Я сказала ему, что люблю, когда мы впервые ехали к нему домой. Семью он отправил на выходные на дачу. В приоткрытое окно авто залетали маленькие капли дождя и ложились на мои руки. В груди билось что-то теплое и сладкое. Я смотрела по сторонам, курила и пьянела от вымытого дождем воздуха, от его волнующей близости.
– Юра, я, кажется…
– Ммм, что?
Он сосредоточенно смотрел на дорогу. Мы ехали по Петроградке. По обе стороны улицы стояли симпатичные старые дома с бледно-желтыми и коричневыми фасадами, с круглыми окнами под самыми крышами.
– Люблю тебя.
Закончила наконец я свою мысль.
– Правда?
Он улыбнулся, посмотрел на меня и, держа руль левой рукой, правой прижал к себе и поцеловал в макушку:
– Спасибо тебе.
Линии проводов перерезали пухлое серое небо. Дождь перестал, и солнце кое-где робко выглядывало из прорех.
«Пустота… Летите, в звезды врезываясь», – вспомнилось.
Капли дождя на моих глазах. Он не сказал в ответ, что любит. Но, странным образом, мне это и не нужно. Достаточно его объятия и улыбки, запускающей вплавь маленькие морщинки вокруг удивленных глаз.
Мы зашли в его квартиру. Высокие потолки. Налево кухня, направо комната. Его спальня. Их спальня. У стены стоял огромный шкаф. На одной из полок лежала стопка его белых маек. Ю. пошел на кухню. Пока он хлопал там дверцей холодильника, я быстро стянула свою одежду вместе с трусами и надела его майку. Она только чуть-чуть прикрывала попу. Пошла на кухню.
– Ну как, можно я буду так ходить?
Ю. посмотрел на меня туманными карими глазами.
– Девочка моя.
Притянул меня к себе и стал гладить ноги, при этом ласково приговаривая:
– Ты такая прелесть.
Я поцеловала его в лоб. Он усадил меня на колени и налил в стопки холодную водку:
– Выпей.
Я послушно взяла стопку и опрокинула в себя. Горячая острая вода обожгла нежное горло. Я поморщилась. Ю. пододвинул мне тарелку. Там лежали нарезанные огурцы, помидоры и что-то мясное. Я поспешно запихнула все это по очереди в рот и некоторое время задумчиво жевала.
Мир поплыл, зажигая сладкие огни желания. Из кухни можно было выйти в другую комнату и, встав с его колен, я пошла осматривать квартиру. Дальше была еще одна комната, а за ней спальня. Где мы наконец упали на кровать, и он быстро стянул с меня майку.
Ю. ласково смотрел на меня обнаженную, целовал грудь и живот, гладил загорелыми руками. Мне казалось, что я плавлюсь и от меня ничего не остается. Так хотелось, чтобы и он расплавился вместе со мной и мы плыли по реке времени, слившись в одно, не имея больше никаких различий.
Лежа в его объятиях, я наконец почувствовала, что в безопасности. Дома я часто ощущала напряжение. Иногда я по-настоящему боялась пьяную маму. Ее внезапные шепоты и крики. То, как она иногда бормотала в темноту, споря с кем-то невидимым. В такие моменты казалось, что мою любимую мамочку похитил злой демон и, надев ее личину, издевается надо мной.
Но сейчас все страхи отступили перед золотистым нежным счастьем любви.
В сентябре я пошла в лицей на второй курс, и милый Юра решил, что нам с девчонками стоит отпраздновать. Стояла осень, похожая на томительный, тайный отблеск лета. Не верилось, что время безделья закончилось.
По утрам солнечный свет раскрашивал все в светло-оранжевые оттенки. Вечером город погружался в сиреневую дымку и пряно пахло холодным морем.
Первого сентября Юра забрал меня из лицея и повез в «Окей». Я выложила на ленту литр водки, две стопки пластиковых стаканчиков и двухлитровую пачку персикового сока.
– Праздник оплачивает он, – показала я на Юру, когда кассирша подняла на меня усталые глаза.
– А теперь куда мы?
– В одно место надо заехать.
Я была не против. Мне очень нравилось кататься на машине. Мы ехали по Петроградке: солнце весело плясало в витринах. По узким улочкам мимо старинных каменных стен двигались разноцветные фигуры. Мы подъехали к ярко освещенному магазину.