Сержант-хозяйственник разглядывал меня с таким видом, словно я признался в изнасиловании его жены.
– Ходют тут всякие, ходют, – проворчал он, потирая пухлую щеку, заросшую зеленоватой щетиной: волосы у всех веша разного оттенка этого цвета. – Воевали бы так! Чего нет?
– Это как «так»? – отрезал я. – Голыми руками, что ли? Ты хоть раз сам в бою был? Пулю на броню ловил?
После отсидки в карцере, пусть и краткой, и беседы с Герратом я был не в самом лучшем настроении, и новость о том, что я стал центурионом, меня тоже не особенно порадовала. Я не хотел командовать, не мечтал становиться офицером, все эти дурацкие армейские приколы в виде дисциплины и ответственности меня совершенно не веселили, и я предпочел бы, чтобы меня просто оставили в покое рядовым бойцом.
Ну разве что подальше от Равуды.
– Не твое дело, – буркнул сержант, с которым мы были в одном звании. – Жди давай. Сейчас все принесу.
Он поднялся из-за стола и уковылял в глубины склада, а я подумал, что мне сейчас достанется самое что ни на есть барахло. Интересно, какое добавочное снаряжение положено центуриону – понятно, что шлем с более мощной системой связи, но ведь должно быть что-то еще!
Веша громыхал чем-то за стеллажами, ворчал так громко, что до меня доносились обрывки фраз «ходют тут…», «воевал он…», «послужи с мое…», «никакого вот уважения…». Наверняка он нарочно тянул время, и мне оставалось только переминаться с ноги на ногу.
И я решил снова позвонить жене… ну не может же она посылать меня вечно!
– Да, – спросила Юля холодно, когда связь установилась.
«Ну хотя бы не «что тебе?» – подумал я обрадованно.
– Э, привет… – сказал я. – Просто поговорить… а то мы вообще не говорим же… Полная ботва же.
– Ну говори. Хотя о чем? Я жду, когда ты вернешься.
– И я жду! Я… – тут я ощутил, как в голове у меня что-то шевелится, словно щупальца ползли там между складками, раздвигали мозговую ткань, двигались медленно, но неостановимо, и это было так мерзко, что я содрогнулся, волна тошноты заставила меня согнуться.
– Что «ты»? Только о себе и думаешь! – выпалила Юля.
И тут я увидел жену – за рабочим столом у нее в больнице, за окном деревья во дворе, ворота, через которые как раз проезжает грузовик, на стене плакат с печенью в разрезе и надписью «ЦИРРОЗ – НАШ ВРАГ!». Картинка оказалась невероятно яркой, я мог различить морщинки у нее на лбу, побелевшие, стиснутые пальцы на смартфоне.
– Ну нет, что ты… дело такое… – я попытался справиться с собой, отогнать назойливое видение.
Но копошение в голове не прекращалось, там что-то менялось, росло и достраивалось. Неужели та псевдоживая штуковина, которую мне вживили тиззгха, продолжала эволюционировать и меняться?
Мысль об этом заставила меня похолодеть от страха.
– Егор, – впервые с объявления о разводе Юля назвала меня по имени, и чуть ли не впервые в жизни мое имя в ее устах не прозвучало для меня сладкой музыкой. – Я сказала. Либо возвращайся сейчас же… либо ты мне не муж больше, ты мне больше никто…
– Подожди, не в этом дело, – наваждение рассеялось, я справился с тошнотой и кое-как распрямился. – Вы можете быть в опасности… Иван не появлялся? Звонил или приходил?
Юля засмеялась, и смех ее звучал принужденно, неестественно.
– Хватит нести ерунду! Пытаешься отвлечь меня? Нет, я его не видела и не слышала. Повторяю – либо ты возвращаешься к нам прямо сейчас, либо ты мне… нам больше никто!
– Но ты не можешь решать за Сашку! – я почти орал.
Ладно мы поссорились, но отбирать у меня дочь, разлучать нас Юля не имеет права! Нет-нет-нет!
– Ты так думаешь? И зря, – слова падали на меня, точно глыбы льда, били по голове. – Пока она мало чего понимает и переживет расставание с тобой легко, а если надо, то и забудет тебя…
Тут я вообще помертвел.
– Нет, ты не сделаешь! – завопил я, но уже в пустоту, со мной никто не разговаривал.
Я застыл, пытаясь осознать только что услышанное, хоть как-то собраться с мыслями. Должно быть от потрясения увидел перед собой плюшевого пингвина, того самого, которого прихватил с Земли еще в самый первый раз, и черно-белая птица посмотрела на меня сурово, щелкнула клювом.
А затем передо мной оказалась Сашка – на полу, в окружении кукол и прочих игрушек, облаченная в сиреневое платье, которое мы ей недавно купили, с серьезной мордашкой.
– Привет, маленькая, – сказал я бездумно.
– О, папа, привет! – отозвалась она, поднимая голову. – Ты где прячешься?
Дочь, судя по всему, была в детском саду, ну а где ей еще находиться, когда Юля на работе? Судя по виду, чувствовала она себя неплохо, но все равно я замечал признаки болезни, знаки того, что та совсем не ушла, только затаилась.
– Я тебе звоню очень издалека.
– Без телефона? – Сашка улыбнулась, и стала так похожа на мать, что я едва не задохнулся: те же глаза, черты лица, густющие светлые волосы.
– Ну да. Это такое волшебство.
Ага, придуманное облаченными в зеленые чешуйчатые плащи «волшебниками». Добрыми или злыми, я в этот момент не мог решить – ясно, что мне придется за все платить, но за такое я готов отдать что угодно.
– Как у тебя дела? – продолжил я, любуясь дочерью и чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
– Хорошо, – сказала она. – Сегодня был противный суп на обед, но я съела.
– Молодец.
Очень хотелось протянуть руку и погладить ее по пушистой макушке, прижать к себе. Я попытался это сделать, но конечность моя каким-то хитрым образом оказалась слишком короткой, я не мог дотянуться.
– Эй, человек, ты заснул? – донесся откуда-то издалека скрипучий голос, и я осознал, что это сержант зовет меня, что пора возвращаться.
– Пока, ангел мой, – сказал я. – Веди себя хорошо, и я скоро вернусь. С Котиком.
– Вернись, а то я скучаю, – призналась Сашка, и мне в сердце будто вонзили осиновый кол, тупой такой, обмотанный колючей проволокой.
Вновь мелькнул перед глазами игрушечный пингвин, и я вернулся на тускло освещенный склад, унылый, как склеп. Обнаружил, что сержант пялится на меня так, словно из ушей у меня торчат радужные змеи, а из носа вытекает игристое шампанское, и все это под бравурную музыку из живота.
– Ты припадочный? – осведомился он. – Таращился куда-то и губами шевелил.
– Задумался, дело такое, – отрезал я. – Давай, что там у тебя.
– Теперь тебе положена бронезащита класса два, – с мрачной неохотой признал веша. – Держи.
На вид она не сильно отличалась, и выглядела такой же потрепанной, как и комплекты для рядовых бойцов – ясно было, что придется ремонтировать, и потратить не один час. Только вот весила она раза в два меньше, это несмотря на то, что отдельные участки имели дополнительное усиление.
– Шлем, – продолжил сержант.
Этот оказался почти таким же, как у десятника, разве что нарост на затылке побольше.
– И аптечка, – и мне достался чемоданчик темно-зеленого цвета с алым кругом на боку. – Пользоваться не умеешь… ничего, мануал найдешь. Блок связи в твоей центурии имеется. Все, свободен.
– Спасибо, что по матушке не послал, – пробормотал я, нагружая снаряжение на себя.
Да, со многим придется разбираться, с той же аптечкой, с тем как функционирует блок связи, нечто вроде рации, но в этот момент такая перспектива меня совершенно не смущала. Теперь я мог разговаривать с Сашкой, даже смотреть на нее, и это воодушевляло невероятно.
Логово сержанта-хозяйственника осталось за спиной, я вышел в коридор.
– Егор! – окликнули меня сбоку. – Э… центурион! Разрешите обратиться!
Я повернулся и обмер.
На меня смотрела, моргая огромными фиолетовыми глазами, стройная девушка, на голове у которой были не волосы, а перья, алые, оранжевые, желтые, и они беспокойно шевелились. Ладони ее были крепко стиснуты перед грудью, а на лице читались тревога и мольба.
– Раз… разрешаю, – буркнул я.
Пира! Предательница-жевельде!
Контракт у нее закончился почти одновременно со мной, и она торопливо покинула «Гнев Гегемонии».
– Я… я… вернулась, в нашу центурию, – сообщила Пира.
– Не буду врать, что рад. Зачем?
Она сдала меня Равуде из обиды, цепляясь за былую в него влюбленность, и ее поступок вскрылся. Естественно, она тут же стала парией, изгоем, отверженной – стукачей не любят нигде, и в армии особенно.
И теперь вернулась?
– Я поступила неверненько. Хочу искупить свой проступок! Прости меня, прости!
Мне показалось, что она хотела броситься ко мне и обнять, и удержала ее только кипа шмоток у меня в руках.
– Хм… ну ладно… Только вот еще что…
– Да, я не буду к тебе клеиться! – перебила Пира, тут же осознала, что перебила командира, и закрыла рот ладошкой.
– Очень на это надеюсь. Очень, – я вздохнул. – Ладно, пойдем. Провожу до казармы.
Каюта центуриона – клетушка три на три метра, кровать, шкаф, стол, санузел. Функционально и просто, девчонок в принципе водить можно, если не очень крупных и не очень много, но пьянку не закатишь.
Едва я сгрузил снаряжение на кровать, как перегрузка мягко вдавила меня в пол. Мгновением позже пришло сообщение, что «Гнев Гегемонии» стартовал – да, теперь я офицер, и должен быть в курсе того, что происходит с нашим линкором.
Счастье только, что Равуда больше мной не командует.
Со шлемом я разобрался быстро, после чего открыл аптечку – ряды заполненных шприцев в отдельных слотах, внутри нечто синее, изумрудное, ярко-рубиновое, прозрачное, коробки с таблетками, мотки бинта и упаковки пластыря, почти такие же, как у нас на Земле; понятно, что тут не может быть чего-то особенно сложного, все только для первой помощи, от ожогов, раны обработать или укусы, шок или боль снять, кровотечение остановить. Заглянул в мануал, развернул его над браслетом, и быстро понял, что изучить это за пять минут не получится.
– Чтоб я сдох… – пробормотал я, вчитываясь в нудное и слишком уж детальное описание того, как действует «подавитель инфекций» на организмы всяческих разумных видов: кайтериты, шавваны, гирваны, вилидаро и все прочие, кто может воевать за Гегемонию.
Люди в этом списке тоже имелись, в самом конце, и про них лаконично сообщалось «сведений нет».
Отлично, то есть если я вколю себе эту зелененькую жидкость, то произойти может что угодно. Либо все вирусы с бактериями в моем организме поднимут лапки и отбудут в мир иной, либо сам мой организм поднимет лапки и с криком «мы так не договаривались» обрадует меня болями и поносом.
Вот уж точно, «чтоб я сдох».
Мануал, посвященный блоку связи, оказался намного короче, и с ним я разобрался быстро. Сам блок-связи я нашел в шкафу, и понятно, что на себе я его в бой не потащу, отдам кому-нибудь из десятников или бойцов, кто покрепче и повыносливее, как тогда Йухиро таскал на себе за Лирганой. Проверил, работает ли эта штука, строго по инструкции включил питание, убедился, что все нужные огонечки горят, сигнал поступает, передатчик работает.
Говорить в микрофон ничего не стал, хотя искушение было, не скрою.
В этот момент на браслет мне пришло еще одно сообщение, и я вытаращил глаза, обнаружив, что Макс, мой друг… наверное бывший… тоже получил десятника в моей центурии.
Вот это новость!
Итак, кем я командую?
Фагельма, надежная как лом, опытный боец, которая куда лучше бы справилась с центурией, чем я. Дю-Жхе – то же самое, но этот скорее вскроет себе вены, чем примет офицерскую должность в войсках ненавистной Гегемонии… лучше этих двоих и выбрать нельзя.
Юнесса и Макс… ну да, по опыту они в десятники годятся, но вот по темпераменту – не особо. Девушка-занга очень уж взрывная, эмоции бьют фонтаном, а бывший московский хипстер трусоват, не полезет вперед, когда надо.
И парочка персонажей, которых я знал не очень хорошо: кайтерит Батгаб и бюдрака Адриза. Первый славился пристрастием к расслабону и выпивке, но как-то справлялся с делом, о второй бойцы шептались, что такого вредного командира свет не видывал.
И теперь все это мое хозяйство, с которым придется управляться… блин, сто раз блин!
В дверь стукнули, она распахнулась и на пороге объявился Шадир.
– Ну как, обживаешься? – спросил он, отмахнувшись от моей попытки вскочить и отдать честь. – Собери десятников у себя, поговори с ними… Очевидно, что это помогает. Примерно через пару часов нам уже в бой… Попробуем сесть там, где здорово лупят с земли. Цирк настоящий. Действуй…
И он исчез так же быстро, как и появился.
А я вздохнул и отправил вызов десятникам – через браслет-классификатор, который после того, как меня повысили, обзавелся новыми функциями.
– Можно? – первым явился, как я и ждал, Дю-Жхе.
– Заходи, – я вздохнул повторно. – На моем месте должен быть ты, чтоб я сдох!
Ферини ухмыльнулся и ответил одной из пословиц своего народа:
– Мечтал иглохвост по небу летать, так вот только крылья отрастить забыл.
Следом за Дю-Жхе явился Макс, насупленный и растерянный, в компании Юнессы. Последняя глянула с вызовом, так что на спине у меня тут же выступил пот, а ладони и кое-какие другие части тела зачесались.
– Разрешите? – в каюту заглянула Фагельма, за спиной которой виднелась сутулая фигура Батгаба и коренастая – Адризы.
И с этими десятниками мне предстоит воевать.
Только попав на линкор, я думал, что местные центурионы проходят через военные училища, как у нас на Земле. Но теперь я знал, что это не так, что достаточно накопить нужный объем опыта, прокачать навыки, и хлоп – у тебя под командованием сто двадцать бойцов!
А сейчас война, и это назначение можно получить, и не добыв нужный класс.
– Заходите, – велел я, и облизал пересохшие губы. – Дело такое… ну…
Откровенно говоря, я не знал, о чем с ними говорить, как заставить их поверить в меня? Да, мой навык лидерства прокачан до пяти тысяч, у меня загружен курс ораторского мастерства и три курса психологии, но вот времени на то, чтобы окунуться во всю эту премудрость, нет.
– Это… я совсем не хотел такого, – признался я наконец: не буду играть крутого офицера, скажу правду. – Я не люблю командовать, мне это не нравится… но так получилось. Так давайте вместе сделаем так, чтобы мы все выжили. Один я с центурией не справлюсь. Честно. Только с вашей помощью. Давайте…
И тут «Гнев Гегемонии» содрогнулся, точно некий космический великан саданул его кулаком в бок.
– Что за… – начала Юнесса.
Огромный корабль содрогнулся второй раз, издалека докатился раскатистый грохот. Мне на память пришли слова Шадира – «попробуем сесть там, где здорово лупят с земли», и я похолодел.
Но у бриан не может быть такого оружия, чтобы сбить целый ликнор! Хотя… нет!
Третье содрогание оказалось сильнее двух предыдущих, и я обнаружил, что оторвался от пола и лечу мордой вперед. Коленкой зацепил собственный стол, услышал сдавленный женский вскрик, а потом саданулся головой, да так, что мозг запрыгал внутри черепа, будто одинокая горошина в кастрюле.
Освещение моргнуло и погасло, затем вспыхнуло снова, и меня швырнуло обратно. Мимо пролетел Макс с выпученными глазами, с развевающимися вокруг головы жидкими черными лохмами, и я врезался в мягкое, издавшее отрывистый стон.
Вдалеке завыла сирена, ее перекрыл тяжелый, надрывный голос, донесшийся не пойми откуда:
– Аварийная посадка! Аварийная посадка! Занять места согласно расписанию! Пристегнуть ремни!
Но мы кувыркались внутри маленькой каюты, словно белки внутри тесного колеса. Грохот и скрежет доносились со всех сторон, «Гнев Гегемонии» рыскал туда-сюда, вверх-вниз, желудок мой то подкатывал к горлу, то падал вниз с такой силой, что едва не вышибал днище.
А потом мы врезались во что-то с такой силой, что у меня захрустели все ребра разом, и я отключился.
Пришел в себя почти тут же от боли в вывернутой шее, и понял, что лежу на полу, а рядом кто-то шевелится. Повернув голову, обнаружил Юнессу – в другой момент такому соседству я бы обрадовался, но сейчас испытал только смутное облегчение, что она жива.
Занга пыталась встать, но руки и ноги ее подламывались.
– Что… это было за уродство? – донесся из-под стола слабый голос.
Фагельма – в сознании и может разговаривать.
– Мы упали, – сказал я, проверяя, как слушаются меня конечности.
Башка трещала и кружилась, я наверняка заработал с десяток синяков, но похоже ничего не сломал. По крайней мере я поднялся без особых сложностей и даже отковырял от своей койки Батгаба, у которого текло из носа, а в алых кайтеритских глазах застыло ошеломление.
Дю-Жхе толкнул дверь, и на нас пахнуло свежим и сырым воздухом, запахом прелой листвы, живой зелени.
– Ни хрена себе, – пробормотал Макс. – Вапще.
Снаружи уцелел кусок пола где-то метр на метр, а вот дальше начинались джунгли: переплетение веток, стволов и лиан, шипы и разлохмаченные соцветия. Моя каюта, судя по всему, стояла на поверхности Бриа, точно самый обыкновенный дом, а весь остальной «Гнев Гегемонии» сгинул без следа.
Я бы решил, что у меня галлюцинации, но похоже, мы все семеро видели одно и то же.
Дю-Жхе же преспокойно вышел наружу, отодвинул ветку, загородившую путь, и завертел головой.
– Линкор развалился на секции, – доложил он. – Очень аккуратно. Прямо по швам. Наблюдаю еще три штуки.
– Погоди, – сказал я. – Дай я хоть снаряжусь… А то мало ли.
Десятники мои были без оружия, все их вещи остались в казарме, а та – неизвестно где. Из леса же в любой момент могли явиться если не аборигены, то агрессивные хищные твари.
Поэтому я торопливо влез в бронезащиту и шлем, ощутил себя куда увереннее с автоматом в руках.
– Так. Осмотримся для начала, – велел я. – Ты, Батгаб, в шкафу блок связи… Бери его. Отвечаешь головой!
Ситуация – убиться веником, один ствол на семь человек, воды и еды нет, что произошло с остальными частями корабля, кто выжил, кто погиб, совершенно неясно. Откровенно говоря, меня не очень волновала судьба «Гнева Гегемонии», но я привык, что он есть всегда – надежное, безопасное убежище, где можно отлежаться, укрыться, отъесться.
И вот теперь его, судя по всему, нет.
А еще сгинул сканер, без которого не найти Сияющий Обруч, да и тот тоже неизвестно где. Но даже если я отыщу первый, добуду второй, то это мало поможет, ведь без портала мне домой не вернуться.
А нужный портал есть только на линкоре, вряд ли бриан подпустят меня к своему, да и не настроены они на Землю.
– Вот засада, – пробормотал я, осознав все это.
Судьба поочередно выбила из-под меня все подпорки: сначала жена пошла на конфликт; затем я поссорился с лучшим другом; а теперь я лишился хорошо продуманного, вполне выполнимого плана и мощной поддержки, которую так или иначе обеспечивал мне «Гнев Гегемонии»!
– Держитесь рядом, – я крепче ухватил автомат и решительно шагнул за порог каюты.