Как я не поняла, что это ловушка? Мама заманила меня сюда, чтобы Брэд сделал мне предложение в семейном кругу? Меня поставили в положение, в котором я не смогу отказаться. Фредерика же говорила, что помолвка ожидается со дня на день. Не потому ли, что знала больше, чем я?
В моей груди забурлила ненависть, разливаясь по телу, как раскаленная лава. Я была так зла на них обоих, что не знала, как успокоиться.
Вместо этого я совершила невообразимое. Повела себя грубо.
Я встала из-за стола без извинений, бросила салфетку и направилась на кухню, каждым шагом вбивая в пол злость. Как они могли?
– Мэдисон!
То, что Брэд позвал меня по имени, лишь заставило меня ускорить шаг. Попрошу кого-то из прислуги вызвать Хулио или поеду домой на такси.
– Подожди, – услышала я за спиной. Он схватил меня за руку. Я увернулась.
– Что тебе надо? – огрызнулась я.
– Поговорить минутку. Пожалуйста.
Мой первый импульс был сказать ему, чтобы отвял, но я вспомнила, как любила его в юности. Он стоял там со скромной улыбкой, которая мне всегда так нравилась, и было все сложнее ответить отказом. Как будто бы он знал, что сделать, чтобы я согласилась.
Я кивнула, и мы вошли в кабинет отца. Брэд закрыл дверь, и я сложила руки на груди. С минуту он взволнованно молчал, будто не зная, что сказать. Это было так не похоже на него.
Потому что Брэд был золотой мальчик в обоих смыслах слова. Высокий блондин со светло-карими глазами. С улыбкой, как на рекламе зубной пасты. Девочки много лет души в нем не чаяли.
Я чувствовала себя особенной, потому что он выбрал меня. Мне достался титул его девушки. Его рука. Мне нравились завистливые взгляды.
Что мне не нравилось – это его неспособность быть верным мне.
– Ну, кхм, привет.
Серьезно? Мы не разговаривали уже три месяца, и все, что он мне сказал, – это «привет»? Я пошла к выходу, и он вытянул вперед обе руки.
– Подожди. Это было глупо. Извини. Просто… мы давно не разговаривали, и я не знал, что сказать.
Когда он перестал отвечать на мои сообщения, мне было больно и обидно. Я хотела притвориться, что его не существует. Чтобы просто… забыть о нем.
Это оказалось сложнее, чем я думала. Он был моим первым парнем. С ним был мой первый поцелуй. Все впервые. В глубине души я очень хотела, чтобы он любил меня так же, как я его. Поэтому я давала ему шанс снова и снова. Как будто бы верила, что, если иметь терпение и подождать, он перестанет быть ублюдком и мы будем жить вместе долго и счастливо.
Он потер подбородок правой рукой, скосившись на меня:
– Я все испортил, да?
Если он ожидал моего ответа или попытки все исправить, то зря.
Я промолчала.
– Полный Брэд вышел, – пошутил он, вероятно, думая, что остроумно сочинять каламбуры со своим именем. Это было одно из его качеств, которые раздражали меня безмерно. Отчасти я сама виновата, что не сказала ему раньше, как это противно.
– О, ты не улыбаешься. Ты не рада, что я иду-брэду к тебе?
– Хватит, – процедила я. – Чего ты хочешь?
Он был обескуражен. Неудивительно: я никогда не огрызалась на него. Я всегда пыталась понравиться ему и никогда не злилась.
Пора было это менять.
– Окей… Вчера вечером я был в Нью-Йорке.
Это не очень много говорило о статусе наших отношений, наверное, но первая мысль при этом у меня была о Тайлере, который скоро будет в Нью-Йорке.
– И я думал о тебе, – продолжил Брэд, – думал, как часто принимал тебя как должное, не ценил. Как соскучился по тебе. Мэдисон, ты лучшее, что когда-либо случалось со мной.
Я моргнула. Когда-то я сделала бы все что угодно, чтобы услышать от него эти слова.
А сейчас? Это было все. Слова. Пустые, бессмысленные слова.
Когда родители выгнали меня и перестали общаться, я обратилась за помощью к нему. Он был моим бойфрендом, и я ожидала от него поддержки. Любви. Но он ни разу не ответил на сообщения, не снял трубку. Пока я не поняла, что кроме того, что потеряла семью, потеряла еще одного человека, который должен был всегда меня поддерживать.
Я не знала, означает ли его молчание, что он согласен с моими родителями. Или что ему не хватает душевной зрелости, чтобы поддержать меня. Он не смог даже ради приличий сказать прямо, что расстается со мной. Просто… исчез.
Независимо от причин это был ужасный поступок.
Что-то в моем выражении лица, вероятно, подсказало ему, что я чувствую, и он заторопился:
– И когда я начал задумываться о будущем, что я хочу и кого хочу видеть рядом, это всегда была ты. Ты моя девочка.
Мне пришлось признать, я немного оттаяла. Я не хотела, но так произошло.
Затем он снова сунул руку в карман, как будто бы ощущая свою маленькую победу. Он достал коробочку от «Тиффани», и я увидела, что там не кольцо. Я сразу почувствовала огромное облегчение.
Он передал мне подарок, и я нехотя взяла его.
– Это напомнило мне о тебе, – сказал он.
Я открыла коробочку. Там оказался бриллиантовый браслетик. Я затаила дыхание на мгновение от того, сколько карат смотрят на меня одновременно. Он был роскошен.
– Тебе нравится? – спросил Брэд. Он уже знал, что очень. У меня была слабость к большим блестящим камням. Мои родители отняли мои украшения, это было просто, все хранилось в сейфе у мамы.
Блестящие бриллианты завораживали меня, и мне понадобилась пара секунд, чтобы собраться. Вспомнить, кто я и с кем разговариваю.
– И чего ты так добиваешься?
– Ничего! – он вытянул вперед обе руки, как будто сдаваясь: – Я знаю, как сильно я напортачил. Знаю, нам надо будет поговорить о многом и проработать многое. Я хотел попросить тебя об одолжении. Дай шанс этим отношениям. Не уходи насовсем. Думаю, у нас есть будущее. Хочу показать тебе, как я изменился.
– Не верю тебе.
Он вздохнул:
– Думаю, справедливо. Пока что я не давал тебе повода поверить мне.
Я очень хотела поверить. Поверить, что время нашего расставания изменило Брэда и он стал совсем другим человеком. Что все сложится.
А еще мне до смерти хотелось вбежать в гостиную и объявить, что свадьбы Брэнсон-Хантингтон не будет. Ни сейчас, ни когда-то потом. Это окончательно выведет маму из себя.
Я с сожалением провела рукой по браслету последний раз, закрыла коробку и протянула ее назад. Брэд отказался ее брать.
– Это твое. Что бы ни случилось. Ты ничем мне не обязана.
Не было похоже, что я не буду ничем обязана за такой подарок. Кто-то пытается сделать из меня дурочку.
Он подтолкнул коробку ко мне, и я не знала, что делать. Если просто оставить ее здесь, кто-то найдет ее, и мама закатит феерическую драму, к которой я еще не готова.
Или приедет двоюродная бабушка Ида, после чего никто больше не увидит эту вещь.
Я вздохнула.
– Я возьму его сейчас, но с уговором, что верну, когда ты поймешь, что между нами все кончено. Мне не о чем думать. Дверь закрылась. Мы отдружили свое, и нам пора в новые отношения. Найти людей, для которых мы истинно предназначены.
Почему у меня в голове всплыло лицо Тайлера? Странно и глупо.
Я знала, что не могу быть с Тайлером. Но я заслуживала найти кого-то не хуже, чем он.
Брэд нахмурился.
– Не уверен, что могу принять такой ответ. Не хочу новых отношений. Хочу, чтобы мы были вместе. Я буду предан тебе. Нам. Ты должна это знать. Оставь браслет себе. Даже если ответ – «нет».
К сожалению, меня не пришлось долго убеждать не отдавать его.
Он сказал:
– Буду продолжать надеяться, что ты передумаешь и ответишь «да». Если уж ничто другое тебя не вдохновит, подумай о том, сколько ботокса наши мамы вкачают в лицо, чтобы стереть мимические морщины, появившиеся от бесконечных улыбок радости за нас. Может быть, ты согласишься хотя бы ради экономии.
Признаюсь, это вызвало у меня улыбку. Совсем ненадолго. Однако нужно соблюдать границы. Я не хотела, чтобы он или его семья преследовали меня.
– Ты можешь не принимать это, но все кончено. Не обязательно говорить нашим семьям прямо сейчас. – Это было эгоистично с моей стороны, но я явно не хотела, чтобы моя мама день и ночь напоминала мне об этом, пока я пытаюсь понять, как жить дальше. – Думаю, для нас обоих будет лучше остановиться на том, что мы не достигли никакого соглашения. – Это не должно быть слишком сложно, ведь он не писал последние несколько месяцев. – Это означает – никаких сообщений, звонков, электронных писем. Так будет проще двигаться дальше.
Брэд прочистил горло, не зная, что сказать. Это было так не похоже на него. Он всегда был так уверен в себе, своем месте в мире и том, что ему ничего никогда не угрожало.
– Хорошо, я могу поступить так. Я хотел бы оправдаться перед тобой, но подожду твоего решения. Я покажу тебе, как я изменился и как предан тебе.
Он нагнулся вперед, намереваясь поцеловать меня. Я шагнула назад и увидела на его лице выражение обиды, смешанной с чем-то еще… злостью?
Он вышел из комнаты. Я оперлась о стол отца, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Самой логичной ответной реакцией было бы разыскать его, отдать обратно браслет, сказать ему при всех, что между нами все кончено.
Но я сдержалась, потому что знала, что, если скажу, что все кончено, родители не переживут этого. Этот ужин будет моей последней встречей с семьей. Они позвали меня сюда только для того, чтобы Брэд поговорил со мной и передал свое подношение.
Так много планов и надежд на расширение бизнеса и переход в новый слой общества зависели от моего брака с представителем империи Брэнсонов. Если начистоту, Брэд обеспечивал мне уверенность в завтрашнем дне. Если я когда-нибудь устану бороться за себя и захочу вернуться в общество, он – мой билет домой. Если я выйду за него, это сотрет все бунтарство до этого момента. Он был как карточка в игре, дающая право бесплатно выйти из тюрьмы.
Но мне надо было расстаться с этой возможностью. Между нами ничего не могло быть и давно уже не было. Наверное, надо было сказать об этом яснее. Дать ему знать, что не было никакой надежды, что мы снова будем вместе. Потому что я покончила с ним и нашим токсичным прошлым.
Размышляя, не найти ли его и не сказать ли, что все точно кончено, я услышала голос Ванессы:
– Свадебка намечается? Какого числа?
– Я не помолвлена, – сказала я ей.
Она закрыла за собой дверь кабинета.
– Жаль. – Она погладила живот левой рукой. – Поторопись и обеспечь, чтобы свадьба состоялась. Это твоя единственная задача.
Мне стало неприятно от намека, что моя единственная цель в жизни – выйти за Брэда.
– А если я не хочу выходить за него?
– С каких пор это кого-то интересует? – в ее голосе послышалось раздражение. Я хотела посочувствовать ей, но выйти замуж за Гилберта был ее собственный выбор. – Вы с Брэдом будете отличной командой.
– Не хочу быть в команде. Хочу любви.
Она рассмеялась, и в ее смехе была грустинка:
– Ты ребенок. Лучше быть с тем, кто понимает тебя и твой образ жизни. Кто хочет от жизни того же, что и ты.
Мне стало одиноко от таких мыслей:
– Почему нельзя сразу и то, и то?
– Потому что в реальной жизни бывает только так. Тебе пора повзрослеть и понять это. Исполни свой долг перед семьей и поступи как надо. Твои бунтарские выходки продолжаются слишком долго.
– Если ты не заметила, – сказала я, встряхнув головой, – ты превращаешься в маму. А я всегда думала, что ты достойна лучшего.
Разгневанная Ванесса хотела что-то сказать, но вошел Кофлин с моим пальто в руках.
– Джулио ждет вас, мисс Мэдисон. – Он вручил мне пальто, и я снова хотела поцеловать его в щеку за то, что он спас меня.
Не оглядываясь, я вышла из кабинета, направляясь к черному «линкольну», стоявшему напротив дома. Я поскорее села в машину, пока ко мне не подошел с разговором больше никто из членов семьи, Джулио повел машину по длинной дороге, а я думала, что же замыслила Ванесса.
Какова ее цель? Она пыталась завлечь меня на тот же несчастливый путь, что выбрала для себя? Если она страдает, другие тоже должны?
Или она использовала психологический прием «от противного», пытаясь заставить меня публично расстаться с Брэдом? Зная, как это разозлит родителей? Чтобы ее доля в наследстве составила не тридцать три, а пятьдесят процентов?
Вздохнув, я откинулась на сиденье машины. Я знала наверняка две вещи: больше в игры Хантингтонов я не играю.
И, несмотря на его надежды, что я одумаюсь, я не хочу возвращаться к Брэду.
На следующий день после занятий Делии надо было остановиться у магазина продуктов, перед тем как подбросить меня домой. Мы прошли витрину с кормом для собак, и я почувствовала гордость за то, что мне удалось покормить и напоить Пиджин утром этого дня. По крайней мере, я так считала, потому что она не вышла ко мне, когда я ее позвала.
Пока я шла за Делией мимо стеллажей с продуктами, мое внимание привлекла коробка макарон с сыром быстрого приготовления. Еще одно блюдо, запрещенное в моем доме, которое я всегда хотела попробовать из-за рекламы.
Когда Делия довезла меня, мне очень захотелось приготовить себе обед самой. Я проверила миску Пиджин – она поела. Я подбросила ей еще и перевернула упаковку сырных макарон, чтобы прочесть инструкцию.
Потому что это все, что надо, когда готовишь, – верно? – следовать инструкции.
Я не знала, что такое сотейник и чем он отличается от обычной сковороды. Но я нашла его изображение на пачке. Выглядело просто: вскипятить воду, поместить макароны и варить до мягкости.
Почему я не попробовала это еще много лет назад?
Ожидая закипания воды, бродила по квартире. До этого я по большей части сидела в своей комнате и у меня было мало возможности исследовать дом. Притом что шарить по комнате Тайлера я сочла против правил, я зато предположила, что вполне можно обследовать общее пространство.
В гостиной был большой выбор самых разных книг. Некоторые были связаны с финансами и похожи на старые институтские учебники. Другие, похоже, были посвящены программированию. Большинство же составляли шпионские романы. Они были потертые, зачитанные.
Мне это очень понравилось.
Я посмотрела, какие у него фильмы на стойке для дисков под телевизором. Ожидала увидеть шпионские экшен-триллеры, основываясь на его вкусах в литературе, но там оказалось несколько научно-фантастических DVD и парочка видео с музыкальных фестивалей. А еще пара романтических комедий. Хм. Я нахмурилась. Он сам их выбрал или это его бывшая (или настоящая) девушка их оставила?
Кладя DVD обратно на полку, я заметила стопку корешков от квитанций. Оказалось, это оплаченные штрафы за парковку. Мне стало смешно. Очевидно, Тайлер с трудом читал знаки с обозначением разрешенного времени парковки. Внезапно он стал для меня ближе и человечнее.
Почему его незаконные парковки – это так мило?
Я услышала кипение воды на плите, нашла глазами дуршлаг, чтобы потом отбросить макароны, и поставила на огонь сковороду. Перечитала инструкцию. Нужно масло и молоко. Нашла масло… а вот молока не было. Я не знала, насколько это плохо, и забеспокоилась.
Была литровая упаковка шоколадного молока в холодильнике, обдумала вариант. Насколько это все испортит? Я ела на десерт сыр и шоколад много раз… Влила четверть стакана шоколадного молока и добавила сыр из пакетика.
Может, я открыла для себя новое хобби и могла бы стать звездой YouTube. Снимала бы видео о сочетании интересных вкусов основной еды.
И я придерживалась такого мнения, пока не попробовала готовую жижу.
Боль, смешанная с будто бы извергнутым из чьего-то нутра шоколадом и мокрым, свернувшимся сыром. Отвратительный вкус. Я выплюнула все обратно в сковородку.
В кухню прибрела Пиджин, держась от меня подальше по дороге к своей миске.
– Не обращай на меня внимания. Просто издеваюсь над едой! – сказала я ей и поставила сковородку обратно в раковину, чтобы помыть. Я мало что знала о собаках, но где-то читала, что им нельзя шоколад. Не знала, можно ли им давать шоколадное молоко, и не представляла, чтобы Пиджин хотела попробовать эту жуть, лучше подстраховаться.
Телефон завибрировал, и мое сердце подпрыгнуло: сообщение было от Тайлера.
«Как дела?»
Как у меня дела? У меня не было даже базового навыка приготовить себе еду. Но это не то, что можно было написать, ведь он думает, что я все могу. Готовить. Убираться.
Не угробить собаку.
«Хорошо».
Глубокий, многозначительный ответ!
«Отлично! Напомни Пиджин, чтобы уровень алкоголя в ее крови не превышал допустимый по закону уровень и что у нас вечером комендантский час!»
Я улыбнулась и задумалась, не поднять ли уровень алкоголя в своей собственной крови, но мой испорченный ужин сказался на всей ночи. Мне даже больше не хотелось есть. Мои военные преступления против еды лишили меня аппетита – не знала, что такое вообще возможно. И после того, как с треском провалила миссию повара, я решила, что хотя бы убираться будет не так трудно.
Достала список дел, который Тайлер для меня составил и прикрепил на холодильник, заметила его свежие карандашные пометки со списком обязанностей и снова улыбнулась. Первым в списке значилось: помыть посуду в посудомоечной машине.
Я много раз видела, как Шей загружает посудомойку. Из наших прошлых ссор знала, что остатки еды перед этим надо смывать и класть тарелку так, чтобы поток воды ее равномерно омывал. Это просто. После того как загрузила всю посуду, которую испачкала, я собрала ту, которую Тайлер, видимо, оставил с утра – проснувшись, я ощущала запах бекона, но на поверку в квартире давно не было ни бекона, ни Тайлера.
Взяв с плиты тяжелую сковороду, ее я тоже пихнула в посудомойку. Я знала, что теперь надо добавить мыло. У Шей это был порошок, который хранился в маленьком шкафчике, – но порошка я не нашла нигде. Нашла нечто под названием «Рассвет» синего цвета. Спереди упаковки значилось «жидкость для мытья посуды». Вероятно, Тайлер пользовался жидкостью от этой фирмы. Я не была уверена, сколько надо заливать, поэтому заполнила отсек до отказа, закрыла и нажала на кнопку «старт».
С чувством исполненного долга направилась в гостевую ванную, которая была в основном только моя. Вероятно, ее использовали и другие гости. Интересно, принимал ли Тайлер гостей. Как часто?
Были ли среди них женщины?
Я почистила зубы, стараясь избавиться от привязчивого шоколадно-сырного вкуса на языке. Закончив, пошла в свою комнату, чтобы разобрать оставшиеся чемоданы. Я очень продвинулась в этом деле, но оставалось еще много вещей.
За работой я быстро потеряла счет времени, напевая себе под нос.
Залаяла Пиджин. Я не знала, как это понимать, – Тайлер не упоминал, что значит, если она лает. Это означало, что Пиджин хочет гулять?
Я вышла разобраться.
– Девочка, что ты…
Фраза оборвалась, когда я увидела состояние кухни. Огромные белые пузыри закрыли весь пол, разрастаясь в гору невиданной вышины.
Я была в шоке. Это превратило кухню в летнюю вечеринку трехлетних детишек.