– Как думаешь, когда будет команда? – спросил Гаер, останавливаясь на красный свет светофора.
– Зачем спросил?! – вспылил Парсек, глядя на дорогу. – Я знаю не больше твоего.
– А кто знает больше нас? – попытался смягчить обстановку Гаер и включил передачу.
Машина поползла по Садовому кольцу.
– Никто, – Парсек посмотрел на часы. Сегодня у них с Ольгой юбилей – год со дня знакомства. Собирались отметить, а тут факультатив по Корану. Он его и так знает не хуже любого среднестатистического мусульманина, но почти каждый день дополнительные занятия, а со среды, чтобы окончательно войти в роль, намаз. Все как положено, с омовением, утром, в обед и вечером…
– Аллах знает, – повеселел Гаер.
– Все зависит от Турпала, – сказал Парсек. – А вот сколько он по горам у себя на родине бегать будет, неизвестно.
Машины снова встали.
– А если у него сорвется? – продолжал допытываться Гаер. – Кто в таком случае выступит вербовщиком?
Вместо ответа Парсек пожал плечами.
– Приедем, а нас шахидами сделают! – неожиданно выпалил Гаер.
– Не каркай! – предостерег Парсек.
Гаер еще не знал, что в Сирию отправятся всего два офицера: он и Парсек. Остальная часть группы будет «разгромлена» в результате «успешной операции» ФСБ и МВД России. Задержат и вербовщиков, роль которых играют сейчас Аслан и Турпал. Их миссия окончится здесь, в России. По-другому никак, поскольку кураторы бандитов, роль которых они играли, знали настоящих Доку Гаджиева и Ису Исхатова не только в лицо, но и по голосу.
– Это шутка! – попытался оправдаться Гаер, заподозрив, что со стороны может показаться, будто он боится.
Сонное урчание двигателя и тепло разморили. Клонило в сон. Больше для того, чтобы не уснуть, Парсек стал объяснять то, что и так все знали:
– Эти сволочи с европейцами не церемонятся. Тех, кто Корана не знает, с ходу в смертники определяют.
– Но мы-то знаем! – воскликнул Гаер. Однако прозвучало это неубедительно.
«Чего он так нервничает?» – подумал Парсек и решил подбодрить:
– Думаю, в этом плане мы им еще и фору дадим.
– Перспективы не впечатляют. – Гаер заерзал на сиденье, словно сидел на иголках.
– Не боись! – Парсек хлопнул его по плечу. – Попадешь в рай, получишь своих семьдесят две девственницы и будешь кайфовать…
– Мне не надо столько, – на полном серьезе произнес Гаер.
– Еще спасешь из ада десятерых своих родственников, – Парсек продолжал перечислять «льготы», которые обещали духовные лидеры джихадистов своим адептам.
– Они все православные, – с тоской в голосе проговорил Гаер. – Не попадают под юрисдикцию Аллаха.
– Скоро начну верить в эту белиберду, – неожиданно признался Парсек и поскреб рыжую бороду.
– А я, наверное, уволюсь и пойду в «Аэрофлот» работать, – выдал очередную шутку Гаер. – Вторым пилотом.
– Да хоть третьим, – вяло бросил Парсек.
В салоне воцарилась тишина. Каждый думал о своем. Парсек о том, что опаздывает на торжество, Гаер о пробке, в которой они оказались. В отличие от командира он узнал о задаче только сегодня. Хотя некие предположения на этот счет появились еще месяц назад, когда всем приказали отпустить бороды и усиленно изучать ислам и арабский язык. Одновременно половина офицеров группы начала интенсивно осваивать профессию летчика гражданской авиации, другая ее часть быстро превращалась в инженеров-технологов нефтеперерабатывающей промышленности. Стало понятно: предстоит командировка в Сирию. Более того, их планируют внедрить в один из отрядов боевиков под видом фанатиков из России и Европы. Исламскому государству требовались специалисты на предприятия Ирака и Сирии, за счет которых они обогащались и вели войну. Нужны были и такие, кто разбирался в химических отравляющих веществах.
Не совсем было понятно, для чего из них готовят пилотов. Однако сегодня все прояснилось. Как оказалось, главная задача группы – установление местонахождения центра для подготовки летчиков-камикадзе.
– Правильно говорят, кому война, а кому мать родна, – изрек Гаер, медленно объезжая две столкнувшиеся легковушки.
– Ты это к чему? – спросил Парсек, глядя на мигающие желтым светом фонари аварийной сигнализации.
– По большому счету, в регионе сейчас Турция – первая скрипка, – стал объяснять Гаер. – Она и нефти продает в разы больше, чем добывает. Сын президента очередной танкер купил.
Неожиданно Парсек внутренне вздрогнул. Так бывает, когда взгляд цепляется за что-то знакомое и важное. За что? Парсек глядел в салон ехавшей рядом машины, но какое-то время, доли секунды, показавшиеся неимоверно длинными из-за неопределенности, не мог понять причины возникшего напряжения. Наконец его взгляд сосредоточился на профиле водителя.
– Не может быть! – вырвалось у него.
За рулем автомобиля сидел Кузиков.
– Точно тебе говорю! – стал утверждать Гаер, поняв его по-своему. – Спуск на воду на днях состоялся. Прыгали там все от счастья.
– Я не о танкере, – оборвал Парсек. – Сбавь скорость и пристройся в фарватер этой красавице.
– Которой? – Гаер проследил за его взглядом, включил левый поворотник и стал оттеснять ехавший вслед за «Маздой» лимузин. Черный, лощеный, с хищным разрезом фар, он недовольно посигналил.
– Да пошел ты! – Гаер притормозил и перестроился в крайний ряд.
– Отлично! – похвалил Парсек.
– Что дальше? – спросил Гаер.
– Нужно проследить за этой машиной.
– Зачем? – осторожно спросил Гаер.
– Пока не знаю, – признался Парсек.
– Тачка классная, – похвалил Гаер машину Кузикова: – Скорее, директор компании, – он бросил короткий взгляд на Парсека и уже уверенный, что того тоже интересует ехавший за рулем «Мазды» человек, стал вспоминать занятия по специальной психологии: – Ведет уверенно, значит, давно за рулем. Цвет бордо, насколько я помню, предпочитают люди, имеющие успех у женщин…
– Сбой дала психология на этом типаже, – перебил его Парсек.
– Что? – не понял Гаер.
– Ты продолжай, продолжай, – разрешил Парсек. – Даже интересно.
– Возможно, эротичен и пробуждает…
– Гаер, ты меня пугаешь, – повеселел Парсек. – Может, я тебя плохо знаю?
– Ты это о чем? – не понял Гаер.
– Выводы твои настораживают.
– Какие? – удивился Гаер.
– Ты так проникновенно и чувственно произносишь слова: эротичен и пробуждает…
– Да пошел ты! – От злости Гаер сделался пунцовым.
– Приказываю продолжить! – давясь смехом, потребовал Парсек.
– Впрочем, это возбуждение скорее эмоционального характера, чем физического. Короче, парень урод, но думает, что нравится бабам! – на выдохе сказал Гаер. – Для любителей этого цвета еще характерна склонность к угрозам и подавлению.
– И подавлению, – эхом повторил Парсек и задумался.