Юлька упала на колени рядом с мужчиной и принялась его тормошить:
– Андрюшка, что с тобой? Вставай, слышишь! – Она в ужасе отдёрнула руки. – Люська, он холодный!
– Он мёртв, Юля. Не трогай его, я вызову полицию.
Я внимательно оглядела кухню. Крови не видно, следов борьбы нет, вещи не разбросаны, мебель стоит на месте. Вот только холодильник почему-то распахнут настежь, в том числе и морозильная камера. Как так получилось? Может быть, Андрей что-то доставал из холодильника, в этот момент ему стало плохо, он упал, пытаясь подняться, схватился за дверцу морозилки и открыл её?
Всё выглядит как мгновенная смерть от естественной причины. Возможно, оторвался тромб или произошло кровоизлияние в мозг. Мы не задумываемся об этом, но каждую секунду смерть дышит нам в затылок, в том числе тем, кто молод и здоров. А ведь Андрею даже сорока не исполнилось! Какое горе для семьи, для друзей, для любимой девушки!
Подруга сидела на полу, раскачивалась взад-вперёд и безостановочно твердила сквозь рыдания:
– Андрюша, братик мой хороший, братик…
Я почему-то не могла звонить при покойном, ушла в комнату и набрала 112 на телефоне.
– Что у вас произошло? – спросила оператор.
– Мёртвый человек в квартире.
– Убийство? – сухо уточнила собеседница.
– Я не знаю, – растерялась я, этот вариант мне даже не пришёл в голову. – Мы зашли в квартиру, а он лежит мёртвый на полу.
– Кому-нибудь требуется медицинская помощь?
– Нет.
– Ваше имя и адрес.
Я назвала.
– Полиция выезжает, ждите.
Я вернулась на кухню и еще раз огляделась. Если не знать про суперклей, залитый в дверной замок, всё выглядело как смерть от естественных причин.
Юлька вдруг начала задыхаться.
– Люська, – прохрипела она, – мне не хватает воздуха, открой окно.
Я только сейчас заметила, что на кухне, да и вообще в квартире, ужасно душно, все окна закрыты.
– Нельзя ничего трогать до приезда полиции. Давай я выведу тебя на улицу.
Я подхватила Юльку под руки, помогла ей подняться, и мы вышли на лестничную площадку. Входную дверь я просто толкнула локтем, из-за взломанного замка она была только прикрыта.
Лавочек около подъезда не было, зато во дворе находилась детская площадка, я повела подругу туда.
Мы сели на скамейку, освещённую фонарём. Свежий ветер приятно обдувал лицо, вокруг не было ни души. Я зачем-то достала из кармана телефон и посмотрела время: десять часов пять минут.
– Как ты? – обеспокоенно спросила я Юльку.
– Лучше.
Вид у Лукониной был неважный: белая как полотно, на лбу испарина, из лёгких со свистом выходит воздух.
– У тебя астма? Почему я не знала?
Подруга покачала головой.
– Это не астма. Несколько лет назад у меня начались панические атаки, в стрессовых ситуациях я задыхаюсь и могу потерять сознание.
– Зря я сказала службе сто двенадцать, что медицинская помощь не требуется. Может, всё-таки вызвать «скорую»? Вколют тебе успокоительное.
– Не надо, мне уже лучше, спасибо.
Больше всего на свете я хотела, чтобы произошедшее оказалось сном. Я не представляла, как вернусь в квартиру и снова увижу покойника. Юлька наверняка опять начнёт плакать и задыхаться. Я просто не знала, где взять силы, чтобы еще раз пережить этот кошмар. Если бы можно было просидеть на этой лавочке до утра, я бы так и сделала.
Начал накрапывать дождь. В поисках какого-нибудь укрытия я оглянулась по сторонам и заметила, что около второго подъезда стоит полицейская машина. Как-то тихо она подъехала, без сирены.
– Юля, полиция уже здесь, надо идти.
– Я сейчас, дай мне пять минут… – пробормотала Луконина. – Только пять минут… Я смогу…
Уж если мне не хотелось возвращаться в квартиру, представляю, как тяжело сейчас подруге собраться с духом.
– Ладно, я пошла.
Обречённо вздохнув, я направилась к подъезду. На второй этаж я поднималась так медленно, как только могла, но ступеньки быстро закончились, и я оказалась перед распахнутой дверью в квартиру.
Почему люди боятся мертвецов? Ведь это не логично. Что плохого может сделать покойник? Абсолютно ничего. Живые люди намного опасней. И тем не менее, услышав, что из квартиры доносится человеческая речь, я смело переступила порог.
В коридоре рядом с кухней стоял молоденький полицейский не старше двадцати двух лет. В руке он держал кусок краковской колбасы, которую с аппетитом откусывал. Его упитанное телосложение и мощная ряха наводили на мысль, что ел он круглосуточно.
– Сержант Сенченко, дежурный патруль, – представился полицейский, продолжая жевать.
– Вы что, взяли колбасу из холодильника? – изумилась я.
– Никак нет, – отозвался сержант Сенченко, шустро двигая челюстями.
Сержант определенно стырил колбасу из холодильника. Если бы он принёс ее из дома, то нарезал бы бутерброд. Не то чтобы мне было жалко для полицейского продуктов, откровенно говоря, я вообще никакого отношения к этой квартире и к холодильнику в ней не имею. И покойному Андрею эта колбаса тоже уже не понадобится. Но воровать еду у мертвеца – в этом был какой-то цинизм.
Тем временем последний кусок колбасы исчез у сержанта во рту. Через его плечо я заглянула на кухню и ахнула:
– Вы закрыли холодильник!
– Никак нет.
– Неправда! Когда мы с подругой обнаружили тело, обе дверцы холодильник были распахнуты! Вот так… – Я хотела открыть дверцы, но сержант Сенченко преградил мне дорогу круглым животом.
– Место происшествия трогать запрещено.
– Но это же вы закрыли холодильник! Я просто восстанавливаю первоначальный вид.
– Никак нет, – твердил Сенченко, как попугай.
На наши препирательства из комнаты вышел другой полицейский. Он был лет на десять старше Сенченко и по контрасту с ним комически худой. Форма на его плечах висела мешком.
– Старший лейтенант Хачукаев, – представился он. – Что тут происходит?
– Я хочу открыть холодильник.
– Зачем?
– Это мы с подругой нашли тело. Дверь на кухню была закрыта, а вот обе дверцы холодильника, наоборот, – распахнуты. Я не знаю, имеет данный факт какое-то отношение к смерти или нет, но вдруг это важно? Сержант закрыл холодильник, а я хочу восстановить статус-кво.
– Чего? – переспросил Хачукаев.
– Сделать, как было.
– Место происшествия трогать запрещено, – забубнил старлей.
Я поняла, что с этими солдафонами бесполезно разговаривать. Надо подождать, когда приедет следственно-оперативная группа, там сотрудники более компетентны.
И вскоре они появились, три человека, одетые в штатское. Двое сразу же приступили к осмотру кухни, третий обратился ко мне:
– Это вы обнаружили труп?
– Да, я с подругой. Она является двоюродной сестрой Андрея, то есть покойного.
Я вкратце рассказала: подруга беспокоилась, что брат не отвечает на звонки, приехала сюда, но не смогла вставить ключ в замок, потому что кто-то залил в него суперклей. Вызвали слесаря, он взломал замок и открыл дверь. Мне почему-то захотелось представить Юльку в более выигрышном свете, поэтому я не стала говорить, что между ней и Андреем был конфликт. Собственно, это и конфликтом-то не назовёшь, так, небольшое недопонимание.
– Где сейчас ваша подруга?
– Сидит на детской площадке во дворе. У нее началась паническая атака, она вышла на свежий воздух.
– Позвоните ей и пригласите сюда.
Я выполнила его просьбу, а потом спросила:
– Простите, как я могу к вам обращаться?
– Капитан Дубченко, – хмуро отозвался оперативник.
Капитан Дубченко мне сразу активно не понравился. Он был просто постаревшей лет на двадцать копией сержанта Сенченко. Именно таким станет сержант, если продолжит воровать еду с мест происшествия.
Психологи утверждают, что в других людях нас раздражают качества, которые мы не любим в себе. Наверное, так оно и есть, потому что капитан был упитанным мужчиной. Да что там деликатничать – откровенным жиртрестом! Круглое тело, заплывшее жирком лицо, мощный складчатый затылок, пальцы-сардельки… Я не могла на глаз определить, одежду какого размера носит Дубченко, но у него явно должны быть проблемы с ее покупкой. Служебную форму он абсолютно точно шил на заказ.
Я и сама дама корпулентная, и вроде бы должна с пониманием и сочувствием относиться к полным мужчинам. Но почему-то я не прощаю им лишний вес, мне кажется, что они не имеют права так разжираться!
Вот и сейчас я, пожалуй, слишком резко обратилась к капитану:
– Хочу сразу сообщить, что сержант Сенченко изменил картину места происшествия! Он закрыл холодильник на кухне!
– Это правда, сержант?
– Никак нет, – отозвался Сенченко, хлопая поросячьими глазками.
– У меня нет оснований не доверять сотруднику полиции, – сказал капитан.
– Когда мы вошли на кухню, обе дверцы холодильника были распахнуты! – упорствовала я.
– У меня нет оснований не доверять сотруднику полиции, – устало повторил Дубченко.
– И тем не менее, я настаиваю, чтобы эта информация была занесена в протокол!
Капитан Дубченко посмотрел на меня с такой неприязнью, словно я заставила его выйти на дежурство в новогоднюю ночь.
В этот момент в квартиру вошла Юлька.
Выяснив ее личность, капитан задал ей вопрос:
– Когда вы вошли на кухню, холодильник был закрыт или открыт?
Юлька, не отрываясь, смотрела на тело брата.
– А?
Следователь повторил вопрос.
– Я не знаю, я не обратила внимания. Я сразу кинулась к Андрею, я видела только его.
– А я обратила внимание! – встряла я. – И запомнила совершенно отчётливо!
– Возможно, это не имеет значения, – досадливо поморщился капитан Дубченко.
Дежурный патруль уехал, а следственно-оперативная группа работала до рассвета.
Пригласили двоих понятых из числа соседей: молодую женщину, которая почти в полночь находилась дома при полном параде – с макияжем, укладкой и в коктейльном платье, и мужика лет пятидесяти в вытянутых трениках и дырявой футболке.
Мы с Юлькой дали показания и подписали кучу протоколов, хорошо, что у меня с собой оказался паспорт.
После того как эксперт-криминалист осмотрел тело, покойника накрыли простыней и унесли.
В четыре часа утра капитан Дубченко наконец опечатал квартиру и отпустил всех по домам.
Мы с Лукониной, совершенно обессиленные, вышли на улицу и направились к Юлькиной машине.
– Я подвезу тебя домой, – сказала подруга.
– Ни в коем случае! – воскликнула я. – Поехали вместе к тебе, я должна убедиться, что ты нормально добралась, а то я не засну. А от твоего дома я такси вызову.
Прощаясь со мной около своего подъезда, Юлька сказала:
– Люська, спасибо тебе, что поехала со мной, что поддержала! Не знаю, как бы я без тебя со всем этим справилась.
И она опять заплакала.
Зря подруга меня благодарила, ох, зря! Вообще-то сегодняшний ужас Луконина пережила исключительно по моей вине. Ведь эту «однушку» на улице Ремизова она купила по моему совету. Напрасно она тогда меня послушала! Если Андрею суждено было сегодня умереть, то это случилось бы у него дома или в каком-нибудь другом месте, но никак не в их общей квартире, и Юлька никогда бы не испытала шок, обнаружив на полу безжизненное тело брата.
Я обняла подругу:
– Держись, слава богу, всё закончилось!
Тогда я не знала, что проблемы у Юльки только начинались.