Я просыпаюсь в маленьком медицинском отсеке Цитадели рядом с ванными комнатами. Голова пульсирует так, будто это худшее похмелье в моей жизни. Еще и эта тошнота… Я переворачиваюсь, думая, что меня может стошнить, но ничего не приходит, только начинает болеть спина.
Занавеска вокруг моей секции медицинского отсека открыта, на стуле сидит Эмма с суровым выражением лица.
– Теперь мы внедряем систему работы с напарником, – говорит она.
– Замечательно, – бормочу я в ответ.
– Что произошло?
– Стены туннеля уже были расколоты. Пока я проверял разлом, дрожь снаружи окончательно расшатала камень.
Она встает и берет меня за руку.
– Ты должен быть более осторожным. Мы не можем позволить себе потерять тебя – я не могу.
После этого мы действительно внедряем систему работы с напарником. Оскар и я возвращаемся в туннель в тот же день, но с гораздо большей осторожностью. Второй эвакуационный туннель ведет намного дальше к поверхности, но он так же обвалился.
Я предполагаю, что астероид попал в поверхность прямо над Цитаделью. Я так и думал, что он поразит непосредственно лагерь № 7. Сеть должна была нацелиться на этот бункер, полагая, что наиболее ценный персонал будет эвакуирован именно сюда. Видимо, их математические расчеты показали, что удар астероида в этой точке также уничтожит и лагерь № 7. Две цели одним ударом – для Сети это эффективность. Задачей было, как я полагаю, сохранение энергии. Ради Лины и всех людей, которых мы оставили, я надеюсь, что Сеть просчиталась. Я надеюсь, что по крайней мере какая-то часть населения пережила взрыв.
Пройдет некоторое время, прежде чем мы узнаем, так это или нет. На данный момент мы здесь в ловушке. Вот так легко и просто.
Фаулер организует встречу с моей командой (без Лины) вместе с Эммой, полковником Эрлсом и Оскаром.
Мы собираемся на кухне вокруг центральной рабочей зоны. Некоторые из нас сидят на табуретках, другие опираются на небольшие холодильные камеры.
Это напоминает мне пузырь на «Пакс», где мы все пристегивались к столу в конференц-зале и решали, как жить дальше. Здесь и сейчас мы находимся под таким же давлением, что и тогда.
– Давайте начнем с отчетов о состоянии, – говорит Фаулер. – По каждому отделу.
Мы все сосредоточены на Идзуми. Естественное, с чего стоит начинать – со здоровья нашего населения.
– Хорошая новость в том, что серьезных травм нет. Ничего, требующего немедленной операции. В Цитадели есть приличный запас различных лекарств, и я ожидаю, что его хватит дольше, чем запасов еды.
– На сколько? – уточняет Фаулер.
– Примерно три недели.
– Можем ли мы нормировать выдачу продуктов? – задает вопрос Гарри.
– В этом случае как раз их хватит на три недели, – отвечает Идзуми. – И нам нужно начинать сегодня.
– После того, через что мы все прошли, я думаю, будет правильным устроить щедрый завтрак, – замечает Мин.
Идзуми бросает на него хмурый взгляд.
– Я тоже. Но теперь я думаю, что мы должны начать нормирование продуктов.
– Я считал, что люди могут прожить без еды в течение нескольких недель, – говорит Григорий, игнорируя их ссору.
– Технически это правда, – отвечает Идзуми. – Но это не так просто.
– Учитывая ситуацию, я думаю, что нам всем стоило бы услышать информацию по основам выживания, – предлагает Фаулер.
– Хорошо. – Идзуми глубоко вздыхает. – Чтобы выжить, человеческое тело нуждается в кислороде, воде и пище – примерно в таком порядке. Мы можем прожить пять-десять минут без кислорода, три-восемь дней без воды и от двадцати до сорока дней без пищи. Но то, как долго человек может выжить без еды, сильно зависит от него самого: от его веса, генетического состава, состояния здоровья и, что наиболее важно, от наличия воды.
Она смотрит на Джеймса.
– Наше водоснабжение в безопасности?
– В полной. Здесь в Цитадели у нас есть система водоотведения, и мы подключены к водоносному горизонту поблизости.
– Это хорошая новость, – кивает Идзуми. – Кроме того, человеческое тело очень хорошо адаптируется. Когда оно не получает необходимые ему калории, оно меняет свой метаболизм, чтобы выиграть время и найти их. Первое, что делает организм, – берет гликоген из нашей печени и превращает его в глюкозу, которая поступает в нашу кровь. Когда этот гликоген исчезает, организм начинает использовать запасенные белки и жир. Первоначально они распадаются на глицерин, жирные кислоты и аминокислоты, которые снижают потребность организма в глюкозе. Белки, которые не важны для выживания, будут использованы в первую очередь. Если тело все еще не получает необходимые ему калории, оно снова меняется. Оно начинает больше полагаться на жир, который превращается в кетоны. И, наконец, когда запасы жира исчезают, организм начинает пожирать оставшийся белок. Мышцы, наши самые большие запасы белка, быстро истощаются. Остаются лишь белки, необходимые для деления клеток. Когда тело начинает использовать их, следует повреждение и разрушение органа. В этот момент иммунная система начинает сильно ухудшаться. Инфекционные болезни, с которыми мы могли бы бороться, легко становятся смертельными. Смерть от остановки сердца является распространенным явлением на этой стадии. Большинство тех, кто выживет после этих опасностей, умирает от одной из двух болезней: тяжелой дистрофии или маразма.
– Это, – медленно говорю я, – вероятно, самая лучшая мобилизующая беседа, способная помочь нам выбраться отсюда.
Идзуми разводит руками.
– Извините, что представила все настолько в мрачном свете. В итоге: те, у кого лучше здоровье и больше жиров и белков, будут жить лучше. Вот чего я хочу достичь своим планом нормирования. Цель состоит в том, чтобы замедлить наше потребление в максимально возможной степени, не рискуя в долгосрочной перспективе повреждением органов. А через три недели мы начнем видеть подобное постоянно, наряду со смертельными случаями.
– Что еще мы можем сделать, чтобы увеличить наши шансы? – спрашивает Фаулер.
– Избегать обезвоживания – вот что самое важное. Кроме того: никаких стимуляторов. Ни кофе – ни кофеина любого рода. Сокращение наших энергетических затрат также поможет.
– Сидеть и смотреть телевизор весь день? – спрашивает Гарри.
– Конечно. Но я за контент с рейтингом G. Все, что вызывает учащенное сердцебиение, просто расходует больше калорий.
– Три недели, – медленно произносит Фаулер. – Почему здесь не было больше еды?
Полковник Эрлс выдыхает. Я думаю, что он ожидал этого вопроса.
– Цитадель была заполнена на необходимом уровне, но мы в десять раз превышаем максимальную численность населения для бункера. Моей группе сказали, что до потенциального удара астероида осталось еще шесть недель. План эвакуации и положения должны были быть рассмотрены, но это не было приоритетом. В ЦЕНТКОМе все были сосредоточены на взаимодействии с тремя большими астероидами.
– Вопрос в том, – говорит Эмма, – как мы можем выбраться отсюда через три недели?
Взгляды всех медленно обращаются ко мне.
– Как многие из вас, вероятно, слышали, – размеренно начинаю я, – шахта лифта полностью разрушена.
Григорий откидывается на спинку стула.
– Я могу сделать взрывчатку.
Он, пожалуй, больше всех нас стремится вернуться на поверхность. Я не виню его. Я бы хотел поступить так же, если бы Эмма была там.
– Слишком рискованно, – отвечаю я. – Взрыв может не очистить шахту, но может дестабилизировать или даже разрушить бункер.
– Оба эвакуационных туннеля заблокированы? – спрашивает Гарри.
Я киваю.
– А выкопать новый мы не можем? – предлагает Шарлотта.
– Я не знаю. Мы не знаем, что находится за пределами обвалов. Но я думаю, можно с уверенностью сказать, что это займет значительное время. Один из аварийных выходов находится рядом с Цитаделью, указывая на то, что туннель может быть сильно поврежден на всем своем протяжении. Другой – подальше, но там по стенам на всем протяжении туннеля идут трещины.
На мгновение я замолкаю.
– Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказал, что подкоп займет более трех недель. И копать будет опасно, это я могу сам вам подтвердить. Даже с касками и соответствующими мерами предосторожности я не одобряю этого.
Григорий вскидывает руки.
– Итак, мы в ловушке? Бесполезный бункер.
– Есть другой выход, – быстро отвечаю я.
Все глаза сосредоточены на мне.
– Резервная система водоснабжения.
Как и следовало ожидать, в ответ я получаю озадаченные взгляды.
– Как я уже говорил, в Цитадели есть надежная система фильтрации воды. Она была разработана, чтобы убежище было автономным. Идея заключалась в том, что очистители будут перерабатывать воду и повторно использовать ее, подобно методам, которые мы используем на космическом корабле. Мы знали, что, если система фильтрации воды выйдет из строя, это будет смертельно для всех. И тогда построили резервный источник воды.
– Водоносный горизонт, – добавляет Эмма, словно понимая, куда я клоню.
– Верно. И мы связаны с ним трубой.
– Трубой, наполненной водой, – говорит Григорий с раздражением. Он открывает карту Цитадели на своем планшете. – Труба длиной почти два километра. И едва ли достаточна по ширине для одного из нас. Даже если вы доберетесь до водоносного горизонта, как вы попадете на поверхность?
– Склад также связан с водоносным горизонтом, – отвечаю я.
– Через другую трубу, – говорит Григорий, разводя руками. – Который, вероятно, тоже обрушен.
– Вероятно, так и есть, – признаюсь я. – Но удар астероида, без сомнения, разрушил землю вокруг кратера. Я надеюсь, что над водоносным горизонтом есть большие расщелины и что они простираются до самой поверхности.
Комната замолкает, группа обдумывает такую возможность.
– Водоносный горизонт находится довольно глубоко под поверхностью, – говорит Эмма. – Если предположить, что к нему вообще можно пройти, многим людям будет крайне сложно выбраться.
Я поворачиваюсь к ней, кивая.
– Это правда. Но это может быть наш единственный вариант.
– Давайте вернемся к тому, что было сказано, – подытоживает Гарри. – Можем ли мы добраться до водоносного горизонта? У нас есть снаряжение для подводного плавания?
– Нет, – отвечает Фаулер.
– Нам это не нужно. – Я подвигаюсь к Оскару. – У нас есть кое-кто, не нуждающийся в кислороде, кто может плавать как рыба на многие мили и никогда не устает.
В подвале Оскар подключается к генератору и заряжается, пока не наберет полную мощность. Я не думаю, что ему понадобится полная зарядка, но лучше перестраховаться, чем потом жалеть.
На водоочистной станции он стоит у резервуара, всматриваясь в люк.
– Скорее всего, для движения ты сможешь использовать только свои ноги, – объясняю я. – Трудно предположить, как быстро ты сможешь двигаться. Для достижения водоносного горизонта может потребоваться три-четыре часа.
– А потом?
– Ты должен руководствоваться здравым смыслом, Оскар. Если нам повезет, удар астероида открыл вершину водоносного горизонта. Если ты увидишь свет сверху, поднимайся на поверхность. Если нет, попробуй найти резервную трубу, которая ведет к складу.
– А что, если трубы, ведущие к водоносному горизонту или к складу, обрушились?
– Тогда мы действительно попали здесь в ловушку.