Он непроницаем, как мрак; его движение как удар грома.
Проснувшись с криком, Майра уже знала: друзья ушли.
Ищунья и Аэро.
«Они оба ушли», – подумала она.
Ей даже не надо было проверять соседние комнаты, чтобы убедиться в этой горькой правде. Майра все ощутила физически – как если бы ей отняли руку или ногу. Она села на кровати, позволяя шелковистому одеялу соскользнуть с худеньких плеч.
Бледная, она дрожала. Подняла правую руку: Маяк слабенько пульсировал. Устройство, как и саму Майру, лишили энергии. Майра вновь задрожала, вспомнив, что ей довелось пережить во сне. Вновь пришел Темный и принялся сосать из нее жизненные силы, заодно вороша мысли, самые сокровенные тайны, упиваясь ее горечью от потери друзей.
Других носителей.
«Я последняя осталась в Первом ковчеге».
Это убежище, построенное для того, чтобы сохранить знания, культуру и технологии, напоминало теперь могилу. А в это время к Земле несся Четвертый ковчег с ужасающим арсеналом на борту, и его командующий намеревался снести дверь хранилища.
Надежды не было.
Суставы старейшины чуть слышно поскрипывали.
Шурша полами багряной мантии, он шел через Кузню. На ходу отключал золотистые механизмы и гасил потолочное освещение. Вот он взглянул на новенькие, недавно выкованные фальшионы, висевшие посреди цеха, прямо в воздухе. Полностью заряженные клинки мерцали – мастер насчитал семь. Их изготовили за последние сутки.
Старейшина всегда гордился трудами Ордена, но сейчас не мог сдержать отвращения: на пороге войны пришлось ускорить темпы; командование совершенно не думало о последствиях – да и о том, что столкновения в принципе можно избежать, если выбрать верную стратегию. Это нарушало основные принципы – те самые, благодаря которым Второй ковчег и пережил тысячелетний исход в безжизненных глубинах космоса.
«Вот только я ничего поделать не могу, – напомнил себе старый мастер. – Верховного командующего Виника не переубедить. Он упрям, горделив и безрассуден, ни капли не изменился со времен Агогэ. Не видит, насколько ошибочен его путь, да и не сможет увидеть».
Из уроков истории оружейник помнил, что все великие войны Земли начинали упрямцы вроде Виника. Они верили в собственную правоту, даже когда все указывало на обратное, на то, что в будущем их сурово осудят.
От этих мыслей оружейник почувствовал себя старше своих ста двух лет, а ведь он давно побил рекорды прочих долгожителей – как в Ордене, так и во всей колонии. Сам он за это благодарил судьбу, не забывая, однако, и про мастерство генетиков, умеренность в еде, упражнения с малой ударной нагрузкой и внушительную долю удачи. Правда, везение, похоже, было на исходе.
Орден оказался в довольно шатком положении. Мастер ощущал это каждой хрупкой косточкой и стертым суставом своего древнего тела. Виник вознамерился лишить Орден автономии, которую даровал оружейникам устав предшественников. Совершив один неверный шаг или сделав нечто, что подорвет авторитет Виника, они навлекут на себя крах. Что еще хуже, Виник запер на гауптвахте одного из братьев, нарушив тем самым закон. Орден уже дважды отправлял посланников на мостик, но Виник упорно не желал отпускать их брата.
– Он – дезертир и угроза нашей безопасности, – насмехался над требованиями Виник. – Поэтому защита устава на него не распространяется. Скажите спасибо, что я не арестовал весь ваш Орден за то, что пригрели в своих рядах предателя, или не изгнал вас из колонии.
Старый оружейник двинулся дальше. При виде показателей одного из механизмов он нахмурился: энергия заканчивалась быстрее обычного, машине грозила перегрузка. Оружейник нежно погладил ее по раскаленному гладкому боку.
– Отдыхай, дружище, – прошептал он. – Боюсь, что могу дать тебе лишь несколько кратких часов на перезарядку. Завтра предстоит еще один долгий день.
И словно в ответ золотистая машина завибрировала. К этому конкретному устройству мастер питал особую привязанность – на нем он учился работать, когда его, еще мальчишкой, забрали из Агогэ в Орден. Да, это была машина, которая, однако, напоминала живой организм: в нем не было подвижных деталей, как в обычных агрегатах. Она действовала, используя безупречное сочетание нанотехнологий и биологии, а это скорее походило на магию, нежели на науку.
Старик оружейник отключил предпоследнюю осветительную панель: мигнув, она погасла. Расположенная на самой нижней палубе Второго ковчега Кузня погрузилась в темноту. Прочие оружейники уже разошлись по койкам. Им нужен был отдых, а старый мастер, как всегда, укладывался спать последним – таково было его бремя. В последние дни Орден работал на износ по одной-единственной причине.
Они готовились к войне.
– Тревожные времена настали, – сообщил старейшина всему Ордену, как только Виник и майоры известили его о том, что внезапно вернулся Четвертый ковчег. Обычно степенные, названые братья и сестры мастера не выдержали и со скоростью бластерного залпа забросали его вопросами:
– Брат, а где все это время был Четвертый ковчег?
– Брат, а у них есть носитель? Кто командует кораблем?
– Брат, что нужно Четвертому? Зачем они вернулись?
Как ни старался старый оружейник просветить Орден, многое по-прежнему оставалось загадкой.
– Мои названые братья и сестры, о Четвертом ковчеге известно совсем мало, – говорил он, указывая в сторону круглых иллюминаторов в стенах Кузни, за которыми виднелась черная бездна. – У них невероятно мощная система маскировки, мы с такой еще не сталкивались. Майоры пытаются взломать их защиту, но пока им это не удается. Сам же Четвертый хранит молчание. Впрочем, доподлинно известны три вещи. Во-первых, у них есть носитель, во-вторых, они летят к Первому ковчегу.
– А в-третьих, брат? – спросила одна из младших сестер. Ее бритый лоб поблескивал под сдвинутым на затылок капюшоном. Старейшина нервно потеребил бороду.
– У них на борту ядерное оружие.
Члены Ордена испуганно зашептались, и старый мастер поднял руки, призывая всех к тишине. Широкие рукава его багряной мантии сползли к плечам, обнажив мозолистые локти. Успокоились оружейники не сразу, но, когда воцарилось молчание, прозвучал новый вопрос:
– Брат, а у них… есть… оружие Конца?
Говорила все та же юная оружейница, принятая в Орден всего два года назад. Старый мастер заметил, как дрожат ее губы. Сам он в ее возрасте о войне только слышал. «А ведь мы еще только на пороге конфликта», – напомнил он себе. Худшее ждало впереди.
Старик покачал головой:
– Майор Дойл провел первичное сканирование: результат отрицательный. Хвала звездам, они не владеют этим жутким секретом. Впрочем, нельзя быть уверенными.
Предупреждая новый поток вопросов, старейшина заговорил дальше:
– Наша колония готовится к войне. Верховный командующий приказал выковать новые фальшионы. Он намерен вооружить младших курсантов Агогэ.
Члены Ордена неодобрительно загудели.
– Это же святотатство, брат!
– На овладение фальшионом уходит время, брат!
– Брат, необученных новобранцев связь с фальшионом может убить. В Архивах есть упоминания об этом: погибло много юных душ.
Старейшина снова вскинул руки. Сейчас он был как никогда рад, что Кузня стоит особняком и здесь можно говорить свободно, не опасаясь, что их могут подслушать Верховный командующий или майоры.
– Мои названые братья и сестры, об этих рисках мне известно, однако Верховному командующему опасно отказывать. Он только и ждет удобного повода, чтобы лишить Орден независимости. Боюсь, если мы воспротивимся его требованию, он получит именно то, чего хочет: заклеймит нас предателями, как и нашего юного брата, который томится сейчас на гауптвахте.
Ответом ему было холодное, суровое молчание: Орден понимал, что противостояние Винику поставит под удар само их существование.
– Есть еще вопросы насчет приказа Верховного командующего? – спросил старый мастер. – Говорите сейчас или молчите вечно.
Молчание затянулось, сделалось глубже и заключило Кузню в ледяные объятия. Казалось, это ощущают даже машины: они как будто стали гудеть и жужжать тише, словно тоже затаили дыхание.
Старый мастер кивнул, принимая жертву братьев и сестер. Орден основывался на нерушимых принципах, и сейчас, согласившись дать оружие в руки неподготовленным курсантам, принял нелегкое для себя решение.
– Как вы знаете, изготовление фальшионов требует большого мастерства и точности, поэтому мы установим новый распорядок. С этого момента спим по четыре часа в сутки – чтобы успеть выполнить требования Виника. Пока мы спим, машины тоже будут отдыхать и перезаряжаться. Молюсь, чтобы все мы пережили это испытание.
Так Орден начал готовиться к войне.
Старик оружейник знал, что надо поспать, но этой ночью ему предстояла миссия. Тайная миссия, напомнил он себе. Скрипя коленями, – все ли это слышали или только он? – мастер направился в самую дальнюю часть Кузни. Туда, где потолок начинал плавно понижаться, образуя укромную нишу. Здесь продолжала гореть одна-единственная панель: в узкой лужице света стоял Архив, стеллажи с книгами до самого потолка, заполненные древними томами, под весом которых кое-где даже прогнулись полки.
Мастер окинул их гордым взглядом. Здесь хранились все знания Ордена: собранные за долгие годы, записанные чернилами на толстых листах, украшенные витиеватыми золотыми буквицами с размазанными черными краями, – как рукописные тома средневековых монахов.
Мастер остановился у первого стеллажа и провел пальцем по толстому слою пыли на одной из полок. Об Архиве совсем не заботились, и это удручало. С годами в библиотеку стали заглядывать все реже и реже. Младшие братья и сестры уже не так высоко ценили священные труды предков.
Идея создания Архива была проста: если Первый ковчег провалит миссию и его компьютеры будут уничтожены – энергетическим импульсом или еще каким бедствием, – останутся эти рукописные книги. Они переживут компьютерные чипы, провода, железо и машинный разум. Фиксируя знания на бумаге, пером и чернилами, оружейники увековечивали их. Бросали вызов времени.
Само собой, время старило книги и делало их нечитаемыми: чернила блекли, страницы ветшали и крошились. Но оружейники опережали его: изымали старые тома и копировали их. Орден разработал сложную систему переписи, и каждая книга оставалась штучной работой: в каждой можно было угадать руку копииста по почерку и украшениям. Старейшина определял их с первого взгляда.
Он прошел вдоль второго стеллажа, остановился у нужной полки и дрожащими руками снял с нее увесистый том. Отошел к столу и с глухим стуком опустил на него книгу. В свете панели мастер прочел название на выцветшей потертой обложке: «Учение Предшественников». Под ним имелась приписка: «Сохранено Орденом оружейников».
Мастер принялся перелистывать ломкие страницы, водя глазами по узорным строчкам, украшенным золотыми буквицами. Коснулся миниатюры, изображающей Уробороса, провел пальцем вдоль тела змея, хватающего себя за хвост. Нашел отрывок из учения, один из самых священных текстов:
Лишь когда надежда потеряна и ночь длиннее дня,
А те, у кого в сердце зло и на устах – смерть,
Уничтожают то, что мы старались спасти,
Явится тот, кто вернет нас к истинному дому,
Избранный, носящий Маяк и освещающий путь.
Оружейник склонился над книгой, нахмурив брови. Подумал о Верховном командующем Джейдене Винике. Вызвал в уме его портрет: узкое лицо, маленькие глазки и острый нос. Мастер до сих пор помнил Виника тощим мальчишкой, который в Агогэ набрал больше всех баллов по боевой подготовке. Старый мастер ни за что не взял бы такого в Орден. Уже тогда характер Виника имел изъяны: зависть, тщеславие, вспыльчивость и недостаток терпения в учебе. Он был недостоин звания Верховного командующего.
«У него зло в сердце и смерть на устах», – хмурясь, подумал мастер. Виник не носил Маяк и никогда его носить не будет. Эта честь – или же бремя? – досталась капитану Аэро Райту.
Вот кто законный Верховный командующий.
Продолжая листать ветхие страницы, оружейник искал упоминания о Четвертом ковчеге. Снял с полок еще книги и, хрустя рассыпающимися корешками, углубился в чтение. Он скользил взглядом по орнаментированным строчкам, то и дело натыкаясь на пугающие фразы:
Эксперименты над людьми… разработка оружия… сцепление синапсов для усиления сознания… Питание за счет Маяка… Слияние всего воедино…
Мастер листал страницы все быстрее. От пыли свербело в носу, и он чихал, перед глазами все расплывалось. Зрение стало уже не то, что прежде, а значит, пора было наведаться в Лазарет для коррекции. Вот только будет ли время на визит к врачам с этими поспешными приготовлениями к войне?
Когда стариком наконец овладела неимоверная усталость, он отложил книгу и протер глаза. Скоро братья и сестры проснутся и снова примутся за работу. Надо бы вернуть книги на место, еще до подъема… Краем глаза мастер уловил проблеск изумрудного огонька.
Ожила, осветившись, старинная машина, помещенная в самый дальний уголок Кузни.
Старик испуганно обернулся.
– Во имя звезд… невозможно… – прошептал он, поняв, что это за машина.
Почти семь веков Переговорная машина не работала. Это был реликт, сохранившийся просто как музейный экспонат – как нечто интересное, что можно показать курсантам Агогэ, приходившим в Кузню на экскурсию под присмотром инструкторов. Последний раз ею пользовались, еще когда все три космические колонии общались друг с другом через носителей.
В смятении оружейник поспешил к ожившему устройству. Может, Переговорной машиной и не пользовались несколько веков, но сохранилась она просто превосходно: даже в слабом свете ее гладкие, начищенные бока, ее реле, кнопки и рычажки приятно поблескивали. Оружейник повозился с настройками, ловя сигнал и пытаясь усилить его. Наконец экран озарился светом:
ВХОДЯЩИЙ ВЫЗОВ ОТ НОСИТЕЛЯ
«Коммандер Драккен?» – испуганно подумал старый мастер.
Сердце глухо колотилось в груди, когда он снова принялся настраивать прибор, но вот на голографическом экране появилось изображение другого носителя – чистая трехмерная картинка.
Это был капитан Райт.
Проекция мерцала, грозя пропасть.
– Только не потеряй сигнал, – пробормотал оружейник, переключая рычаги и морщась от боли в суставах. Впрочем, он позабыл о боли и вздохнул с облегчением, когда картинка стабилизировалась.
Капитан Райт вел летательный транспорт – судя по интерьеру кабины, из флота Второго ковчега. За стеклом иллюминатора оружейник увидел синее небо с барашками облаков. Вполне безобидных. И тут сверкнула вспышка – это из-за облака выглянуло солнце и осветило мир. А вдалеке мастер кое-как рассмотрел океан, его пенные волны.
«Капитан Райт жив, и он добрался до Земли», – ликовал про себя старейшина.
Он вспомнил и заново испытал оставшееся в далекой молодости чувство. Мальчишкой, еще в Агогэ – до того, как его призвал Орден, – он мечтал оказаться среди десантников, которые первыми высадятся на Землю. Из воспоминаний его выдернул голос капитана Райта: он звучал чисто и четко, несмотря на разделяющие их мили. Маяк сверкал так же ярко, как лучи солнца, бьющие в иллюминатор у него за плечом.
– Нужна ваша помощь, брат.
Побег из Первого ковчега прошел по плану. Ну, или почти по плану, поправил себя Аэро, ведя катер. Он машинально просунул пальцы в прореху в сорочке, коснувшись неглубокой раны на плече. На пальцах осталась свежая кровь. Тот, кто нанес эту рану, мертв, вспомнил Аэро, но вспомнил без радости. Противников он убивал лишь тогда, когда не было иного способа выиграть битву. Посреди ночи они вместе с Ищуньей оставили комнаты и побежали темными коридорами и залами Первого ковчега. Ушли налегке. Аэро прихватил рюкзак с пайками в тюбиках и опоясался фальшионом. Одет он был в просторные сорочку и брюки, но тапочки сменил на старые солдатские ботинки. Ищунье одежда не требовалась вовсе: от холода подземных пещер ее спасал густой мех, – зато на спине она несла рюкзак, набитый свежей добычей.
– К тайной двери – сюда, – прорычала, обернувшись, Ищунья. Даже при скудном свете Маяков она прекрасно видела и ориентировалась в темноте, бежала на всех четырех – так быстро и шустро, что Аэро едва поспевал за ней.
– Ладно… только помедленнее, – запыхавшись, пробормотал он, когда Ищунья резко свернула направо, а он, следуя ее примеру, чуть не поскользнулся на щебенке. – Я ведь не из Седьмого ковчега, мой народ в темноте видеть не может.
– Следуй за Маяком, сил, – ответила Ищунья. – Я вижу за нас обоих. Поторопись. Нам сюда. – Она не замедлила шаг, а, напротив, прибавила прыти.
Стиснув зубы, Аэро почти вслепую побежал дальше. Эту часть Первого ковчега так и не закончили: на пути стояло брошенное шахтерское оборудование, громоздились строительные конструкции, словно рабочие ушли прямо посреди смены. С потолка свисали провода, но опасности не было: электричество сюда не подвели.
Ищунья резко остановилась у золотистой двери, и Аэро чуть не налетел на нее. Ищунья захихикала над его нерасторопностью, хотя смех ее больше походил на рычание.
– Осторожнее, сил, – пожурила она его. – А вот и тайная запасная дверь.
При помощи Маяков носители открыли дверь и вошли в кабину лифта. Схватились за поручни, когда она со скрежетом понеслась вверх. Минут двадцать спустя вышли во двор, обрамленный руинами зданий из красного кирпича. В небе висел краешек луны, позволяя затмить себя звездам – те сияли подобно миллионам алмазных булавок. На земле лежал снег, напоминая о недавнем буране: местами он подтаял и снова замерз, превратившись в черный лед, отчего ступать по земле становилось небезопасно.
– Сюда, – сказал Аэро, когда наконец сориентировался.
В голове вспыхнули старые карты, которые Ной загрузил им прямо в мозг через Маяк. Носители оказались во дворе, окруженном зданиями Института Рэдклиффа. В давние времена это был колледж для женщин, который позднее слился с Гарвардом. Аэро с трудом верилось, что женщин держали отдельно от мужчин, полагая, будто их умственные способности ниже. В его родной колонии женщины учились в Агогэ наравне с мужчинами, сражались с ними бок о бок и даже занимали командные посты. Он по опыту знал: интеллект у женщин ничуть не ниже, а порой и выше.
«Хвала звездам за прогресс, – подумал Аэро, удрученно покачав головой. – Если рассказать Рен, она просто не поверит».
– А теперь – очень тихо, – шепнул он Ищунье.
Они крались улицами древнего города Кембриджа, пробираясь между грудами камней и развалинами. Ступать приходилось очень осторожно, чтобы не поскользнуться на черном льду. Когда они достигли Гарвардской площади, Аэро прошел в ворота Джонстона, обрамленные парой покосившихся колонн, и дальше – во двор.
Потом он жестом велел Ищунье остановиться и положил руку на фальшион. Наконец заметил цель: изящный катерок из флота Второго ковчега. Судно висело в нескольких футах над землей, ревя двигателями – достаточно мощными, чтобы вывести его на орбиту.
– Мерзкий корабль… мерзкие полеты, – ощетинилась Ищунья. Прожив всю жизнь под землей, к полетам она питала лютую неприязнь. – Неправильно это. Надо на земле оставаться… Так безопаснее.
– По небу мы быстрее доберемся до Седьмого ковчега, – шепнул в ответ Аэро. – И только так я смогу вернуться на борт Второго. До космоса-то пешком не дойдешь. – Он указал на небо, усыпанное звездами.
– Ну ладно, сил. Будь по-твоему, – пожала плечами Ищунья, хотя радости по-прежнему не испытывала. Даже в бледном лунном свете Аэро разглядел ее хмурую физиономию.
Корабль, который в полумраке напоминал очертаниями серебряное веретено, как будто не охраняли. А в отдалении, за внутренним двориком, виднелся силуэт библиотеки Уайденера, древнего хранилища, под которым и скрывался Первый ковчег.
– Чуешь кого-нибудь, Ищунья? – спросил Аэро, оглядывая двор.
Ищунья окинула развалины взглядом больших глаз. Потом выпрямилась и потянула носом воздух. Аэро тем временем сделал осторожный шаг в сторону катера.
Ищунья тревожно дернула головой.
– Сил, стой… Опасность! Ловушка!
Но было уже поздно. В ночи раздался пронзительный свист. Аэро не заметил засевшего на крыше Юниверсити-холла – по ту сторону двора – часового.
– Стой, нарушитель! – прокричал тот. – Солдаты, нас атакуют!
Боевой отряд ринулся в атаку, покинув лагерь в соседнем дворе, и ночь озарилась сполохами золотистых искр. Аэро насчитал двадцать солдат. Одним плавным движением он обнажил фальшион и придал ему форму палаша. Клинок менялся медленно, и Аэро чувствовал, как заканчивается в нем энергия.
«Всего одно сражение, – мысленно обратился он к своему оружию. – Потом я тебя заряжу, клянусь. Звездное пекло, не вздумай мне тут расплавиться».
Ищунья выгнула спину и обнажила острые зубы. Бежавший первым солдат был уже совсем рядом и вскидывал фальшион для удара.
– Рядовой, ты не обязан биться с нами, – закричал ему Аэро. Он честно попытался объяснить, что не собирается никого убивать, ему бы только захватить транспорт. Но, разумеется, солдат не думал тратить время на разговоры. Он был настроен сражаться.
– Ну как знаешь, – пожал плечами Аэро.
Он уклонился от удара – клинок катаны просвистел совсем рядом с головой, отхватив несколько вьющихся каштановых прядок. Солдат не рассчитал силу удара, и его занесло. Он поскользнулся и неуклюже упал. Аэро поспешил оттолкнуть ногой его фальшион в сторону – тот, скользя, отлетел к цоколю опрокинутой бронзовой статуи мужчины в просторной мантии, сидевшего в кресле. Свой фальшион использовать не пришлось… пока что.
Ищунья бросилась на другого солдата и завертелась волчком, уходя от удара пикой. Полоснула противника по ноге когтями – из глубокой раны брызнула кровь.
– Берегись, сил! – крикнула Ищунья, вскидывая голову. – Еще солдаты!
Аэро едва успел приготовиться к встрече с ними. Засверкали, покидая ножны и меняя форму, фальшионы. В руках у солдат заискрились мечи, пики, секиры, булавы…
Ищунья кинулась на ближайшего противника, ловко увернулась от удара булавой и хватила его когтями по бедру. Раненый солдат с криком упал и больше не поднялся. Аэро одним махом, в который вложил всю силу, отбил сразу три клинка. Затем придал фальшиону форму щита и спрятался за ним от серии ответных выпадов. Ощутил, как гаснет его оружие, понял, что пользоваться им надо расчетливо и экономно.
– Смерть дезертиру! – прокричал солдат с пикой.
Вжик!
Наконечник впился Аэро в плечо, и по руке потекла кровь. Без лишних раздумий Аэро пригнулся и глубоко вонзил клинок в грудь противнику.
Захлебываясь кровью, парнишка упал.
С тошнотворным хрустом Аэро извлек фальшион из груди поверженного бойца. Он совсем не испытывал радости от того, что убил юного солдата, но тот не оставил ему выбора, а выжить Аэро должен был любой ценой.
– Во имя звезд, – шепотом пробормотал Аэро. – Мой брат солдат, ты храбро бился и пал чистой смертью на поле сражения. Нет большей славы.
Остальные тем временем отступили. Потеряв троих – двое пали от когтей Ищуньи и один от клинка Аэро, – они перестроились и придали фальшионам форму пик. Затем снова бросились в атаку.
– Смерть дезертиру! – кричали они, несясь через двор. Клинок Аэро сверкал уже совсем тускло, энергии в нем оставалось на один хороший удар. Аэро претила сама мысль оставить позицию и уклониться от боя, но он все же прошептал Ищунье:
– Бежим!
Они устремились к катеру.
Аэро слышал звуки погони: топот ботинок, гневные выкрики и бряцанье фальшионов. Скользнув по льду, он врезался в бок катера; холодный металл обжег кожу. Аэро нажал кнопку замка у люка. Ничего не произошло – люк заперли.
Ищунья, зарычав, развернулась к приближающимся солдатам. Выгнула спину и выпустила когти.
– Ной! – яростно зашептал Аэро, и Маяк в ответ вспыхнул. – Если слышишь меня, отопри люк! Быстрее!
Солдаты почти настигли их.
– Ной, взломай замок! – закричал Аэро.
И по-прежнему – ничего.
– Проклятие! – выругался Аэро и крепче сжал рукоять фальшиона. Он чувствовал тяжесть клинка и одновременно – слабость заряда в нем. Энергии оставалось на один добрый удар, а потом фальшиону конец. Да что там, им обоим конец: оружие расплавится, связь оборвется, и мозг Аэро просто спечется.
И тут он услышал в голове: «Замок успешно взломан». Ной! Маяки Аэро и Ищуньи одновременно вспыхнули. Сообщение услышали оба носителя.
Громко шипя, люк катера наконец открылся, выпуская раскладной трап, но не успела нижняя ступенька коснуться земли, как Аэро уже влетел в салон. Следом за ним – Ищунья.
– Ной, задрай люк! – прокричал Аэро. – Живее!
Дверца люка закрылась, и Ной запер ее.
Солдаты снаружи забарабанили в борт катера, но было уже поздно. Аэро захватил судно: протиснулся в кабину и сел в кресло пилота. Эргономичное, оно приняло его в свои объятия. Времени оставалось мало: солдаты, надо думать, уже подняли тревогу и запросили поддержку. Скоро Второй ковчег вышлет еще отряды – в погоню.
Ищунья забралась в кресло второго пилота. Аэро взглянул на нее, и сердце кинжалом пронзила тоска – ведь это место Рен.
– Ной, управление на меня, – попросил Аэро, посылая мысленный сигнал через Маяк. Мгновение – и панель озарилась огоньками. В голове снова прозвучал голос Ноя: «Корабль в вашем распоряжении, капитан Райт. Желаю удачного полета».
– Держись, – велел Аэро Ищунье. – Мы улетаем.
Нажав несколько кнопок, он крепко взялся за ручки управления. Из сопел ударили огни, и катер взмыл в ночное небо. Охранявшие его солдаты остались далеко внизу.
Ночь выдалась ясной, и полет проходил гладко.
Аэро включил маскировку, выставив полную мощность. Только удостоверившись, что маскировка работает, задал курс: используя предоставленные Ноем данные, забил в бортовой компьютер координаты Седьмого ковчега и включил автопилот. Если вдруг на хвосте окажется погоня, система уведомит, но это вряд ли, ведь режим невидимости работает в полную силу. Снаружи небо начало светлеть, возвещая о наступлении нового дня.
– Получилось, – широко улыбнулся Аэро.
Судно мчалось вперед, и он ощутил, как расслабляются мускулы в теле. Управляя катером, он чувствовал себя почти как дома. Ищунья его радости не разделяла и сидела, вцепившись в поручни кресла.
– Мерзкие полеты, – бормотала она, рассматривая далекий пейзаж под крылом. – Так не должно быть… С неба все падает.
– Зато скоро будем на месте, – успокоил ее Аэро. – Полет займет примерно два часа двадцать минут, – сверился он с показаниями приборов.
– Два часа… Слишком долго, – хмуро ответила Ищунья.
Аэро усмехнулся и поудобнее устроился в кресле. Убаюканный тихим гудением двигателя, он подумал о Майре – его мысли всегда возвращались к ней, стоило чуть ослабить контроль. Аэро уже не хватало ее, хотя Первый ковчег он покинул всего несколько часов назад. «Звездное пекло, соберись», – велел он себе, испугавшись, что Майра может все услышать.
Страхи его оказались не напрасны: мгновение спустя Маяк мигнул, и в голове раздался хрипловатый смех, который Аэро узнал бы где угодно. Майра.
«Я все слышала. Не забывай, твои мысли для меня открыты».
Ищунья удостоила его лукавого взгляда. Она тоже все слышала. Тогда Аэро, стараясь не обращать внимания на жгучий румянец на щеках, послал Майре мысленный образ того, как летит на катере.
«Миссия выполнена, – доложил он. – Мы захватили транспорт. С прискорбием должен сообщить, что противник понес потери: три единицы живой силы плюс утраченное хладнокровие».
«Молодцы, – похвалила Майра, – только смотри не задавайся, капитан Райт. Это лишь первый этап плана».
«Не напоминай, – попросил Аэро. – Кстати, как прошло с Драккеном?»
Майра не стала отвечать словами и вместо этого поделилась чувствами и впечатлениями. Их поток был такой силы, что у Аэро перехватило дыхание. Он пережил боль Майры и ее страх. Ищунья застонала – она испытывала то же самое. Руки Аэро задрожали, и он выпустил ручки управления; и вот уже когда он был готов кричать от боли, все закончилось.
«Уловка сработала, – сказала Майра. – Я заманила Драккена в свой сон, и он поверил в легенду, будто вы бросили меня и бежали посреди ночи. Драккен не подозревает о наших истинных целях. Думает, что мы разобщены и ослаблены».
«Да, сработало, – согласился Аэро. – Даже слишком хорошо».
«В каком смысле?»
«Майра, опасность очень велика, – мысленно напомнил Аэро; у него вдруг пересохло во рту. В нем сейчас говорил инстинкт защитника. – Мы сильно рискуем, не знаем… вдруг он убьет тебя».
«Это лишь сон, – успокаивала его Майра. – Все не по-настоящему».
«Сама знаешь, что это не так».
«Но ведь другого пути нет, – верная себе, не сдавалась Майра. Упрямство ощущалось в оттенках ее мыслей. – Мы все уже обсудили и решили. Не переживай за меня. С Драккеном я справлюсь».
«Как прошлой ночью? Он кормится твоей жизненной силой… мучает тебя!»
Спорить дальше Майра не стала. Она как будто захлопнула перед Аэро дверь, сказав напоследок: «Позволь мне делать свое дело, как я позволяю тебе делать твое. Держи меня в курсе».
На этой сухой фразе она оборвала связь.
Аэро заметил, что Ищунья смотрит на него. Она слышала их спор, от начала и до конца.
– Майра тобой недовольна, сил. – Она сочувственно похлопала Аэро по руке. – Не командуй, пусть сама разберется. Она этого хочет.
– А если Драккен прикончит ее во сне? – пробормотал Аэро.
– Майра хитрая, – напомнила Ищунья, выковыривая из шерсти на руке комочек грязи. – Сама о себе позаботится. Она ведь тоже сил.
– Во имя звезд, надеюсь, ты права.
Несмотря на опасения, Аэро все же надеялся, что уловка помогла им выиграть время. Он, конечно же, сам никогда не бросил бы Майру – инстинкты бы не позволили, но Драккен-то этого не ведал. Он понимал только язык манипуляций и боли.
Постаравшись избавиться от мрачных мыслей, Аэро еще раз проверил систему маскировки. Защита по-прежнему работала на максимуме. Это хорошо, значит, их полет не отслеживают. Закрыв глаза, он воззвал к предыдущим носителям, почившим Верховным командующим, прося у них помощи: «Верховные командующие, мне надо передать тайное послание Ордену оружейников, – произнес он мысленно. – Есть ли способ сделать это?»
Гомон предшественников сделался громче, перегружая синапсы, и от этого голова загудела. Но вот голоса затихли, и среди них зазвучал один – четкий и громкий, голос отца, Верховного командующего Бриллштейна:
«Сын, связаться с оружейниками можно. У них есть Переговорная машина. Ею не пользовались много веков, но мы объясним, как она работает. Слушай внимательно».
Слушать даже не пришлось: Аэро ощутил, как его наполняет чистое знание, как оно вливается в каждую клеточку тела. Потом открыл глаза и, сосредоточившись, направил энергию в Маяк. Сознание расширилось, выйдя за пределы кабины и даже за пределы плотных слоев атмосферы, коснулось космоса, проникло сквозь толстую обшивку Второго ковчега, устремилось на нижний уровень материнского корабля. Отыскало давно не работавшую машину, и Аэро направил свою энергию на нее. Ощутил ее сложное устройство, почувствовал, как оживает податливое и текучее металлическое нутро. Понял, что его слушают.
Перед Аэро возник старый мастер-оружейник – его образ создавала Переговорная машина. Аэро заговорил с ним так, словно они оба сейчас стояли в цеху Кузни.
– Нужна ваша помощь, брат.
Оружейник, поначалу сильно удивленный, быстро опомнился. В Кузне царил мрак, но Аэро все же заметил за спиной у мастера недавно выкованные фальшионы. Правильно, ведь Второй ковчег готовится к войне.
– Приветствую вас, капитан Райт, – с поклоном произнес старейшина. – Орден оружейников служит носителю Маяка и законному Верховному командующему. Мои названые братья и сестры ждут приказаний. Что от нас требуется?
Аэро сделал глубокий вдох и передал мысленный образ.
– Убежище.
– Уже много веков, – пораженно ответил мастер, – у нас не просили убежища. Это опасно… Верховный командующий Виник не чтит старые обычаи.
– Я понимаю, это рискованно, брат, но бездействие куда опаснее. Под угрозой все, во что мы верим. – Аэро как можно быстрее объяснил, в чем состоит план; мастер внимательно слушал его. – Так что, брат, поможете? – спросил, закончив, Аэро.
Преодолев многие мили, этот вопрос раздался из недр Переговорной машины и эхом отразился от сводов Кузни. Старый мастер колебался: он, конечно же, думал об Ордене, о том, как уберечь братьев и сестер, если те согласятся помогать.
– Время не ждет, брат, – поторопил его Аэро, чувствуя, как затягивается в животе тугой узел сомнения. – Вы всегда помогали мне. Так скажите же, каков ваш ответ? На кону – все.
Старый мастер не ответил. Он лишь покорно склонил голову.
Добро пожаловать домой, Ищунья, – объявил Аэро.
Ловко управляя катером, он вертикально спустился к плато и завис в нескольких футах над землей. Из сопел вырывались волны раскаленных газов. Аэро нажал кнопку, и в борту катера открылся люк, трап развернулся, упираясь в обледенелый снег. Ищунья, которая до этого сидела, свернувшись клубком, выпрямилась.
– Добро?.. Пожаловать? – прорычала она, оглядывая заснеженный горный склон. От яркого света полуденного солнца ее чувствительные глаза прикрывала маска. Желудок сводило, будто она съела гнилого мяса. – Как это?
Нахмурившись, Аэро попытался объяснить:
– Дай подумать… Это когда тебя рады видеть, тепло принимают. Как-то так.
Ищунья твердо покачала головой.
– Ищунью не примут тепло, – сказала она, и живот еще сильнее скрутило от страха. Ее чуть не стошнило. – Ищунья украла Золотой Круг и сорвала пир. Силы в ярости… Хотят убить Ищунью.
– Ну да, прости, – поморщился Аэро. – В общем, это такая фигура речи. Я не подумал.
Ищунья запуталась еще больше:
– Фигура речи?
Аэро нажал несколько кнопок на панели управления, и двигатели перешли в экономный режим. Аэро проверил показания приборов, а после попробовал объяснить снова:
– Да, высказывание. Ну, просто так говорят… Можно сказать «с добрым утром» или «рад тебя видеть», но не обязательно искренне.
Ищунья нахмурилась:
– Зачем говорить, если не искренне?
– Для поддержания разговора, наверное. Но ты права, это глупо.
– Глупо, – согласилась Ищунья, выразительно кивая. – Ищунью не рады видеть… Но она дома, – добавила она, как бы признавая, что отчасти Аэро прав.
Ищунья отстегнула ремни – Аэро заставил ее пристегнуться, невзирая на рычание и протесты, – и вылезла из кресла, сев на четвереньки. Ее по-прежнему подташнивало, и голова кружилась. Перед тем как выглянуть в люк, она коснулась маски – на месте ли? Катер сел на высоком плато в обрамлении горных склонов. На перевалах свистел кусачий ветер, кидая в корабль снежные хлопья и льдинки.
«Зима», – подумала Ищунья. Зима еще не закончилась.
Ищунья полной грудью вдохнула морозный воздух. Светлый Край многим не нравился ей, но чистого воздуха будет не хватать – он, как свежий и прозрачный ручеек, несет ароматы земли, камней и снега. Не то что свет… вонючий, жгучий свет.
Вот по нему она точно скучать не станет. Нисколечко.
Ищунья не стала дожидаться, пока Аэро отстегнется. После нескольких часов, что она провела, скрючившись в кабине катера, хотелось размять руки-ноги. Занемевшие мускулы так и взывали: бегом, бегом, бегом! Она слетела по ступенькам на твердую землю, и ей тут же полегчало. В животе перестало крутить. Ищунья обернулась к катеру.
– Мерзкие полеты, – прорычала она для верности.
Она просто не понимала, как это корабль летит по воздуху? Почему не падает? Как они не врезались в землю и не сгорели дотла?
«Ничего не понимаю», – обиженно думала Ищунья.
Аэро выглянул в люк.
– Точно не хочешь, чтобы я подождал? – спросил он, выгнув бровь и берясь за рукоять фальшиона.
Ищунья покачала головой:
– Нет… Лучше одна пойду.
– Точно-точно? – неуверенно переспросил Аэро. – С тех пор как мы удрали из Седьмого, дела там, думаю, осложнились. Мы ведь убили много силов, но кое-кто наверняка пережил обвал. У них зуб на тебя, я уверен.
Тут оба Маяка – у Аэро и Ищуньи – засветились ярче. В головах носителей зазвучал голос Майры: «Ищунья права, – вмешалась она в беседу. – Время не ждет, Аэро, возвращайся на Второй ковчег. Не забывай, ты следуешь моему плану. Теперь я – главная».
Последние слова были явно окрашены задором, и Аэро сделал вид, что сдается.
«Звездное пекло, вот ведь две упрямицы», – подумал он, забыв, что его мысли больше не тайна.
«Я все слышала, Аэро, – резко напомнила Майра. – Я все твои мысли слышу, не забывай».
«И я», – добавила Ищунья.
«С вами забудешь…» – краснея, отозвался Аэро.
Через Маяк Ищунья слышала, как смеется Майра. Аэро тоже усмехался, но почему – это оставалось ей непонятным. В кругу других носителей Ищунья всегда ощущала себя лишней.
«Ну все, в путь, – поторопила Майра. – Я буду следить за тем, как у вас идут дела».
Ее мысли закрылись, и связь прервалась.
Аэро бросил Ищунье рюкзак, и та поймала его на лету. Ощутила тяжесть трофеев внутри – крыслы и жуклы, которых она наловила в тоннелях Первого ковчега. Добычу она несла своему народу в качестве подношения – задобрить их, заслужить доверие. Если они что и понимали, так это язык крови и охоты. Сколько бы жители Седьмого ни добывали еды, на всех не хватало.
Ищунья забросила рюкзак на спину и уже хотела бежать дальше, но тут ощутила нечто странное. Непонятное чувство, как будто не хочется уходить… словно ее ранили… или она боялась. Да что это с ней?
Ищунья посмотрела на Аэро сквозь отверстия в маске.
– Спасибо… сил, – прорычала она, устыдившись внезапного порыва чувств.
– Пожалуйста. – Аэро отсалютовал ей.
Ищунья улыбнулась, обнажив острые зубы.
– Еще высказывание?
– Да, – ответил Аэро. – А ты, смотрю, быстро учишься.
Ищунья издала гортанный, хриплый смех, который больше напоминал рычание, и тут же снова сделалась серьезной. Поправила на плечах лямки рюкзака.
– Береги себя, сил. Твой народ – злой. Не рады будут и тебе.
– Да уж, – поморщился Аэро, – не рады.
Маяки вдруг снова засветились ярче, и голос Майры велел носителям «поторапливаться, ко всем чертям, и не тратить время попусту». Аэро с улыбкой похлопал по борту корабля.
– Следующая остановка – космос, – объявил он. Порывом ветра ему бросило челку на глаза: за последние несколько недель волосы у него изрядно отросли. Аэро махнул рукой на прощание.
– Удачи тебе с твоими, Ищунья.
Та помахала жилистой рукой:
– Лети домой, сил.
Отсалютовав еще раз, Аэро нырнул в салон. Трап сложился, и люк с шипением задраился. Двигатели взревели, изрыгая пламя и растапливая снег. Обдав Ищунью брызгами воды, корабль взмыл и скрылся за сгущающимися облаками. Еще несколько секунд был слышен рев двигателей, но вскоре небо поглотило и его.
Ищунья осталась на плато одна. Ветер трепал мех, холодя кожу под ним. Ищунья слизнула с губ холодные капли. Чутье подсказывало, что скоро снова пойдет снег. Она взглянула на Дверь в Стене, вмурованную в толщу камня в нескольких сотнях ярдов от нее. Через эту-то запасную дверь Ищунья, Майра, Аэро и их спутники и бежали из Седьмого ковчега, спасаясь от преследования силов. Им тогда помогли хилы, которые наконец осмелились восстать против угнетателей и дали отпор. Все это было как будто в прошлой жизни, а может, и раньше…
«Время относительно, – произнес в голове Джаред, первый и единственный носитель из Седьмого ковчега. – Это произошло несколько недель назад, по моим прикидкам, но меня ведь на какое-то время отключили. Все дело в эмоциональном опыте, из-за него кажется, что времени прошло гораздо больше».
Ищунье показалось, что его голос звучит укоризненно.
– Ищунья тебя не выключала… Ищунье не хватало тебя…
Она говорила не совсем то, что думала, – а все из-за эмоций, назойливого чувства в груди, – хотя и не врала. Ей правда не хватало Джареда. Большую часть жизни Ищунья провела в одиночестве, ее заботило лишь то, как выжить, и теперь приятно было обрести спутника – пусть даже он умер сотни лет назад и жил только у нее в голове. Ищунья тут же смутилась от собственных мыслей.
«Больше ты не одна, – заверил ее Джаред. – Даже когда ты умрешь, Маяк запишет твое сознание и сохранит твою сущность. Мы уже не расстанемся».
«Друг», – подумала Ищунья.
«Да, мы друзья, – согласился Джаред. – А теперь ступай домой, Ищунья».
Маяк словно подгонял. Ищунья поправила рюкзак на спине и устремилась к двери. С тех пор, как она надела браслет, многое изменилось: хилы восстали, убив Крушилу и многих его приспешников, но, как сказал Аэро, многие из крупных сородичей Ищуньи уцелели. Впрочем, изменился не только дом Ищуньи, иной стала она сама. И вот теперь возвращалась в подземелья носителем.
В голове крутились вопросы: что ждет ее в Темноте под Землей? Сумеет ли она объединить свой народ? Вдохновить на битву с Четвертым ковчегом? Заставить заботиться не только о собственной шкуре, но о чем-то большем?
Голос Джареда ответил ей: «Это твой долг, и ты справишься. Иной надежды нет».
«Ищунье там не рады», – мысленно возразила она.
«Неужели ты не видишь? Это шанс спасти наш народ, который на много веков погряз во тьме в недрах земли, скатился до людоедства и прочих мерзостей – лишь бы только выжить. Если мы не сумеем объединить их перед лицом нынешней угрозы, то ради чего тогда все это? Просто выжить – этого мало. Нам нужно искупление».
«Искупление», – повторила про себя Ищунья. Новое слово ей нравилось.
Да, вот что им нужно. Кому какое дело, ждут тебя дома или нет? Искупление – вот что важно.
Вдохновленная этой мыслью, Ищунья, сгибаясь под ветром, приблизилась к двери. Золотистая поверхность – там, где ее не присыпало снегом, – поблескивала в свете зимнего солнца.
– Aeternus eternus, – нараспев произнесла Ищунья.
Она направила в Маяк всю свою волю, и в ответ дверь с грохотом начала открываться. Сверху, попав в глаза, посыпались снег и мусор. Вжимаясь в склон, Ищунья подождала, пока створки разойдутся окончательно: они как будто плавились и утекали в каменную толщу и наконец скрылись совсем, словно их и не было.
Ищунья приблизилась к шахте. Изнутри, из Катикомнаты, повеяло плесенью, гниющей плотью, серой и пылью. Ищунья вдохнула поглубже это зловоние, наслаждаясь им. Ей стало спокойнее; она ощутила, как будто… как будто ей рады. Пахло домом.
Ищунья вошла в кабину и опустилась на корточки, сдвинув рюкзак на грудь и прижав его к себе. Внутри лежало драгоценное подношение. Дверь в Стене словно ощутила ее присутствие, стремление спуститься вниз, и тут же золотистые створки принялись, грохоча, смыкаться. Светлый Край снаружи уменьшался, пока не стал похож на точку света, а после и вовсе исчез. Кати-комната погрузилась в непроницаемую тьму. Ищунья, не опасаясь больше жгучего света, сдвинула маску на лоб и широко распахнула глаза.
Внезапно пол ушел из-под ног. На краткий миг Ищунья испытала жуткое головокружение, как будто падая. В ушах больно щелкнуло. Закричав, она плотнее прижала к себе рюкзак. Кати-комната, ускоряясь, несла ее в недра земли, а в голове мелькнула тревожная мысль: «Увижу ли я снова Светлый Край?»
«Ищунья добралась до Кати-комнаты», – обрадованно подумала Майра, когда Маяк вспыхнул: новость пришла в виде калейдоскопа образов, обрывков мыслей и потока эмоций напрямую из разума Ищуньи. Правда, когда лифт рванул вниз, унося ее на мили в глубь земли, в Седьмой ковчег, связь оборвалась.
Радостного настроения как не бывало.
– Ной, в чем дело? – спросила Майра, не открывая глаз. Она пыталась сохранять сосредоточенность и ясность разума… и все без толку. Сердце заколотилось, ладони вспотели, и от этого стало только хуже.
– Сигнал от носителя из Седьмого теряется, – констатировал очевидное Ной. – Соотношение сигнал – помехи – один к одному.
Майра хотела восстановить связь с Ищуньей, уняв поток собственных мыслей, эмоций и страхов, но ниточка оборвалась окончательно.
– Сигнал потерян, – доложил Ной.
– Ищунья… прости, – расстроенно произнесла Майра, открыв глаза, которые щипало от слез. Ищунья осталась одна и мчалась навстречу опасностям.
«Не теряй веры, моя дорогая, – пробился сквозь туман отчаяния голос Дивинуса. – Не носитель выбирает Маяк, а Маяк и его будущий хозяин выбирают друг друга. Ищунья стала носителем не случайно. Ей суждено вывести свой народ из тьмы».
В комнате управления материализовалась голограмма профессора Дивинуса. Для настоящей его багряная мантия выглядела слишком уж безупречно. Так ведь она и не настоящая, напомнила себе Майра.
Дивинус прочел ее мысли – через тот же Маяк.
– Так лучше? – спросил он, когда его одежда замерцала и, пропав на миг, вернулась, но уже с большой дырой на левом рукаве и пятном неизвестно от чего на отвороте. – Я очень ценю твои отзывы: мы все еще доводим проекцию до ума.
– Да, доводим, – согласился Ной. – Профессор, я ведь тоже приношу пользу?
– Ну разумеется, дружище. Без тебя ничего этого не было бы.
– Благодарю, профессор, – ответил довольный Ной.
Слушая этот обмен добродушными шпильками, Майра улыбнулась. А потом ощутила сильную боль в коленях: она сидела в позе, которую профессор назвал лотосом, – скрестив ноги и опустив ладони на колени. Профессор сказал, что с древних времен люди принимали эту позу, когда медитировали, правда, за несколько часов сидения в ней ноги совершенно затекли. Морщась, Майра выпрямила их.
– О Оракул, ну почему так тяжело?
Дивинус подошел, шурша мантией.
– Моя дорогая, не будь строга к себе. Ты пытаешься поддерживать связь одновременно с двумя неопытными носителями, от которых тебя отделяют тысячи миль. Ты ведь не думала, что будет легко?
– Уж попроще, чем есть, – вздохнув, призналась она. – Это даже хуже, чем готовиться к выпускному экзамену подмастерья. Хуже пыток патрульных. Мысли постоянно блуждают, колени и спина зверски болят, а от сидения в неподвижной позе хочется выть или рвать на себе волосы. – Она принялась разминать ноющие икры. – Или и то и другое.
Дивинус рассмеялся:
– Ну, хоть чувство юмора ты не утратила.
– Это слабое утешение, когда на твоих плечах лежит судьба свободного мира, профессор, – саркастично заметила Майра и с хрустом в шее запрокинула голову.
– Моя дорогая, хочешь отдохнуть? – озабоченно поинтересовался Дивинус, и его проекция мигнула. – Может, подкрепишься или прогуляешься по залам?
– Могу прислать роботов с пайком, – предложил Ной.
Прогуляться, размять сведенные мускулы и позволить мыслям свободно блуждать? Звучит соблазнительно, подумала Майра. К тому же прогулки среди криокапсул успокаивали.
Однако поддаться искушению не позволило упрямство.
– Нет, я попытаюсь еще раз.
Майра, стараясь забыть о боли в коленях, заставила себя скрестить ноги. Дивинус хотел было возразить, но уступил:
– Одна попытка, моя дорогая, а потом я буду вынужден настаивать на отдыхе. Договорились?
– Договорились, – нетерпеливо ответила Майра.
– Закрой глаза, моя дорогая, – мягко направлял ее профессор. – Очисти разум, ощути пульсацию Маяка, поймай потоки, пронизывающие тело и соединяющие тебя с носителями.
Следуя инструкциям, Майра погрузилась в себя. Как только разум успокоился и вихрь мыслей и чувств стих, она потянулась к Ищунье, заново попыталась отыскать ее сигнал, но в ответ – лишь белый шум. Майра сосредоточилась на Аэро, и, когда их разумы соединились, ее захлестнули эмоции.
«Аэро, ты слышишь меня?» – мысленно позвала она.
Аэро от неожиданности слегка испугался: «Никак не привыкну к этим вторжениям в мысли. Уже скучаю, хочу видеть тебя вживую. Бестелесный голос – совсем не то».
«Я тоже скучаю», – мысленно ответила Майра, наслаждаясь мгновениями связи. Глазами Аэро она видела ярко освещенную приборную панель катера и россыпь огней в черной пустоте за бортом – другие планеты и звезды. А еще она чувствовала ремни, перетягивающие грудь Аэро.
«Есть новости?» – спросила Майра.
Искра вопроса промелькнула между Маяками, и Аэро ответил: «Я активировал маскирующее устройство катера – со Второго ковчега мое приближение заметить не должны. Пока не зайду в ангар. Орден оружейников согласился помочь, но то, о чем я просил их, не использовали вот уже семьсот лет».
«Думаешь, сработает?» – Как Майра ни старалась не допустить тревогу в мысли, капелька ее все же просочилась, и Аэро уловил этот страх.
«Не важно, что я думаю, – ответил он. Сигнал понемногу слабел. – План уже в действии, и нам остается надеяться на лучшее…»
Сигнал пропал окончательно.
Еще мгновение назад Майра с Аэро делили мысли и чувства, словно те рождались в одном сердце и разуме, но вот связь пропала. Майра осторожно открыла глаза и увидела, что сидит одна посреди комнаты управления. Шея затекла, ноги онемели, а сердце щемило от тревоги. Майра понимала, что Аэро летит навстречу опасности.
Ошибка будет стоить ему жизни: Виник без колебаний убьет его.
Майра шла извилистыми коридорами Первого ковчега, пытаясь унять беспокойные мысли. Обогнула очередной поворот. Хотелось задержаться среди криокапсул – эти машины напоминали об Инженерной, а там она всегда чувствовала себя как дома. Механизмы в золотистых корпусах внушали покой.
Однако тут же в голове раздался голос: «Ты обещала отдохнуть, моя дорогая».
– Профессор, я просто прогуляться решила, – уклончиво ответила Майра.
«Чем ты слабее, чем меньше отдыхаешь, тем больше опасность. Тебе нужно восстановить силы. Коммандеру Драккену не терпится тебя использовать».
Зная, что спорить бесполезно, Майра сдалась:
– Ну хорошо.
И правда, веки налились свинцовой тяжестью. Майра развернулась и пошла к себе. Роботы тем временем подсуетились, прибрав в комнате и оставив пайки в тюбиках, а заодно – стопочки свежей одежды и полотенец на ящике в изножье кровати. Майра выдавила в рот клейкую питательную массу, которая противно липла к небу, а затем забралась под одеяло. Полупрозрачный полог колыхался, тревожимый потоками прохладного воздуха из вентиляции.
Как Майра ни заставляла себя уснуть, сон не шел. Она ворочалась в кровати, чувствуя, как впиваются в мозг иголочки тревожных мыслей. Как там Ищунья? Благополучно ли спустилась в Седьмой ковчег? Встретилась ли со своими? И как там Аэро? Проник ли на борт Второго?
Разум кишел вопросами, и ответить на них Майра могла лишь одним способом. Не давая себе опомниться, она села на кровати и приняла позу лотоса. Закрыла глаза и направила мысли в Маяк – ища других носителей.
«Аэро… – звала Майра. – Ищунья…»
Однако на призыв откликнулся кое-кто иной.
Вокруг раскинулся мир сна. Майра только успела сориентироваться – увидеть размытые границы этого мира, слякоть под ногами и ползущие по небу обсидиановые облака, – как на нее, выпростав, точно кинжалы, щупальца, накинулся Темный. Маяк слабо полыхнул изумрудным огнем. У Майры не было сил защищаться, и она выбрала единственный доступный прием: побежала.
Несмотря на усталость, неслась она резво. Ноги, правда, скользили, а Темный нагонял, как облако ядовитого газа. Еще чуть-чуть – и накроет…
Майра прибавила ходу и поскользнулась на льду. Обернулась и увидела, как ее накрывает пеленой черного тумана. Вскочила, невзирая на боль в ободранных коленях, и снова побежала, затормозив только у размытого края мира, чуть не провалившись в зияющую по ту сторону бездну.
Она оказалась в ловушке.
Майра обернулась, затравленно дыша. Тьма перед ней клубилась, словно тучи – в преддверии неистовой бури, а потом выстрелила в Майру щупальцами-кинжалами – одно угодило в плечо. Майра скривилась от боли, а из раны, окрашивая сорочку в багрянец, потекла кровь. Майра упала и забилась в конвульсиях…
А потом проснулась.
Подождала, пока глаза привыкнут к яркому свету. Потолочные панели сияли, имитируя полуденное солнце.
– Это сон… всего лишь сон, – шептала, успокаивая себя, Майра. Лоб покрылся испариной. – Драккен мне ничего не сделает. Здесь я в безопасности…
Она умолкла, не договорив, когда заметила кровь на одеяле – багровые пятна, которые ни с чем не спутаешь. Майра резко села и коснулась плеча, поморщившись от боли. Увидев кровь на сорочке, испугалась еще сильнее. Оттянула ворот и обнаружила на плече глубокую рану – именно там, где ее пронзило щупальце тьмы.
Майра открыла рот, но, перепуганная, не смогла даже закричать.
Данику Ротман разбудил пронзительный гудок. Она резко, даже чересчур, перекинула ноги через край койки и ударилась об острый край тумбочки.
– Звездное пекло… – выругалась Даника, растирая ушибленное колено. Она еще не привыкла к новому жилищу: в придачу к званию майора она получила и отдельную каюту. Как и всюду на корабле, обстановка здесь царила спартанская: ничего лишнего, только койка, тумбочка, рабочий стол и рундук, – однако по сравнению с прежними условиями, когда она делила крохотное помещение с девятью сослуживцами, нынешние можно было назвать роскошными.
Коммуникатор истошно пищал. Даника схватила его с тумбочки и взглянула на экран.
– Проклятие, Дойл, – пробормотала она, увидев на дисплее недовольную физиономию майора. Подождав, пока адреналин прогонит сонливость, она откашлялась и ответила.
– Майор Ротман, срочно явиться на мостик, – коротко произнес Дойл.
– В чем дело, сэр? – спросила Даника, натягивая ботинки и опоясываясь фальшионом. Она устремилась к двери, держа в руке включенный коммуникатор.
Лицо у Дойла было таким же заспанным и усталым. Похоже, не одну Данику выдернули посреди ночи. Правда, Дойл уже стоял за пультом на мостике.
– Все разъяснения – когда прибудете.
Экран коммуникатора погас.
Даника на лифте поднималась на самую верхнюю палубу. В голове все еще стоял туман вперемешку с обрывками снов. «Мне что, опять снилась Лиллиан?» – подумала Даника, вглядываясь сквозь прозрачные стенки в черноту космоса – в надежде так избавиться от внезапно нахлынувшего отвращения.
«Эта трусиха мертва, – в сотый раз напомнила себе Даника. – Ее изгнали, она не вернется…»
Наконец двери лифта открылись, прерывая ход мыслей. В лицо ударила волна прохладного воздуха. Даника вошла на мостик и отсалютовала присутствующим. Прочие офицеры уже работали за пультами, а Виник стоял спиной к ней и неотрывно смотрел в иллюминаторы.
– Вызывали, Верховный командующий? – спросила Даника. Нервы звенели, как натянутые струны. – Это по поводу допросов? Я пыталась разговорить пленников, но они оказались тверже, чем я думала. Сегодня днем я повторю попытку: капитан Далтон из Лазарета говорит, что если Рен Джордан не дать передышку, сыворотка убьет ее…
– Я вызвал вас по другому поводу, – перебил ее, разворачиваясь, Виник. Взялся за фальшион и придал ему форму кинжала. Выглядел он изможденным, а тонкие губы были бледнее обычного. – Дезертир Аэро Райт.
– Аэро Райт? – ошеломленно переспросила Да-ника. – При чем здесь он? Он заперт внутри Первого ковчега, и мы оставили на страже у двери боевой отряд.
– Так вот, он больше не заперт в убежище, – сердито сообщил Виник.
– О чем вы, сэр? – спросила Даника, лихорадочно соображая. – Постойте, так он сбежал? Как он сумел миновать часовых? Нужно немедленно отправить зонды – вдруг получится засечь его, пока он не ушел слишком далеко.
– В этом нет нужды, майор, – сказал Виник и сделал жест Дойлу.
Тот нажал несколько кнопок, и на мониторах появилось изображение катера. Даника взглянула на опознавательные знаки.
– Аэро Райт захватил один из наших транспортников?
Дойл кивнул.
– Примерно десять минут назад он отключил маскировку, и мы засекли его, – сказал он, нажимая еще несколько кнопок. – Летит в нашу сторону.
– Так он направляется к нам, сэр? – уточнила Да-ника. – С какой стати? Для него это – самоубийство. Не вижу логики.
– Вы ведь изучали его личное дело, майор, – напомнил Виник. – Ваша оценка?
Даника постаралась припомнить все, что знала.
– Он эмоционально нестабилен, действует безрассудно и непредсказуемо.
– Но возвращаться-то зачем? – требовал ответа Виник. – Пусть дезертир и поддается эмоциям, он ведь не глуп и Агогэ закончил с высшим баллом.