Разъяренный орк, неистово махая своим топором, совершенно не задумывался над тем, что благодаря его глупым претензиям и необъяснимому для него самого желанию изрубить Творца, мирно отдыхающих посетителей трактира обуял гнев, и зале разразилась кровавая бойня. Он так нетерпимо хотел поскорее расправиться со своим противником, что атаковал его, словно пытался освободить прикрепленную к нему марионетку, которая болталась перед ним на определенном расстоянии из стороны в сторону, а ему никак не удавалось перерубить удерживающую ее веревки. В глазах окружающих и своего противника орк выглядел крайне нелепо, ведь не трудно было догадаться, что он обычный лесоруб или кораблестроитель, изрядно перебравший крепкого вина после тяжелого рабочего дня и решивший выплеснуть свои негативные эмоции на опытном фехтовальщике из Ларгиндии. Творец же не имел намерений убивать его, позволяя ему выпустить пар на себе, рискуя превратиться в мясной фарш. Однако ему следовало предпринять что-то посущественнее, чтобы обезопасить себя от разъяренного орка, не дожидаясь пока он выпустит пар или обессилено повалится на пол, так как его смерти жаждали еще три гоблина, которым помешали наслаждаться чарующим танцем полуобнаженной девушки, но их оскорбленные чувства и ответственность за жизнь своего пьяного приятеля взяли над ними главенство. Уверенному в своей правоте, но вынужденному отстаивать ее Творцу не оставляли выбора.
Все произошло внезапно. Взмах топора. Резкий выпад меча с колена. Грозный рев от боли орка. Творец просто уже успел изучить его однообразную тактику и уличил нужный момент. Когда его противник по инерции завершал тщетную попытку срубить его голову, он присел под просвистевший над ним топор и нанес жалящий удар в область подмышки поднятой руки орка. Самым жестоким здесь оказалось то, что он провернул острие, когда оно пронзило мышечные волокна и погрузилось в тело. Не мудрено, если оказались разрублены сухожилия и повреждена кость. Топор непослушно выпал из рук нападавшего, хотя задрожавшие пальцы упорно пытались удержать его.
– Что ты сделал со мной? Я потею?– мгновенно протрезвев, закричал орк, стараясь понять, что произошло, почему ему болезненно сводит всю руку, а из подмышечной впадины сочится кровь. Ответ уже не требовался, особенно после того, как меч незаметно переметнулся к горлу пострадавшего.
– Целый день потея, махая своим топором, будет плохой затеей не проснуться утром. Уж лучше, имея минимальный урон, спасти свое тело и познать добро, – проговорил Творец, твердо удерживая меч в вытянутой руке у его кадыка.
– Я все понял, приятель, – прошептал орк, осторожно отодвигая от себя уцелевшей рукой окровавленное острие.
– Когда тебя предупреждали, ты строил гримасы, а когда людские массы сражались, кстати, по твоей вине, ты взялся за иную роль, плевав, что еще пару дней здесь сохранится чья-то боль, – добавил Творец, будто выражая несогласие.
– Да понял я, прости, – заверил его орк и громко закричал на весь зал, чтобы его услышал каждый, хотя в царившем в нем кровавом вертепе было сложно привлечь к себе чье-либо внимание, – Прекратите, друзья мои! Милейше прошу простить меня! Прекратите лить кровь друг друга понапрасну. Я нарушил ваш мирный отдых – мне и отвечать.
Было удивительно, но его услышали. Шум драки, лязг металла, хруст древесины, звон стекла и крики посетителей трактира стихли.
– Ну хочешь, прикончи меня. Не знаю, колдун ты или волшебник, но мне стало стыдно, – пожал плечами орк.
– Осознать ошибки и уметь исправить их – это большого стоит. Многие падали шибко, губили других, не пресекая бои. Иди, будь гибким. Мой стих стал и твоим, – Творец плавно опустил свой меч и направился к своим друзьям, а орк поспешил покинуть трактир под пристальными взглядами окружающих. За ним следом ретировались гоблины, с которыми он выпивал до начала драки. Впервые здесь прекратилась такая массовая драка посредством убедительных речей оскорбленного гостя заведения, способного наказать оступившегося, но проявившего к нему милосердие. Все находились под впечатлением, и их желание продолжить беспорядок исчезло, словно и не возникало вовсе.
Творец нашел своих друзей практически на том же самом месте, где оставил их меньше чем полчаса назад, хотя за это время вокруг все переменилось до неузнаваемости и стало затруднительным определить, где тот или иной предмет находился прежде. Переломанные столы и стулья валялись на полу вперемешку с телами поверженных отдыхающих в кровавой драке.
– Надеюсь, вы не пострадали? – с беспокойством поинтересовался Творец у своих друзей, которые не сводили с него восторженных глаз. Свои стулья сохранить у них не получилось, поэтому они просто стояли, как и все остальные в зале. Благо на островах в избытке имелись массивы джунглей и леса, поэтому в скором времени в трактире запахнет свежей древесиной от отремонтированной и новой мебели.
– Я в порядке, а вот Роланду досталось не слабо, – огорчил мастера слова и фехтования ученый, – Мы защищались стульями от гоблина, вооруженного ножом, но он оказался не так проворен, как хотелось бы. Все-таки мой ученик спас меня, ведь я бы точно не устоял под натиском пьяного дебошира. Посмотри сам, что натворил этот одуревший от вина гоблин.
– Обильная потеря крови. Голова кружится, Роланд? – спросил юношу Творец, наблюдая потеки крови и множественные порезы на рубашке юноши.
– Это не самое страшное. Он ранен, – ученый был вынужден ответить за своего ученика, ведь того пошатнуло, и он еле удержался на ногах, поймав за руку подоспевшего к нему Творца, – У него две колотые раны. Одна не опасна – нож вошел чуть ниже ключицы, а другая может отобрать у него жизнь, если мы не поспешим оказать Роланду срочную медицинскую помощь. Гоблин ткнул его в живот и как глубоко неизвестно.
– Хватай парня, – сказал Творец. Они с ученым взяли израненного юношу под руки, и повели его к хозяину разгромленного заведения. Никто не посмел остановить их и побеспокоить. Никому из присутствующих больше не хотелось здесь задерживаться. Приятное ночное веселье было испорчено.
Особых объяснений не потребовалось для привыкшего к разного рода исходам чьей-то дурной спеси хозяина трактира. Он препроводил своих гостей в одну из комнат, не потребовал платы, ведь он прекрасно понимал, что предотвратившие дальнейший погром в зале подданные Ларгиндии обязательно возместят ему все труды хлопоты, так как они отличались от большинства знакомых ему честолюбием и добротой, а значит, они не останутся в долгу. Других свободных комнат у хозяина заведения не было, да они и не требовались, ведь до рассвета оставалось совсем немного времени, а с первыми лучами солнца Творец, ученый и его ученик должны было бы напомнить о себе Пиранье, обещавшей переправить их на материк.
По пути в комнату, учтиво предоставленную путешественникам и их другу до утра, Роланд потерял сознание. Его уложили на единственную кровать, обработали раны и перебинтовали без помощи врача, без которого, кстати, нельзя было установить, насколько велика опасность полученных повреждений юноши, и не началось ли у него заражение крови. Переживая за его жизнь, ученый и поэт не находили себе места. Будучи не способными заснуть, они решили скоротать остаток ночи за бутылкой вина, а о большем они и мечтать не могли. Единственное, чего сейчас хотелось старику и поэту, – так это то, чтобы жизненно важные органы юноши остались неповрежденными после ранения в драке. Ни тот, ни другой не простили бы себе смерти Роланда, чувствуя свою ответственность за его жизнь целиком и полностью. Оставалось только ждать и надеяться, что рана начнет быстро заживать, иначе юноша не скоро доберется до Рединфорта, а возможно вообще не вернется домой.