Глава 1. Незнакомец из дома напротив
История, написанная моей рукой, никогда не будет прочитана. Потому что ее как бы и не было.
События, охватывающие годы, исчезнут. Рассыплется бумага, нечаянно кинутая в огонь, и еще недавно хранившая чернильные мысли.
Время повернется вспять, и все начнется с начала.
"Где же начало того конца, которым оканчивается начало?" спросите вы.
Что ж, а начало эта история берет в маленьком провинциальном городке на севере – таком, который можно найти в любой стране, в любой области, и именно городке, а не деревне или поселке, как любят величать столь географически отдаленные точки на карте туристы и жители мегаполисов.
Собственно, если бы не магистраль, проходившая мимо него и ведущая к популярной и зимой и летом базе отдыха, о нем бы вообще не знали и не слышали.
Вообще, городок больше напоминал спальный район большого города с аккуратно выстроенными домами, обшитыми под кирпич ванильного цвета сайдингом и коричневыми крышами, белыми заборами вокруг небольших земельных участков, где летом выращивали клубнику, цветочными кадками на подоконниках и накрахмаленными французскими занавесками на всегда чистых окнах. По крайней мере, именно таким он навсегда остается в их памяти.
Жизнь в нем текла размеренно. Порой, даже слишком размеренно. Сезоны сменяли друг друга, а накрахмаленные занавески оставались неизменными. Люди же… С людьми все было иначе.
Были те, которые, как и занавески, оставались неизменными, проживавшими в своих уютных домах с рождения и до самой смерти. А были и те, кто считали провинциальную жизнь слишком скучной и стремились вырваться, уехать в погоне за синей птицей.
Тот вечер (тот самый вечер, с которого все началось) запомнился в первую очередь запахом шоколада, если быть точнее, запахом шоколадного мороженого, немного подтаявшего по краям, и он, в общем, был самым обычным – такой себе четверг, примечательный разве что девичьей сердечной драмой.
Лохматый ковер в темно-синих ромбах напоминал военный полигон после учений, настолько он был закидан смятыми салфетками.
– Нет, ну ты вообще слышала, что он мне сказал? Дело не в тебе, а во мне. – Заплаканным голосом Люся перекривляла теперь уже бывшего парня и со злостью кинула еще одну салфетку на пол, словно это был тот самый бывший. – Совсем меня за дуру держит! А то я не знаю, что все из-за той курицы крашеной! Она давно к нему клинья подбивала, и вот – дождалась!
Мира машинально похлопала подругу по спине, с сожалением провожая взглядом еще одну салфетку. Люся была её лучшей подругой уже много лет, и такие вечера случались каждые полгода. Причем, стабильно.
– Что со мной не так, Мира? Неужели я не заслуживаю быть любимой? – Люся подняла свое заплаканное личико в форме сердечка и жалобно посмотрела на подругу.
Мира до боли сжала челюсти, разрываясь между желанием обнять ее и стукнуть, как следует, чтобы выбить из нее эти глупости.
"Вот как? Как? КАК?" спрашивала она себя не раз. Красота, конечно, по большей части дело вкуса и моды. В журналах кого только не величали эталонами красоты – от откровенно говоря, лягушек до лошадиных, простите, морд.
Но Люся была красавицей: невысокая, с пышными формами и со сливочной кожей и свежим румянцем на щеках, с большими зелеными глазами с подкрученными ресницами и капризно изогнутыми губами, длинными волнистыми рыжими волосами, поникшими сейчас вслед за ее настроением. Но суть даже была не в этом.
Люся была прекрасным человеком. Многие считали ее простой наивной провинциальной девчонкой, гонящейся за журналами, модой, парнями и красивыми сказками, неправдоподобно показанными в кино. Многие, но не Мира.
Она, пожалуй, была единственной, кто знал ее настоящую – умную, проницательную, сверхчувствительную, ранимую, добрую, отзывчивую, преданную – спрятанную под защитной броней от людей, не способных ни понять ее, ни оценить.
Вот почему Мире так хотелось свернуть шею этому Эдику. Честное слово, она даже слышала хруст костей. Вот только он не был первым таким, и последним уж точно не будет. Так уж Люся была устроена – снова и снова наступать на те же самые грабли в поисках любви и счастья.
– И почему я тебя не послушала? Ты же говорила мне, что все плохо закончится, и как в воду глядела!
Мира лишь бровями повела. Послушай она ее хоть раз, то ковер в ее спальне не покрывался бы соплями, а мысли об убийстве посещали бы Миру минимум на один раз меньше.
– Черт с ним! – Мира отогнала от себя мысли об членовредительстве, и обняла подругу за плечи. – Встретишь ты еще своего человека!
– Ох, вот бы такого, как твой Женя, – мечтательно произнесла Люся, роняя салфетку на нежно-голубое покрывало. – Тебе с ним так повезло!
– Он тоже так считает, – улыбнулась Мира, незаметно сбрасывая салфетку с покрывала на пол.
– Можно я у тебя переночую? – Люся шмыгнула носом. – Так не хочется домой.
– Что за глупый вопрос? Конечно, можно! Устраивайся поудобнее, а я принесу мороженое.
Мороженое у нее в семье никто не любил, но в морозилке оно имелось всегда и исключительно для Люси. Такие уж привилегии были у лучшей подруги.
– А, может, не надо? – с сомнением просопливила Люся. – Вдруг не влезем в платья?
– Ты имеешь в виду те платья, которые мы еще даже не купили? – уточнила Мира, коварно улыбаясь.
– Тогда тащи! – взвесив "за" и "против", согласилась подруга.
Мира аккуратно обошла грязные салфетки и вышла из комнаты, прикрыв дверь. Достав телефон, она набрала Женю.
– Прости, что не предупредила раньше. – Она виновато сунула две ложки в ведерко с шоколадным мороженым. В трубке было слышно, как шуршит гравий. – Ты же знаешь, как у нее бывает: сначала отрицание, потом…
– А потом, как всегда, – перебил он. – Я возвращаюсь домой, не успев даже постучать в твою дверь, а вы там спокойно мороженое трескаете. Ничего страшного. Не первый раз, и уж точно не последний.
Выбежав из кухни в гостиную, Мира выглянула в окно. Ожидая ее появления, Женя стоял, приложив свою большую ладонь к стеклу.
– Люблю тебя. – Она тоже приложила руку к стеклу. Оно было холодным, но от ее прикосновения быстро согрелось.
– И я тебя.
Когда она вернулась в спальню, грязные салфетки по-прежнему валялись на ковре. Люся, забыв про мороженое и все на свете, заворожено следила за чем-то сквозь гардину.
– Мира! Мира! Иди скорей сюда! – с нетерпением позвала она.
Окна ее спальни выходили туда же, куда и окна в гостиной, и Мира подумала, что подруга следит за Женей, хотя он должен был отойти уже достаточно далеко с его-то длиннющими ногами.
– Что там? – Мира поставила ведерко с мороженным на стол, стоявший у окна, и потянулась, чтобы отдернуть гардину, но подруга больно хлопнула ее по руке.
– Не трогай! – прошипела она. – Смотри! Как думаешь, кто это?
Мира одарила подругу укоризненным взглядом, и заглянула в маленькую щелочку, что было смешным само по себе, так как два силуэта в светящемся окне были не заметны приблизительно так же, как и слон в центральном парке.
Вечер был не очень поздний. Уличные фонари в английском стиле вдоль домов только-только начинали разогреваться на прохладном апрельском воздухе. В широко открытых дверях дома напротив стояла пожилая женщина, имени которой никто не знал, хотя она и жила там достаточно давно.
Какое-то время соседи донимали ее своим гостеприимством, свойственным маленьким городкам, но так и не добившись удовлетворения своего чрезмерного любопытства, оставили в покое, покрыв ее таинственную персону всевозможными домыслами – начиная от ведьмы и заканчивая женой криминального авторитета, вышедшего на пенсию по причине смерти от рук конкурента, и вынужденной в своем-то солидном возрасте скрываться от того самого конкурента и закона.
Само собой объектом столь пристального внимания подруги была не женщина, а высокий мужчина в длинном сером пальто, который как раз заходил в дом.
– Может внук, – шепотом предположила Мира, всматриваясь в спину незнакомца.
Отчего-то эта спина ей сразу не понравилась. Знаете, как вот бывает: встретишь человека, и он еще даже рот не успевает открыть, а что-то в его лице, взгляде или в спине, вот как сейчас, сразу не нравится.
Словно почувствовав их взгляды, незнакомец обернулся.
– Вот черт! – взвизгнула Люся.
Оттолкнувшись от подоконника, и вступив в неравный бой с гардиной, подруги не то, чтобы достойно, но все-таки выиграв его, оказались на полу вне поля зрения.
– Кажется, не заметил. – Люся откинула волосы с покрасневшего от испуга лица.
– Кажется, нет, – ответила Мира, больше пристыженная их поведением, чем напуганная.
В зеркалах шкафа-купе отразились их взволнованные физиономии, и подруги рассмеялись. Вспомнив про мороженое, уже начавшее таять, они устроились на кровати и стали гадать, кем мог оказаться незнакомец.
Утро выдалось солнечным. Несмотря на ранний час, на улице пахло свежей выпечкой. Двери домов энергично хлопали, люди спешили кто куда, садясь на велосипеды и радуясь сошедшему снегу.
Кое-где в тени он еще лежал грязными бугорками, но для тех широт это было уже чудо, что в начале апреля были только они, и асфальтированные дорожки были сухими и чистыми.
Женя, уже порядком уставший перебирать носком кроссовка камушки возле дома, выпрямился, когда девочки наконец-то вышли из дома.
– Привет. – Люся махнула ему рукой, зевая и щурясь от солнца.
– Доброе утро. Не сердишься за вчерашнее? – спросила Мира, поцеловав его в щеку.
– На тебя? – Он подхватил ее на руки. Солнечные лучи взыграли на его темных коротко стриженых волосах. – Зависит, – ответил он, хитро сверкая глазами.
– Может, вам дома остаться?
Люся, все это время придирчиво рассматривающая себя в маленькое зеркальце, спрятала его в сумку и скорчила скучающую гримасу. Это только Мире она могла говорить, какой Женя замечательный, его же так баловать она бы не стала даже под дулом пистолета.
Женя опустил Миру на землю и спросил:
– Как же ты бедная-несчастная будешь одна-то настроение портить бывшему? – Люся вспыхнула убийственным взглядом.
– Женя, – отдернула его Мира.
– Ладно, идем. – Он засмеялся и взял ее за руку.
Захлопнув калитку, Мира вспомнила о вчерашнем незнакомце, и посмотрела на дом напротив. Окна были зашторены, но она готова была поклясться, что в тот момент, как она повернула голову, они дрогнули. Видимо не только они с Люсей любили подглядывать.
Зима отступила каких-то пару недель назад, оставив в напоминание о себе лишь холодный ветер, но, не смотря на это, коридоры школы так и пестрили по-летнему яркими цветами, и звуки каблуков звонко отскакивали от стен. Из каждого кабинета доносилась музыка, а разговоры только и шли о приближавшемся выпускном вечере. Еще какой-то месяц и выпускники покинут маленький городок, чтобы, возможно, больше никогда в него не вернуться.
Они втроем тоже собирались уехать. Женя хотел поступать на юридический, Мира, следуя по стопам родителей, в медицинский. Люся же просто хотела (да что там хотела, мечтала!) уехать и больше никогда не возвращаться.
И ее в этом нельзя было ни винить, ни упрекать. По-своему она была права, ведь ее ничто и никто не удерживали дома. Мама ее ушла, когда ей было пять, а брату девять, и если с сыном отец еще мог как-то справиться, то вот с дочкой просто не знал, что делать. И дело было не в том, что он ее не любил, просто некоторые проблемы он в принципе не мог решать.
Мира поежилась и, стряхнув со светлых волос, подстриженных под каре, сухой лист, принесенный ветром, натянула синюю шапку почти на брови. Все-таки обманчиво грело солнышко, а на парапете возле школы они с Люсей сидели уже с полчаса как минимум.
– Идет?
Люся уже в сотый раз приготовилась снимать белое пальто, чтобы эффектно продемонстрировать оголенные плечи. Она стояла спиной ко входу в школу, поэтому почетная обязанность выглядывать ее бывшего, лежала на замерзших плечах подруги.
– Нет. – Мира проводила взглядом пятиклашку, в очередной раз поежившись. – Наверное, мы его пропустили.
Люся разочарованно запахнула пальто.
– Я точно знаю, что он еще не ушел. – Она упрямо изогнула губы, как делала всегда, когда считала, что права, то есть всегда. – Я бы видела!
Мира сделала вид, что вытирает носок сапога, а сама заглянула за спину Люси. Если бы она стояла иначе, то давно бы заметила, что ее дорогой Эдик все это время обжимался за углом школы с новой подружкой, напрочь игнорируя периодически оголяющиеся плечи своей бывшей.
Люся снова приготовилась эффектно сбрасывать пальто, услышав шаги, но это был всего лишь Женя.
– Наверное-таки пропустили. – Совершенно расстроенная она начала разворачиваться. Едва не упав с парапета, Мира вцепилась в ворот ее пальто. – Что ты делаешь?
– Ам… – Она многозначительно посмотрела на Женю, который скорчив недовольную гримасу, выбросил зубочистку и закинул свои огромные руки Люсе не плечи, не давая тем самым ей развернуться.
– А давайте, девчонки, я вас мороженым угощу!
Деловито застегнув пальто, Люся фыркнула.
– Ага, чтобы мы ни в одно платье сегодня не влезли? – И наставив на Женю пальчик с острым красным ноготком, словно предупреждая, добавила: – Вчерашнее – не считается!
– Разве вы не на следующей неделе планировали идти за платьями? – озадаченно спросил он, посмотрев на Миру.
– На следующей, или на этой, какая разница. Правда, Мира?
Мира энергично закивала, испытывая облегчение от того, что подруга ничего не увидела.
На самом деле они действительно планировали идти за платьями на следующей неделе, но сейчас она была готова согласиться на что угодно, лишь бы Люся не встретилась с Эдиком, ведь лучшие подруги так и поступали.
Магазин свадебной и вечерней моды находился в самом центре города, удобно разместившись между кофейней и обувным магазином. Неоновая вывеска на нем не горела уже давно. Выгоревшие на солнце розовые атласные ленты, завязанные бантами, украшали вход, устало трепыхаясь на ветру.
– Это же не свадебное платье, – возмущенно спорил Женя, – так почему я не могу пойти с вами?
– Я не говорю, что не можешь, – Мира нехотя вытащила руки из теплых карманов его куртки, – просто тебе там будет скучно. К тому же я не знаю, сколько мы там пробудем.
Женя, надув губы, хмуро поправил ее синий, как и шапка, шарф, удачно подчеркивающий цвет глаз.
– Позвони, как будешь дома, – сказал он, сдаваясь и, покосившись на Люсю, добавил: – Может, я загляну к тебе вечерком, если ты будешь одна.
– Обещаю сделать для этого все возможное, – заверила она его.
– Ну, тогда ладно. – Женя немного расслабился, поцеловал ее и ушел. Она провела его взглядом до поворота и, подойдя к Люсе, в нетерпении мучившей ленты, потянула ее в магазин.
Невзрачный снаружи внутри он был полной противоположностью. Белый пол и стены ослепляли, а от изобилия всевозможных цветов рябило в глазах. На красных бархатных подложках блестели серьги, колье, диадемы, гребни, кольца, браслеты и пояса, отражаясь в зеркальных потолках. Так и не сказать было, что это маленький городок.
Тем не менее, так оно и было, и клиентов в нем было хоть отбавляй. Ни одно мало-мальски значительное событие не обходилось без посещения "Вечерних зорь", то бишь того самого магазина, в котором подруги сейчас стояли.
С их последнего посещения, а это было всего-то в прошлом году по поводу уже и не вспомнить, какого по счету десятилетия школы, когда устраивали парад и даже что-то вроде бала, там ничего не изменилось – та же чистота, тот же запах карамели, тот же непоколебимо спокойный и терпеливый продавец, на протяжении многих лет умудрявшийся уделять внимание каждой юной (и не очень) красавице (и не очень), не зависимо от их порой зашкаливающего количества.
– Ну, что? Приступим?
Сняв перчатки и, как можно выше задрав подбородок, Люся уверенным шагом двинулась к стойкам с платьями. Мира была уверена, что подруга уже выделила своим цепким взглядом те платья, которые по ее мнению были самыми яркими и эффектными, но Люся была бы не Люсей, если бы не начала примерку с более простых моделей и вообще не перемеряла весь магазин.
На счет простоты Мира была согласна. Серьезно, ее ночнушка выглядела более элегантной, чем гипюровые платья-чехлы пастельных тонов, которые висели на первых двух стойках.
На следующих двух были атласные платья все с тем же гипюром – менее простые, зато более дешевые на вид, но с чего-то же надо было начинать.
Люся примерила платье с атласной юбкой цвета индиго и гипюровым жемчужным топом с длинными рукавами. Верх сидел на ней неплохо, хотя и был совсем не к лицу, юбка же вообще была просто "оторви и брось".
Мира примерила неоновое платье с открытыми плечами, и даже не застегнув на себе, отправила назад на тремпель. Без комментариев.
Далее были платья с вышивками, за ними следовали фасоны с самыми разными прозрачными деталями, не говоря уже о цветах. Тут в ход шли самые смелые варианты: Люся пробовала и бронзовые, и васильковые, и абрикосовые, и цвета слоновой кости. В нем, кстати, ей было лучше всего из предыдущих. Жаль, что оно было совсем уж бальное. При своем скромном росте, она просто тонула в нем. И ни какие каблуки бы тут не помогли.
Мире же посчастливилось откопать платье с корсетом с многослойной алой юбкой и черным верхом без бретелей с вырезом в форме сердечка. Оно было то ли последним, то ли никому не садилось, как надо, поэтому цена его была более чем смешная.
– Ой, Мира! – присвистнула Люся – Мира! Ну, просто… Просто отпад!
Платье в целом было красивым или, как любила выражаться Люся, прицельным, и сидело отлично. Даже подшивать было не нужно, но цвет, да и стиль были не совсем ее.
Мира была высокой стройной блондинкой с кожей со смуглинкой и голубовато-синими глазами, и если черный цвет ей еще хоть как-то шел, то алый скорее смотрелся отдельно. Да, оно было и ярким, и эффектным, но Мира не любила выделять себя больше, чем она и так выделялась.
– Не знаю даже. – Она крутилась перед зеркалом и так и сяк. – Слишком вызывающее. Совсем не мой стиль. Да и я же блондинка…
– Послушай меня, дорогая, – перебила Люся, развернув подругу к себе лицом. – Блондинка – вон та кикимора, – она кивнула в сторону примиряющей конфетно-розовое платье с пышной юбкой из шифона и украшенным камнями верхом девушки из параллельного класса, – крашеная и бледная, как поганка. Ее ни какое платье не украсит и не сделает ярче. А ты Блондинка. Чувствуешь разницу? Блондинка с большой буквы. К тому же, натуральная. Это платье не вызывающее, и не яркое, и даже не красит тебя. Ты красишь его. Ты делаешь его вызывающим и ярким. Понятно? – Мира скосила глаза на несчастную, по которой так лихо проехала катком Люся, надеясь, что она ничего не слышала. – К тому же выпускной для того и придуман, чтобы показать себя с другой стороны, стать кем-то другим.
– С какой другой стороны, Люся? Это выпускной вечер, а не маскарад, и ты все равно ты, а я все равно я.
– Внутри – да, но снаружи… Вообще, зачем ты со мной споришь? – возмутилась Люся, так и не объяснив толком, что она имела в виду. – Я же вижу, что ты хочешь его купить!
Мира с сомнением посмотрела на себя в зеркало, пытаясь представить себя с прической и макияжем.
– Не знаю, – снова замямлила она, мысленно подбирая аргументы в пользу отказа от платья, но все они были какие-то слабые. Может, и права была Люся, что выпускной был всего лишь маскарадом, как и дальнейшие встречи выпускников не более чем показухой.
Да и понравилось все-таки оно ей, и снимать его не хотелось. Так бы и бегала в нем по залу, наслаждаясь шуршанием складок. Она даже глаза закрыла, чтобы лучше представить себе эту картину, и улыбнулась.
– Ииии продано! – провозгласила Люся, улыбалась во все тридцать два, как будто это была ее находка, причем доставшаяся ей в пылу жесточайшей борьбы. И все для любимой подруги. – Свершилось! О чудо! Девочка стала женщиной!
– Прекрати! – зашипела Мира, не в состоянии сдержать смех. – На нас же люди смотрят!
– Смотрят на тебя, дорогая. А вот сейчас я надену бомбезное платье, и вот тогда уже будут смотреть на нас. Дай мне только минуточку. Одну минуточку.
Минуточкой одной не ограничилось, конечно же. Только по прошествии сорока пяти минуточек и примерки еще семи платье чудо добралось и до Люси. Хотя лично Мира считала, что это "чудо" просто ждало подходящего момента, чтобы выйти на сцену и сорвать овации.
Малахитового цвета оно было с длинными рукавами, закрытое спереди, с вертикальным вырезом на спине в форме лепестка, приталенное поясом с камнями и такими же вставками на плечах, расклешенное к низу со слабо выраженным шлейфом.
– Богиня! Эдик замертво свалится, как только тебя увидит! – с восхищением сказала Мира.
Люся звонко рассмеялась и театрально поклонилась.
– Думаю, это можно отметить, – промурлыкала она. – Объедимся чем-нибудь вкусненьким, а с завтрашнего дня сядем на диету. Что скажешь?
– Я за! Вкусняшки, берегитесь!
Это был хороший день. Один из лучших. Мира часто будет его вспоминать, но это потом. Сейчас это просто хороший день.
В ночном небе насыщенного цвета спелой сливы мерцали зарницы. Женя теребил бегунок чехла, в котором на крючке двери висело платье, разрываясь между желанием увидеть его и все-таки сохранить девичью тайну.
– Можешь посмотреть, если хочешь, – не отрываясь от окна, устало повторила Мира уже, наверное, раз пятый. Эмоциональный подъем, который она испытывала еще каких-то полтора часа назад, выветрился, уступив место апатии.
Из-за дальности раскатов грома не было слышно, но первые капли надвигающейся грозы уже падали на стекло. Из приоткрытого окна тянуло ее дымно-сладким запахом, от которого волосы на затылке начинали невольно шевелиться, и появлялось тяжелое предчувствие чего-то дурного.
– Да ладно, – ответил Женя. – Не так уж мне и интересно. Все равно увижу его на выпускном.
Мира усмехнулась, ни капельки не поверив в отсутствие интереса, и перевела взгляд на дом напротив. Свет из гостиной едва пробивался из-за плотно закрытых штор. Не спеша проехала патрульная машина, лениво мигая голубыми огнями. В окне напротив мелькнул силуэт, и свет тотчас погас.
– Жень, а твой папа сегодня ночью на дежурстве?
– А твои родители сегодня ночью на дежурстве?
Неверно истолковав вопрос, Женя вытянулся на кровати одной рукой приглашая ее к себе, а другой, расстегивая рубашку.
– Я имела в виду, что, может, случилось что-то. Я только что видела наряд, – ответила она, игнорируя его намеки.
– А… Да. Кажется, двое туристов пропали. Ну, то есть эти… Не туристы, а отдыхающие с базы. Типа того.
– Так считают, что они могут объявиться здесь? Не далековато ли от базы?
– Понятия не имею, – раздраженно ответил Женя, и она неодобрительно посмотрела в его сторону. – А что? Думать надо прежде, чем в лес идти. Наши леса опытным проводникам не всегда по зубам, а неопытным так и вообще лучше там не показываться. Лес их живьем съест.
Тон его был отнюдь не сочувствующий, что Мире не понравилось, но все же она была с ним согласна. Их леса были практически дикими и местами вообще непроходимыми, не говоря уже о животных – свирепых и очень голодных после зимы.
Зарницы мерцали до рассвета. Утренний мелкий дождик сменился сильным ливнем. Спалось Мире плохо: ее попеременно то бросало в жар, то начинало морозить. Проснувшись, она не могла вспомнить, что ей снилось, и отчего-то дурное предчувствие тревожно кольнуло где-то внутри.
Женя только пришел с пробежки и, как собака, отряхивался от воды. Мира поставила на кухонный стол чашку с недопитым кофе с молоком и протянула ему полотенце.
– Вот и стоила та пробежка того, чтобы так промокнуть? – Женя успел снять насквозь мокрую мастерку и футболку, и она накинула ему на шею полотенце. – Бррр! Какой ты холодный!
– Сейчас приму душ, и снова буду теплым. Пойдешь со мной? – Он притянул ее к себе. Ледяные капли моментально просочились сквозь тонкий голубой халат.
– Холодно! Холодно! – завизжала она.
Входная дверь, оставленная незапертой, открылась, и в дом ворвался сырой поток воздуха. Под оранжевым зонтиком в длинном красном плаще и черных резиновых сапогах стояла Люся. Взгляд ее скользил по обнаженному торсу Жени.
– Охо-хо-хо, ребятки! Помешала? – хихикнула она и протиснулась в дом, брызгая повсюду мокрым зонтом. – Мира, Мира! У меня срочное-пресрочное дело! Даже скорее проблема. Да, проблема!
Женя сердито поджал губы, и отстранился от Миры, виновато поправляющей пояс халата.
– Я в душ, – процедил он сквозь зубы.
Она провела его взглядом и повернулась к подруге, всеми силами пытаясь сдержать раздражение, подпитаное беспокойной ночью. Вообще, Мира была очень спокойной, но именно из-за этого люди часто забывали, что она тоже человек и может быть как уставшей, так и не в настроении, и, к сожалению, ее лучшая подруга, просто не умеющая спокойно сидеть на месте, тоже частенько об этом забывала.
– Знаешь, Люся, я тебя, конечно, люблю, но мне иногда нужно хоть немножко времени для себя.
– Ого! Видимо, я очень помешала. – Люся переминалась с ноги на ногу, смущенно покручивая в руках зонтик.
Взяв чашку с недопитым кофе, Мира пошла в спальню. Сняв резиновые сапоги, Люся прошла за ней, рассудив, что раз ее не прогнали, значит все нормально.
– Так что у тебя случилось? – все еще раздраженно спросила Мира.
Люся прислушалась к звукам воды из ванной и, прикрыв дверь спальни, сняла плащ. Под ним было закатано платье малахитового цвета, то самое, что она купила вчера.
Не видя ничего необычного, Мира непонимающе посмотрела на подругу. Люся скривила личико в форме сердечка и, повернувшись боком, подняла левую руку.
– Я его порвала, – простонала она.
Порвала – это еще было мягко сказано: шов был вырван с мясом и без анестезии.
– Люся! Как же так?
Мира крутила ее туда-сюда, прикидывая, что можно сделать. Можно было зашить, но если сделать это вручную, во-первых, будет видно, а во-вторых, оно треснет при малейшем движении, а швейной машинки ни у кого из них не было.
До выпускного времени было еще вагон и тележка, но конкретно сейчас платье было смертельно ранено, о чем у Миры язык не поворачивался сказать подруге.
– Не знаю, – ответила Люся, шмыгая носом. – Мне не спалось, и я решила примерить его. Ну и заодно прикинуть прическу и макияж. А потом я увидела свет в доме напротив. Мне кажется, там был тот парень, которого мы за внука приняли. Ну, я и караулила его. Мы же так и не видели его лица. Вдруг он симпатичный…
– И ты так сексуально решила поковыряться в носу, – съязвил Женя, незаметно вошедший в комнату.
– Заткнись, Женя, – огрызнулась Люся, и снова всплакнула. – А потом машина патрульная проехала, я и испугалась. Как-то дернулась резко и все…
– Пиши – пропало. – Женя, выглянувший из-за плеча Миры, присвистнул. Люся уже вовсю рыдала, размазывая по лицу тушь.
Скомкав Женины вещи, что лежали в спальне, Мира сунула их ему в руки.
– На выход, – скомандовала она, выталкивая его за дверь.
Женя, прежде стоявший с улыбкой и в одном банном полотенце, растеряно заморгал.
– Да ладно, я же пошутил, – попытался сопротивляться он.
– Я тебе позвоню, – отрезала она и захлопнула у него перед носом дверь. – Так, сейчас я оденусь, – обратилась она уже к подруге, – и мы пойдем в магазин. Там должны помочь.
– Спасибо.
– Все будет хорошо, – ободрила она подругу.
В магазине продавец, терпеливо выслушав подруг, сочувственно развел руками. Швея, работающая у них, болела уже вторую неделю, а подобных заказов накопилось не мало, поэтому в лучшем случае им оставалось стать в очередь и терпеливо ждать.
Люся от этой новости едва не упала в обморок. Ждать она не просто не могла, но и не хотела.
– А если она не выйдет на работу?! А если она умрет?! Или уволиться?! – тараторила она, метаясь под испуганным взглядом продавца по магазину, так и видевшего, как она срывает платье за платьем, и рвет их на кусочки.
Впечатлила его такое вероятное развитие ситуации до глубины души и, о чудо, решение нашлось.
Оперативно написав на розовом листочке адрес женщины, которая в экстренных случаях бралась за ремонт платьев за скромную плату, он вытолкал подруг из магазина, закрыв за ними дверь и поставив табличку "Перерыв".