Часть 2 Забытые войны
Май 2010 года. 65 лет Победы. МГИМО, четвертый курс. Спрашиваю студентов: каковы потери Советского Союза во Второй мировой войне?
Сколько получаю правильных ответов? Ни одного. Кто-то сказал – семь миллионов, кто-то – тридцать, кто-то – двадцать. Кто что где-то слышал…
Опять же – май 2010 года. Журналистка отдела политики известного издания берет у меня интервью. В намечающейся дискуссии о вкладе в Победу союзников задаю ей тот же вопрос. Пауза… Пытается вспомнить… Сам уточняю: 27 миллионов. Следующий вопрос: вторая страна на нашей стороне по потерям – Великобритания. Воевала с Германией на два года дольше, чем СССР, – с сентября 1939 года. Спрашиваю: а какие потери, как вы думаете, были у англичан? Чтобы сравнивать вклад в общую победу, наверное, важно знать, кто сколько потерял на этой войне? И эта взрослая женщина с высшим гуманитарным образованием отвечает:
– Ну, раз Англия воевала на два года дольше, чем мы, то, значит, миллионов сорок. Правильно?
Неправильно. Неправильно то, что даже «лучшие из лучших» – претенденты на роль интеллектуальной элиты – настолько дремучи. То, что настолько наплевательски относимся мы к памяти своих предков.
А ведь это Великая Отечественная, про которую хотя бы в школе и по телевизору рассказывают… Что уже говорить о тех наших войнах, которые ей предшествовали и которые почти официально называются «забытыми»?
Глава 1 Испания. 1936—1939
В победе испанского народа заинтересованы все те, кто не хочет в своей стране фашистского варварства.
«Но пасаран!», «Пятая колонна», «Пассионария»
Война в Испании даже для тех из нас, кто интересуется историей, словно обрывки смутных воспоминаний…
…Франкисты у стен Мадрида. Правительство сбежало в Валенсию. Но глава защитников столицы старый генерал Хосе Миаха настроен решительно. Лично для себя он сжег пути к отступлению, вступив в компартию. Он тогда сказал: «No pasaran!» («Они не пройдут!»). Мадрид франкисты в тот раз действительно не взяли. Не прошли.
Но пытались. Франкистский генерал Мола сказал, что помимо четырех армейских колонн, которыми он наступает на столицу, у него есть и пятая, в самом Мадриде. Колонна тайных сторонников. В решающий момент она ударит по республиканцам с тыла. Выражение осталось: «Пятая колонна»…
Пассионария… Партийная кличка Долорес Ибаррури – дословно – «Пламенная». Как-то будущий лидер испанских коммунистов вошла в тюрьму и выпустила всех заключенных. Охрана просто не посмела остановить депутата парламента «Пассионарию» Ибаррури. Выйдя из тюрьмы к толпе, она подняла над головой ржавый ключ и выкрикнула: «Темница пуста!»…
В 1918 году в рабочей газете «Бискайский шахтер» появляется первая статья за подписью «Пассионария». Как раз накануне католического праздника «Pasion de Cristo». Слово «pasion» в основном значении – вовсе не «пламенная страсть», а синоним слова «dolor» (боль, страдание). Подпись «Пассионария» («Мученица») в этой связи как нельзя лучше подходила к имени «Долорес».
В 1936-м на выборах в Испании победил Народный фронт, альянс левых партий. Ответом военных стал мятеж Франко. Ему на помощь пришли Гитлер и Муссолини. О масштабах их военной помощи можно судить по тому, что за заслуги в Испании фюрер наградил 26 тысяч германских военнослужащих. Дуче отправил туда 150 тысяч солдат.
Коммунисты не играли в Народном фронте главной роли, хотя входили в состав правительства. Но все равно СССР стал единственной страной, которая пришла на помощь законной власти. Делалось это при полной поддержке народа: у советских людей события в Испании вызвали большой энтузиазм. Мы отправляли туда самолеты, танки, добровольцев и военных советников.
…Советский летчик Павел Рычагов, сражаясь в небе Мадрида, был подбит – и приземлился на парашюте прямо на мадридскую улицу. Восхищенные испанки бросились к пилоту с поцелуями. Подоспевшие товарищи решили, что Павел ранен – все лицо его было в красной помаде.
13 ноября 1936 года над Мадридом был сбит лейтенант Карп Ковтун. Ветер отнес его парашют на позиции франкистов. Нашего летчика пытали, а ящик с изуродованным телом сбросили на базу его эскадрильи с запиской: «Подарок от Франко». Ковтуну было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).
Над всей Испанией безоблачное небо
В Испании воевало не меньше 300 советских истребителей И-16 – «ишачков» по-нашему. Или Rata – «крыса» – как их назвали франкисты. Это испанское прозвище, как ни странно, – довольно почетное. И-16 сближались с эскадрильями врага, идя на бреющем полете очень низко над землей, а потом неожиданно атаковывали снизу. Испанцам это напоминало дьявольских крыс, выскакивающих прямо из-под ног.
Еще одна необычная тактика боя, разработанная нашими летчиками, называлась «соколиный удар». Его придумал герой испанской войны и будущий первый в СССР дважды Герой Советского Союза Сергей Грицевец. Все то же самое, но только наоборот: И-16 обрушивались на бомбардировщики сверху, атаковали – и уходили свечой вверх. Оставаясь неуязвимыми.
А. И. Покрышкин писал: «Летчик, имея преимущество в высоте, атаковал цель сверху, на большой скорости. «Соколиный удар» требовал повышенного мастерства, умения точно поразить врага в короткие мгновения. Скорость спрессовывала секунды, она властно диктовала свои условия»[39].
С началом гражданской войны безоблачное испанское небо[40] монопольно захватили немцы и итальянцы – как летчики, так и самолеты. Истребители – «хейнкели» и «фиаты», бомбардировщики – «юнкерсы» и «савойи». Гитлер и Муссолини сразу пришли на помощь Франко. Хотя испанские ВВС сохранили верность республиканскому правительству, они ничего не могли сделать – техника устарела. Франкисты безнаказанно бомбили Мадрид. Но осенью 1936-го из СССР по морю прибыла первая партия «ишачков» И-16 тип 5 – и в первом же бою наши сбили четыре «хейнкеля». Без потерь.
Бардак испанской гражданской войны не дает возможности для точной оценки наших воздушных побед и потерь (плюс секретность, которую соблюдали все стороны[41], плюс пропаганда). Немцы, почуяв неладное, тут же начали поставлять Франко более совершенные самолеты, в то время как у наших И-16 обнаружились конструктивные недостатки. Самое неприятное – на больших перепадах скоростей в бою (учебные полеты показать этого не могли) распушались концы крыльев, и И-16 тип 5 терял управляемость.
Все это, подчеркну, можно было выяснить только в реальной боевой обстановке. Слава богу, наша первая воздушная война была небольшой и действительно – на чужой территории. В 1937 году в Испанию поступили И-16 тип 6 с более надежными моторами и (с учетом южных условий) открытой кабиной. Кончики крыльев у них теперь не разрушались. А с 1938-го пошла модификация тип 10, с большим вооружением и еще более мощным двигателем. Этот самолет получил у веселых испанцев прозвище Super Mosca – «супермуха».
Из воспоминаний командира эскадрильи И-16 Антонио Ариаса: «На этот раз навстречу нам шли «мессершмитты». Особенно не по нутру была для них лобовая атака. Причина понятна – на наших моторах защитная броня (радиальный двигатель «ишачка» придавал профилю этого самолета характерный высокий «лоб» и защищал летчика. – В. М.). У немецкого Ме-109 нос был остроконечный и каким-то щитом летчику служить не мог. Как мы и предполагали, лобовой атаки «мессеры» не выдержали. Они начали отворачивать в стороны, подставляя под огонь свои бока, и нам оставалось лишь нажать на гашетки своих пулеметов».
Компаньеро Ариас сумел после поражения республиканцев добраться до Советского Союза (большинство летчиков испанских ВВС были расстреляны франкистами). Он воевал в Великую Отечественную, доведя общий счет воздушных побед над немцами до 24. В Испанию вернулся только после развала СССР.
И-16 тип 10 успешно противостоял новым «мессершмиттам» Bf.l09C и Bf.l09D. Один 109-й был тогда доставлен с испанских фронтов в СССР, и над ним долго колдовали наши конструкторы. Однако вскоре немецкие авиаконструкторы сделали следующий рывок – и с новой модификацией «мессера» наши «ишачки» уже не справлялись. Поставлять его в Испанию немцы начали в 1939-м, в самом конце войны. В гонке вооружений наши не успели дать адекватный ответ: к этому моменту советские поставки в Испанию уже были запрещены.
Опыт Испании, Китая, Хасана доказывал: в грядущей большой войне техника сыграет небывалую роль. И мы готовились
Начинались, кстати, официальные советские военные поставки в 1936-м так: «Мы считали и считаем своим долгом, в пределах имеющихся у нас возможностей, прийти на помощь испанскому правительству, возглавляющему борьбу всех трудящихся, всей испанской демократии против военно-фашистской клики, являющейся агентурой международных фашистских сил». (Письмо советского правительства от 21 декабря 1936 года, адресованное главе республиканского правительства.)
Какая прекрасная риторика!
А закончились так: «Т. Ворошилову. Нужно прекратить посылку оружия. Сталин». (Резолюция на телеграмме советского посла от февраля 1939 года, предупреждавшей, что вооружения попадают в руки франкистов.) Лаконично.
Всего в Испанию было отправлено до тысячи самолетов и танков, 1,5 тыс. орудий, 20 тыс. пулеметов, 500 тыс. винтовок. Хотя, опять же, цифры разными авторами называются очень разные. На стороне республиканцев воевало 3000 советских добровольцев и военспецов. Военными советниками были будущие маршалы Р. Я. Малиновский и К. А. Мерецков. Около двухсот добровольцев погибло. 59 стали Героями Советского Союза – за Испанию.
Республиканцы войну проиграли.
Зачем нам нужна была Испания?
Проигранная война не нужна никому. Однако можно утверждать, что в Испании мы в любом случае выиграли. Испания стала гигантским полигоном, на котором условия не «приближались к боевым», а были просто боевыми.
Я так подробно разобрал пример с «ишачком» – «крысой» И-16, чтобы показать, как совершенствовался наш самолет за время этой ненашей войны. Понимаете? Ту же проверку прошла вся наша техника. Самолеты и танки поступали небольшими партиями – словно на полевые испытания. Когда придет Большая война с немцами, будут учтены многие из технических ошибок, стоивших десятки жизней в Испании. В Великую Отечественную те же ошибки обошлись бы нам в десятки тысяч.
Существует такая полунаучная теория, что во время войн технический прогресс идет в разы быстрее. Обстоятельства требуют, средств не жалко. Так и было – во время испанской «гражданки». Все испытывали новое вооружение: и мы, и немцы, и итальянцы.
Миф испанской войны был оформлен в 12-томной «Истории Второй мировой», выходившей на протяжении правления Брежнева. Советский официоз не оставлял сомнений:
«Советский Союз сделал все возможное, чтобы помочь антифашистским силам Испании, но географическая отдаленность и противодействие правительств Англии и Франции препятствовали его усилиям… В поражении испанской демократии сыграли свою роль и внутренние факторы… Осада мужественного испанского народа, продолжавшаяся 986 дней, имела большое историческое значение. Это было серьезное препятствие на пути развязывания агрессорами Второй мировой войны»[42].
Но мы-то понимаем: взмахни Сталин платочком, пошевели мизинцем – и советских добровольцев стало бы в 10 раз больше. Если не в сто!
На стороне полусоциалистического республиканского правительства воевало 8,5 тыс. французов, 5 тыс. немцев, почти 5 тыс. поляков, 4 тыс. итальянцев, по 2 тыс. англичан и чехов. А наших, из единственной на тот момент соцстраны, напомню, было только три тысячи. Не странно ли?
При всех соблазнах концепции «экспорта революции», при всем сочувствии и эмоциональном подъеме, который вызвали у нас события в Испании, решение сталинского руководства было прагматичным. Мы не полезли в эту войну сломя голову.
Герника, золото, итоги
Подведем итоги. В рамках этой mini-WWII Германия и СССР словно пробовали силы друг друга, не переходя какой-то грани.
Хотя нет. Немцы не были бы немцами, если бы однажды ее не перешли. Этому талантливому народу романтиков и философов обязательно надо совершить какое-нибудь зверство, раз уж представится случай.
«Герника» – огромное, 8-метровое, знаменитое полотно Пабло Пикассо, посвященное трагедии одноименного баскского городка. При бомбардировке 26 апреля 1937 года немецким легионом «Кондор», воевавшим на стороне Франко, там было уничтожено 75 % зданий.
В масштабах грядущей большой войны Герника сегодня совсем незаметна – «только» несколько сотен погибших. По сравнению с Пёрл-Харбором, Ленинградом, Гамбургом, Дрезденом, Токио, Хиросимой, Нагасаки – ничто. Но это был первый случай в Европе, когда профессиональные военные хладнокровно уничтожили с помощью авиации мирный городок вместе с детьми и женщинами[43].
Мир был потрясен.
В 1940 году, когда немцы заняли Париж, Пабло Пикассо вызвали в гестапо. «Это сделали вы?» – спросили у него про «Гернику». «Нет, это сделали вы», – ответил маэстро.
Это тоже был опыт. Стало ясно, что могут творить немцы. Стало понятно, чем обернется грядущая Большая война.
Ничего подобного с нашей стороны не было. Хотя бомбардировщики СБ мы тоже поставляли – и они показали себя хорошо.
Кстати, мы помогали республиканскому правительству не просто так… а за валюту. В Госбанке СССР был депонирован золотой запас Испании – 500 тонн золота. Как бы такая предоплата – стоимость оружия просто списывалась[44]. Этому предшествовала совершенно фантастическая история.
20 октября глава нашей резидентуры, атташе советского полпредства А. М. Орлов получил шифровку с указанием обеспечить доставку в СССР ПОЛМИЛЛИОНА КИЛОГРАММОВ ЗОЛОТА из пороховых пещер военно-морской базы в Картахене. До порта его перевозили советскими танками, прибывшими в рамках военной помощи. Колонна Т-26 шла тайно, ночью, с выключенными фарами, управляли танками наши инструкторы. Так продолжалось три ночи подряд.
Дальше золото Испании везли советские суда: «Кубань» – 2000 ящиков, «Нева» – 2697 ящиков, «КИМ» – 2100 ящиков и «Волголес» – 983 ящика.
Газета «Правда» сообщила, что старший майор ГБ Никольский (один из псевдонимов Орлова) награжден орденом Ленина за выполнение некоего важного правительственного задания.
Мы восхищаемся благородством дворянина В. О. Каппеля, который не украл ни рубля из доставшегося ему золотого запаса Российской империи. Каппель – романтическая фигура Белого движения. У офицера ГБ Орлова не было никаких идеологических иллюзий, доказательство – в 1938 году он, опасаясь репрессий, бежал в Америку. Но и он был честным офицером. Когда по заданию Берии в 1939 году в Гохране проверили испанское золото, все оказалось на месте[45]. Все 500 ТОНН – до последней унции – наличными, так сказать. В сегодняшних ценах – 20 (двадцать) МИЛЛИАРДОВ ДОЛЛАРОВ ЗОЛОТОМ[46].
По легенде, советская помощь была бескорыстной. На самом деле мы блюли свой интерес. Но при этом, напомню, Советский Союз оказался единственным государством, кто официально оказал помощь законному правительству независимого европейского государства, когда оно столкнулось с мятежом и иностранной интервенцией. Все французы/англичане – были добровольцы, но государственно организованной помощи Испании не было. Демократический Запад бросил Испанию один на один с очевидными хищниками. Мы – нет.
Из воспоминаний шефа республиканской военной авиации Игнасио Идальго де Сиснероса, прибывшего в СССР в конце 1938-го с огромным списком военных заказов, в том числе на 250 самолетов, но без денег:
«Мне стало страшно неловко, когда стали зачитывать цифры нашего заказа. Они показались мне астрономическими и ирреальными. Однако с удивлением и радостью я отметил, что Сталин отнесся к ним весьма положительно. Только Ворошилов пошутил: «Товарищ Сиснерос хочет оставить нас самих без оружия?»… Я не мог прийти в себя от изумления, не мог поверить, что так просто все решилось…
Договорились так: советское правительство предоставляет заем Испанской республике на всю сумму стоимости вооружения (более ста миллионов долларов). Единственной гарантией этого займа являлась моя подпись»[47].
Советские люди поддерживали Испанию искренне, всем сердцем, следили за движением фронтов, отдавали для республики свои деньги (а какие там у них были деньги!).
«По инициативе работниц «Трехгорки» женщины Советского Союза организовали помощь своим испанским сестрам. Первый советский пароход «Нева», нагруженный продовольствием, закупленным на собранные советскими женщинами деньги, уже прибыл в Испанию. Отправлен второй пароход – «Кубань» с 2 /2 тыс. т продовольствия».
Весной 1937 года в Советский Союз из Валенсии пришел первый пароход с испанскими детьми. Кинохроника вышибала слезу. В июле в Кронштадт было доставлено еще полторы тысячи юных беженцев, все новые корабли с детьми приходили в Ленинград и Одессу. Многие семьи выразили желание воспитывать испанских детей, но государство полностью взяло заботу о них на себя. Для маленьких испанцев в СССР было создано 15 детских домов.
«Октябрьская железная дорога подготовила несколько образцовых поездов для отправки испанских детей в санатории на юге страны. Под барабанный бой, музыку и приветствия юных ленинградцев от Московского вокзала отошел состав, увозивший в Севастополь 480 баскских ребят. В Евпаторию уехали 120 детей. Прибывших в Бердянск 250 испанцев встречало 20 тысяч местных жителей».
Из документов военной поры: «Через райком партии Куккусскому детдому отпущено с овощного завода 3 тонны огурцов и 2 тонны соленых помидоров, по 203 тысячи шт. мандарин, лимонов, апельсинов».
Гуманитарной помощи СССР оказывал испанцам действительно очень много, искренне и бескорыстно. Но в части помощи военной свои интересы соблюдал – равно как и нормы международного права. Позиция Кремля была прагматичной. Неожиданно сталинское руководство поставило государственные интересы выше идеологии. Нужно отдать ему должное: правильно оценило ситуацию. Не стало распылять силы. Не бросило на кон всё. И не проиграло.
Кстати, когда через несколько лет Гитлер потребовал от Франко отправить войска на Восточный фронт, тот фактически ответил саботажем. В Россию отправилась «Голубая дивизия» – не регулярные войска, а так, всякий легионерский сброд полууголовного типа. Застрелить в бытовой ссоре новгородского бургомистра (об этом будет в этой книге) солдат «Голубой дивизии» еще мог. А вот воевать с русскими – не очень. В 43-м Франко вообще отозвал их из России.
«В годы Великой Отечественной войны на стороне СССР сражалось около 800 испанцев. Согласно сведениям Испанского центра в Москве, 151 из них пал в бою, 15 пропали без вести на фронтах», – писала газета «Пайс» в мае 2010 года.
Глава 2 Озеро Хасан. 1938
На несколько метров больше
Под тропическим ливнем, по узкой полосе фронта – местами до 200 метров шириной, – в гору, на встречный огонь японских пулеметов… Так шла наша пехота – цепь за цепью.
С одной стороны – озеро Хасан, с другой – государственная граница, которую нельзя пересекать ни в коем случае. Танки застряли в грязи. Поддержки с воздуха нет.
Когда СССР и Япония договорились о перемирии, минимальное сближение между позициями сторон составляло 5 метров. Штыком еще не достанешь, а гранату уже не кинешь – сам погибнешь.
Официальные данные о наших потерях в июле – августе 1938 года появились только в 1993 году. 792 человека убитыми[48]. У японцев меньше.
Как бы ни относиться к событиям на озере Хасан – а события эти имели мало общего с каноном, составленным на десятилетия, – можно только восхищаться бесстрашием советских бойцов. Они все-таки взяли эти злополучные сопки между озером и границей, ставшие яблоком раздора в отношениях Японии и СССР. Изгнали захватчиков. Русский солдат снова доказал, что его мало убить, его надо еще и повалить.
Через год японцы попробовали нас на крепость еще раз на Халхин-Голе. Снова были биты, на этот раз жестоко, наотмашь, и с куда большими потерями: 7–8 к одному против наших. Больше воевать с СССР они не решились. Урок пошел впрок. Так, в 1941-м мы избежали кошмара войны на два фронта. Япония решила пойти по более легкому, как им показалось, пути – поискать военного счастья в Тихом океане. США им представлялись как-то больше по зубам.
Героизм наших бойцов и тот долгосрочный эффект принуждения к миру, который стал его результатом, – вот две вещи, которые стопроцентно оправдывают маленькую кровопролитную войну у озера Хасан. Войну, в которой было много непонятного.
«Сопки покрыты мглой. Могилы хранят покой»
Дело происходило на самом «дальнем пограничье», где сейчас проходит граница с Северной Кореей. Диспозиция напоминала лазанью: река Туманная (Тумень-Ула) – вытянутая вдоль нее узкая полоска территории под контролем японцев – государственная граница – узкая полоска нашей территории – озеро Хасан, которое тоже тянется вдоль реки. Наши сопки между границей и озером и захватили японцы.
Вообще, история предельно путаная.
В начале июля на вершине одной из наших сопок, Заозерной, советские пограничники начали рыть окопы. Неожиданно у них перед носом появились вооруженные японцы. Возник конфликт, угрозы, щелкание друг перед другом затворами – все, как бывает в боевиках. Наш офицер в итоге вроде как чаянно или нечаянно застрелил из винтовки японского жандарма. Расследование показало, что труп японца лежал на советской территории, в трех метрах (!) от границы, т. е. формально наш пограничник был прав. Естественно, японцы этого не признали.
Параллельно приехали новые комиссии: и японские, и наши, уже от командующего Блюхера. Одна из них, проверив все с теодолитом и спецоборудованием, пришла к выводу, что это все же мы по оплошности на четыре метра залезли на чужую территорию, другая – подтвердила, что залезли японцы. Началась, как говорится, «эскалация конфликта», которая в итоге и привела к кровопролитным боям.
Вы только вдумайтесь: каков был уровень напряжения в мире, если эти 3–4 метра туда-сюда вполне могли привести к настоящей войне?
Какая дилемма стояла перед руководством страны? Замять? Извиниться? Настаивать на правоте? Японцы явно сами нарывались на конфликт – но мы могли уклониться, уйти, вообще отдать к черту эти сопки у Хасана полностью японцам (они уже начинали давить и на это) – но что тогда? Как это будет воспринято в мире? Как слабость? Страх? Неготовность к драке? Отношения и понятия в европейской политике в тот нервный предвоенный период были вполне «понятийные».
Из разговора между начальником войск Дальневосточного пограничного округа Соколовым и начальником погранотряда Гребенником:
Соколов:…Начальник штаба армии фиксирует один окоп за линией границы, там же проволочные заграждения. Почему расходится с вашей схемой?.. Почему не сходятся ваши донесения со схемой, правда это или нет?
Гребенник: После проверки прибором теодолитом оказались небольшие погрешности. Сейчас эта ошибка исправляется.
С.: А 4-метровая пограничная полоса учтена?
Г.: Учтена.
С.: Значит, окоп и проволока находятся за 4-метровой пограничной полосой на сопредельной стороне?
Г.: Окоп трудно определить, по приборам якобы часть окопа вышла на несколько сантиметров вперед, а проволочный спотыкач находится рядом перед окопом, на высоте травы. Повторяю, эту ошибку сейчас исправляем…[49]́
Видите: речь уже шла не о метрах – о сантиметрах нашей земли. О пяди – в буквальном смысле.
Из ответа Литвинова японскому послу (распространено ТАСС 5 августа): «Советские народы не станут мириться с пребыванием иностранных войск хотя бы на клочке советской земли и не будут останавливаться ни перед какими жертвами, чтобы освободить ее».
Боевые действия к тому времени уже шли. Первыми не выдержали нервы у японцев – и они пролили первую кровь.
29 июля японская рота с криками «банзай» атаковала высоту Безымянную, которую охранял наряд из 11 наших пограничников. Они героически держались, а потом прорвались из окружения. Погибли пятеро. Вечером штыковой атакой пограничники отбили высоту.
31 июля на сопки Заозерная и Безымянная пошел уже целый японский полк. Высоты были нами потеряны.
Через неделю был нанесен страшный контрудар – с массированным применением бомбардировочной авиации и последовавшей потом лобовой атакой.
Японцы отступили.
Ни перед какими жертвами
Тогда, в 1937–1938 годах, было много пафоса и трескучих фраз[50]:
«Наглая вражеская провокация вызвала гнев и возмущение советских людей»… «Смелой штыковой атакой и гранатами наши доблестные воины выбили захватчиков с советской земли»… «На путях затаились японские бронепоезда»… «Красное знамя на вершине водрузил секретарь партийного бюро полка»… «Именами героев были названы улицы, школы, корабли»…
Все это теперь вызывает грустную улыбку и чувство горечи. Оттого, как дорого стоила нам эта локальная победа, как много сил она отняла и, увы, как мало уроков из нее было вынесено – судя по дальнейшим событиям.
Но… разве задача не была выполнена? Я имею в виду даже не две-три ничтожные сопки между рекой и озером. А демонстрацию всему миру и, главное, нам самим полной, тотальной, стопроцентной решимости в отстаивании своих интересов, своей земли. Ни пяди – это тогда звучало буквально.
Хотя бы на клочке советской земли… Ни перед какими жертвами…
Так и надо смотреть на Хасан сегодня.
А кто-то говорит – отдать Курильские острова…
Глава 3 Китай. 1937—1940
«В далекий край товарищ улетает»
«Нарком прямо сказал мне, что правительство не верит в надежность пакта о ненападении с Германией, что Гитлер, по всем данным, готовится к Восточному походу. В правительстве и в Наркомате обороны отдают себе отчет, что Германия выступит против нас не в одиночку. Тогда уже, осенью 1940 г., Семен Константинович (Тимошенко. – В. М.) почти целиком обрисовал состав гитлеровского военного блока: Германия, Италия, Румыния, Финляндия.
– Можно предполагать, – заявил мне нарком, – что японские милитаристы приложат все силы, чтобы либо добиться в 1941 г. победы над Чан Кайши и Гоминьданом… Им нужно освободить руки к тому часу, когда Гитлер двинет войска против нас, т. е. быть во всеоружии к большой войне для решения своих проблем на востоке. Наша задача – помочь Китаю отразить японскую агрессию…»[51] (Из воспоминаний маршала В. И. Чуйкова о том, как нарком обороны С. К. Тимошенко вызвал его для назначения главным военным советником китайского лидера Чан Кайши.)
Для армейской верхушки в те годы наша роль в Китае не была секретом. Да и вообще для военных, особенно – летчиков.
«Мы со Степаном подали по команде рапорты с просьбой разрешить нам поехать добровольцами воевать в Китай», – вспоминал летчик-испытатель Константин Коккинаки. Степан, о котором пишет Коккинаки, – это другой наш летчик-ас, Степан Супрун.
Для остальных граждан СССР давался прозрачный намек в фильме «Истребители» (лидер проката 1940 года). Замечательную песню «Любимый город» из этого фильма пела вся страна. В ней прямо сказано (спето Марком Бернесом):
В далекий край товарищ улетает…
Любимый город в синей дымке тает…
В синей дымке тает – в синий дым Китая! Ну и дальше – «Пройдет товарищ сквозь бои и войны…» В Китае тоже шла война – с японцами.
Месть за Цусиму и Порт-Артур
Вялотекущий конфликт Японии и Китая шел давно. «Фэнтянская конница генерала Цзюншэня вместе с японской кавалерией в результате обходного маневра разгромила штаб 4-й Национальной армии генерала Сунлина на станции Байципу».
Вы что-нибудь понимаете? Мне тоже это мало что говорит.
Не пугайтесь, разбираться в восточных хитросплетениях японо-китайских отношений я вас не призываю. Это сложно, и нам – не нужно. Но один момент надо отметить. Начало полномасштабной японо-китайской войны до боли напоминает происшествие, с которого годом позже начались хасанские события. Летом 1937-го во время ночных учений у Пекина пропал 1 (один) японский солдат. У нас, как вы помните, на сопке Заозерной был застрелен 1 (один) японский жандарм. Японцы атаковали и быстро взяли Пекин, Шанхай и Нанкин. Китайцы были ошеломлены. В этой связи мне почему-то кажется, что, принимая решение по Хасану, Сталин держал в голове этот китайский сценарий.
И еще, думаю, ему хотелось поквитаться с самураями за поражение в войне 1904–1905 годов[52]. Конечно, как революционер он должен был радоваться поражению царя. Но как державник и кавказец наверняка поставил для себя «галочку» на будущее: при случае – отомстить.
Блюдо подавалось холодным. Вот отрывки из хроники нашего участия в японо-китайской войне – в основном за 1938 год.
Вы что-нибудь слышали про то, что наши потопили японский авианосец на великой китайской реке? Уверен, что нет. Про советских летчиков-добровольцев в Испании, может, еще кто-то вспомнит. Китай же – терра инкогнита, синяя дымка.
Кто вы, летчик Китаев?
Может, когда-нибудь появится фильм про наших героев, воевавших на самолетах с китайскими опознавательными знаками – голубая «зебра» на хвосте и 12-конечные звезды на крыльях. Для сценария ничего придумывать не надо – в нашей истории, как всегда, масса готовых по-киношному драматичных эпизодов. Вот лишь один.
Китайцы называли группу советских бомбардировщиков ДБ-3 «воздушными тиграми». В начале осени 1939 года китайские партизаны донесли, что на японской авиабазе в Ханькоу находится 300 боевых самолетов, много горючего и авиабомб. Кулишенко поднял в воздух свои бомбардировщики. Они подошли к авиабазе незаметно, со стороны солнца, на высоте 7000 метров. Сильный бомбовый удар был нанесен внезапно. Японские зенитки не успели сделать ни одного выстрела. А уцелевшие истребители не могли подняться в воздух, так как весь аэродром был перепахан бомбами.
Когда Кулишенко погиб, о нем были сложены песни на китайском. По мотивам его приключений издавались популярные книжки-картинки – китайские комиксы. Через 10 лет на могиле советского летчика-добровольца на берегу Янцзы китайские добровольцы давали клятву беспощадно громить американских агрессоров в Корее.
В числе наших летчиков, воевавших в Поднебесной, был один, носивший говорящую фамилию – Китаев. Там он, в Китае, и погиб. Больше никаких сведений о нем мне найти не удалось. Зря погиб, скажет злобный критик советского режима.
Поддержка со стороны СССР никогда не была только моральной
Зря, наверное. Если позабыть, что в самые тяжелые для нас дни, в декабре 1941 года, самая населенная страна в мире вступила в войну на Востоке – на нашей стороне.
Глава 4 Халхин-Гол. 1939
И летели наземь самураи под напором стали и огня
Четырежды Герой Советского Союза Г. К. Жуков еще и Герой Монгольской Республики. Там, в Монголии, на Халхин-Голе, взошла его звезда.
На карте Монголии это самый дальний восточный выступ[53]. Названия рек там имеют на конце «гол» или «хэ». То есть «река» – по-монгольски или по-китайски. А «халх» – это «щит». Халхин-Гол – Щит-река.
В мае 1939 года японские войска эту границу перешли и встали у реки. Монголия была предусмотрительно связана с СССР «Протоколом о взаимопомощи». Как там нам могли помочь монголы, неясно, а вот наша армия сразу выдвинулась навстречу японским частям. Начались бои.
Этим ситуация напоминала Хасан год назад. Там и там граница и водная преграда. Вот только теперь японцы не решились лезть непосредственно на советскую территорию. И решили начать с советского сателлита – Монголии.
Рождение Жукова
Жуков прибыл на Халхин-Гол с инспекцией[54]. До этого вся его военная карьера была связана с кавалерией – собственно, ею и командовал будущий Маршал Победы в одном из военных округов. По легенде, отправке Жукова в Монголию «в роли требовательного проверяющего, который не углубится в банкеты с проверяемыми»[55], поспособствовал Буденный. Старый маршал-кавалерист знал комдива как волевого и жесткого командира.
30 мая Жуков отправил в Москву разгромное донесение: командующий корпусом «большевик и человек хороший и безусловно предан партии, много старается, но в основном мало организован и недостаточно целеустремлен». А операцию по уничтожению противника надо разработать и провести так, чтобы «крепко проучить японских негодяев»[56]. Этот рапорт стал последней каплей – командующего сняли. А самого Жукова тут же назначили на его место. Беспроигрышный сталинский кадровый принцип: критиковать все горазды, а ты сам – бери бразды правления и покажи, на что способен. Или грудь в крестах – или голова в кустах. Буквально выражаясь.
Впоследствии, на Большой войне, Жукову предстояло стать «кризис-менеджером» Сталина, ему всегда доставались самые сложные участки и проваленные другими задания, его бросали туда, где все УЖЕ рушилось, разваливалось, бежало.
Но в этот раз – первый – судьба ему улыбнулась. У Жукова было время для подготовки удара. Один из первых приказов нового командующего – использовать затишье на фронте, чтобы подготовиться к выполнению боевых задач «с меньшими потерями в людском составе».
«При малейшей остановке зарываться в землю». Атаку «начинать после тщательной разведки расположения противника, после подавления его огневых точек огнем артиллерии и минометов». «Атаку производить под прикрытием артиллерийского огня». «Вводить в бой танковые и бронетанковые части против закрепившегося и подготовившего оборону противника без серьезной артподготовки воспрещаю».
Это тот самый первый приказ Жукова. И это тот самый Жуков, про которого говорят, что он всегда заваливал окопы противника трупами наших солдат.
77 сгоревших танков
Надо же было такому случиться, что в первом же сражении Жукову пришлось делать все спонтанно и не по плану. Японцы начали наступление по всему фронту, и пока наши были заняты обороной, ночью еще одна группа японских войск перешла реку в 15 километрах ниже по течению и направилась к нашим переправам. На картах боевых действий видно: стоило им эти переправы взять, и наши оказывались в котле. Реакция кавалериста Жукова была молниеносной. Он бросил выдвигавшуюся для маневра танковую бригаду на уничтожение японского плацдарма. Без всякой подготовки.
В этой мгновенной контратаке у горы Баин-Цаган участвовало 133 танка БТ и 59 бронемашин. Они шли без авиа- и артподготовки, без прикрытия пехотой, без разведки. Танкисты задание выполнили – сбросили японцев в Халхин-Гол. Но потеряли 77 танков и 37 броневиков – больше половины. Пиррова победа?
Считается, что песня «Три танкиста» – про Халхин-Гол. Там, правда, в самом первом куплете говорится «у высоких берегов Амура» – но это ладно… такую привязку к российской, а не монгольской территории можно назвать политкорректной метафорой. Пройдемся же по фактической части.
На траву легла роса густая,
Полегли туманы широки.
В эту ночь решили самураи
Перейти границу у реки.
Так точно и было.
Но разведка доложила точно
И пошел, командою взметен,
По родной земле дальневосточной
Броневой ударный батальон.
Точнее – три батальона. А разведка, увы, ничего не докладывала. Берега Халхин-Гола охраняли монгольские кавалеристы. Эти потомки Чингисхана, увидев переправлявшихся японцев, просто ускакали куда-то в степь. О том, что враги идут к нам в тыл, Жуков узнал только из донесения случайно натолкнувшихся на них танкистов.
Мчались танки, ветер подымая,
Наступала грозная броня.
И летели наземь самураи
Под напором стали и огня.
Напор, конечно, был… но потерять больше половины танков за один бой? Для только что вступившего в должность Жукова это могло означать конец. И он это прекрасно понимал.
А что ему было делать? В тыл идут японцы, до них всего 15 километров. До катастрофы – час-два. Богу надо молиться, что стальная воля и волчье чутье позволили ему найти решение – тяжелое, как будет и дальше в его карьере, но верное.
Погубив 77 танков, он спас корпус. Потери в «людском составе» были относительно невелики: сведения по 1-му батальону отсутствуют; во 2-м – 12 убитых, 9 раненых; в 3-м – 10 убитых, 23 пропавших без вести[57]. Людей погибло меньше, чем машин.
И добили – песня в том порука —
Всех врагов в атаке огневой
Три танкиста – три веселых друга,
Экипаж машины боевой!
Вот тут все правильно. 4 июля японцы начали отход с плацдарма. Весь день они переправлялись через Халхин-Гол под непрерывными авианалетами (бомбардировщики СБ выполняли по три вылета в день), под непрерывным артобстрелом. Тут было не до любования цветами сакуры.
По воспоминаниям, тогда в японской армии появились первые «зомби». Солдаты от непрерывных бомбежек переживали нервный срыв, забывали, кто они и откуда, и уходили в степь… Считались пропавшими без вести.
Так что песня про трех танкистов, получается, по смыслу правильная. Хорошая песня.
Бить японских негодяев
На Жукова, конечно, потекли жалобы в Москву. Но вместо ареста он получил повышение. Теперь под его началом было уже 57 тысяч бойцов. С японской стороны – 75.
Зато у нас теперь было больше самолетов – в 1,7 раза – и танков – в 3 раза. Понимая это, Жуков впервые в мировой практике сделал танки главной ударной силой для обхода и окружения противника. Показал, что умеет не только как кавалерист принимать быстрые решения в экстремальных ситуациях, но и тщательно, как настоящий сухарь – штабной работник, планировать большие операции.
Вводить войска в исходные для наступления районы – запрещено. Все перемещения – только ночью. Рекогносцировки – только на грузовиках и в солдатской форме. Радиопереговоры – только о строительстве оборонительных укреплений и планах осенне-зимней кампании.
А еще по ночам звуковые установки транслировали грохот танковых моторов. Японцы привыкли к ночным перемещениям в русском тылу и, когда действительно началось, не среагировали… Скрывать свои намерения, наносить удар неожиданно, а потом давить до конца – в этом похожи все талантливые военачальники.
26 августа клещи сомкнулись.
Жуков писал об упорстве японцев в халхин-гольских событиях: «Шла траншейная борьба, упорная борьба за каждый бархан. Это была целая эпопея. Возле каждой высоты наши войска встречали бешеное сопротивление. Генерал Камацубара обманывал окруженные части, предлагал им по радио и через голубиную почту держаться, обещая поддержку. Японцы, введенные в заблуждение своим командованием, упорно отбивались. Каждую высоту приходилось брать приступом…»
Японцы потеряли под Халхин-Голом 61 тысячу солдат.
У нас, по данным 2001 года, 9700 погибших.
Непотопляемый авианосец меняет курс
Цена этой победы известна всем.
«Демонстрация советской мощи в боях на Хасане и Халхин-Голе имела далеко идущие последствия, показала японцам, что большая война против СССР будет для них катастрофой»[58].
«Советская победа на реке Халхин-Гол… во многом повлияла на решение японского правительства не сотрудничать с Германией в ее наступлении на Советский Союз в июне 1941 года»[59].
Так писали не мы – западные историки.
Халхин-Гол окончился отставкой командования Квантунской армии и всего правительства Японии. В Токио победила «морская партия», которая повернула вектор экспансии в сторону Юго-Восточной Азии и тихоокеанских островов. Столкновение Японии с США теперь стало неизбежным.
В Европе Франция и Англия безуспешно пытались повернуть Гитлера на Восток. Мы – без всяких дипломатических козней и предательств, без сдачи Рейнской области, Австрии, Чехословакии, одной лишь силой оружия и доблестью наших бойцов – смогли сделать то же самое с Японией. Так, СССР получил безопасный тыл на Востоке (через него пойдет почти половина всех грузов по ленд-лизу).
А Красная армия получила Жукова – как раз перед Большой войной.
«Ты сейчас о последней сопке думаешь, а я – о последнем фашисте. И думаю о нем давно, еще с Мадрида. Пройдет, может быть, много лет, и за много тысяч километров отсюда… в последнем фашистском городе, поднимет этот последний фашист руки перед танком, на котором будет красное, именно красное знамя».
Это монолог героя из написанной перед самой войной пьесы Симонова «Парень из нашего города».
Всем было ясно, что этот последний город – Берлин.
Глава 5 Финляндия. 1939—1940
Поставим себя на место Сталина
Советско-финская война 1939–1940 годов – неиссякаемый источник плача современных Ярославен, разрывания на груди рубах и посыпания голов пеплом. Только ленивый не писал о том, как громадный Советский Союз неимоверными силами давил маленькую гордую Финляндию, но ничего не смог с ней поделать. Странно, что до сих пор никто не подумал – а может, СССР вовсе и не хотел завоевывать Финляндию?
Задумайтесь, закройте глаза и… поставьте сами себя на место Сталина в 1939 году. Или «без личностей» – хотя бы просто «на место главы государства». При этом вы можете любить Финляндию или не любить, быть коммунистом или ярым антисоветчиком, уважать или ненавидеть маршала Маннергейма, считать агрессию доблестью или варварством – ваше дело. Но если в разгар мировой войны граница недружественного вам государства проходит всего в 32 километрах от первого по размерам и промышленному потенциалу города вашей страны – стараться отодвинуть эту границу вы будете.
Тем более будете, что не в одной Финляндии дело. С ее территории может ударить армия гораздо более сильная – например, Германии или Британии. Во время Гражданской войны именно из портов Финляндии британский флот напал на Кронштадт.
Н. Юденич вел переговоры с Маннергеймом о нанесении удара на Петроград. Они не договорились: Маннергейм требовал от Юденича признания независимости Финляндии. Юденич проявлял традиционное дворянское чистоплюйство, от гарантий независимости уклонялся, в итоге – Маннергейм в Россию 100-тысячную финскую армию не ввел. А еще как мог. И конец бы тогда Красному Петрограду – в два дня.
Если вы будете руководителем государства, вы эту историю помнить будете. И отодвинуть границу от Ленинграда будете стремиться всеми силами.
Осмелюсь напомнить – первоначально советское правительство неоднократно мирно просило уступить ему земли к северу от Ленинграда – чтобы отодвинуть границу. Взамен предлагали в два раза большую территорию в Карелии[60].
Причины просьбы были изложены вполне внятно: «Поскольку Финляндия сама будет не в состоянии обеспечить безопасность города в случае появления в ее границах армий враждебного СССР государства».
«Мы ничего не можем поделать с географией, так же как и вы… – говорил Сталин финнам. – Поскольку Ленинград передвинуть нельзя, придется отодвинуть от него подальше границу»[61].
Уже после той «войны незнаменитой», выступая на совещании начальствующего состава Красной армии 17 апреля 1940 года, Сталин высказался еще определеннее: «Правильно ли поступили правительство и партия, что объявили войну Финляндии? Этот вопрос специально касается Красной армии. Нельзя ли было обойтись без войны? Мне кажется, что нельзя было. Невозможно было обойтись без войны. Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить безусловно, ибо его безопасность есть безопасность нашего Отечества. Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30–35 оборонной промышленности нашей страны и, стало быть, от целостности и сохранности Ленинграда зависит судьба нашей страны, но и потому, что Ленинград есть вторая столица нашей страны»[62].
Действительно, а для чего СССР было завоевывать Финляндию? Что, в ней была тогда невероятно развитая промышленность? Может, замечательный мягкий климат?
Или из Финляндии можно вывозить миллионы тонн хлеба? В общем, совершенно непонятно. А вот зачем нужно «отодвинуть» границу – сразу ясно.
Довольно гадкая карикатура. На самом деле финны показали себя храбрыми бойцами, линия Маннергейма действительно была неприступной. Но мы их все равно – побили
Эта задача была выполнена. Наперекор тому, что финны действительно отчаянно, героически сражались, а «зимняя война» объединила финское общество, которое оставалось расколотым еще с 1918 года. То, что в финской войне только Красная армия несла тяжелые потери, – это миф. Потери финской армии составили 48,3 тысячи солдат убитыми. Для Финляндии, чтобы понимать, – это пропорционально к числу жителей США 5–6 млн. Подчеркну, это потери именно солдат в армии. А помимо армии в боевых действиях принимали участие также бойцы военизированных организаций – что-то типа местного ДОСААФ. Так что в действительности потери финнов еще выше.
Вынужденные переселенцы и умершие от голода
Согласно Московскому мирному договору к СССР отошел Карельский перешеек с городом Выборгом, ряд островов в Финском заливе, часть полуостровов – Рыбачий и Средний. В результате Ладожское озеро полностью оказалось на территории СССР.
СССР получил в аренду часть полуострова Ханко (Гангут) сроком на 30 лет для создания на нем военно-морской базы.
Любители песнопения о несчастной Финляндии твердят, что эта маленькая страна потеряла 10 % своей территории, что 430 тыс. жителей вынужденно переселились в глубь Финляндии, создавая социальные проблемы[63].
Разумеется, это ужасно. Но, во-первых, если вы – руководитель Российского государства, то и думать вы будете в первую очередь о своих подданных. Если будет нужно пустить голыми на снег несчастных финнов, чтобы ваш народ был в безопасности, – вы, не имея выбора, будете разорять и изгонять финнов. И никуда не денетесь.
А во-вторых, коли говорить о страданиях…
1 августа 1941 года финны вышли на старую советско-финскую границу около Ленинграда, тем самым замкнув полукольцо блокады города с севера. Блокада Ленинграда и голодная смерть почти миллиона жителей города стала возможна потому, что финны замкнули свою половинку кольца.
Это не было случайностью. Маннергейм не скрывал, что от отношений с немцами зависело существование Финляндии как независимого государства[64], дружил с Третьим рейхом не за страх, а за совесть[65].
Американский историк К. Лундин пишет, что в 1940–1941 годах «для политических и военных лидеров Финляндии было самым сложным делом прикрыть свое приготовление к войне-реваншу и, как мы убедимся, к завоевательной войне»[66]. Во время «Войны-продолжения» (финское определение, 1941–1944) наши северные соседи занимали территории, которые им никогда не принадлежали, и нацеливались на «Великую Финляндию до Урала».
430 тысяч финнов вынуждены были переселяться. Мое искреннее сострадание. А в блокадном Ленинграде умерло с голоду около миллиона наших соотечественников. В том числе потому, что Финляндия активно помогала нацистам, ожидая от них впоследствии гигантского подарка в виде Русского Севера.
И не будем больше о белой и пушистой Финляндии.
Хорошо?