой битвой. Люди зашептались о великанской зиме, об исходе богов, они стали прибегать ко мне и задавать вопросы. Но я молчала.

Улла прильнула щекой к руке Скалля, не отпуская его из своей цепкой хватки. У него не было никакого шанса вырваться, ведь ее слова держали крепче, чем ее руки. Конунг не дышал, не двигался, и чувствовал себя легче птичьего пера. Его ладонь медленно, но крепко сжала лицо Уллы. Она вздрогнула.

– Ты обманула Лейва, надеясь, что слухи о его силе заставят мою гордыну свернуть в Скогли?

Улла кивнула и сощурилась.

– Если бы я рассказала ярлу, он бы убил меня, потому что не терпел разговоров о рагнарёке. Он держал меня при себе, потому что после смерти матери я была единственной вёльвой в землях Хордаланда. Но я больше не могла молчать, – Улла смотрела в глаза конунга и не моргала. – Я надеялась, что смогу заинтересовать тебя слухами о могучем воине-волке. И не ошиблась.

Скалль вздохнул и притянул лицо вёльвы к себе, а потом коснулся губами ее лба в долгом благоговейном поцелуе. Когда он отстранился, то легко и без препятствий выпутался из ее хватки, а затем присел на край кровати и сложил руки замком, положив локти на колени. Он задумался, глядя в стену.

– О, Улла Веульвдоттир, – протянул он. – Если бы ты знала, как давно я мечтал услышать эти слова. И как сильно я хочу верить тебе, но могу ли? – вздохнул он. – Ты теперь Улла Предательница Вождей.

Девушка тяжело сглотнула и задышала так часто, что могла закружиться голова. Она опустилась на колени перед конунгом, заглядывая ему в глаза.

– Не смей сомневаться во мне. Я стольким пожертвовала! Моя мать стольким пожертвовала! Ей пришлось умереть, чтобы я смогла донести правду до людей, когда те будут готовы. Мне пришлось долгие два года бояться и молчать, пока люди не зашептались о тебе. Избранном! – она улыбнулась, наклонив голову на бок. – Боги не случайно избрали нас. Только мы можем спасти Мидгард, я знаю это. Но если ты не поверишь мне, люди Скогли убьют меня этой же ночью за предательство ярла, – она нахмурилась и плотно сжала губы.

Конунг напряженно молчал, сдвинув брови к переносице. Он перевел медленно взгляд на вёльву:

– Вскоре, когда чудовища и великаны спустятся с гор, люди и сами увидят, что рагнарёк уже наступил. Тебе было достаточно лишь подождать. Лейв бы рано или поздно поверил тебе.

– Задолго до меня одна вёльва уже предсказала рагнарёк. И мое предназначение совсем не в том, чтобы предупредить людей о его начале. Постепенно боги покинули людей, они больше не отвечают на молитвы. Но не мне. Я слышу их, как тебя самого! Я могу говорить с ними. И через меня они укажут людям верный путь.

– Где же ты была эти три тяжелых года? Указала ли ты хоть кому-то этот путь? – сощурился конунг.

– Боги не даровали мне бессмертие, – поморщилась Улла. – Без него сложно сражаться с миром властных мужчин.

– Выходит, я избран, чтобы защитить тебя? Поэтому тебе нужна моя армия и моя власть?

Улла гордо вздернула нос.

– Твоя власть мне не нужна. У меня есть моя, которая куда больше. Ведь я избрана не только направлять людей, но и говорить с богами. Я – последняя связь людей с ними. Теперь я сама – боги. После их смерти, когда огонь и снег отступят, а люди возродятся, они будут говорить обо мне, пока у них будут для этого языки, – Улла улыбнулась такой пронзительной и жаркой улыбкой, что Скалль ощутил приближение огня Муспельхейма. Так много в ней было ярости, власти и силы.

Скалль сощурился.

– Значит тебе нужна только моя защита?

– Не зря ведь боги сделали тебя бессмертным. Чтобы ты мог защитить меня.

– А я-то думал, что мне предназначено защищать всех людей.

– Конечно. Но в видениях я была рядом с тобой, – улыбнулась Улла. – Я была прикрыта твоей спиной от людей и чудовищ.

– Что еще ты видела?

– Все, что хотели показать мне боги.

– Ты видела, что будет в конце? – прошептал Скалль с дрожью в голосе. Улла поняла, что это будущее ему неведомо.

Она промолчала, а глаза ее опустились.

– Что? – нетерпеливо прошипел Скалль. – Говори же мне, вёльва…

Но Улла не успела ответить, оставив конунга гадать: было ли ей видение о том, как все закончится или нет. Земля содрогнулась. Медленно, протяжно, очень долго. Стены затряслись, с потолка посыпалась пыль, а пол стал уходить из-под ног. Мелкие предметы попадали и покатились в разные стороны. Улла прижалась спиной к кровати и схватилась за колено Скалля, он же в свою очередь сжал кулаки, будто хотел удержаться за воздух. И ждал, что вот-вот небеса обрушатся на них.

Но этого не произошло. Когда дрожь стихла, за ней сразу пришла вторая волна, как те, что накатывают на скалы, сотрясая их. И затем еще одна дрожь, но уже слабее. Словно кто-то встряхивал полотно земли как одеяло.

– Это боги, – сразу поняла Улла, когда перестало трясти. Она была напугана.

– Ты видела это в своих видениях? – спросил Скалль сдавленно.

– Я вижу и слышу многое, конунг. Но этого не припомню, – выдохнула она.

– Какой тогда от тебя прок, вёльва? – рыкнул Скалль, вскочил на ноги и кинулся к двери. За ней нарастал шум. Люди кричали в панике.

– Стой! – взвизгнула Улла и резко вскочила на ноги. – Теперь ты защитишь меня?

– Нас защищают боги, – обернулся конунг. – Будь здесь, взывай к ним и спрашивай, как нам выжить.

– Что? – Улла кинулась к двери. – Я не хочу умирать здесь одна. Что, если через мгновение земля расколется под моими ногами?

– Ну, ты ведь не видела этого в своих видениях. Значит, бояться нечего, – конунг преградил девушке путь наружу. – Будь здесь, оставайся в безопасности. Я вернусь к тебе, как только смогу.

– Хорошо, я буду ждать, – зло сквозь зубы процедила Улла и отступила, уже обдумывая сможет ли она сбежать, когда конунг и все люди из длинного дома побегут прочь отсюда, спасая свои шкуры.

Скалль смерил ее долгим взглядом, а затем пол под их ногами снова сотрясся. Конунг быстро вылетел за дверь, где уже кричали и толкались испуганные люди. К сожалению Уллы она услышала, как он тут же отдал приказ своим людям охранять двери ее комнаты.

Она осталась одна. Возможно, она и умрет здесь совсем одна, провалившись под землю.

У нее подкосились колени и Улла, обессилившая, упала снова на деревянный пол, подмяв под себя красные свадебные одеяния. Насколько же отвратительными были эти прошедшие два года для нее! И только сейчас все было закончено: ярл, хватающий ее своими толстыми старыми руками за бедра наконец-то был мертв. Даже подумать страшно, что конунг Скалль мог не прийти на ее хитрый зов, и ей пришлось бы действительно стать женой Лейва. Уллу даже передернуло, когда она об этом подумала. Участь пострашнее, чем небеса, грозящиеся свалиться им на плечи.

И вдруг Улла подумала: что, если это боги карают ее за смерть ярла Лейва?

Улла глубоко вдохнула, подавляя приступ паники, и постаралась отбросить эти мысли. Земля дрогнула, люди закричали. Она закрыла глаза и стала взывать к богам, чтобы узреть события, творящиеся в девяти мирах.

ГЛАВА 3

Мелкая дрожь сотрясала землю, слышался гул и чувствовалось движение их мира. Будто сильная рука великана схватила и трясла ветви Иггдрасиля6. Скалль вбежал в залу и оглядел людей. А те уставились на него. Прежние заботы, даже смерть их ярла уже казались совсем незначительными. Ведь, возможно, небо падало на них.

– Я иду наружу, надо узнать, что происходит, – Скалль нашел глазами Торгни и поторопился обменяться с ним обеспокоенными взглядами.

– Идем, – кивнул тот.

Вслед за ними из дверей длинного дома на улицу повалили люди. В наступивших сумерках все было серым. Небо затянули тучи, угрожающе нависнув над людьми. Скогли был очень холодным городом, пойманным в ловушку постоянных морских ветров. Он стоял на холмах и возвышениях, улочки в нем бегали вверх и вниз по склонам, а от больших резных дверей центрального дома, в котором они сейчас находились, открывался вид на Северное море.

И Скалль сразу увидел, что на горизонте что-то происходит.

– Ты можешь понять, что творится? – прошептал Торгни, прижав руку ко лбу и старательно вглядываясь в море.

– Если бы я только мог разглядеть… – нахмурился Скалль.

Новое землетрясение заставило их всех согнуть колени и практически прижаться к земле.

– Прорицательница ничего не говорила тебе об этом? – слишком громко спросил Торгни, привлекая внимания плотно стоящих к ним людей.

– Ты собираешься верить этой предательнице? – истерично выкрикнул кто-то из толпы.

Торгни и Скалль только переглянулись. А вот люди стали быстро передавать друг другу слова. Вскоре вокруг них образовался круг. Все лица обратились к Скаллю. Люди ждали ответов на свои вопросы. Ведь их правитель мёртв, поэтому теперь конунгу придется нести ответственность за их жизни. Он уверял, что знает, что творится с их миром. Пусть же и рассказывает.

– Я еще не решил, – Скалль нахмурился. Он подождал, пока пройдет новая дрожь, а люди перестанут жаться к земле. – Нам нужен тот, кто истолкует знамения богов, – он повысил голос и вскинул голову.

Люди переглядывались и шептались.

– Это определенно знамения богов! – подтвердил кто-то из толпы.

– Да, и правда! – раздался громкий голос, не предвещающий ничего хорошего. – Но какое? Что, если боги гневаются на нас? – хитро сощурился небольшого роста лысеющий воин и ткнул в Скалля пальцем, но потом опасливо сделал шаг назад. – Что, если они хотят, чтобы мы отрезали твой язык? Тогда скверна из твоего рта больше не будет отравлять наши умы. Так говорил ярл Лейв. И пока мы следовали его приказам, земля не разъезжалась у нас под ногами. Может, теперь боги будут трясти землю, пока не скинут нас с ветвей Иггдрасиля в саму Хель? Возможно, Лейв все это время был прав!

– Зачем же тогда боги даровали мне бессмертие, если не для спасения всех людей севера? – Скалль смотрел на толпу вокруг себя, вздернув подбородок.

– Может, и не боги вовсе тебе его даровали, – хмыкнул мужчина.

– Вот именно! Гиллинг прав! Ты не подобен богам, северный щенок, – женщина, что была похожа на одноглазого подпаленного в жаровне пса, выступила вперед, толкнув других плечами. – Я думаю, что ты и ведьма Веульвдоттир хотите отвернуть нас от наших богов. Вот они и разгневались!

Хульду еще ребенком мать уронила в очаг длинного дома. Может, потому что уснула. Но уже многие годы Хульда носила на себе эту страшную отметину. У нее не было части волос на голове. Но при этом в ней была какая-то болезненная жестокая привлекательность. Ее хотелось разглядывать, но если слишком долго задерживать взгляд на шрамах, то становилось неловко. Хульда была одной из самых яростных воительница, а шрам свой носила с достоинством, как украшение, каждый раз выдумывая новые истории о том, как получила его.

– Со Скаллем мы все ближе к богам, чем когда-либо! – громко поизнес Торгни, окинув людей суровым взглядом, а потом повернулся к конунгу. – Уходим скорее, Скалль, мы не можем ждать решения до утра, пока их запутавшиеся умы наконец все осознают, – скривился он.

– Люди Урнеса тоже запутались, но мы помогли им, – напомнил Скалль своему другу и повернулся к людям вновь: – После Урнеса я должен был плыть на юг. И миновал бы Скогли. Но раз боги привели меня сюда и не остановили мою руку, значит они ждали ярла Лейва среди своих воинов. Но я же, согласно их замыслу, не должен покидать Мидгард, чтобы спасти людей.

Толпа молчала.

– Не считайте нас глупцами, – холодно процедил мужчина с рисунками, покрывающими его лоб и глаза. Он сделала шаг вперед и окинул взглядом стоящих рядом людей, а те кивнули в его поддержку. Наверняка, понял Скалль, он пользовался большим уважением в Скогли. – Боги сотрясают землю. И это первый их ответ нам после трёх лет молчания! – он повысил голос. – Наконец-то они дают нам знак. И именно тогда, когда в Скогли пришел конунг Скалль. Бессмертный и отмеченный богами, – воин уставился на Скалля. – И не о чем нам думать. Надо идти за ним.

Мужчина, предлагавший отрезать Скаллю язык, открыл было рот, но вовремя оглянулся на людей. Увидев их нарастающее согласие, он предпочел замолчать и отступить в толпу. Неожиданно раздался крик:

– Вода! – закричал кто-то в толпе, и тут же снова поднялся шум. – Вода! Вода!

Люди буквально визжали, поэтому сердце Скалля ухнуло вниз. Он понял – случилось что-то по-настоящему ужасное.

Торгни прокладывал ему путь через толпу, когда все кинулись к причалам. Мужчины и женщины сбивали друг друга, а из-за их криков Скалль не мог разобрать ни одного внятного слова. Только безумный гомон, смешивающийся с дрожью земли.

Когда, наконец, они приблизились к причалам, то уже сразу, еще толком ничего не разглядев, Скалль различил тяжелый гул дерева. Будто бы бревна толкались в потоке воды. Раздавалось скрипение и слышались удары.

Торгни так резко затормозил перед своим вождем, что тот врезался в его плечи.

– О, Тор! – только и выдохнул Торгни, а затем вдруг резко упал на колени, будто обессилив.

Тогда Скалль наконец увидел из-за его спины берег Скогли. Место, где он причалил на своих драккарах. Вдоль практически всего берега разместились длинные деревянные мостки. Ближе к ним располагались рыбацкие домики и небольшие деревянные навесы, под которыми пустовали длинные столы, предназначенные для рыбы и товаров. Справа на берегу стояли скелеты брошенных драккаров. В последние месяцы плотники уже не работали над ними, истощенные голодом.

На мостках возвышались «журавли» – простые приспособления для размещения груза на кораблях. Или для разгрузки. Около них стояли бочки и деревянные ящики, а на берегу было очень много свернутых рыбацких сетей. Практически перед каждым длинным мостком стоял высокий столб с развевающимся на нем знаменем ярла Лейва.

Все это еще оставалось в гавани Скогли.

Там не было только воды.

Она стремительно убегала от них в сторону моря, будто огромный великан втянул ее через ноздрю. Драккары, привязанные веревками к причалам, бились друг об друга и, лишившись воды под своими брюхами, опускались на обнажившееся дно. Рядом с ними на свои бока заваливались лодочки, а некоторые, которые оказались не привязаны, уносились прочь от Скогли в открытое море.

Люди кинулись на берег и попытались затащить свои небольшие судна. Они спасали сети, клетки и всякую поклажу, оказавшуюся за бортом, когда некоторые лодки перевернулись.

– Судьба заманила нас в ловушку, – выдохнул Скалль. – Неужели боги украли наше море, чтобы мы не добрались до юга?

– Не боги, – Торгни покачал головой, все еще стоя на коленях. Он поднял руку вверх и указал в небо. – Чудовища.

Среди туч, затянувших небо, показался огромный силуэт. И чем выше силуэт поднимался над горизонтом, тем быстрее вода покидала их фьорд.

– Ёрмунганд! – кричали люди в ужасе, а огромная голова мирового змея уже отчетливо виднелась в небе.

Крики стали еще громче, когда чудовище открыло свою пасть, показав два громадных клыка. Глаза змея мерцали, как две новые луны. Ёрмунганд извивался на горизонте, а потом, будто увидев людей, повернулся в их сторону и начал наклоняться к земле. В ужасе люди кинулись прочь от берега, но Торгни и Скалль не могли двинуться с места.

Ёрмунганд был одним из страшных предвестников грядущего конца света. Он был сыном Локи, бога проказ и обмана. Один знал, что змей вырастет огромным, и Асгард не сможет вместить его. Поэтому он скинул змея в мировой океан, где тот рос и вскоре опоясал всю землю, схватив себя за хвост. Никто из людей даже предположить не мог, что он такой огромный, но сейчас Ёрмунганд занял всё небо.

Те, кто оцепенел от ужаса и остался на берегу, как Скалль и Торгни, увидели, как из тьмы, охваченный узорами молний, появился молот Тора, занесенный над чудовищем. Его оружие было покрыто яркими руническими символами и искрилось. Бог Грома, сын самого Одина и один из самых яростных воинов, которых только знали девять миров, ударил змея молотом в бок, заставив пошатнуться. Исполины двигались медленно, казалось, будто они вообще с трудом шевелятся, но на самом деле между ними завязалось одно из самых страшных сражений в истории.

Змей попытался схватить бога своими кольцами, но тот медленно увернулся. Все было так неторопливо, что люди остановились и перестали бежать в панике прочь. Земля продолжала трястись от тяжелых шагов Громовержца, а на небе сверкали молнии. Завороженно все смотрели ввысь.

– А ведь ярл Лейв не дожил совсем немного. Вот бы он удивился, – прошептал себе под нос Скалль. Его друг продолжал сидеть на земле, преклонив колени перед Тором. – Вставай, – конунг толкнул Торгни рукой. – У богов свой путь, у нас – свой, не забывай. Тратить время на восторг и ужас – непозволительная для нас роскошь.

– Это же Тор! – вскричал Торгни, качая головой. – Тор, который сражается с Ёрмунгандом на наших глазах! Ты что, видел подобное и раньше?

– Нет, конечно не видел.

– Вот и не обвиняй меня в ужасе и восторге, которые я испытываю! – Торгни вздохнул. – Это же Тор… – повторил он. – Я вижу его. Я мечтал об этом всю жизнь, а ты хочешь, чтобы я отвернулся.

Скалль вздохнул. Он тоже испытывал ужас перед Тором, который появился на их горизонте. Три года он не знал, действительно ли боги избрали его или это какая-то ошибка. Действительно ли рагнарёк вскоре наступит или он тронулся умом. Но в считанные мгновения Скалль обрел то, что теперь изменит его жизнь: прорицательницу, которая точно знает, что происходит в девяти мирах и что ему делать; и настоящего, живого бога Тора, который наверняка не оставит в мире людей, не верящих в рагнарёк. Слова Скалля больше никто не подвергнет сомнению.

– Ты нужен мне не здесь. Оставь восторги и молитвы Торлейву, – Скалль кивнул на брата Торгни, который уже надрывал горло, взбираясь на деревянные пристани. Мужчина что-то отчаянно кричал богу, надеясь, что он услышит. – Идём.

Торгни был вынужден повиноваться ему.

– Людям ты тоже не дашь времени как следует всё осознать? – фыркнул здоровый воин.

– Что тут можно осознавать? – всплеснул руками Скалль. – Громовержец не тратит время. Разве ты не видишь ничего, кроме Тора в небе? Вода ушла. Мы не сможем уплыть, – нахмурился конунг. – Люди должны заниматься проблемами людей. Боги справятся и без нас.

– Просто… Не могу в это поверить, – пробубнил Торгни, постоянно оборачиваясь и кидая взгляд на горизонт.

Многие не могли поверить, поэтому стояли на берегу, пока не начинали замерзать. Люди возвращались в дома, грелись какое-то время, а потом снова выходили на улицу. Про свадьбу ярла и его смерть, кажется, больше никто не вспоминал.

ГЛАВА 4

Вернувшись в дом, Скалль быстрым шагом направился к комнате, в которой сидела Улла, надеясь, что она еще там. К счастью, так и было. Улла забилась в темный угол, крепко сжимая в руках маленький нож. Она зажмурилась и взывала к богам, но ответа ей не было. Только грохот и треск из других миров, заглушающий все прочие звуки. Наконец она сдалась и стала просто ждать, когда вернётся Скалль, попутно придумывая, как объяснить ему, что не смогла добиться ответа от богов. И при этом не потерять недавно возникшее к ней доверие.

К счастью, когда Скалль вернулся, он уже знал все ответы сам. И не стал требовать их с провидицы. Он торопливо рассказал ей о том, что видел. Торгни разбавлял его рассказ своими восторженными выкриками, каждый раз вскидывая свои огромные руки к потолку.

– Ёрмунганд проснулся? – Улла тряслась от ужаса, обняв себя руками. – И Тор… Здесь? В Мидгарде?

– Как и предсказано: «В море вздымается Змей мировой в ярости древней», – протянул Скалль строчки древнего пророчества. – Не могу поверить, что ты ничего не знала. Причин верить тебе все меньше, провидица.

Торгни нервно переступил с ноги на ногу и сглотнул. Он не знал, верит вёльве или нет, его мысли были заняты только Тором и богами.

Скалль сидел на кровати, опустив голову на руки. Торгни прислонился спиной к стене, перебирая пальцами косички в своей длинной рыжей бороде. Мужчины были мрачны и очень долго молчали после того, как поведали прорицательнице, что случилось. Скаллю казалось, что Улла знает верный путь, который уготовили для них боги.

– Ты сказала, что укажешь людям путь. Я жду, – холодно произнес Скалль, даже не взглянув на девушку.

Торгни с интересом разглядывал прорицательницу, еще совсем не понимая кто она. Должны ли они вообще ей верить или она обычная обманщица?

– Нам нужен не путь, – фыркнул Торгни. – Драккары как игрушки лежат на дне. У нас было два пути: по воде и по суше, – воин вздохнул. – Думаю, всего Северного моря больше нет. Нам не выбраться из Скогли по воде.

– Мы разве не можем тогда пойти по суше? – Улла вглядывалась в молчаливого конунга. – Я слышала, что вы шли по суше от самого Халогаланда!

– Да, ведьма, шли, – огрызнулся Торгни, наконец поняв, что девушка ему совсем не нравится. Она не помогает. – У нас был запас пищи, которого хватило ровно до Урнеса. Там мы должны были сесть на драккары и поплыть сразу на юг! – рявкнул он, обратив свой взгляд к Скаллю. – Разве не так, мой вождь? Боги наказывают нас за то, что мы зашли в Скогли. И мы поплатились не только нашими драккарами. Но и теми людьми, которых ты отправил дальше на юг, пока мы были здесь. Верно, Скалль?

Улла с легкостью проигнорировала все слова Торгни, потому что не считала его мнение важным для себя и для самого конунга. Она только фыркнула, скрестив руки на груди:

– Никогда не зови меня ведьмой.

Все замолчали. Скалль искоса поднял глаза на друга, и Улла поняла, что конунг испытывает чувство вины. Она это чувство не одобряла. Торгни действительно сильно задел Скалля, видимо, они оба понимали, что люди, которых отправили вперед, погибли, когда вода покинула Северное море. Сделав такие выводы, Улла прервала молчание:

– В Скогли достаточно людей для твоей армии. Многие прибыли сюда из других деревень и городов Хордаланда на мою свадьбу. Так что твоя армия пополнится воинами, конунг, об этом не переживай.

Мужчины переглянулись. Скалль почесал свою короткую бороду и потер пальцами глаза. В последнее время он сильно уставал, часто мечтая о теплой постели и горячей пище. Бессердечные слова Уллы он практически не мог сейчас воспринять всерьез. Кажется, всем троим было проще игнорировать каждую фразу друг друга, чем начать действовать заодно.

– Мы смотрим, но не видим всего. Мы просто не можем увидеть мир глазами богов. Но она, думаю, может, – Скалль кивнул в сторону вёльвы. – Все так, как должно было случиться. Мы нашли Уллу именно в тот момент, когда боги должны указать нам новый путь.

– Путь по суше? – фыркнул Торгни. – Мы не доберемся до Агдира и Вестфольда, скача по скалам.

– Нет. Уверен, что нет, – Скалль покачал головой и повернулся к Улле. – Это испытание, которое боги посылают тебе.

Улла несколько раз удивленно моргнула.

– Боги сами избрали меня, зачем им посылать мне испытание? – фыркнула она презрительно.

– Чтобы ты доказала мне то, о чем говоришь. Я свое бессмертие доказал людям. А это – твоя возможность доказать им, что ты избрана. Упроси у богов вернуть нам море, – Скалль прищурился и посмотрел на девушку.

– Мы можем избрать путь по суше, – Улла пожала плечами и небрежно махнула тонкой рукой в сторону стены, за которой, как ей казалось, начиналась равнина земель Хордаланда.

– Я хочу идти морем, – Скалль повысил голос.

Улла замолчала и плотно сжала губы. Ей не нравилось, что конунг не доверяет. Но и отказать ему она тоже не могла, если собиралась пойти с ним и его людьми.

– Попроси Ньорда7 вернуть нам Северное море, – пожал плечами Торгни. – Это ведь не сложно?

Вёльва закатила глаза. Конечно, это не сложно, мы заодно можем попросить богов и чудовищ перестать сражаться и вернуться к своим обычным делам. Каким же глупым ей казался этот рыжий верзила!

– Вряд ли он услышит меня. Зато уши Тора совсем близко. Думаю, что смогу привлечь его внимание, если я буду достаточно громко говорить, – она повернулась к Скаллю: – Вот чего я не пойму. Если ты выбран богами для защиты Мидгарда и если они даровали тебе бессмертие, то почему же они не даровали тебе громкий голос, что долетит до их ушей?

– Даровали, – хмыкнул Скалль. – Тебя. Ведь именно боги привели меня к тебе, чтобы я говорил с ними твоим голосом.

– Почему же они не слышат тебя самого?

– Дай они мне еще немного силы и власти, и я сам стал бы богом, – улыбнулся Скалль и хлопнул себя по колену, а затем встал и направился к выходу. – Завтра ты обратишься к Тору. Он услышит и будет рад, что мы объединились, как боги и хотели. А люди увидят, что ты, как и я, никогда им не лгала. Они услышат, как боги будут говорить твоими устами, – он сначала воздел руки и глаза к потолку, обращаясь к богам, а потом повернулся и подмигнул вёльве. – И ты станешь великой! А мы узрим путь, который уготовили нам боги.

Улла скривилась, не зная, правду говорит конунг или насмехается над ней.

Скалль подошел к Торгни и похлопал его по плечу.

– Как думаешь, вы с братом справитесь с событиями, которые нас ждут? – заботливо спросил он.

– Мы оба разбиты на множество частей, собрать которые никому уже не под силу, – печально ответил Торгни.

Скалль крепко сжал его плечо:

– Сегодня пусть Торлейв молится Тору, пока не упадет без сил. Как и ты, ведь тебе предстоит бессонная ночь, будешь охранять нашу провидицу, – он кивнул на Уллу. – Многие уже позабыли о смерти Лейва, но кто знает… Людям она не нравится. Вдруг они захотят принести ее в жертву богам?

– Мне она тоже не нравится, – фыркнул тихо Торгни, но Улла его услышала.

– Она должна пережить эту ночь, мой друг, – настойчиво произнес Скалль.

– Почему бы тебе самому не остаться со мной? – Улла скрестила руки на груди. – Я не доверяю этому… дикарю.

– Я доверяю этому дикарю, – нахмурился Скалль. – Мне нужно выспаться.

Девушка не стала больше протестовать, поймав на себе очень тяжелый и суровый взгляд конунга. Ей хотелось капризничать, но мужчинам было не до этого.

Перед самым уходом Скалля Торгни поймал его за локоть и наклонился к уху:

– Неужели ты совсем ничего не чувствуешь, зная, что все они, вероятно погибли в море? Что она погибла?

Улла отвела взгляд. Когда Скалль уже покидал помещение, вёльва услышала, как он тихо обратился к другу:

– Ты удивишься, когда вскоре мы увидим ее живой.

***

Ночью Улла проснулась от скрипучего протяжного вскрика. За ним последовал металлический грохот оружия по деревянному полу. В помещении было очень холодно и темно, девушка сильнее завернулась в огромную меховую накидку и, высунув из-под нее голову, осмотрелась. В помещении она была не одна, какой-то нескладный комок возился в нескольких шагах от ее укромного логова.

Наконец клубок расцепился на двух мужчин – один остался лежать на полу, а второй приблизился к Улле.

– Подойдешь еще ближе, и я проткну тебе глотку, – прорычала она, спросонья даже не узнав свой хриплый от сна голос.

– Тогда почему же мне пришлось тебя защищать? Ты, как погляжу, спала, когда враг пробрался, – насмешливо фыркнул Торгни.

Улла выдохнула и опустила приготовленный под накидкой нож. Она собиралась подойти и посмотреть, кто же все-таки пытался ее убить, уже вытащила было ногу из-под одеяла… Но, накренившись, небольшой кувшин упал в дальнем углу и ударился глухо о человеческое тело. Торгни напрягся, Улла медленно подтянула ногу обратно. В тишине больше не было никаких звуков и признаков движения. Но девушка решила остаться под одеялом, словно маленький ребенок, боящийся темноты. Ни к чему рисковать собой.

Было неясно, далеко ли до рассвета, ведь в помещении не было окон. Очаги, которые натопили в медовом зале, все еще согревали небольшую комнату Уллы, но она все равно куталась в покрывала. Сердце ее сильно колотилось, поэтому сон как рукой сняло.

– Кто это был? – прошептала тихо вёльва.

– Кто-то, кто желал тебе смерти, – Торгни, постояв какое-то время на ногах и понаблюдав за темнотой, опустился рядом с девушкой. Он задумчиво покрутил перед собой клинок, добытый у врага, но ничего не разглядел. Впрочем, ничего и не собирался там найти. Воин провел рукой по лицу. – Скалль предвидел это. Завтра многие будут расстроены, что ты еще жива. И чем ты им так не нравишься?

Улла не ответила. Она поежилась от мысли, что за пределами этого крошечного убежища ее ждут только враги. Хотя раньше люди Скогли были ее друзьями, а многие даже семьей. Но все изменилось. Будь их воля, жители наверняка принесли бы ее в жертву богам еще три года назад, когда впервые они с Сиббой заговорили о рагнарёке. Хоть ярл Лейв и заставил ее отречься от собственной матери, многие больше не доверяли провидице. Они думали, что она нашептывает им беды. Все-таки зимы стали холоднее, а урожай беднее.

Улла отвечала им полной взаимностью. После казни матери ей было сложно видеть в них людей, а не чудовищ. Там, за деревянными стенами длинного дома, в котором она сейчас сидела, были женщины и дети, старики, на чьих глазах она росла, но Улле казалось, что все они обезумели от неизвестной болезни. Если бы они все умерли, ей было бы не жаль.

А завтра она посмеется им в лицо, потому что осталась жива. И вскоре они уже будут видеть в ней избранную богами спасительницу Мидгарда. Как и было предсказано.

– Это мог быть Ненне, он уже пытался убить меня после казни матери, – фыркнула вёльва. – И прямо перед свадьбой с Лейвом. Он говорил ему, что я заберу душу Лейва себе и буду играть с ней, как ребенок с соломенной куклой. Что даже Хель откажется от проклятого Лейва, когда я убью его своей страшной силой.

– А так и есть? – проворчал недовольно Торгни. – Ты забрала его душу?

– Что? – удивилась Улла. – Конечно нет. Я ничего с ним не сделала. Только соврала ему о силе берсерка.

– Бедный ярл Лейв.

– Да брось, – отмахнулась Улла. – Он хоть и взял меня в жёны, но тоже тайно желал моей скорейшей смерти.

– Ты никому не нравишься? – усмехнулся настороженно Торгни.

Улла какое-то время молчала. Торгни казался ей глупым мужланом, разговаривать с которым было ниже ее достоинства. Но голос его звучал мягко в темноте, он практически успокаивал девушку. К тому же Торгни только что спас ее от смерти, не стоит быть совсем уж неблагодарной. Она может наградить его беседой.

– Моя мать рассказала людям, что грядет рагнарёк. Сибба предвидела, что люди не готовы к этой правде, поэтому сказала, что видения принадлежат ей. Но на самом деле видения были моими, – вздохнула Улла. – Лейв не поверил ни единому слову. Но он очень испугался, что могут поверить люди. Поэтому назвал ее ведьмой и приказал казнить. Лейв заставил меня отречься от матери и оставил в живых.

Торгни задумчиво поскреб бороду, запуская в нее пальцы. В темноте Улла отчетливо разбирала только его массивный силуэт, гораздо отчетливее был его запах. Пот и пыль смешивались с запахом еды и пива.

– И после этого Лейв взял тебя в жены? – удивился Торгни.

– Это… неинтересная история, – пожала плечами вёльва. – Он ведь не знал, что видения принадлежат мне. Думал, что моя мать сошла с ума, а я – нет.

Торгни помолчал, а потом спросил:

– Значит ярл был настолько глуп, что сначала казнил твою мать, а потом решил, что ты даруешь ему великую силу? – Торгни сдавленно хохотнул. – Как тебе удалось убедить его, женщина?

– Эту историю я приберегу на случай, если мне понадобится убедить в чем-то и тебя.

– Нет тех обещаний, ради которых я женился бы на тебе, ведьма.

– Даже обещай я сделать тебя бессмертным, как конунг Скалль? – в темноте Улла хитро прищурилась, но этого не было видно.

– А ты можешь? – выдохнул Торгни.

Улла тихо рассмеялась:

– Вот видишь, – покачала она головой. – Ты бы женился на мне ради любого чуда, которое я пообещаю. Как и ярл Лейв. Сейчас каждый воин мечтает стать таким, как Скалль. Стать частью замысла богов, быть выбранным самим Одином! И раз только я одна могу обратиться к богам, то и тебе, и Скаллю, и всем, кто хочет обрести силу, придется преклониться передо мной.

Торгни тяжело вздохнул. Он слишком хорошо знал Скалля. Знал его горячий нрав и жажду признания, спрятанные за не менее сильным желанием спасти Мидгард. Часто ему приходилось одергивать друга, чтобы тот умерил свой пыл, но с каждым днем их похода это становилось всё сложнее. Чем больше людей с восторгом смотрели на своего конунга, тем больше Скалль хотел возвышаться над ними. И Торгни понимал, что эта девушка только сильнее разожжет в конунге жажду власти.

Это была очень опасная связь.

Торгни в темноте потер свои глаза. Таким странным ему казалось, что теперь не только Скалль был избранным богами человеком, но и эта девчонка тесно связана с богами и рагнарёком. Сколько же еще будет таких? И чем руководствуются боги, когда совершают свой выбор? Он погрузился глубоко в свои мысли. Тем временем Улла тоже молчала, но осмелилась прервать их долгую паузу, когда на улице тихо провыл пёс.

– Ты совсем не спал? – спросила она неожиданно для Торгни, вырывая его из тяжелых дум.

– Кто бы тогда нас охранял? – хмыкнул мужчина, встрепенувшись.

Вёльва опустила голову на мягкие сбитые подушки, наконец готовая снова заснуть. Теплые мягкие одеяла этой огромной кровати окутали ее со всех сторон. От них пахло тем запахом, который носил ярл Лейв. А еще потом, немного пылью и морозом. Волоски с меховой накидки защекотали Улле нос, когда она втянула ноздрями этот запах.

Улла повернулась на бок лицом к рыжему воину, который в темноте был похож на большой деревянный шкаф.

– Спасибо тебе, Торгни.

В ответ он промолчал. Его дыхание слышалось отчетливо в тишине, потому что оно было тяжелым и медленным. Могло показаться, что Торгни уснул, но на самом деле он пристально вглядывался в темноту.

– Завтра Тор услышит меня, не сомневайся, – уверенно произнесла Улла.

– Ты думаешь, что я сомневаюсь в этом?

– Все сомневаются. Кроме Скалля, – девушка улыбнулась и это было понятно по тому, как изменился ее голос, когда она продолжила: – И если ты веришь ему, то сможешь поверить и в меня, – Улла взволнованно сглотнула. – Наконец-то я могу произнести это вслух. Только подумай… Никто уже не попросит богов об удачной охоте и спокойном море. Теперь у богов остался только мой голос. У богов осталась только я одна, Торгни. Представляешь?

Не было слышно, как скрипнули стиснутые зубы мужчины. Сейчас ему вдруг стало неуютно рядом с ведьмой, которая с каждым новым словом возносила себя все выше и выше над людьми, облаками и Асгардом. По телу Торгни пробежали мурашки, он боялся, что ведьма способна наложить на него проклятье, перемолоть его кости прямо внутри тела или подчинить себе его разум. Ему очень хотелось теперь сбежать.

Тем временем вёльва продолжила:

– Я – последний человек, который слышит богов, увы. Их последние слова, последняя воля. Я услышу последний предсмертный вздох Одина, – она помолчала. – И последний вздох Тора. Ты бы хотел услышать его?

– Я бы хотел слышать даже, как Тор храпит в своем чертоге, – вздохнул печально воин.

Улла вдруг положила ладонь на руку Торгни. Он вздрогнул, но прорицательница крепко сжала его пальцами, поэтому мужчина замер. Он думал, что прямо сейчас она заберет его душу.

Должен ли я сейчас, подумал в этот момент Торгни, снести ей голову взмахом своего топора?

– Уверяю тебя, – прошептала Улла уверенно и медленно. – За то, что ты сделал для меня, Торгни, я в точности передам тебе последние слова Тора.

Это мгновение тянулось бесконечно. И именно сейчас Торгни понял, что она завладела его разумом, наложив страшные чары, заставляющие его испытывать к ней благоговение. Такие люди, как Улла, шаманы и прорицатели, всегда притягивали людей своей божественной таинственностью. Они балансировали между Мидгардом, Асгардом и Хель, зависшие где-то на ветвях мирового древа. Немного люди, немного боги, немного чудовища. Торгни, конечно, встречал таких и раньше, но Улла была по-настоящему особенной. Она влекла мгновенно, обращая его недоверие и раздражение в трепет.

«Наверняка, в такую же ловушку попали Лейв и Скалль», – это были последние мысли Торгни, прежде чем он окончательно доверился вёльве.

Торгни накрыл ладонью ее руку.

– Спасибо тебе, Улла, – произнес он. – Я беру с тебя клятву исполнить свое обещание. Ради меня и моего брата. И даже ради моего несчастного тупого отца. Хоть он и был последним ублюдком на земле, но хотел бы знать, что Тор скажет перед своей смертью.

Улла сжала губы, и еще какое-то время они сидели так, держась за руки. Торгни был уверен, что различает в темноте ее глаза, в которых зажигаются звезды. Как на небосводе. Он утопал в этом зрелище. А потом землю вновь встряхнуло, они в испуге вздрогнули и отпрянули друг от друга.

– О, Тор! – вознес Торгни глаза к потолку и произнес громким шепотом: – Я молюсь из всех дарованных мне сил о твоей победе, но кто я такой, чтобы противиться предсказаниям? – тяжело вздохнул он.

Что предсказано, то уже никогда не будет изменено. Например, скорая смерть Тора. Улла ощутила небывалый прилив сил, зная, что и ее предсказания исполнятся. Те, в которых она возвышается вместе с бессмертным конунгом над всеми людьми. Ее имя у всех на устах, люди преклоняют колени и приносят ей в жертву кровь, будто бы она – одна из богов.

С этими мыслями Улла начала проваливаться в сон. До самого утра Торгни в полной тишине слушал далекий гул и ощущал дрожь земли. Улла просыпалась лишь несколько раз, но ее охранник сидел на своем месте, закрыв глаза. И всю ночь губы его шевелились в молитве. Вёльве было жаль Торгни, ведь Тор не услышит его слов.

А вот ее услышит.

ГЛАВА 5

Улла проснулась до рассвета и застала Торгни молчаливо сидящим на прежнем месте. Его веки были тяжело опущены, а взгляд затуманен усталостью. Губы больше не шевелились.

Она лежала в своей теплой постели и смотрела в потолок. Сегодня было совершенно новое для нее утро. Она больше не была пленницей ярла Лейва, не нужно было лгать, наконец можно быть собой. Улла запустила руки в волосы, с наслаждением перебирая их. Сладко потянулась. Теперь ей предстоит много работы, нужно будет показать свою силу людям и убедить Скалля. Но это не должно было стать чем-то сложным, ведь боги сами выбрали ее, а значит укажут верный путь, когда она попросит.

Улла соскользнула с кровати.

– Куда ты собралась? – зашипел Торгни, хватая ее за запястье.

Улла пыталась проскочить мимо него за дверь.

– Хочу принести воды, – прошипела она и встряхула рукой.

– Я принесу.

– Мне что, теперь нельзя даже за водой выйти?

– Скалль велел охранять тебя.

– Скалль хотел, чтобы я пережила эту ночь. Я почти уверена, что уже утро, – Улла гордо воскликнула нос.

– Ладно, иди, – Торгни махнула на нее рукой, будто бы ему было плевать на провидицу и приказ конунга.

На самом деле он приоткрыл дверь и наблюдал за тем, как Улла прошмыгнула мимо перевернутых столов и лавок, оставшихся после свадьбы. Маленький силуэт девушки петлял в полутьме. Когда она приоткрыла двери, ведующие на улицу, Торгни заметил, что стало и вправду светлее. Наступало утро.

Улла увидела рядом с домом деревянное ведро, наполненное водой. Но сейчас на поверхности была плотная корка льда, которая поддалась только на третий удар ее маленького хрупкого кулака. Холодная вода резко обожгла пальцы. Зашипев, Улла уже собиралась вернуться в дом, но краем глаза увидела силуэты на горизонте. Тор все еще вел сражение со змеем.

Провидица набрала в легкие воздуха и закрыла глаза, будто пыталась прямо сейчас поговорить с Тором, но ничего не произошло. Снова шум и треск, какой был и раньше. В ушах зазвенело от громких звуков, доносившихся из Асгарда. Улла открыла глаза и вздохнула.

– Скоро мы повговорим, Тор, ведь, к счастью, ты наконец-то рядом. А то я устала ждать, – улыбнулась она, будто обращалась к давнему знакомому, который сильно припозднился на их встречу.

Удивительно, но близость бога и чудовища ее совсем не пугали. Улла уже очень давно ожидала их в Мидгарде, поэтому теперь только вздохнула с облегчение.

Наконец-то рагнарёк начался.

Улла вернулась в комнату и заметила, что ее охранник пристально осматривал залу, ожидая её возвращения. Торгни смерил ее долгим взглядом и забрал из рук ведро. Они умылись в полном молчании.

В комнате все еще было темно, поэтому разглядеть мужчину Улле толком не удавалось.

– Можно мне уже на улицу? – прохныкала Улла, скрещивая руки на груди.

Торгни, заканчивая протирать мокрыми руками шею, замер и вздохнул.

– Спросишь это у Скалля, когда он вернется,.

– А когда он вернется?

– Когда посчитает нужным.

– Где он спал этой ночью?

– Не имею ни малейшего понятия.

– Лейв выделил ему один из больших домов здесь рядом.

– Вероятно, он там.

– Сходишь за ним?

– Нет.

– Мы просто будем ждать, когда он придет?

– Да.

Улла подняла глаза к потолку и простонала.

– Ты куда-то торопишься? – хмыкнул Торгни.

– Скалль хочет, чтобы я призвала на помощь Тора. А он, как ты видишь, очень занят. Мне нужно подготовиться к ритуалу и придумать, чем усилить свой зов… Здесь мне плохо думается, – скривилась девушка.

Торгни смог это заметить, потому что разжег несколько больших свечей. Он ухмыльнулся, замечая, как забавно она вздернула свой носик.

– Не хочешь пока узнать, кто пытался тебя убить? – заговорщецким шепотом спросил Торгни и кивнул на дальний угол.

Улла вздрогнула, ведь она совсем забыла про ночное происшествие. Неуверенно девушка приблизилась к трупу и присела рядом. Отодвинула в сторону повалившийся табурет, кувшин, несколько горшков и шкатулок, которые во время драки мужчины повалили со столика. Потом взялась руками за край плаща, накинутого на голову убитого. И замерла.

– Никогда не видела трупы? – спросил Торгни и подошел ближе.

– Нет, не в этом дело, – поежилась Улла. – Вдруг это кто-то, кого я считала другом?

– Кого в Скогли ты считала другом? – удивился Торгни.

– Может быть, Вальдр был им… После ухода отца он помогал нам с матерью по хозяйству. Я бы не хотела, чтобы это был он, – Улла поджала губы и повернулась к рыжему воину, подняв на него глаза.

– На миг мне показалось, что тебя вполне устраивает людская ненависть. Видимо, я ошибся, – хмыкнул Торгни и улыбнулся.

Улла же неоднозначно покрутила головой:

– То ли да, то ли нет… – она набрала в легкие воздуха и наконец подняла край плаща. И облегченно выдохнула. – Это Олаф, – вдруг она хохотнула. – Признаться… Я до смешного удивлена. При ярле Лейве он бы никогда не решился на такое. Всегда был паинькой. О, Олаф, тебе ведь всегда не хватало мозгов, верно?

Торгни заинтересованно разглядывал неопрятного бородатого воина, одетого в поношенную теплую рубаху и штаны не по своему размеру, утянутые тугим поясом.

– Он ненавидел тебя?

– Нет, но вот Ненне ненавидел всю нашу семью уже многие годы. А Олаф был его глупым доверчивым прихвостнем. Наверное, только его и можно было убедить пробраться этой ночью ко мне, чтобы убить. Он верил всему, что Ненне говорил, – Улла вздохнула. – Жаль его.

Но она безразлично накинула край плаща обратно на голову покойника и прошла к кровати. Достав гребень, девушка стала расчесывать свои спутанные волосы, разрушая остатки свадебной прически. Торгни смотрел на нее долгим взглядом, словно видел ее при ином свете. И никто ничего не говорил.

Молчание так бы и висело в воздухе после этих слов, но в помещение вошел Скалль.

– Ты жива, – удовлетворенно улыбнулся он и хлопнул в ладоши.

– А ты, смотрю, выспался, – устало протянул Торгни и подошел, чтобы поприветствовать друга. – Нам нужно вынести тело до того, как все проснутся, – он указал пальцем в дальний угол, где торчали поношенные башмаки несчастного Олафа.

– Что ж, я рад, что ты был здесь, – Скалль засучил рукава и повернулся к Улле: – Ты готова? Я хочу начать скорее, чтобы мы вышли в море до заката.

Вёльва тяжело сглотнула, пытаясь не встречаться глазами с конунгом. Наверное, никогда нельзя быть готовой к такому. Всю свою жизнь Улла взывала к богам, а теперь, как она сама говорила, боги обращены ушами только к ней одной, оставив всех остальных людей. Невероятное время для вёльвы. Невероятные возможности! Но все-таки Улла боялась, что еще не готова пробудить в себе силу, способную привлечь внимание Тора во время его самого опасного сражения. В глубине души она очень боялась, что не сможет.

– До заката не получится, – выдохнула наконец Улла.

– Почему? – Скалль был явно недоволен этим.

– Мне нужно много времени, чтобы провести все приготовления. Ритуалы не терпят спешки. Мне нужно усиление, чтобы создать зов, который долетит до Тора. И люди будут ждать столько, сколько потребуется, чтобы я смогла провести всё в точности, как того требуют священные порядки, – девушка продолжала расчесывать свои волосы, все еще не смотря на конунга и его друга. И если бы они пригляделись, то увидели, что ее руки трясутся.

Но мужчины только переглянулись и нахмурились. Неожиданное высокомерие вёльвы поразило их обоих, лишив дара речи. Торгни еще во время их ночного разговора понял, насколько вёльва возвышает себя над ними, хоть ее положение было до смешного шатким в этой ситуации. Разве, думал Торгни, не должна она сейчас кланяться в ноги Скаллю за то, что тот оставил в живых, дал возможность проявить себя и даже заступился перед целым городом? Да и он, спасший ее ночью от убийцы, заслуживал более уважительного отношения.

Но Улле, конечно, так не казалось.

– Не забывайся, прорицательница, – сощурился конунг. – Ритуал нужен, чтобы ты вернула себе доверие людей и обрела мою благосклонность. Пока ты движешься в обратном направлении.

– Что за вздор! – Улла всплеснула руками. – Ритуал нужен лишь, чтобы я помогла вернуть море к берегам. Потому что ты не хочешь идти по суше.

– Этот поход займет недели, – процедил сквозь зубы Скалль. – А тебе нужно доверие людей, если ты собралась указывать им путь.

– Я предсказала рагнарёк. И теперь он наступил. Что еще по-твоему нужно людям, чтобы они мне верили?

– Рагнарёк предсказала твоя мать, – Скалль ухмыльнулся.

– Что? – Улла всплеснула руками. – Ты, видно, плохо меня слушал! Моя мать лишь повторила мои сло…

– Она взяла на себя гнев ярла. Потому что догадывалась, что он сделает. И ты осталась жива, только потому что никто в Скогли не знал, что рагнарёк увидела именно ты. Верно?

Девушка осеклась и замерла с приоткрытым ртом. Он был совершенно прав, как она могла забыть об этом за три года вынашивания хитроумного плана? Никто из людей не знал, что она видит и слышит. Они, наверное, теперь только жалеют, что убили великую прорицательницу Сиббу, которая могла указать им путь. Улла для них – предательница, обманувшая ярла Лейва, а не великая посланница богов.

Осознание этого неприятно обожгло самолюбие Уллы. Она опустила плечи и глаза, покоряясь мудрости конунга. Пальцы ее сжали деревянный гребень, а зубы скрипнули от злости.

– Ты прав, – прорычала она. – Сегодня мне нужно показать всю свою силу людям.

– Вот и хорошо, – довольно кивнул Скалль. – Теперь, думаю, мы понимаем друг друга.

– О, конунг, будь уверен, – ее глаза очень зло сверкнули, и она улыбнулась своим жестоким мыслям, глядя в пол. – Думаю, я знаю, каким должен быть этот ритуал. Чтобы люди узрели мою великую силу.

Торгни закатил глаза. Он очень хорошо знал своего друга, знал его с самого детства, поэтому не сомневался: Скаллю нравится высокомерие дерзкой девчонки. По большому счету именно из-за высокомерия самого конунга они оказались в Скогли, который вполне могли оставить позади. И пока его друг не наиграется с Уллой, они не двинутся дальше.

Скалль подошел к девушке медленными шагами и поднял ее лицо к себе, поддев подбородок двумя пальцами. Улла повиновалась, и их глаза встретились.

– И как ты собираешься провести ритуал? – спросил он.

Улла сощурилась:

– Принесу богам великую жертву. Как думаешь, кто-то из твоих людей согласится стать ею?

– Что? – вздрогнул Торгни.

«Этого еще не хватало!» – раздражённо подумал он.

Улла улыбнулась уголком рта, а Скалль молча смотрел на нее. Возможно, он обдумывал её слова, взвешивая на мысленных весах все «за» и «против». Своей паузой он вводил друга в настоящий ужас. Пусть Торгни и был уверен, что Скалль действительно гораздо умнее его самого, но очень часто всё-таки сомневался в его здравомыслии.

Улла же старалась скрывать довольную улыбку. О, как она важна! Как она сильна! Она может управлять мужчинами, конунгами, народами и богами. В ней нуждался весь Мидгард, а Асгард навострил уши, чтобы слушать её слова. От собственного величия у вёльвы крутило живот. Всё, что она задумывала, сбывалось. И ей всё сходило с рук.

Она сможет принести в жертву хоть весь Скогли с его мерзкими людьми, тощими овцами и холодными домами. Если захочет.

– О, брат… – взмолился Торгни, надеясь, что Скалль не пойдёт на поводу у девчонки так же, как и Лейв. Так же, как он сам мог легко ей довериться. Но Скалль обязан был сопротивляться. Ради их будущего!

– Убить одного даже ради всего человечества – не выход, – вздохнул Скалль наконец.

– Разве ты никогда не слышал об Упсале? – кровожадно улыбнулась Улла. – Ради своих богов они принесли в жертву в священной роще семьдесят два живых существа.

– Семьдесят два человека? – ужаснулся Торгни.

– Людей в том числе, – Улла всё ещё улыбалась кровожадно и жестоко. – А ещё коней, быков, псов. В основном самцов.

– Ты как будто не очень умна, – хмыкнул Скалль, и Улла вспыхнула гневом. Её улыбка сразу пропала.

– Но очень опасна, – сквозь зубы произнес Торгни. – Скалль, ты ведь не позволишь ей сделать это? – выдохнул он, привлекая внимание.

Но конунг взглянул на друга своим хмурым взглядом, осуждая его за такое предположение.

– Разве ты считаешь, что я могу пойти на такое? – спросил он.

Торгни даже не подумал стыдиться своих мыслей. Он думал, что конунг и правда может на это пойти.

– Я считаю, что ты падок на знаки богов, – фыркнул Торгни, а Улла сощурилась, запоминая эти слова. – И можешь повести себя безрассудно, думая, что боги хотят от тебя именно этого. Как, например, причина, по которой мы оказались в Скогли.

Скалль промолчал и сдержанно улыбнулся. Вернув взгляд к лицу Уллы, он медленно объяснил ей:

– Мой верный друг думает, что я выжил из ума, – он закатил глаза и помолчал какое-то время. – Я буду очень долго скорбеть о смерти ярла Лейва. И о смерти всех, кто выбрал её вместо того, чтобы присоединиться к моему походу. Многие люди, Улла Веульвдоттир, – он повернулся к Торгни и обратился к нему тоже: – и мой дорогой Торгни Бергторсон, обязательно умрут ещё до того, как море замёрзнет. В сражении или в своих постелях, от голода или холода, – он отвернулся от неё. Руки его сжались в кулаки, он переводил взгляд с Торгни на Уллу. – Всех нам не спасти – такова воля богов. Это предначертано судьбой, но в моей воле всё ещё поступать правильно, – он посмотрел на Уллу с осуждением. – И я не принесу в жертву человека. Одного или сотню. Люди очень важны, вёльва.

Улла задумчиво пожевала губами. Было заметно, что речь конунга не затронула ничего в её душе. Скрестив руки на груди, девушка одними глазами указала на тело, лежащее всё ещё в ворохе лохмотьев.

– Ты прав в том, что люди умирают. Так или иначе, что уж тут поделать, – она хладнокровно пожала плечами. – Но так пусть делают это во имя великой цели. Чтобы мы жили. Чтобы боги услышали нас и направили. Их жизни стоят этих целей.

Она увидела, как конунг Скалль сглотнул. Коротко и нервно. Можно было допустить, что это страх перед её настойчивостью и жестокостью, но ей вдруг захотелось думать, что это осознание её правоты. Как было бы здорово, если бы она легко смогла убедить его.

– Я ведь права, – нетерпеливо прошептала девушка, наслаждаясь своими догадками.

Скалль хмыкнул и наклонился ближе к её лицу, а Торгни – Улла заметила это краешком своего глаза – отвёл взгляд и очень тихо кашлянул в кулак. Не зря он сделал это, ведь сейчас Скалль помрачнел, как небо в ненастье, а глаза его погрузились далеко в глазницы. Он выглядел устрашающим. И Торгни не желал смотреть на конунга в гневе. Улла вздрогнула, когда Скалль холодным голосом произнес:

– Это был первый и последний раз, когда ты пыталась управлять мной, вёльва. Ты запомнишь этот момент очень хорошо. И больше никогда не попытаешься поставить меня и себя выше людей.

Улла побледнела, а голос её стал тихим:

– Но мы выше этих людей.

Брови Скалля в изумлении вздёрнулись. Он просто не поверил своим ушам.

– Без меня ты была бы давно мертва. И ещё можешь умереть.

Это была настоящая угроза. Такая, которую Улла ещё никогда не получала в своей жизни. Ощутив неприкрытое предостережение в голосе конунга, Улла смягчила тон:

– Я услышала тебя, конунг. И впредь постараюсь не совершать подобной ошибки. Но ты должен понимать всю серьёзность нашего положения. Конечно, я могу до хрипоты кричать в серое небо, но даже с моим сильным голосом этого будет слишком мало…

– Если стоит выбор между человеческой жертвой и криком в небо, то начинай кричать прямо сейчас! – повысил Скалль свой голос.

Улла поджала губы и замолчала, испуганно дрогнули её колени. Пусть ранее ей казалось, что она способна повлиять на решения конунга, то теперь вдруг ощутила, что шансов у неё мало. Пока.

Стоило ему лишь слегка повысить тон, как скалы их фьорда вздрогнули от гнева, таящегося в этом человеке.

Скалль долго смотрел на вёльву, стараясь убедиться, что она поняла его слова и усвоила. Конечно же, ему не хотелось бы вновь возвращаться к этому разговору. И когда Улла кивнула и опустила свой взгляд, он наконец убедился, что сейчас разговор окончен. А после он в полном молчании с Торгни, что смел больше никак выразить свои мысли, вынес тело несчастного убийцы в рассветные сумерки.

ГЛАВА 6

Улла сбежала сразу, как только её стражники скрылись из глаз. Она незаметной тенью прокралась мимо домов. Тонкий лёд трескался под её ногами. Неизвестно каким чудом Улла не разбудила даже собак. Весь Скогли спал. Спокойно ли, после всего, что свершилось прошлым вечером? Сейчас, этим серым утром, когда даже самые испуганные уснули от усталости, Улла сравнила наступившую тишину с той, что бывает перед бурей.

Остановившись на широкой дороге, Улла отчетливо увидела пустующий берег и жалкие разбросанные по дну драккары.

Откинув капюшон, она подняла голову и стала всматриваться в небо. Когда солнце, встающее за ее спиной, осветило горизонт, Улла сразу увидела огромные фигуры Тора и Ёрмунганда. Теперь она могла разглядеть их более отчетливо, чем ранним утром. Тор и змей двигались так медленно, что, казалось, они находятся в чём-то вязком

Бог занёс свой молот над змеем, чтобы обрушить удар на его голову, а Ёрмунганд начал отклонять свою массивную морду в сторону. Это тянулось словно целую вечность, заставив Уллу задуматься. Как и многие другие люди, наблюдавшие за неторопливым сражением, она отчётливо осознала скоротечность жизни людей по сравнению с каждым мигом жизни богов. Люди стремились жить, мыслить, любить, создавать, разрушать и умирать так быстро, что боги, наверное, успевали только зевнуть.

Земля под ногами содрогнулась – это Тор опустил свой молот на одно из мощных колец, в которые свернулось тело мирового змея. Горы затряслись. Улла вздохнула и огляделась. На дорогах никого не было, только на причалах сидели или спали уставшие люди, наблюдавшие за последним сражением Громовержца. Дожидаться, когда все начнут выходить из своих домов Улла не собиралась, ей наоборот очень хотелось остаться одной и скрыться от пристальных глаз. Она быстро зашагала по дороге, петляя между домов.

Вскоре Улла прижалась спиной к холодной стене конюшни, убедившись, что поблизости никого. Ей не давали покоя слова конунга. Люди не знали, что именно она предсказала им рагнарёк! Раньше это спасало ее от смерти, но теперь казалось огромной ошибкой.

Интересно, смогла бы Улла избежать смерти, если бы призналась Лейву в своих видениях раньше?

Достаточно ли он был ею очарован, чтобы сохранить жизнь?

Улле казалось, что с появлением Скалля всё сразу изменится. Она воображала, что он явится к ней словно герой. Что она станет частью его величайшего похода, его правой рукой и голосом богов. Люди упадут на колени, признав её власть и силу.

Но всё случилось иначе. Улла ломала голову, как ей теперь убедить Тора помочь людям, чтобы те всё-таки упали перед ней на колени. Три года она глушила каждый звук, доносившийся до неё от богов. Не прислушивалась к ним должным образом, отмахивалась, как от наваждения. Улла ждала подходящего момента, но все её силы ушли на придумывание плана, как заманить Скалля в город. Что делать потом, она не знала.

– Боги, подайте знак, – застонала Улла, зажмурившись.

Как было бы здорово прямо сейчас получить ответ. Чтобы Один в длинном одеянии и с двумя воронами вышел прямо к ней, утопая ногами в грязи, и указал бы пальцем на верную дорогу. Вот так просто. И понятно.

Но на улицах было пусто.

Какое-то время Улла ещё ждала знака судьбы, но боги были очень заняты, поэтому никто из них не откликнулся. Наверняка даже бедным норнам, плетущим нити жизней, сейчас было не до своих обязанностей. У людей оставались только те судьбы и знаки богов, которые были предрешены давным-давно. Надеяться на что-то ещё не стоило.

И всё-таки на свободе думалось легче. Улла прижалась щекой к промёрзшему дереву стены, уставившись на соседний дом. Там жила старая Дорта с двумя своими дочерьми и приёмным сыном Бласи, мальчиком, чьи родители умерли от тяжелой болезни несколько зим назад во время эпидемии, охватившей Скогли. Улла вспоминала, как мать каждую ночью взывала к богам, её ритуальный огонь не переставал гореть, но его было слишком мало. Люди отдавали жертвы, надеясь, что боги вернут им родных. Но тогда боги ответили не многим.

В ту зиму люди ещё верили им. Но это, кажется, было в последний раз.

Воспоминания о матери будто приманили её с того света. Родной голос позвал Уллу по имени. Он был безжизненым и совершенно бесцветным. Улла с удивлением вскинула глаза на свою мать, стоящую перед домом старой Дорты. На женщине было знакомое Улле серое платье с красной выцветшей вышивкой на подоле. У матери всегда были самые необычные наряды, какие только доводилось ей встретить. Сибба будто обменивала свои наряды на жертвенных овец у прекрасных альвов, светлых эльфов.

С болью, проинизывающей до самого нутра, Улла признала, что в облике матери ей было знакомо только платье. Всё остальное теперь было иначе.

Сибба молчала. На мгновение Улле показалось, что в зияющих тоннелях, теперь заменивших глаза матери, мелькнул живой огонь. Но нет. Чем дольше она смотрела на неё, тем больше замечала, что ветер не касается складок платья и волос Сиббы, а если задерживала взгляд на её лице, то через какое-то время начинало казаться, что оно расплывается перед глазами. Силуэт перед ней был только тенью Сиббы. Ужасный разрез на её шее, набухший и тёмный, хоть уже и не кровоточил, как в последний миг, когда Улла видела свою мать, но вызывал страшные воспоминания.

Это было три года назад, когда Улле было только семнадцать зим. Совсем юная девчонка, всецело верящая в своё предназначение. Мать учила, что они – служители богов и людей. Связующая ниточка между ними. Поэтому Улла даже не думала, что ярл способен сделать что-то подобное с её матерью за видения о будущем.

Лейв вывел Сиббу на площадь перед своим длинным домом, а потом обвинил в ненависти к богам. Вырезал ей глаза, отрезал язык. Чтобы она не видела скверны и не изрыгала скверну. Потом перерезал ей горло. Не мудрено, что сейчас, когда Сибба заговорила со своей дочерью, рот ее открывался, губы шевелились, но внутри зияла только пустота. Слова звучали лишь в голове Уллы.

Сибба сказала, что очень рада видеть дочь живой и невридимой. Она опасалась, что ей не хватит ума скрывать свои видения от ярла Лейва.

В ответ Улла только рассмеялась. Мать всегда сомневалась в её собразительности и часто обвиняла в чрезмерной эмоциональности. Но в этот раз Улла не подвела. Рассказав обо всём, что с ней произошло за эти три года, Улла быстро перевела тему. Теперь ей захотелось узнать, не во власти Хель ли находится Сибба. И что говорят мёртвые о происходящем во всех девяти мирах.

Сибба ответила ей после долгого молчания. Мёртвые уже покинули страшное царство прошлого, и Хель больше не держит их всех взаперти. Мать горько улыбнулась, но не рассказала больше ничего, что знала о загробном мире и не ответила на все следующие вопросы о нём. Она молчала, о чём бы Улла не спрашивала.

Поджав губы, девушка наконец тоже замолкла.

У неё был один самый главный вопрос, который хотелось задать матери. Возможно, именно поэтому на все другие Сибба просто не отвечала. Она стояла напротив Уллы мёртвая, холодная и ненастоящая. Несчастный дух, отправленный в мир Хель, но теперь скитающийся где-то среди миров, не принадлижащий ни одному из них. Вероятно, Сибба застряла где-то в великой изначальной бездне Гиннунгагап.

Мать расхохоталась таким раскатистым смехом, что могла бы перебудить весь город разом. Но город спал. В чём дело? Улла нахмурилась, а Сибба сказала, что её совсем не стоит жалеть. Лучше скорее задать свой вопрос.

Уперев полный решимости взгляд в лицо матери, Улла наконец спросила, как убедить бессмертного конунга и людей в том, что она избрана богами? Разве её идея принести в жертву человека не является самой действенной в их положении? Пример Упсалы, где в величайшем храме трёх богов и в более счастливые времена приносили в жертву людей, не давал Улле покоя. Отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Губы Сиббы сжались в тонкую линию. Какое-то время мёртвая вёльва молчала, но потом широко открыла рот так, что в его уголках треснула корочка крови. Слова звучали громко. Отчётливо. Эти слова Улла запомнит на всю свою жизнь, но не сразу поймет их значение:

«Когда богов не станет, у людей останутся только люди».

Сибба говорила уже не своим голосом, а голосами многих богов и мертвецов. Улла поняла, что голоса звучали даже из домов! Асгард, мир богов, Хель, мир мёртвых, и Мидгард, мир живых людей, звучали в унисон. Они сложились воедино.

Слова забились между окружавшими их скалами, словно пойманные в ловушку птицы. Улла зажмурилась, скулы свело от пронзительности голосов. Шум нарастал, а эхо множилось. Наконец, голоса загремели, как во время грозы, достигнув, кажется, своего пика, и замолчали. Мгновенно. Словно их никогда и не было.

Девушка сглотнула. И боги, и мёртвые, и все жители девяти миров, кажется, очень хотели, чтобы она услышала эти слова и уже никогда их не забыла. Какое-то время Улла молчала. Но потом осмелилась напомнить матери: эти люди всю жизнь почитали их, а потом в считанные мгновения расправились с Сиббой самым жестоким образом! И теперь ей нужно почитать их больше, чем богов? Холить их, лелеять и защищать?

Улла не собиралась прощать им содеянного! И теперь у неё были силы и власть, чтобы отомстить людям за смерть матери.

Сибба нахмурилась. Её брови, как и губы, были испачканы кровью.

Выходит, поняла мертвая вёльва, Улла совсем не собирается принести благородную жертву богам, чтобы упросить Тора вернуть море. Она собирается провести настоящую казнь. Чтобы люди увидели, какой властью она теперь обладает. И если кто-то из них обидит прорицательницу или будет ей перечить, то боги разрешат ей убить любого. А бессмертный конунг Скалль и его армия не будут возражать. Разве не так?

Улла поджала губы и опустила глаза. Она не видела в этом ничего постыдного, но ей стало обидно, что мать, ради которой она готова мстить, этого не одобряет.

Ноздри Сиббы начали раздуваться, как если бы она тяжело дышала. Но это было не дыхание, а гнев, нарастающий внутри женщины. Она вскинула свой длинный тонкий палец и нацелила его на дочь. Голоса людей из домов, мертвецов и богов снова собрались в ее горле, а потом вырвались наружу, ударяясь о скалы и оглушая Уллу:

«Тебе была дана сила всех вёльв, когда-либо живших в Мидгарде! Боги забрали у людей способность говорить с ними, чтобы ты одна звучала громко, а слышала четко. Но посмотри на себя! Ещё три года назад ты должна была объединить народы севера и вести их к спасению, но ты пренебрегала голосом Одина!»

Улла побледнела и перестала дышать. Она замерла. Губы не шевелились, но она смогла произнести свой вопрос: помогут ли боги ей сейчас вернуть море людям?

«Сделай то, что должна была сделать уже давно! Верни доверие богов!»

– Да чтоб вас всех! – рявкнула Улла, а её язык мгновенно ожил. – Доверие людей! Доверие конунга! Доверие богов! Боги хотят, чтобы я пресмыкалась перед теми, кто убил мою мать? А если я не хочу вести этих людей к спасению?! Они не заслуживают ни воды в море, ни жизни на земле!

Но призрачная связь с матерью была разрушена. Сибба растворилась в воздухе, а город начал просыпаться, обретая всё больше звуков. Прежних голосов, что бились громко среди скал, уже не было. Но они продолжали звучать в голове Уллы.

Боги требовали от неё следовать своей судьбе. Но именно они позволили людям убить её мать. Забывать об этом Улла не собиралась, но и перечить богам не решалась. Еще три года назад она должна была объединить народы севера, но ведь теперь это сделал конунг Скалль. Вот только, кажется, богам его похода было недостаточно. Возможно, они и вовсе не избирали его для этой миссии. А надеялись бедные боги только на Уллу.

Теперь она знала, что ей нужно делать. Как дать своему голосу силу всех голосов людей Мидгарда, объединив их воедино.

Решено.

– Р-р-р-р, – Улла стиснула зубы и попыталась сделать шаг от промерзшей стены конюшни, к которой прислонилась.

Она рывком содрала кожу со своей щеки, отстраняясь. Щека пылала красным, на ней остался след будто от ожога.

– Ведьмино отродье, – из дома вышел мальчишка лет двенадцати, он пнул в сторону Уллы снег носком башмака. – Пойди прочь от нашего дома! А не то я…

Девушка фыркнула в его сторону, оскалив зубы, и Бласи тут же поспешил вернуться в дом.

Интересно, слышал ли он её слова?

Улла и не заметила, как Скогли ожил. Солнце, пусть и слабое, будто болезненное, взошло над их берегом, смахнув серую пелену. Двери лениво распахивались, и из них показывались злые сонные люди. Дома их были совсем небольшие, Скогли никогда не был выдающимся поселением. У всех зданий были массивные треугольные крыши и плотные стены с забитыми щелями от сквозняка. Из-под дверей начинал валить густой дым. Это первые проснувшиеся затапливали посильнее печи, чтобы их семьи могли набраться сил и вылезти из-под теплых одеял.

Раньше, когда было теплее, уже на рассвете по улочкам города сновали козы, куры и овцы. Но сейчас пасти уже было некого. Несколько куриц выбежали из домов, когда им услужливо открыли небольшие дверцы. Но отбегать далеко не стали. Вокруг всё равно им было совсем нечего искать. Люди уже не могли кидать им столько же зерна, сколько и раньше, а земля стала слишком твердой, чтобы клевать её.

На широкую площадь, которая начиналась за конюшнями, вышли люди конунга Скалля. Они подоспели как раз вовремя – в тот самый рассветный час, когда люди уже разлепили свои глаза, но ещё не успели начать разговаривать друг с другом, строя заговоры и поднимая смуту.

Людей Скалля отличали массивные меховые одежды. У них были огромные капюшоны и подол ниже колена. Вся одежда их была сделана из шкур животных, а на ногах кожаные ботинки были обшиты мехом. Со стороны они выглядели как огромные медведи, сшитые из разных лоскутов. Слоёв одежды на них было так много, что они казались вдвое или втрое больше, чем любой воин из Скогли.

Они остановились на широком перекрёстке из нескольких дорог, который и формировал центральную площадь города. Мужчины и женщины быстро превратили ледяные корочки на лужах в вязкую грязь, чавкающую под ногами. Среди людей конунга Улла не нашла Торгни, понадеявшись, что кто-то остался сейчас охранять его сон, который он заслужил. Скалля, к слову, она тоже сразу не увидела.

Вёльва натянула капюшон на лицо и припала к стене, стараясь теперь не прислоняться к ней кожей. Она спряталась за голым кустом лещины, надеясь, что никто не обратит на неё внимания. Наконец, площадь загудела от наплыва людей. Среди них показался Скалль с железным обручем на своей голове. На нём в основном были светлые шкуры, но сверху был длинный плащ с черным волчьим мехом. Конунг появился в тот самый момент, когда обстановка стала накаляться, словно печи цвергов8 в разгар работы.

Сначала он игнорировал людей, устремив свой взгляд поверх крыш домов. В свете утреннего солнца можно было разглядеть Тора в мельчайших деталях. Был виден рисунок рун на молоте Мьёльнире, а массивная кожаная броня Тора была украшена золотом, как и полагается богам Асгарда. В бороде его виднелись витиеватые металлические бусины – они сверкали в лучах. На руках у Тора были руковицы. Рукоять Мьёльнира так сильно разогревалась от молний, исходивших от него, что без руковиц Тор не смог бы с ним совладать.

Кожаное основание пояса бога обрамлялось переплетенными шнурками, а спереди на животе крепились несколько круглых пластин, изображавших разные подвиги бога грома. О некоторых из них, высеченных на поясе силы, люди, наблюдавшие сейчас за богом, даже не подозревали. Но многие картины, такие как Тор, одетый в женское платье и притворяющийся Фрейей, люди узнали..

Сражение завораживало Скалля. Он не мог оторвать свой взгляд от Тора, даже понимая, что сотни глаз сейчас устремлены на него самого. Народ ждал, когда конунг заговорит. Наконец ему пришлось обратить на них внимание, потому что люди начали перешептываться.

Всё, что было способно унять нарастающий шум, это голос Скалля:

– Должен сказать, я рад, что ночь прошла без потерь. Как со стороны Скогли, так и стороны моих людей, – ухмыльнулся Скалль, окидывая толпу цепким взглядом.

Улла и ещё несколько воинов конунга с любопытством уставились на толпу. Они искали наиболее разочарованные лица, чтобы распознать предателей. И такие лица себя проявили. Улла злорадно улыбнулась:

– О, ты очень расстроен, Ненне? – адресовала она шёпотом воину, раздосадованно плюнувшему себе под ноги и всплеснувшему руками.

Ненне был первым, кто предложил казнить Сиббу, когда та принесла вести о рагнарёке. А после он каждый день ходил к ярлу Лейву, предлагая избавиться и от Уллы. Ненне носил три ровные косы, заплетённые из его волос, слева, справа и посередине головы. Борода у него была похожа на копьё – она была сострижена ровным треугольником вниз.

Ничего удивительного, что именно он подослал Олафа к ней прошлой ночью. Раньше он мог только болтать, но теперь, видимо, решил, что без Лейва Улла осталась совсем беззащитной. И сейчас её забавляло то, как Ненне рычал в свою бороду проклятья.

Но потом, переведя взгляд, Улла поняла, что большинство из собравшихся расстроено перешептываются и качают головами. Интересно, сколько из них жаждали её смерти, если даже дети раздосадовано поджимали губы?

– Это значит, – после очень долгой паузы продолжил Скалль, – что мы с вами готовы двигаться на юг как единый народ. Под властью единого конунга.

– Все да не все, – одноглазая Хульда плюнула себе под ноги, а её раздражение тут же подхватила толпа. – Что скажешь делать нам теперь? Боги вот-вот погибнут… – Хульда ткнула пальцем в исполина на горизонте. – И мы, несчастные, уже не сможем надеяться на их защиту в грядущих боях с чудовищами.

Улла могла поклясться, что увидела, как Скалль закатил глаза, а потом смерил Хульду долгим тяжелым взглядом. Конунг нахмурился.

– Мы прошли по суше от самых Лофотенских островов, которые находятся к западу от моего родного Халогаланда. Целый год шли на юг через скалы, леса и равнины. Сначала мы подошли к Тронхеймс-фьорду, и люди его земель вскоре присоединились к нам. Позже люди земель Нормёри, сами убившие своего ярла, тоже примкнули к нашему походу. Их лето уже не отличалось от зимы, – Скалль перевел дыхание. – Юные ярлы Оркадаля уже ждали нас, когда мы приблизились. Единогласно они и их люди признали мою власть, – на его слова откликнулись два голоса. Улла посмотрела на ярлов Оркадаля и поняла, что они ещё совсем мальчишки, у которых едва проклюнулась борода. – Раумсдаль, – ему ответили несколько голосов, видимо, принадлежавших выходцам этих земель, – Суннмёри, – вновь несколько голосов, – Фирдафюльке и Сонн! – вновь голоса ответили ему единым кличем. – Ярлы и воины, а также дети и женщины, даже старики отправились в поход на юг к землям, которые ещё полны еды. Потому что наш север покрылся льдом, – Скалль сделал паузу и облизал пересохшие губы. – В землях Сонн, дойдя до Урнеса, мы сели на корабли и собирались плыть прямиком в Вестфольд, минуя Хордаланд, Рогаланд и Агдир. Мы потратили очень много времени на путешествие к вам, тогда как остальные мои люди ждут нас на юге. Не знаю на сколько мы задержимся здесь, – Скалль махнул в сторону ушедшего моря, – но вскоре вода замёрзнет. И тогда корабли больше не смогут плыть. Наша цель – город Борре, самый крупный из всех городов на юге. Как я слышал, весь Вингульмёрк примкнул к ярлу Хальвдану, правителю Вестфольда, ещё несколько лет назад благодаря его большой щедрости на золото. В Борре пастбища ещё зелены, скот откормлен, а места хватит для всех. И с людьми ярла Хальвдана наша армия будет достаточно мощна, чтобы противостоять чудовищам.

Скалль благородно дал людям время на громкие разговоры. Они обсуждали богов, чудовищ, Скалля, Тора, Мидгард и Асгард, ярлов Оркадаля, земли Суннмёри и Раумсдаль. Сон, если таковой пришел к кому-то прошлой ночью, пошёл им на пользу, придав больше сил для обсуждений. Когда разговоры зашли в тупик и людям понадобилось, чтобы конунг продолжил свой рассказ, они повернулись к нему и замолкли.

Улла думала, что Скалль приложил очень много сил, чтобы привести к ней столько объединённых народов. Наверное, боги хотели, чтобы именно она проделала всю эту работу, но Улла предпочла ждать. Бедным богам пришлось придумать для неё запасной план, который, надо признать, был успешнее первого.

Вёльва прикусила внутреннюю сторону щеки. С одной стороны, ей было противно осознавать, что она подвела богов. Но с другой, обида за смерть матери не отпускала. От этих чувств казалось, что она имеет полное право злиться на людей и не исполнять возложенные богами обязанности по их спасению. К тому же… Скалль постарался на славу и сделал за неё большую часть работы. Улле это нравилось. Теперь у неё было значительно меньше проблем.

– Бой Тора и Ёрмунганда лишь начало, а ушедшая вода – пустяк по сравнению со всем, что нам предстоит. Пока боги будут сражаться с чудовищами, мы должны пережить великую зиму, – голос Скалля звучал уверенно и властно. Он сделал несколько шагов в центр образовавшегося круга и продолжил говорить, медленно поворачиваясь лицом к каждому. – Она уже забрала многих. И ещё заберёт. Те же, кто останется стоять на ногах, будут сражаться с инеистыми великанами, которые вскоре придут с границ Мидгарда, – толпа ахнула. – А по замёрзшему морю придут мёртвые, чтобы забрать с собой живых.

Какое-то время все в ужасе молчали. Потом начали громко переговариваться и спорить.

– Вот ты где, – Торгни очень напугал Уллу, подкравшись сзади.

Но он встал так близко, что девушка не смогла отшатнуться. С одной стороны у неё были плотные заросли лещины, а с другой – крепкая грудь воина.

– Что ты тут делаешь? – зашипела вёльва.

– Ищу тебя, – тоже прошипел Торгни, наклоняясь к ней.

– Зачем?

– Потому что ты пропала.

– Я не пропала. Просто хотела подышать воздухом. Почему ты не спишь?

Чтобы смотреть Торгни в глаза, Улле приходилось высоко задирать голову. Шея моментально заныла, и вёльва опустила взгляд, изучая меховые одежды мужчины.

– Я бы спал, если бы ты оставалась там, где должна быть! – процедил он сквозь зубы.

– Так значит я виновата в том, что ты не спишь? – Улла закатила глаза.

– Да. Уже дважды.

Девушка покосилась в сторону площади. Толпа всё ещё переговаривалась, были слышны громкие выкрики, но Скалль молчал, оцениваще поглядывая на людей.

– Они, наверное, ужасно напуганы, – Торгни кивнул в сторону толпы.

Он наклонился совсем низко, не только сгорбив спину, но и слегка согнув колени.

– Надеюсь на это, – фыркнула Улла.

Торгни пропустил её слова мимо ушей.

– Представляешь, за один вечер они лишились своего ярла, увидели бессмертного конунга, а Тор и Ёрмунганд – живые и настоящие! – появились на их горизонте. Вчера утром никто из них не верил в рагнарёк, а теперь они сбиты с толку.

– Ты что же, жалеешь их? – хохотнула Улла и повернулася к Торгни, нависающему над её плечом.

– Отчасти, – он покачал головой и усмехнулся. – Если бы ты знала, сколько раз я уже видел всё это. Они сначала не верят, кричат на Скалля, некоторые рвутся дать отпор северному захватчику. Потом неизбежно наступает ужас перед его силой. Осознание реальности. Страх перед будущем. И моё любимое… Восторг.

– Восторг? От чего?

– От грядущих сражений, конечно же!

Улла хмыкнула. Раньше люди слышали истории о богах, сражающихся с великанами и чудовищами, а теперь им представлялась возможность самим вступить в сражение.

– Сейчас они осознают реальность, – уверенно сказал Торгни.

– Значит скоро наступит страх?

– Сама увидишь, – довольно улыбнулся мужчина, и они оба повернулись к толпе и стали вслушиваться.

– Ну хватит болтать! – вперёд выступила невысокая женщина в большой накидке с ровным узором. Это была старая Дорта. – Думаю, что скажу за всех, – она обвела хитрым взглядом толпу. – Жаль, что мы казнили Сиббу! – сердце Уллы сжалось, а зубы скрипнули от гнева. Она взглянула на Ненне, а тот постарался отойти в сторону. Он был виноват так же, как и сам Лейв. – Она пыталась предупредить нас ещё три года назад. Если бы мы не были такими ослами, то сейчас уже собирали бы силы на юге… Думаю, у Сиббы были ответы на все наши вопросы…

Люди стыдливо опустили глаза.

– К счастью, в Скогли ещё есть сильная вёльва, – громко произнес Скалль.

– Ты говоришь про эту лгунью?

– Она не смогла сделать Лейва берсерком!

– У неё нет никаких сил!

– Боги давно её оставили!

Улле захотелось выбежать из своего укрытия, чтобы проклясть их всех. Она сделала шаг вперед, но Торгни ловко поймал её за локоть. А Скалль поднял ладонь вверх, призывая людей замолчать. Они повиновались.

– Боги оставили всех нас, но Уллу они не покидали никогда, – толпа недовольно загудела. – Она лгала только из-за вашего к ней недоверия. Ведение о грядущем рагнарёке пришло именно ей, но Сибба защитила дочь от вашей глупости. Теперь вам предстоит многое исправить.

Люди задумчиво молчали.

– Выходит… Все эти три года она могла предупредить нас? Но не стала? – громко крикнул воин Ненне.

– После того, что вы сделали с её матерью? – зло воскликнул Скалль. – Даже я бы не стал вас спасать!

Улла улыбнулась и вскинула голову, но заметил это лишь Торгни.

– Поумерь свою гордыню, – шепнул он, но Улла такие советы никогда не принимала.

Люди не перешёптывались, не смотрели друг другу в глаза, а только изучали грязь под ногами. Наконец кто-то осмелился подать голос:

– Мы пойдем пешком на юг?

– Нет, – уверенно ответил Скалль, будто Улла уже вернула море к берегам. – Вёльва сможет упросить Тора вернуть нам воду.

– Ты доверяешь ей, конунг?

Скалль какое-то время молчал. Это не скрылось от Уллы. Она, затаив дыхание, ожидала его ответа, от которого зависело многое.

– Да, – наконец произнес конунг, а люди начали одобрительно кивать.

Как же мало им надо, чтобы поменять своё мнение! Улла закатила глаза. Несчастные, тщедушные человечки.

Они переговаривались и дышали друг на друга горячим паром, растапливая лёд недоверия. Огонь разгорелся прямо в сердце Уллы, она чувствовала покалывание в кончиках пальцев, в груди, внизу живота, в висках.

– Скоро у тебя будет больше друзей, чем врагов, – ухмыльнулся Торгни, всё еще не отпускающий её локтя.

Как он и предсказывал, после осознания резко наступил восторг, волной прокатившийся по кричащим людям.

– Хорошо, я верю тебе, конунг, и пойду за тобой! – сделала шаг вперёд одноглазая Хульда. – Если уж не суждено снова увидеть весну, то хотелось бы мне увидеть несколько величайших сражений! А ты, бессмертный конунг, прикроешь в них мою спину.

Скалль улыбнулся холодной, ничего не обещающей улыбкой.

– Так и будет.

– Может быть, я тоже вёльва? – хохотнул Торгни, довольный своим точным предсказанием. – На этом всё. Восторг будет вести их до самого конца. Пойдём уже, – он потянул девушку за собой. – Помогу тебе подготовиться к ритуалу. Ты ведь не передумала?

– Нет, – Улла покачала головой. – Почему ты за мной таскаешься? Тебе точно надо поспать после прошедшей ночи.

– Ты не так сильно меня утомила, как тебе кажется, – Торгни подмигнул ей. – Многие девушки старались куда сильнее.

– И как много их было? – закатила глаза Улла.

– За одну ночь?

Улла скривилась и толкнула смеющегося воина ладонью в грудь, но тому было так же все равно, как Скаллю на удары оружием.

– Собери мне побольше хвороста и дров для костра, – Улла двинулась по узким тропам за домами, избегая большие дороги. – Потом сходишь со мной в поле, надо найти белый вереск.

– Белый? Не розовый?

– Белый. Не розовый, – передразнила его вёльва.

– Ну… Ладно, – пожал плечами мужчина. – Что ещё?

– Я схожу домой и найду старую ритуальную чашу моей матери. И её нож. Я их никогда не использовала, не имела дела с кровью…

Торгни напрягся.

– Ты ведь помнишь, что Скалль…

– Просил никого не убивать? Конечно, – отмахнулась вёльва. – Все выживут. Если не станут меня раздражать.

Торгни вздохнул. Они подошли к очень маленькому домику. На его крыше, скаты которой упирались в землю, росла трава. Дверь была настолько низкой, что Торгни пришлось бы входить на коленях. Над входом висело очень много оберегов из трав, костей, металла и дерева. Перед домом стояла скамья, но больше вокруг не было ничего. Ни дров, ни топора, ни корзин, ни метлы для двора.

– Твой дом?

– Угу, – бросила Улла через плечо и с трудом смогла открыть дверь, толкая её руками.

– Ты тут не бываешь?

– Нет. Стой! Просто подожди меня тут, – прорычала девушка, выставляя вперёд руки, когда Торгни уже хотел пойти за ней следом. – Я найду всё, что нужно, и выйду. Не ходи за мной.

Пожав плечами, Торгни остался снаружи. Когда Улла закончила собираться, они двинулись за город на вересковые поля, раскинувшиеся за пределами Скогли, стараясь не попадаться никому на глаза. Торгни и Улла очень долго и молчаливо ходили среди невысоких кустов вереска, вглядываясь в их окрас. Они были совершенно разных цветов: темно-розовые, бледно-розовые, пурпурные, фиолетовые, сиреневые. В этот период года цветение вереска уже заканчивалось, но усыпанные цветами равнины всё ещё были прекрасны.

Торгни набрёл на небольшое болото, располагающееся восточнее равнины. На его границе рос маленький мох, похожий на сборище миниатюрных ёлочек. И около него счастливый Торгни нашел поляну морошки. Бледные оранжевые ягоды выделялись на фоне зелёно-коричневого мха. Улла предостерегла воина не углубляться дальше, потому что болото было коварным, и люди Скогли с детства учили своих детей не играть в тех краях.

Иногда Торгни засыпал сидя, собирая ягоды. И просыпался только когда начинал падать лицом в землю. Решив, что может уснуть в болоте и навсегда здесь остаться, он всё-таки вернулся к Улле. Она с удовольствием приняла горсть ягод и закинула в рот.

Какое-то время их поход продолжался в полной тишине. В итоге Улла полностью подготовилась к грядущему ритуалу, а Торгни всё-таки отправился спать обратно в длинный дом до наступления ночи.

ГЛАВА 7

Люди собрались в назначенный срок – глубокой ночью, когда уже давно было темно. Они толпились у лежащих на боках драккаров, надеясь узреть обещанное чудо. Улла же пришла раньше всех, выстелила себе соломой на припорошенном снегом дне реки настоящий мягкий ковёр и стала устраивать небольшой алтарь.

Торгни принёс ей так много дров, что хватило бы на десяток костров. Он помог девушке разжечь пламя, потом дождался, когда дрова как следует разгорятся, и стремительно куда-то ушёл, не обронив ни одного слова.

Сначала Улла поставила слева от костра кубок с водой. Потом взяла тканевый узелок, в котором лежала горсть земли, смешанная с морской солью, развязала его и аккуратно оставил рядом с кубком. Наконец Улла взяла пучок белого вереска и совсем слегка подпалила, чтобы пошёл дым. Запах у вереска был невероятный. Медовый пьянящий аромат с дымком окутал Уллу. Она вдохнула его полной грудью и закрыла глаза, проваливаясь в забытье.

Всю свою жизнь Улла училась слушать богов и передавать им прошения людей. Это делала её мать. Это делала мать её матери. И Улла была уверена, что все женщины в их роду занимались этим от самого сотворения людей. И с одной стороны казалось, что эта ночь не будет отличаться от всех прочих, когда она проводила ритуалы, но на деле никто и никогда не делал ничего подобного.