– Знаешь, чем примечательна эта квартира? – спросила Фредерика, широко разводя руками, как цирковой конферансье, объявляющий клоунов.
Жест был вполне уместен: цирка в нашей жизни хватало.
– Мэдисон, – она обратилась ко мне по имени, чтобы я наконец отреагировала, – знаешь, чем примечательна эта квартира?
Очевидно, она ожидала, что я отвечу в той же театральной манере.
– Смертельно опасными бактериями? Они нас всех съедят? – осведомилась я.
Тетя, агент по недвижимости, уколола меня гневным взглядом.
– Не угадала! В ней почти трехметровые потолки! Ты можешь себе представить, как трудно найти в центре города квартиру с высокими потолками? И это по такой цене!
Речь шла о городе Хьюстоне, штат Техас. Я задумалась, какое вообще отношение имели высокие потолки к моему воспитанию. Ничем необычным для меня они не были: я выросла в одном из крупнейших особняков штата. То, что другие назвали бы роскошью, было в моем восприятии привычным уровнем комфорта. Я занялась преподаванием, и это встретило яростное неодобрение моих близких. Меня изгнали из фамильного гнезда, отлучили от семьи, предоставили самой себе во всех финансовых вопросах. Учительская зарплата не позволяла роскошь или даже бледное ее подобие.
Терпение Фредерики было на исходе, и я это знала. Она уже показала мне с десяток квартир. Какие-то были расположены слишком далеко от Милстонской академии, где я работала учительницей младших классов. Другие – уменьшенные версии частного зоопарка с той разницей, что вместо животных вниманию гостей представлялись тараканы, муравьи и клопы, – вызывали сильнейшее омерзение. Третьи служили кладбищем дырявых шин, дедовских газет и других старых ненужных вещей.
Лучшего я не могла себе позволить. Получив свой первый расчетный чек, я обомлела. За вычетом налогов мне полагалось меньше, чем я привыкла тратить в месяц на парикмахера. Было трудно представить, как люди живут на такую зарплату.
Еще труднее – как вычесть из этой суммы деньги на аренду квартиры и залог. Мне также предстояло купить машину для передвижений по городу по служебным нуждам и на нее еще надо было накопить.
Откладывать деньги представлялось совершенно невозможным; валяясь на кушетке в доме своей лучшей подруги Шейлы, последние три месяца я изнывала от тоски. Заезжая к ней, я обещала, что поживу пару недель и уеду. Сдержать обещание я не смогла.
Шей жила в аккуратненькой квартирке, и мне нужно было всего полчаса, чтобы доехать от нее до работы. Очень хотелось бы жить еще ближе к школе, но я была рада довольствоваться тем, что имею. Фредерике надоело водить меня по городу, не получая комиссии за агентскую работу и рискуя нарваться на гнев моей мамаши за то, что она мне помогает, и я это знала. Судя по всему, я всегда была ее любимой племянницей.
Стать любимицей было несложно. Мои старшие сестры-двойняшки имели прескверный нрав. Первую из них, Виолетту, растили с видами на то, что она будет преемницей отца и займет его пост в фирме. Она была амбициозной, до безжалостности жесткой, не в меру тщеславной. Вторая, Ванесса, не занялась семейным бизнесом. Ее благословили на замужество с вице-президентом отцовской компании, и она стала матерью троих детей. Вынашивая уже четвертого, она при любой возможности совала мне в нос подробности своей идеальной во всех отношениях жизни. Снобизм обеих сестренок переходил все мыслимые границы. Все это, а также их крайняя зацикленность на себе сделали наше общение тяжелым и травматичным для меня.
Фредерика прервала мои размышления вопросом:
– Хорошая квартира, да?
Квартира в самом деле была неплохая. Я уже собиралась сказать, что мне все понравилось, но по выражению лица Фредерики поняла, что моя собеседница что-то скрывает:
– Да, хорошая. О чем ты мне не сказала?
– Ой, да… – она взмахнула рукой, как будто я сморозила глупость. – Ничего. Тут высоченные потолки и красивый паркет. Тебе понравится.
Паркет ей понравился, конечно; теперь я точно знала, что что-то не так:
– Расскажи, что скрываешь!
– Ну-у-у… – неимоверно долго протянула она, – предыдущий жилец был немного… как сказать… его убили год назад.
– Прямо убили? – уточнила я. – Вот прямо вот кто-то вошел и убил того, кто тут жил? И тело было найдено в квартире? Это жилье – место преступления? – Я сложила руки на груди, в нахлынувшем приступе брезгливости стараясь ничего не трогать.
– Ну тут не то чтобы серийный убийца орудовал. Пострадала одна девушка. Парень, вероятно, из ревности убил ее и теперь отбывает наказание. Не волнуйся. По закону ты имеешь право знать, но это абсолютно не важно: много людей по той или иной причине умерли дома.
Так-то оно так, но я никак не могла представить, как буду жить здесь. Мое воображение уже рисовало меловые очертания тела на полу после инцидента, и я ответила:
– Эта точно не подходит, – думая, что лучше дом с тараканами, чем с привидениями.
Тетя вздохнула с неподдельным разочарованием и открыла мне дверь. Пока она запирала квартиру, я стояла в холле. Взглянув наверх, я ощутила нависающую гнетущую темноту, хотя понимала, что это мне только кажется на фоне услышанного. В каждой тени будто угадывались силуэты затаившихся преступников. Покинув здание, я наконец задышала полной грудью, радостно наблюдая закат.
По дороге к ее машине мы молчали. Феррари, которую тетушка называла Джей Ло, была «лабутеново-красная» – слово придумала тетя. Этот оттенок стал фирменным цветом Фредерики. Она накрасила губы в тон машине, надела красную шелковую блузку и, конечно же, завершила образ знаменитыми туфлями на красной подошве. Ее вкус к дорогим вещам напомнил мне, как хорошо она зарабатывала, находя подходящую недвижимость для представителей хьюстонской элиты, и меня уколол стыд за то, как много ее времени я потратила впустую.
– Такая красивая у тебя машина! – сказала я, пытаясь снова перевести разговор в доброжелательный тон.
Тетушка широко улыбнулась, очевидно приняв комплимент, и мы плюхнулись на мягкие, как пух, сиденья, обшитые красной кожей.
– Красивая. А ты все еще планируешь завести свою?
– Да, – ответила я. Права я получила только что. Никогда раньше не нуждалась в них, меня везде возили водители. Мама удивлялась, могут ли вообще понадобиться права женщине из семейства Хантингтонов. По ее мнению, в их получении не было никакого практического смысла.
Неудивительно, что ни одна из сестер не сдавала вождение и не имела собственного автомобиля.
Я очень гордилась тем, что первая сдам на права.
– Думаю, куплю подержанную машину, – сказала я, представляя, как бы разозлилась мама, если бы услышала это от меня. Мама отказывалась даже трогать что бы то ни было подержанное или побывавшее в чужих руках, включая простыни в гостиницах, полотенца в тренажерных залах, халаты в ее любимом спа-центре. Я чувствовала себя бунтаркой, замыслив купить нечто подержанное.
– Купи в дилерском центре «Арес», – предложила тетя.
– «Арес»? Думала, они занимаются прокатом.
– Да, но по достижении определенного пробега машины продаются, так что ты можешь купить подержанную машину в очень хорошем состоянии.
Само слово «подержанный» тетя произнесла так же, как любила произносить моя мама, с раздражением садовника, поймавшего назойливого крота, который портил идеальные розы, – так бы и прибила чем-то тяжелым!
– Посмотрю, – ответила я. Мы выехали за пределы центра города, а я все еще не знала, закончилась ли на сегодня миссия по поиску жилья. – Ты хотела показать мне еще какое-то место или все на сегодня?
Фредерика постучала по рулю ногтями, накрашенными ярко-красным лаком:
– Я обдумываю еще один вариант, но он действительно за рамками разумного.
«Еще более за рамками, чем дома с привидениями и зоопарки из насекомых?» – удивилась про себя я, усомнившись вслух: – Как так?
Когда мы встали на светофоре, она достала из своей сумочки от «Прада» мобильный телефон, просмотрела несколько скриншотов, бормоча что-то про Инстаграм, и успела передать мне телефон прежде, чем сменился цвет светофора. Машина тронулась.
На экране был изображен самый красивый на свете мужчина. Никогда в жизни я не видела настолько очаровательного молодого человека: ни в кино, ни в журналах, ни во всех просмотренных телешоу. Он был сногсшибателен: золотисто-каштановые волосы, небесно-голубые глаза, подбородок настолько фотогеничный, что мог бы сам по себе стать звездой телевидения. Улыбка человека с фотографии была способна растопить самое холодное сердце.
– Он… Он… Он… Вау! – это все, что я могла сказать. Я увеличила изображение, чтобы получше рассмотреть его лицо. Настолько роскошен без правильной постановки света или обработки фотографии в редакторе? Таких красивых людей не бывает!
Фредерика как будто читала мои мысли:
– В жизни он еще красивее.
Я широко раскрыла рот от удивления. Это было совершенно… невозможно! Как так? Можно было предположить, что он просто хорошо смотрится на фото. Таких людей немало. Но он был сказочно привлекателен, подлинное произведение искусства.
И я не могла оторвать от него глаз.
– Кто это? – выдавила я из себя наконец, вспомнив, что у шедевра должно быть название, и я хочу его узнать.
– Тайлер Росс. Мы познакомились на благотворительном балу в Уэзли, посвященном каким-то игуанам. Не важно. Он скромно стоял в уголке и понравился мне. Такой красавчик не должен скучать один.
Я отчаянно закивала, полностью согласная с последним утверждением. Оставшиеся функциональными и не смешавшиеся в кашицу после просмотра фото клетки моего мозга жаждали знать, каков он, «выходящий за рамки разумного» план Фредерики. Может быть, она хотела, чтобы я вышла замуж за парня с фотографии, и тогда мне будет где жить? Меня не удержит ничего, даже если план подразумевает совместный с Тайлером побег в Вегас.
– И он сказал мне, что много путешествует по работе и давно ищет кого-то, кто бы в это время жил в его квартире и присматривал за его собакой по кличке Пиджин. Она боится оставаться одна. Посмотри, какое милое животное!
Тетя указала еще раз на фото, и только теперь я заметила на нем еще и собаку – золотистого ретривера.
– Да, красивая собачка… – рассеянно промямлила я, не отрывая глаз от Тайлера.
– Кроме того, Тайлеру нужно, чтобы кто-то убирался в его квартире. Последнее время ему не везет с клинингом. Он предоставляет комнату тому, кто будет убираться и следить за его собакой. Я обещала подыскать подходящего для него человека.
Мой опыт общения с собаками стремился к нулю, уборкой я тем более никогда не занималась.
– Мне нужно поработать уборщицей? – переспросила я.
Фредерика либо забыла, как я избалована жизнью, либо не сочла это важным в нашей беседе.
– Ну да, – ответила она. – Ты будешь его соседкой, наводящей блеск. Забавная игра слов получается: соседка – просто блеск!
Наша феррари съехала на обочину, и тетя взяла свой телефон назад. Я будто привыкла держать его в руках, и мне стало его не хватать.
– Спрошу своего юриста, как запатентовать фирму с таким названием, – сказала тетя и рассмеялась своему остроумию.
Она забегала пальцами по клавиатуре, комментируя:
– А сейчас я пишу Тайлеру сообщение, чтобы спросить, можем ли мы зайти и посмотреть квартиру. – И, помолчав, добавила: – Если ты заинтересована в предложении, конечно.
Мне было над чем задуматься. Я не хотела бы делить квартиру ни с кем. Только Шейла была не в счет. Либо мне меньше всех везло с поиском соседей, либо среди людей, подыскивающих себе пару, чтобы снять вместе жилье, немало странных и чокнутых. Именно поэтому тетя искала мне место, которое я могла бы позволить себе снять единолично.
Однако человек, наделенный такой красотой и такой любовью к своей собаке, не мог оказаться плохим, ведь правда? Плюс Фредерика вроде как поручилась за него после десятиминутного разговора на вечеринке – не хухры-мухры!
И тут я вспомнила, что тетя все еще ждет моего ответа.
– Да, я заинтересована, – выпалила я, ощутив, как трясутся поджилки.
Она улыбнулась и нажала кнопку «отослать». Мы стали ждать ответа, и я начала прозревать: вообще-то никто не обещал, что квартира этого парня не будет отвратительна, но тут же решила не переживать. Ради такого красавчика можно переехать даже на квартиру, как та, где кого-то убили. Это не будет значительной жертвой, зато я буду лицезреть неземную красоту.
Вероятные ужасные жилищные условия должны компенсироваться в моем случае тем, что на соседе по квартире глаз отдыхает, – должна же быть в жизни справедливость!
Сама не замечая, что затаила дыхание, я прислушивалась к телефону Фредерики в ожидании звона ответного сообщения. Наконец, когда оно пришло, тетя с улыбкой сообщила:
– Он говорит, что мы можем подъезжать и нас встретят. Дверь откроет консьерж.
Консьерж! Мне вспомнился подъем на пятый этаж без лифта в доме Шейлы. Какое облегчение, когда кто-то может помочь отнести твои вещи, если тяжело, да и у кого их не страшно оставить, чтобы не украли. Если в доме еще и лифт есть – это вообще предел мечтаний!
Пока мы подъезжали, Фредерика продолжила пересказ своей беседы с Тайлером, состоявшей в основном из обсуждения их собак, пока я сдерживала импульс схватить ее телефон и вновь лицезреть фото красавчика. Из сладкой мечты о видеоклипе, где Тайлер и я в главных ролях, меня вырвали следующие слова Фредерики:
– Он сказал, что в качестве соседа по комнате предпочел бы парня, потому что в колледже жил в комнате с девушкой, они были просто друзьями, но девушка влюбилась в него, и это отравило их соседскую жизнь. Дошло до разбирательства и запрета ей по суду приближаться к его дому.
Я видела его фото и все понимала.
– Для тебя это не будет особой проблемой, ты же в отношениях! – сказала довольная тетушка.
Да? Ах, точно, она про Брэда. Точнее, про Брэтфорда Борегарда Брэнсона четвертого. Мой школьный товарищ, с которым мы перестали встречаться с момента, когда я ушла из семьи.
О нашем разрыве не знали, и я не торопилась сообщить.
Брэнсоны были сливками общества в Хьюстоне. Наделенные роскошным богатством и связями, они были семьей мечты моей матери для меня. Не участвуя в семейном бизнесе, я подорвала доверительные отношения с матерью, и рассказать ей о разрыве с Брэнсоном значило нанести по нашим с ней отношениям удар, сравнимый с ядерным, и окончательно сжечь мосты.
Родители терпели мой тихий бунт и раньше, надеясь, что я одумаюсь и когда-нибудь стану на путь истинный. Я и сама была не готова объявлять решительные бои сразу по всем фронтам, ибо при объявлении войны ждать пощады мне не приходилось.
Я не стала вводить Фредерику в курс дела и притворилась, что со всем согласна. Моя мама и ее сестра были в извечной вражде (и я полагаю, что именно это сподвигло Фредерику помогать мне – она делала это назло сестре). Однако же иногда они были лучшими в мире подругами. Существовал неслабый риск, что информация просочится к матери, так что я сказала:
– Хорошо, у меня есть Брэд, и я не буду бегать за Тайлером.
Это формально даже не было ложью. Официально мы с Брэдом о расставании никому не объявляли. Было и так понятно, что вместе мы уже не будем.
Мы подъехали к дому и припарковались напротив.
– Тут есть и гараж, – объяснила она, – но сегодня мы ненадолго. Не знаю, поняла ли ты, где мы находимся, но это в десяти минутах от твоей школы.
Я очень обрадовалась, что это так близко. Мы вышли из машины и направились к дверям.
Войдя в дом, я поняла, что Тайлер явно не беден. Судя по обстановке, он был даже не врачом или юристом, а жил в действительно роскошных условиях.
Мое предчувствие подтвердилось, когда консьерж проводил нас в пентхаус. Когда мы вошли, я выдохнула. Все было как у меня дома. Еще пару месяцев назад меня это жилище никак не впечатлило бы. Подумала бы, что оно просто милое и уютное. Сейчас оно показалось мне дворцом. Из окон просторной квартиры открывался умопомрачительный вид на вечерний город. Я уже представляла, как пью утренний кофе на широком балконе, встречая рассвет нового дня. Я повернулась, чтобы осмотреть кухню. Она была обустроена по последнему слову техники, и было видно, что используется по назначению довольно часто. Из раковины глядела гора немытой посуды; приборы разбросаны там и сям. Хозяин явно не являлся фанатом чистоты.
Воодушевляло, что здесь определенно не было тараканов или привидений. Квартира, несомненно, лидировала среди остальных.
– Что думаешь? – спросила Фредерика, когда консьерж оставил нас наедине.
– Здорово!
– Пойдем смотреть остальные комнаты! – сказала она.
В комнате для гостей стояла огромная двуспальная кровать. Я присела и попрыгала на ней, проверяя мягкость. У Шей в комнате кушетка была пожестче.
Комната была отделана в спокойной серо-голубой гамме. Мне она понравилась. Тетя что-то вещала о премиальном паркете и итальянском мраморе, а я тем временем зашла в гардеробную. И почти прослезилась от перспективы не складывать больше вещи по чемоданам!
В этот момент я поняла, что сделаю все, что от меня потребуется, чтобы жить у Тайлера. Уход за собакой? Да я просто Доктор Дулиттл! Уборка? Я стану… Мари Кондо? Нет, книжка у нее не совсем об этом. Мэри Поппинс? Она специалист по детям. Марта Стюарт? Главная по развлечениям…
Наконец вспомнила: Мистер Пропер! Я буду и Пропер, и Дулиттл в одном лице, идеальная во всем, что делаю.
– Разве это не чудесно? – спросила Фредерика, заметив по моей широкой улыбке, как я уже впечатлена.
– Я хочу тут жить. Обожаю это место!
Мы услышали, как хлопнула дверь лифта и мужской голос сказал:
– Пидж, я пришел! Где ты, девочка?
Это был Тайлер. Его голос был так же приятен, как и он сам. Глубокий грудной тембр, от которого веяло мужественностью. У меня пошли по коже мурашки. По паркету застучали собачьи лапки, и я мельком увидела рыжую собачку, прибежавшую встретить хозяина. Как хотелось бы мне оказаться на ее месте, встать и побежать ему навстречу, быть заключенной в его объятия.
Фредерика взяла меня за руку:
– Идем же, и я вас познакомлю.
Волнение, сравнимое с этим, я ощущала только однажды, перед самым первым уроком, который мне предстояло провести. Я была на пороге нового будущего и знала, что моя жизнь больше не станет прежней.
Второй раз в жизни я ощутила то же. Все изменится.
Пора увидеть Тайлера Росса.