Скручивая мирозданье

Небесная комедия

Будто из неостывшего моря,

Исходит из сердца, седея на холоде, пар Оли.

Иль морочит сам ангел изменчивости

Кривизной раздвоения, превращения пар Олей?

Вроде входы закрыли в любимое прежнее небо.

Ввели вдруг незнаемые пароли…

Боже правый!

Да проще всё: сызмальства добрые близкие,

Исправляя плакучесть извилины, мало пороли…


Но откуда воет? Дыра хохочет…

Горлом и теменем скособочена,

Всячины сколько тут жило, набито

(Ставни открыты, или закрыты?),

Всяко выходит – всему труба —

Туда и дорога! Заходится кочетом

Красным с нутра, чернотой отороченным,

Ополоумевшая изба!

Одно утешение: лунное зеркальце

Над ликом избы искорёженным вертится.


Стоп!

Да и не луна это – а оторванная башка,

Чтоб прозрачнее взгляду, и без тёплой дрожи

Воздуха, взгляд чтоб до истины дожил.

Не твоя ли… брошена за облака?

Не поспевая за экспрессами трезвого,

Разглядывает: сколько чего отрезано?


А как же изба? Иль опять раздвоение?

Монета, подброшенная, растеряла

Двуглавость, где обе – ни к чёрту —

Вопль и взор —

Млад и стар – меж собой рассечённых.

Выноси же хоть ты —

Что осталось? – безбашенное оперение.


Так что же тебя в небеса привлекало?

Синь – стынь? Жили-были восторга лекала.


Сочувствие вложено в космос… да…

Плачи-поиски, ощупь беспалая.

Звёзды издали – слёзы Господа,

Вблизи превращаются в слёзы дьявола.

Впрочем, всего повидав, и вдостали,

Из плачей нечисти вызнал хоть малого?

Поправимся: издали – слёзы Господа,

Вблизи превращаются в хохоты дьявола.


Хлебнув молока

Из-под бешеной коровы Вселенной,

Следишь, как червем точит,

Смертью по следу проносится тотчас,

От себя отговаривая, сокровенное.

И тут посылы не складывать, лузгу слущивая, —

Что суставы логик выкручивать вялые,

В кривом твореньи блуждающей сущности —

В чьи бы глаза ни пролито талое —

Слёзы дьявола есть хохоты дьявола.


И вот тебе – из воплощений

С трезва уже или похмелья:

Зрячая капля, вбирая в себя всё – и до помутненья,

Сжимая до бешенства, походя,

До заговорённости страха, —

Кровью прикинется, выплеснутой среди праха,

Мечтою вернуться в ещё не остылые жилы

Иглой заколдованной жизни.

Веселье,

В сердце войдя, разрывает его

Красным и чёрным хохотом.


Капля

Выпутываясь, как выясняется, из небытия,

Которое почитал забытьём опрометчиво,

Не очень-то различаешь, где граница тебя,

Где иное, тобой, как зарубиной, меченное.

Погружением в то чёрное,

Оставленное… извлечённое…

И вот вкупе оно – притча жизни твоей во плоти,

Что обёртывала, тащила в коловороте,

Запечатляясь всё в той же плоти,

Уводит, куда вряд ли было идти.

Проку – жизнь умножать, если – то же почти?

Или всё же иное в слове, краске, ноте —

Что уводит всего тебя, вплоть до тайных кровей,

В двери новые притчи твоей…


Так моряк, всё утратив,

Там, где смерть в полный рост

Ртом-крестом перекошенным

До Спасителя доставала,

Обращает остатки паруса в холст —

Каплею зависая…

Каменея

Между гребнями и провалом.


Индия Македонского

Дотянуться до самых краёв ойкумены —

Населённого человеческим телом

И духом пространства.

Да и есть ли у духа граница

Пространства, координаты, точка отсчёта,

Или то, что он мыслит и чувствует, то он и есть, —

Вроде этой зелёной – от соков древесных,

Речных, океанских – звезды.

Или взятой сатрапии, с тянущимся,

Будто женское, именем Согдиана.

Ложе каменное застилать за спиною

Осталось, увлажнённое взглядом,

И куда уже ты

Вряд ли телом когда-то вернёшься —

Всё вернее, всё крепче объятья краёв ойкумены.

И трофеи любви, будто древние

Изображенья со стен или ваз,

Вечно стройные пальмы,

Изгибистые лианы,

Чьи прелести – чудо тропические

Цветки и плоды —

Затаённые, стонущие джунгли тела и духа;

Поглощает их ночь – улиткой безмерной.

Весь ли ты в этом ощупью-зреньем?

Только недостижимы пределы,

Ускользают края, как ночной горизонт,

И просветы сквозят.


Ключ копья…

Но какой шириною проход ни проделай фаланга —

След смыкается уже хвоста

Боевого слона противника,

Слона, чей отныне, по фронту перед тобой,

До земли обвисающий лоб

Стал привычнее бесконечных

Дымящихся ливней под цвет его кожи,

Летящих с пучками железа по округлым

Бокам его, то ли по сторонам,

Сводам света…

И тут,

Сколько сегодня его ни убей, —

А всё джунгли его возродят

Наступающим завтрашним днём.


Эхом вечера твоего – оседающий илами

Всюду ропот солдат —

Изнурённой редеющей мышцы.

И рубцы на тебе,

Как зарубины роста империи,

Что давно уже тело второе твоё,

И рассыплется, следом за первым.

Точно так же улетучивается душа,

Возвращаясь в родное жилище идей,

В ожидании эманаций грядущих.

И змеиной уловкой – покинутому —

Возвращается статус

Непомерной добычи, которая падает,

Когда ты уже далеко.


* * *

Хотел, чтоб расцветали фонтаны, торты, клумбы,

Чтоб тела, слова и вещи

Пели, дрожа.

Вот так любовь из цветка

Переливается в клювы,

Так небо переливается в голубизну ножа.

Ну и закачало…

Ты куда, любовь-земля под ногою?

Всё есть любовь,

Отовсюду камни летят.

Огромное сердце

Переворачивается мешком,

Куполом над головою,

Останавливая дыханье, биенье, взгляд.


* * *

Образ, восходя, выстуживая тело,

Вроде бы делает лишним,

Так вечный двойник ангелом белым

Летит, исчерняя вишню.


И то, что друг другу сказать не сумели,

Теперь отовсюду слыша, —

Чем облетает на крыльях белых,

Правда, нежнее, тише?


На этих крыльях вряд ли слететься

Вам, половины мира.

Если развернуть половины сердца —

Посерёдке получится лира.

* * *

Смерть погладила меня рукою любимой женщины,

Чуть касаясь, пошептала её губами.

Я не помню, кому, что было обещано,

И какого считал себя исповеденья:


To ли горечи камня, летящего в ближнего,

Пересохшего русла, где зеркало броды

Небесам, свободным от взора Всевышнего,

Посреди нераскрытых ещё угодий.


Отчаявшимся

Не протрезветь!..

След-камень-брат горюч.

Сам воздух – перегорклое вино.

И как нательный крест носил он ключ

От дома, что сгорел давным-давно.

Цвет счастья… Приворотные цветы

Переменяются, вбирая срок.

Так почва устаёт от черноты —

И красный распускается цветок.

И что теперь? Закланные миры?

Примочки плоти к вечной головне?

Ведь с точки зренья вороной дыры

Алмазы, слёзы, льды – в одной цене.

Загрузка...