На мероприятиях часто приходилось тушить миниатюрные пожары. Сегодня это значило помогать миссис Уайт избавляться от соуса, которым она испачкала всю свою блузку, и не позволять мистеру Лэнгстону есть конфетти, которыми он посыпал еду, решив, что это просто какой-то симпатичный топпинг.
Но сейчас ужин в честь Дня святого Валентина подошел к моей любимой части.
Кэролайн вышла на середину зала с микрофоном.
– Дамы и господа! – начала она. – Прежде, чем вам подадут десерт, мы объявляем аукцион холостяков. Приготовьте ваши уиллоуфолские доллары. С парой, которую вы обретете сегодня, вы сможете разделить десерт или даже танец.
Я помогла нескольким пожилым мужчинам сформировать очередь рядом с Кэролайн, а потом отошла, чтобы понаблюдать за аукционом. Мне сразу стало ясно, что мужчин в очереди на право быть избранными будет гораздо больше, чем женщин. Какие-то женщины предлагали свою цену за нескольких мужчин, что мне казалось довольно забавным и интересным. Но когда вперед вышел последний холостяк, мистер Джон Фарнсворт, я поняла, что сбыть его будет нелегко. Он был весьма сварлив, а большинство женщин в аудитории уже болтали со своими кавалерами, которых знали, скорее всего, уже больше десяти лет. Но такова была традиция, а этот город просто с ума сходил по традициям.
Я подняла руку, чтобы сделать ставку, хотя у меня и не было фальшивых купюр, чтобы расплатиться. Никто, впрочем, не стал спорить со мной по этому поводу. Кэролайн проводила меня сиятельной улыбкой, когда я вышла вперед, чтобы забрать своего кавалера. «Счастливые покупатели – будущее бизнеса», – неустанно повторяла она. Заметив краем глаза, как мне из дальнего угла буфета усмехается Кайл, я поспешила отвести взгляд.
– Мистер Фарнсворт, – произнесла я, взяв его под руку и отведя к дальнему столику. – Как проходит ваш вечер?
– Если не считать какой-то рыбной пасты на крекерах и отсутствия картофельного пюре?
– Разумеется, не считая этого.
– Бывало и получше.
– Но не бывало такого, чтобы на мероприятие приезжал Джетт Харт, – сказала я. В этой комнате любой человек старше тридцати лет был в курсе, кто такой Джетт Харт. А мистеру Фарнсворту было далеко за тридцать.
– Джетт Харт? Тот старик, что болтал с нами о салате?
Кивая, я не сдержалась и рассмеялась.
– Что ж, тогда понятно. Он не очень хорошо сохранился.
Я не могла с этим согласиться. Вид у Джетта Харта был мрачноватый и неприветливый, но густая копна волос и классические черты лица все еще служили отличным объяснением тому, почему однажды ему удалось стать телезвездой.
– Впрочем, он мне нравится, – задумчиво добавил мистер Фарнсворт. – Неплохое шоу у него было. Он никому не давал спуска.
Вот как. Может быть, имя Джетта и впрямь могло помочь бизнесу мистера Уильямса.
– Ваша семья навестила вас сегодня? – спросила я мистера Фарнсворта, когда мы заняли свои места.
– Моя семья не навещает меня и в обычные дни, – пробурчал он. – Думаете, они полетят в Роксайд на День святого Валентина?
– Сочувствую.
– Я не просил вас о сочувствии.
– Вы правы, тут я сама справилась.
– Ну и где мой обещанный десерт? – спросил мистер Фарнсворт, оглядываясь по сторонам.
Как по волшебству, рядом с ним возник Эндрю, держа в руках креманки с самыми крошечными десертами из всех, что я когда-либо видела. Что-то вроде пудинга или мусса с щедрой порцией взбитых сливок. Сверху покоилась вишенка.
– Это еще что за ерунда? – осведомился мистер Фарнсворт, озвучив мои собственные мысли. Мистер Уильямс обычно подавал на десерт по огромному куску ягодного пирога.
– Ничего лучше вы в жизни не пробовали, – сказал Эндрю.
– Серьезное обещание, – заметила я.
– Просто так я ими не разбрасываюсь. – Он поставил перед нами креманки.
– Ничего меньше я в жизни не пробовала, – ляпнула я.
Мне нужно было остановиться. Это был сын Джетта Харта. И потом, я обещала Мике, что стану вести себя доброжелательнее. Нужно было последовать ее совету.
Мистеру Фарнсворту мои комментарии, впрочем, пришлись по душе: он издал тихий смешок. Подняв ложку, он попробовал мусс – и, подумав, пробурчал, что десерт не так уж плох, как кажется на первый взгляд. Из его уст такие слова звучали, как самый настоящий комплимент.
Мне расхотелось пробовать десерт самой: тогда мне бы тоже пришлось сделать комплимент Эндрю. Хотя нет, все было не так. Десерт приготовил не Эндрю, а его отец. Я отправила ложку в рот. Шоколад был воздушным, мягким и сладким ровно настолько, насколько нужно, – этот вкус идеально контрастировал с терпкостью малины.
Я кивнула.
– Не уверена, что никогда не пробовала ничего лучше, однако это был отличный выбор, под стать теме сегодняшнего вечера… как ты там ее назвал? – Я бросила быстрый взгляд на Эндрю. – Ах да, безвкусицей.
Он приподнял бровь.
– А я-то думал, что ты будешь вести себя приличнее и захочешь извиниться за то, что наговорила о моем отце.
– Прямо как ты извинился за то, что наговорил о моих декорациях?
– Я сказал правду.
– Аналогично. – Я прикусила язык. Это явно было лишнее. По поводу букетов Эндрю был абсолютно прав: они и правда получились безвкусные. Что со мной не так?
Я открыла рот, собираясь извиниться, но он перебил меня:
– Судя по твоему прикиду, прическе и акценту, ты пытаешься выдать себя за какую-то шикарную городскую девчонку. Поверь, получается плохо.
У меня чуть ноги не подкосились от гнева и стыда. Как ему удалось с первого взгляда определить мое больное место? Неужели, когда я приеду в Нью-Йорк, все сразу раскусят меня, увидят во мне неловкую провинциалку? Я почувствовала, как вспыхнули щеки.
– Ты просто бесишься, потому что со мной не сработал твой жалкий подкат, – сказала я, вставая из-за стола. – Не думала, что отказала тебе первой, но твое неумение принимать поражение с достоинством заставляет задуматься.
Эндрю отпрянул.
– С достоинством? И, видимо, твое поведение – его эталон?
– Молодой человек, – вдруг вмешался мистер Фарнсворт, чем немало меня удивил, – перед вами лицо женщины, которая хочет, чтобы вы оставили ее в покое. Изучите его повнимательнее, потому что, подозреваю, вы видите это выражение часто, но далеко не всегда понимаете, что оно означает.
Не знаю, как уж там выглядело мое лицо раньше, но сейчас я еле сдерживала хохот.
Эндрю собрал в кулак остатки здравого смысла и повернулся к мистеру Фарнсворту с очаровательной улыбкой.
– Вы правы, я часто видел его сегодня. – Он слегка поклонился. – Благодарю за житейскую мудрость. – С этими словами он поспешил удалиться.
– Спасибо, – сказала я своему кавалеру, медленно опускаясь обратно на стул.
Мистер Фарнсворт похлопал меня по руке.
– Я всегда готов вступиться за даму, но вы и сами неплохо справлялись. Не думаю, что вам была нужна моя помощь. Просто будьте осторожнее, мисс Эванс. Этот кадр, похоже, кусается.
Я проклинала себя за несдержанность. Разговор с этим Эндрю выявил мои худшие качества… в очередной раз. Мы были знакомы не больше трех часов, и я уже трижды потеряла самообладание. Мой путь к сердцу Джетта Харта теперь уж точно не лежал через дружбу с его сыном. Я встряхнулась и сделала глубокий вдох. Я была профессионалом своего дела. На работе. Несмотря на комментарии Эндрю, я хорошо выполняла ее – и собиралась это доказать.
– Софи! – раздался вдруг громкий вопль – все гости, наверное, его услышали.
Я оглянулась. В дверях комнаты стоял, сжимая руль своего велосипеда, мой младший брат. О нет. Подскочив с места, я рванула к нему через весь буфет, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Кайл наверняка все видел. И такое поведение отнюдь не помогало моему брату загладить свою вину.
– Ганнар, – прошипела я, хватая велосипед за руль и разворачивая его к выходу, – что ты тут делаешь? – Я протиснулась наружу, толкнув тяжелую стеклянную дверь, и прислонила велосипед к наружной стене.
– Мама сказала, что сегодня ей придется работать в двойную смену, а Тэрин тоже была занята, поэтому она сказала мне идти сюда.
– Тэрин сказала тебе идти сюда? – Тэрин была нашей соседкой и иногда присматривала за моим братом.
– Нет, мама мне сказала.
– Мама тебе сказала? – Еще хуже. Я была на работе, но мою работу мама всегда считала каким-то веселым и бесполезным хобби, а не серьезным занятием.
– Она сказала, что я могу посидеть с мистером Фенеллом или мисс Пинкстон.
Ну разумеется.
– Ладно, заходи, может, порисуешь в вестибюле, я не знаю. – Я открыла дверь.
– Можно поиграть на твоем телефоне?
– Когда вернемся домой. Он мне сейчас нужен.
Он обиженно выпятил нижнюю губу.
– Знаю, знаю, ужасная несправедливость, – сказала я.
Пытаясь напомнить себе, что его вины тут не было, я положила руку ему на плечо. Он рос так быстро. Ему было всего десять, но я была уверена, что годам к четырнадцати он уже вымахает так, что мне с моим ростом метр шестьдесят пять останется только задирать голову, чтобы поговорить с ним.
Женщина на рецепции улыбнулась нам, когда мы вошли.
– Джун, ничего, если мой брат посидит здесь, пока мероприятие не закончится? – спросила я с надеждой в голосе.
Она хотела ответить «нет», я видела по ее лицу, но гостеприимство типичной южанки не позволяло.
– Конечно, Софи.
Я повернулась к брату.
– Ганнар, веди себя прилично, – сказала я очень серьезно.
– Я поставлю ему мультик, – сказала Джун, включая древний телевизор в углу.
– Спасибо огромное! Я буду периодически заглядывать. Если что-то будет не так, пожалуйста, позовите меня.
– Позову.
Я чувствовала себя ужасно глупо. Джун не обязана была смотреть за моим братом: это была вовсе не ее ответственность.
По дороге обратно в буфет, я вытащила мобильник, чтобы написать маме, но прежде, чем я успела это сделать, телефон завибрировал, оповещая об смс. Это была Кэролайн.
Подарки готовы?
Почти, – ответила я, бегом отправляясь на кухню. Кэролайн, должно быть, думала, что сборка сотни подарочных пакетов – минутное дело, но это было далеко не так. Мне оставались бантики: ленты нужно было нарезать, завязать и закрутить. Ей следовало поручить мне это еще неделю назад.
Должно быть, моя паника была очень хорошо заметна со стороны, потому что, увидев меня, Мика перестала заниматься грязной посудой и заявила:
– Я тебе помогу.
– Ты уверена? – спросила я, зная, как для нее важен методический процесс уборки.
– Да. И скажи Кэролайн, что пора бы ей уже понять, как работает штука под названием «время». Она делает такие вещи постоянно.
Мы достали коробки из дальнего угла кухни.
– Не стоило мне тратить время на десерт со своим кавалером.
Глаза Мики расширились.
– С Кайлом?
Я покачала головой, смутившись.
– Нет! С мистером Фарнсвортом.
– Мистер Фарнсворт был твоим кавалером? – нахмурилась Мика.
– Долгая история.
Расхохотавшись, она дружески пихнула меня в плечо.
– Пошли, отнесем коробки в вестибюль.
– Отличная идея. Мой брат нам поможет.
– Твой брат здесь?
– Еще одна долгая история, – вздохнула я.
– Понимаю, – ответила Мика. – Твоя мама. Которая тоже не понимает, как работает время других людей.
Моя мама много чего не понимала в этой жизни. Ее в принципе интересовало только то, что напрямую касалось ее самой.