Картер был сумасшедшим. Я уже подозревала, что он немного не в себе, но то, что он думал, будто я полечу с горы, положившись на несколько металлических прутьев и тонкий кусок полиэстра, подтверждало, что он совсем ненормальный.
– Я лучше посмотрю, как это делаете вы.
Последние десять минут мы стояли около джипа и спорили.
– Значит, вы одна из тех, да?
– Что вы имеете в виду?
– Вы зритель.
– Объясните.
– Вы сидите на обочине и смотрите, как жизнь проходит мимо вас. Если вы не участвуете в ней, вы не пострадаете. Зрители всегда находятся в безопасности.
– В настоящий момент я предпочту безопасность безвременной кончине в двадцать четыре года.
Картер потер шею сзади и мгновение молча смотрел на меня.
– Все зрители смотрят на игру потому, что им самим хочется принять в ней участие. Но у них либо нет таланта, либо нет мужества.
– Ну, я решительно не знаю, как управлять дельтапланом. В этом случае вы правы. У меня нет таланта.
– Для этого вам и не нужен талант. Вы полетите на тандеме с обученным и опытным дельтапланеристом. Не нужно никакого таланта, чтобы сделать это. И знаете, что это означает?
– Что?
– Что вы зрительница, потому что у вас нет мужества.
– У меня достаточно мужества, – сказала я, распрямив плечи.
– Да уж. Когда в последний раз вы рисковали?
– Я бы сказала, что два дня назад, когда я села в самолет, летящий в Бразилию, по рекомендации сумасшедшего типа, с которым познакомилась в баре.
– Хорошо. С этим я согласен. Это требовало некоторого мужества. Но когда в последний раз вы испытывали выброс адреналина в кровь? Такой мощный выброс, от которого вам показалось, что прежде вы и не жили по-настоящему?
Я знала ответ на этот вопрос. «Когда вчера вы сели в мое такси». Но у меня не хватило мужества признаться в этом.
– Не помню.
– Этот опыт вы никогда не забудете, обещаю вам.
– Вы часто это делаете?
– Летаю на дельтаплане? В последнее время нечасто. Но раньше я часто делал это.
– Я не имела в виду дельтаплан. Я имела в виду, часто ли вы делаете такие вещи, от которых у вас в кровь выбрасывается адреналин?
– Со мной до сих пор это происходит, когда я взлетаю. Когда я разгоняю самолет на взлетной полосе до скорости ста восьмидесяти миль в час, а потом отрываюсь от земли… каждый раз это происходит как в первый раз.
– Значит, вы искатель приключений.
Картер пожал плечами.
– Время от времени. Жизнь без приключений скучна, моя красавица.
Мне на самом деле понравилось, когда он называл меня красавицей. Но я не могла поверить, что я еще рассуждаю о том, лететь или не лететь на дельтаплане. Хотя он был прав. Последние несколько лет моей жизни были действительно скучными. И предполагалось, что это мое путешествие я предприняла затем, чтобы узнать получше саму себя. Найти ответы. И он понял, что я заколебалась.
– Полетим со мной. – Он протянул мне руку.
– Это Фрэнк Синатра, а не «Битлз».
– Знаю, но я решил, что это более убедительно, чем «Несмотря на всю опасность».
Он улыбнулся и взял меня за руку. И я покрылась гусиной кожей.
Необходимый инструктаж длился полтора часа. Мой инструктор, похоже, знал, о чем говорит, и это меня успокоило. По крайней мере, настолько, насколько вообще можно успокоиться перед тем, как спрыгнуть с горы вниз. И я именно это и имела в виду – спрыгнуть. Наверное, было к лучшему, что я не знала, когда соглашалась на это безумие, что нам придется буквально сбегать с горы. И этот сумасшедший бег мне предстояло увидеть, когда Картер подошел ко мне и сел рядом. Ему не нужно было проходить инструктаж, потому что он часто бывал здесь.
– Нервничаете?
– Я боюсь, что мои ноги откажут, когда настанет время сбегать с площадки.
Он улыбнулся и положил руку мне на бедро.
– Они не откажут. У вас достаточно мужества.
Мне на самом деле нравилось чувствовать тепло его руки на моем бедре, и я улыбнулась ему в ответ. Мы сидели на траве примерно в десяти ярдах от пары, которая готовилась взлететь. Когда они разбежались и спрыгнули с края площадки, они сразу же исчезли из виду. Я резко вскинула голову, испугавшись, что что-то пошло не так. Но Картер только рассмеялся.
– Они покажутся через минуту. Расслабьтесь. Все идет так, как нужно.
Спустя тридцать секунд пара показалась и стала парить у нас над головами. Мой инструктор окликнул нас и жестом пригласил подойти к нему.
– Vem aqui mulher bonita[14]. Приготовьтесь.
– Вы готовы? – спросил Картер внезапно посерьезневшим тоном.
Я сделала глубокий вдох.
– Сейчас или никогда.
Он улыбнулся.
– Моя смелая девочка!
Картер взял меня за руку, чтобы подвести к инструктору. И в тот момент я осознала, что, когда Картер берет меня за руку и называет своей девочкой, я готова на все. И эта мысль меня и успокоила, и в то же время чертовски напугала.
Я думала, что инструктор поможет мне надеть снаряжение, но это сделал Картер. Он помог мне застегнуть комбинезон и несколько раз проверил привязные ремни. Потом оделся сам.
– Кто из нас полетит первым?
Картер нахмурился.
– Первым? Мы полетим вместе.
– Вы будете моим пилотом?
Я думала, что со мной полетит инструктор. В воздухе были и другие пары, но все они летали с инструктором.
Картер отсалютовал мне, приложив два пальца ко лбу.
– Капитан Картер Клайнз, к вашим услугам.
– Но… но… достаточно ли вы опытны?
– Я очень опытен.
Он пошевелил бровями.
– Я спрашиваю серьезно. Речь идет о моей жизни.
– И вы готовитесь вручить ее мне. Вам повезло.
Я была в панике.
– Картер. Будьте серьезным хотя бы минуту. Вы умеете управлять этой штукой? Вы уже прежде летали самостоятельно?
Он положил руки мне на плечи и заглянул мне в глаза.
– Я никогда не допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось.
И тут он удивил меня, обняв и прижав меня к своей груди. После того как мое дыхание немного успокоилось, он заговорил:
– Вы в порядке?
– Думаю, что да.
И он поцеловал меня в лоб.
– Полетели, детка.
Я все еще продолжала шевелить ногами, хотя мы уже оторвались от земли. Когда мы спрыгнули с горы и начали терять высоту, я так вцепилась в Картера, что могла ногтями поранить его.
– Картер!
– Все в порядке. Держитесь крепче. Полетели.
И, как и объяснял мой инструктор, мы поймали ветер и начали подниматься вверх. Мое сердце выпрыгивало из груди, и я с трудом дышала. Я была пристегнута к дельтаплану немного выше, чем Картер, так что я частично лежала на его спине и крепко держалась за него, в то время как он держался за длинную металлическую трубку.
Спустя несколько секунд я сделала резкий глубокий вдох, и мы стали кружить в воздухе, поднимаясь все выше и выше над горой, с которой мы только что спрыгнули. Я немного ослабила свою хватку, и мы стали парить над землей, ловя небольшие порывы ветра.
– Бог мой, Картер! Мы летим! Я чувствую себя птицей!
Он улыбнулся мне.
– Это невероятное ощущение, правда?
– Да!
Это было неописуемое чувство. Сверкающий бирюзовый океан, мили песчаных пляжей и покрытые густой зеленью горы – от всего этого захватывало дух. Я была рада, что Картер уговорил меня сделать это. И я была в еще большем восторге оттого, что делила с ним это приключение.
Мы кружили и кружили над землей, и Картер начал насвистывать. И хотя мы были рядом, я с трудом могла услышать его из-за шума ветра. Но через какое-то время я узнала мелодию. Это была песня «Битлз» «Люси в небесах с алмазами».
– Вы пели эту песню в самолете, по внутренней связи, после того как приглушили свет. Я почти забыла об этом. Это ваша песня для полетов или что-то в этом роде?
– Что-то в этом роде.
Больше двух часов мы скользили по небу над Рио-де-Жанейро. И мне кажется, что я ни на секунду не переставала улыбаться. Мы увидели все, что я хотела увидеть: гору Сахарная Голова, статую Христа Искупителя, парк Тижука, гигантские водопады, фавелы, пляжи, потрясающие ландшафты. Мы не просто видели Рио, мы чувствовали его. Мне казалось, что, если бы передо мной был холст, я смогла бы перенести на него всю эту красоту. Это было невероятное, умопомрачительное ощущение.
Когда мы посмотрели все, что я хотела посмотреть, и даже более того, ветер начал стихать, и Картер сказал, что пора приземляться. Мы мягко опустились на берег. Мои ноги дрожали, когда я попыталась сделать несколько шагов по песку.
– Осторожно. Вам потребуется пара минут, чтобы восстановить равновесие.
Сотрудники компании, владеющей дельтапланами, помогли нам расстегнуть ремни и снять комбинезоны, а потом принесли нам напитки.
Я все еще продолжала улыбаться, потягивая кайпиринью из половинки ананаса.
– Должна признаться, теперь я понимаю, как можно пристраститься к этому ощущению. Вы именно так чувствуете себя, когда сидите в кресле пилота?
– Это немного другое, но все равно захватывающее чувство. Сегодня я испытал такой же выброс адреналина, как и всегда. Но… – Он заколебался и, похоже, решил не говорить того, что хотел сказать. – Я рад, что вам понравилось.
– Но что вы хотели сказать?
– Ничего.
– Врунишка.
Картер посмотрел на меня изучающим взглядом. Потом одним глотком допил свой коктейль. Покончив с этим, он наклонился ко мне.
– Я хотел сказать, что сегодня получил гораздо большее удовольствие, чем всегда. Что мне чертовски понравилось, как ваши руки обнимали меня в течение всего полета. Мне понравилось, как ваши ногти впивались в мое тело и как ваши сиськи были прижаты к моей спине. И видеть вашу улыбку и знать, что это моя заслуга, было чертовски приятнее, чем просто поднимать в воздух самолет или одному кататься на дельтаплане.
Я судорожно глотнула. Наши глаза встретились, и Картер, казалось, что-то искал в моем взгляде. Потом он отвел глаза в сторону.
– Готовы тронуться, Амелия Эрхарт?[15]
– Простите?
Картер рассмеялся.
– Полагаю, это был плохой выбор слов. Я имел в виду, готовы ли вы отправиться в обратный путь?
– А-аа. Да. Я готова.
Обратная дорога прошла в молчании. Картер, казалось, был погружен в свои мысли, а я постепенно приходила в себя после подъема, который испытала, проведя день в полете, как птица. Я не помнила, когда раньше чувствовала себя такой свободной. Наверное, когда я была тинейджером и ездила верхом с Эмилио. Я быстро прогнала эту мысль и сосредоточилась на том, что у нас с Картером осталось лишь полдня, которые мы могли провести вместе в Рио. Завтра утром Картер улетит в какую-нибудь экзотическую страну, и я не смогу не думать о том, остановится ли он в отеле или в каком-нибудь месте вроде того, где мы остановились сейчас. Теперь, когда я знала, что означают его ночевки в отелях, мне было больно даже думать об этом.
А я? Я должна буду вернуться к реальности. Моей реальности. Той, которую я боялась в течение последних двух лет. И теперь у меня оставалось лишь восемь дней, чтобы решить, каким путем пойти. Я стояла на перепутье и по-прежнему не была готова выбрать свою дорогу. Честно говоря, я не была уверена, что когда-нибудь буду готова к этому. Но дело обстояло так, что, если я не приду к какому-нибудь решению на следующей неделе, мой путь будет выбран за меня по умолчанию. Вся моя прежняя жизнь состояла из тропинок, которые кто-то выбирал за меня. Пора было самой выбрать свою дорогу, какой бы она ни была.
Когда мы ехали по фешенебельному жилому кварталу, Картер, должно быть, заметил, что я притихла.
– О чем вы думаете? Вы, кажется, находитесь где-то в другом мире.
– Просто о жизни. В общих чертах.
– Хотите поделиться со мной?
– Не особенно.
Он кивнул.
– Вы уже решили, чем займетесь завтра, когда я уеду? Вы останетесь у Марии Розы?
У меня упало сердце. Он на самом деле уедет завтра утром.
– Нет. Боюсь, мне придется перебраться в другое место. Я не говорю по-португальски и не ориентируюсь здесь. Без вас мне здесь будет некомфортно.
Картер бросил на меня короткий взгляд, а потом снова стал смотреть на дорогу.
– Недалеко от аэропорта есть отель «Вестин». Там чисто, мило, и я почти уверен, что у них есть спа-салон. Мы можем посетить его вместе завтра утром, если хотите.
Я кивнула.
Когда мы подъехали к дому Марии Розы, Картер заглушил двигатель и повернулся ко мне.
– Вы хотите что-нибудь еще посмотреть сегодня вечером? Что бы я мог показать вам до моего отъезда завтра утром?
– Нет. Я думаю, что просто поужинаю и пораньше лягу спать, если вы не против.
– Отлично. Это именно то, чего хочу и я.
Вечером атмосфера решительно изменилась. Ужин был хорошим, и хотя мы с Картером все время разговаривали, казалось, будто в комнате присутствует гигантский слон, которого ни один из нас не хотел упоминать. Когда мы закончили, Картер спросил, не хочу ли я прогуляться по пляжу.
Мы оба сняли обувь и оставили ее рядом с дощатым настилом, который вел от стоянки машин к пляжу. Мне было очень приятно, что Картер взял меня за руку, когда мы пошли по песку.
– Вы уже знаете, куда полетите завтра?
– В Дубай. Я проверил свое расписание, пока вы были в душе.
– Они сообщают вам, куда лететь, только за несколько дней?
– Нет. Они планируют все на несколько месяцев вперед. Просто я не люблю это знать.
– Вы не хотите знать, куда направитесь?
Он пожал плечами.
– В конечном счете я это знаю. Я хочу сказать, что должен знать это перед тем, как войти в кабину самолета. Но, полагаю, у меня нет желания знать свое расписание заранее.
– Неужели вам не хотелось заранее составить планы, зная, что вы окажетесь в том или ином городе?
– Не слишком.
– Это странно, Картер. Вы же это понимаете?
– Я никогда не говорил, что я нормальный.
Мы гуляли по пляжу минут пятнадцать и в конце концов набрели на два кресла, стоявших у воды. Рядом никого не было. Картер потянул меня за руку к ним, а потом развернул их так, чтобы они смотрели друг на друга.
– Они были специально поставлены так, чтобы можно было смотреть на воду.
– Я знаю. Но зачем мне смотреть на воду, когда я могу смотреть на вас?
Мы сели. Поначалу наши ноги просто стояли рядом на песке. Но когда мы начали разговаривать, Картер погладил своей ногой мою ногу. Его подошва стала массировать мою икру. Это было очень приятно, и я ответила ему тем же. И пока мы болтали, наши ноги оставались переплетенными.
– Итак, расскажите мне все, Кендалл Спаркс. Почему вы отправились в это путешествие? Что именно вы пытаетесь найти?
Мне было стыдно сказать ему правду. Я не хотела, чтобы Картер знал, какая я пустая и ограниченная. Насколько деньги управляют моей жизнью.
– Если я расскажу вам, вы решите, что я отвратительна. Что мне нужна помощь психиатра из-за того, что я, возможно, решу сделать.
– Уверен, что не подумаю этого.
– Подумаете.
– Нет, не подумаю. Мы все ненормальны в том или ином смысле. Все имеем секреты, которые не хотим раскрывать, и кресты, которые нам приходится нести по жизни.
Я фыркнула.
– Возможно. Но я более ненормальная, чем большинство людей.
– Сомневаюсь.
– В любом случае я более ненормальная, чем вы. У вас замечательная работа, у вас своя квартира во Флориде, и вы знаете, как получать удовольствие от жизни.
– Вы так думаете? Что ваша история более ненормальная, чем моя, и это делает вас отвратительной?
Я кивнула.
– Возможно.
Картер некоторое время смотрел на небо, а потом начал тихо говорить:
– Мне было шестнадцать, когда я встретил Люси Ланжелла. У нее были длинные черные волосы и большие голубые глаза. И она писала стихи. Мы были вместе больше двух лет. Она была моей первой женщиной, и очень долго я считал, что она будет и последней. Я думал, что люблю ее. Даже говорил ей об этом. Но когда мы учились в последнем классе, она стала меняться. Она перестала ходить на тусовки и очень много спала. Мы были в старшем классе. Вечеринки, друзья, спорт, походы – я хотел во всем этом участвовать. Какое-то время мне удавалось заставить ее тоже принимать участие в тусовках, но, по мере того как шло время, мне становилось все сложнее и сложнее это делать. У нее начались резкие перепады настроения. Дошло до того, что я уже не знал, чего ждать, когда приходил к ней. Так что я стал реже бывать у нее. Мне было всего восемнадцать, и я решил, что она стала утомительной. Она училась лучше меня, и когда мы начали встречаться, много говорили о том, как оба подадим документы в Университет Мичигана. Но когда настало время выслать документы, она не стала этого делать. К тому времени, как мы окончили школу, она уже очень редко выходила из дома, а ее общество стало невыносимым. В то лето, перед началом учебного года в университете, я решил, что пора порвать с ней, прежде чем я перееду в Энн-Арбор. Но когда я сказал ей об этом, она плакала целую неделю. Я чувствовал себя полным дерьмом, потому что она без конца повторяла: «Ты говорил, что любишь меня. Ты говорил, что любишь меня».
Картер на минуту замолчал. Потом откашлялся и продолжил:
– В мой первый день в университете я привел в свою спальню девушку, которую встретил на занятии по ориентированию. Мы закончили тем, что оказались в моей кровати. И мой мобильник непрерывно звонил, пока я трахал эту девушку, с которой только что познакомился. В тот день я считал, что жизнь в университете была самой лучшей в мире. – Он нахмурился и покачал головой. – На следующее утро я посмотрел на свой мобильник и обнаружил, что все звонки были от Люси. Я не стал ей перезванивать. Прошел еще день, и я был в постели с моей новой девушкой, когда все повторилось. Мой телефон звонил снова и снова. Но когда на экране появилось имя, я обнаружил, что это звонит моя мама. Я понял, что раз она звонила так много раз, что-то должно было случиться. Так что я ответил на ее звонок. Она истерически рыдала. – Картер снова замолчал и уставился на наши переплетенные ноги. – Люси покончила с собой. Я считал ее утомительной, но это оказалось проявлением клинической депрессии.
Я ахнула.
– Бог мой, Картер! Вы не могли этого знать.
– Как бы там ни было. Сегодня вы спросили значение для меня этой песни. «Люси в небесах с алмазами». Я пою эту песню моей мертвой девушке всякий раз, когда взлетаю. И после этого вы думаете, что это вы ненормальная?
– Мне очень жаль. Это ужасно – то, через что вам пришлось пройти.
– Спасибо. Но я рассказал это не для того, чтобы вы меня пожалели. Ваша очередь, Дерзкая. Готов поспорить, что вы почувствуете себя лучше, когда поделитесь тем, что беспокоит вас. К тому же я узнаю, почему моя красавица дошла до того, чтобы путешествовать по незнакомой стране с таким типом, как я.
– Вы не станете смотреть на меня по-другому, после того как я все расскажу вам?
Даже несмотря на то, что нам осталось провести вместе менее двенадцати часов, эта мысль расстраивала меня.
– Ни за что.
– Так, – я сделала глубокий вдох и начала с самого начала: – Мой дедушка, Рузерфорд Спаркс, был очень богатым человеком. При этом он был властным, эксцентричным расистом и гомофобом. И еще шовинистом. К счастью для него, у него было два сына и не было дочерей. Но первый сын умер в возрасте четырех лет. Вторым сыном был мой отец, Рузерфорд Спаркс Третий. Рузерфордом Спарксом Младшим был старший брат моего отца, умерший до его рождения. Мой отец умер пять лет назад от инфаркта. Таким образом, мой дед похоронил обоих своих сыновей, которые были названы Рузерфордами в его честь. И хотя мне было всего девятнадцать, когда умер мой отец, дед стал требовать, чтобы я родила ребенка. Он начал давить на меня уже на похоронах моего отца, требуя, чтобы я родила как можно скорее – мальчика, разумеется, – чтобы он был уверен, что его драгоценное имя продолжит жить. Я не хотела заводить детей, поэтому продолжала игнорировать его, хотя он и содержал меня, начиная с моего рождения. Не стану утомлять вас подробностями, но два года назад мой дед умер. Он оставил трастовый фонд, который оплачивает все мои расходы. Но когда я достигну зрелого возраста в двадцать пять лет, финансирование прекратится. Существует другой трастовый фонд, на много миллионов долларов, который тоже был завещан мне. Однако дед поставил одно условие. Чтобы я получила доступ к деньгам, я должна родить сына до своего двадцать шестого дня рождения. И этот ребенок должен быть назван Рузерфордом Спарксом.
– И все это дерьмо законно?
– Очевидно. Мои адвокаты занимались этим. Ограничения, налагаемые на трастовые фонды, – это обычное дело. И суд может отклонить их лишь в том случае, когда они незаконны или противоречат общественной морали.
– А разве, заставляя вас рожать ребенка против вашего желания, он не противоречит общественной морали?
– Очевидно, нет.
– Итак, вы размышляете над тем, родить ли вам ребенка, и поэтому отправились в путешествие?
– На самом деле это делает меня победительницей соревнования за звание самой ненормальной девицы. Я нашла небольшую лазейку в завещании деда. Я должна родить мальчика, но я не обязана оставлять его у себя. Большинство нормальных людей решит, что если вы сознательно рожаете ребенка, то захотите оставить его. Но я не готова возиться с ребенком. В то же время существует множество гомосексуальных пар, которые хотят иметь детей, но не могут. Так что через девять дней у меня назначена встреча с официально женатой гомосексуальной парой из Германии. Я буду оплодотворена спермой обоих мужчин, которая будет генетически модифицирована, чтобы я наверняка родила мальчика. После его рождения маленький Рузерфорд Спаркс будет принадлежать им. За границей существует меньше ограничений на генетическую модификацию эмбрионов. Поэтому я буду делать все это за пределами Штатов.
Картер покачал головой и улыбнулся.
– Вот дерьмо. Не думал, что скажу это, но это чертово дерьмо. Хотя и не знаю, кто выиграет соревнование.
Странно, но как бы я ни была отвратительна себе за то, что собиралась сделать, когда я рассказала обо всем Картеру, я почувствовала, как с меня свалился тяжелый груз. Он, похоже, совсем не осуждал меня. Он просто смотрел на воду.
– О чем вы сейчас думаете?
Он рассмеялся.
– Если я скажу вам, возможно, выиграю соревнование.
– Все равно скажите.
– Я представлял вас беременной и думал о том, как сексуально вы будете выглядеть с большим животом и набухшими сиськами.
– Это в вашем стиле.
Мы оба рассмеялись. И после нашего разговора Картер, казалось, почувствовал себя лучше.
– Хорошо. Есть еще что-нибудь, что я должен знать о вас, Спаркс?
– Я поведала вам один секрет. Вы поведали мне один секрет. Мы квиты, капитан.
– Я хочу знать больше.
– Что именно вы хотите знать?
– Вы уверены, что дома вас не ждет бойфренд?
– Уверена.
– У вас было много бойфрендов?
– Нет, ничего серьезного.
– Вы никогда не влюблялись?
Я посмотрела на воду. Старая знакомая боль сдавила мне сердце. Я уже во второй раз за этот день подумала об Эмилио. После некоторого молчания я ответила:
– Однажды.
– И что случилось?
Я уже много лет не бередила эту рану. Мне было трудно говорить об этом. Но при этом мне хотелось рассказать Картеру все о себе. И я не понимала почему.
– Эмилио был работником на нашем ранчо, когда я была тинейджером. Мы стали проводить много времени вместе, особенно когда моих родителей не было дома. Мы ездили верхом, говорили обо всем том, о чем говорят тинейджеры, – о наших надеждах и мечтах. Мне так нравилось его общество, потому что мы не говорили о деньгах и об аристократическом образе жизни, который мне навязывали с самого рождения. С Эмилио я была просто Кендалл, а не богатая девушка, от которой ждут очень многого, что угнетало меня. Наши разговоры и поездки верхом… это были мои самые лучшие в жизни воспоминания. Когда я была с ним, я чувствовала себя самой собой. Я чувствовала себя свободной.
– По выражению вашего лица я могу сделать вывод, что все закончилось не слишком хорошо.
Покачав головой, я продолжила:
– Эмилио был нелегальным эмигрантом. Он и его семья бежали из Мексики. И однажды я узнала, что он помогает заботиться о больной женщине, бывшей другом его семьи. Она тоже была нелегальной эмигранткой. Он никогда не просил меня о помощи. Мне пришлось умолять его позволить мне помогать.
– И что вы сделали?
– Она была средних лет. Ее звали Ванда, и они страдала от поликистоза почки. Ей требовался постоянный гемодиализ, чтобы оставаться живой. Но она слабела с каждым днем. На нашем ранчо был старый домик для гостей. И я перевезла ее туда, практически обеспечивая ее едой и крышей над головой. И я старалась заботиться о ней как можно лучше. Но единственное, что было нужно ей, – это новая почка. Один из членов ее семьи согласился стать донором, но они не могли оплатить операцию.
– С вашей стороны было очень благородно заботиться о ней.
– Ну, я чувствовала, что впервые в жизни у меня появилась цель. Не говоря уже о том, что я влюбилась в Эмилио и готова была в тот момент сделать для него все что угодно.
Когда я замолчала, Картер положил ладонь мне на щеку.
– И что случилось, Кендалл?
– Однажды родители вернулись домой рано и застали меня в гостевом домике с Эмилио и Вандой. Я умоляла отца не выгонять их. Мои эмоции подвели меня, и я по глупости выпалила, что люблю Эмилио. И отец пригрозил, что сдаст их полиции и их депортируют.
Картер поежился.
– И он сделал это?
– Когда он узнал о болезни Ванды, то немного остыл. Но он категорически запретил мне общаться с Эмилио. И заключил со мной сделку. Он сказал, что оплатит операцию Ванды при условии, что ни Эмилио, ни Ванда больше не ступят ногой на наше ранчо и я больше никогда не увижусь с ним.
Картер шумно выдохнул.
– Думаю, я знаю, чем все закончилось.
– Да. Совесть не позволила мне допустить, чтобы Ванда лишилась шанса на жизнь из-за моего эгоистичного желания быть рядом с этим мальчиком. Мы с Эмилио согласились, что такова воля судьбы. Мой отец все организовал, Ванду прооперировали, и я больше никогда не видела Эмилио.
– Вы правильно поступили, Кендалл.
– Я пыталась разыскать его после этого, но из-за того, что он был нелегальным эмигрантом, ни он, ни его семья нигде официально не числились. Я нашла один адрес, по которому они проживали, но когда через несколько месяцев после операции я поехала туда, там уже никто не жил. – Я посмотрела на небо. – И на этом история заканчивается.
– Мне жаль, Кендалл. Спасибо, что поделились со мной.
– Все это очень повлияло на мою жизнь. Я стала бояться быть откровенной с людьми из опасения, что мне сделают больно или я причиню боль кому-то. В последующие годы я научилась подавлять свои чувства.
– Ну, я бы сказал, что сегодня вечером вы проделали большую работу и были очень откровенны со мной. Но я думаю, что нам нужно расслабиться. – Он поднялся и протянул мне руку. – Как насчет того, чтобы напиться в хлам?
– Думаю, это будет идеальным завершением вечера, посвященного откровенным признаниям.
Когда поздно вечером мы ввалились в дом Марии Розы, были уже порядком пьяны. Я пошла в ванную, чтобы переодеться, и когда вышла, Картер лежал на кровати, закинув руки за голову.
– Сегодня я буду спать на полу, – сказала я.
– Я думал о том, что мы можем оба спать на кровати. Я буду вести себя самым лучшим образом. Обещаю. Но я хочу спать, обнявшись с вами. И меня даже не волнует то, что это звучит глупо. Потому что это правда.
Я не стала даже раздумывать.
– С удовольствием.
Картер протянул ко мне руки, и я залезла в кровать и положила голову ему на грудь. Он крепко обнял меня, и я прильнула к нему. Было так приятно находиться в его объятиях. Но меня раздирали противоречивые чувства. Мысль о расставании завтрашним утром вызывала боль у меня в груди. Я с трудом сдерживала слезы, в то же время наслаждаясь его близостью. Мы больше не проронили ни слова, и это казалось мне таким нормальным – лежать в темноте в молчании всю нашу последнюю ночь. Биение его сердца в конце концов убаюкало меня, и я уснула.
На следующее утро мы оба проспали. Бегая по комнате и наталкиваясь друг на друга, мы быстро приняли душ и упаковали свои вещи. Картер должен был прибыть в аэропорт к девяти часам, а было уже восемь, и до аэропорта был час езды. Чтобы не терять времени и не связываться с такси, Мария Роза сама повезла нас в аэропорт.
Когда мы подъехали к зоне вылета, я с трудом сдерживала слезы. Мысль о том, что я больше никогда не увижу Картера, была мучительной. Я провела с ним всего два дня, но чувствовала себя так, словно он знает меня лучше большинства моих близких и знакомых. Когда он вышел из машины, я вышла следом за ним, чтобы попрощаться. Он сказал что-то Марии по-португальски, а потом протянул ей деньги.
Картер взял из багажника свои вещи, и мы замерли, глядя друг на друга.
– Мария отвезет вас в «Вестен». Она знает, где он находится. Пока вы были в душе, я записал вам на телефон ее номер. Если вам что-нибудь понадобится, позвоните ей. Она немного чокнутая, но в целом очень хороший человек.
– Хорошо.
Он взял мое лицо в ладони.
– Не разгуливайте без бюстгальтера и не разговаривайте с незнакомцами в бразильских барах. Понятно?
Я кивнула.
– А теперь я вас поцелую. Я хорошо вел себя эти два дня. И мне чертовски не хочется позволить вам исчезнуть из моей жизни, не попробовав вас на вкус.
И прежде чем я успела сказать хотя бы слово, которое, безусловно, было бы согласием, Картер прижался губами к моим губам. У меня подогнулись колени. Когда он прижал меня к себе, у меня бешено застучало сердце. Он застонал, когда я обняла его так же крепко, как он обнимал меня. Наши языки соприкоснулись, и ни один из нас не хотел терять ни секунды. Нам было необходимо попробовать друг друга на вкус, почувствовать друг друга, сказать все в одном этом поцелуе. Когда он попытался прервать поцелуй, я застонала, и он снова прильнул губами к моим губам. Этот поцелуй был еще более голодным. Я понятия не имею, как долго он длился, но я знала лишь одно – когда он закончится, я буду в отчаянии.
Картер прижался лбом к моему лбу.
– Спасибо вам за все, Дерзкая.
– Вы заботились обо мне целых два дня. Это я должна благодарить вас.
– Не за что. Я делал это с удовольствием. Если бы я мог, остался бы здесь с вами. Мне чертовски жаль расставаться с вами. Особенно после этого поцелуя.
У меня по щеке поползла слез, и Картер смахнул ее большим пальцем.
– Какое решение вы ни примете, оно верное. Не позволяйте никому говорить вам, что вы не правы. Пообещайте мне это.
– Обещаю.
Мы поцеловались еще несколько раз.
– Должен лететь, моя красавица. Берегите себя.
– Вы тоже.
Я смотрела, как он направился к дверям. Перед тем как скрыться внутри, он обернулся и помахал мне. И я расплакалась как ребенок.