Глава вторая, в которой паучок Воська плетёт паутинку
Кру и не думала, что из-за этой крохи Жуськи всполошатся густые джунгли и бескрайняя саванна. Жуська была той самой мухой, которую никак не мог поймать паук Ихвосьмяк. Звали паука так потому, что, когда спрашивали: «Паучок, паучок, сколько у тебя ног?» – он отвечал: «Их восемь».
Так он и стал Ихвосьмяком. Но это было трудно выговаривать. И его имя сократили до Воськи.
А Жуська ему то паутинку порвёт, то узор на спине заляпает так, что не отмыться. Все уши ему прожужжала. Дразнилку придумала:
По траве ползёт неловкий
Паучок с гнилой верёвкой!
Воська усердно плёл на неё паутинку и в клеточку, и в полосочку, и кружевную, и с петельками, и с крючочками. Как-то раз он сидел в тишине, только чаю налил, тут – Жуська. Дёрнулся за ней и чай весь разлил, хорошо – посластить не успел: столько бы сахару пропало.
А та ещё пуще дразнится:
На Север ли поедешь,
Помчишься ли на Юг,
Кого не повстречаешь,
А хуже всех – паук!
У Воськи терпение лопнуло. И он решил сплести паутинку не простую, а… толстую-претолстую. Толще лианы, прочней дерева. Много времени на то ушло, но всё же сделал он невиданную доселе ловушку.
– Не порвётся, – проверял он её. – Теперь уж точно муху схвачу.
Надежды на удачу он не терял. Верил в себя. А кто нацелен на успех, всегда бодр и весел. Любуясь своей работой, он запел:
Ты плетись, тянись и вейся,
Паутиночка моя!
Между веточек развеся,
Тебя сделал – ай да я!
«Чудо-мастер» – говорится
Про меня, про молодца.
Паутинке сколь ни виться,
А не видно ей конца!
А у нас, у паучков,
Целых восемь кулачков.
А на пятки посмотри –
Целых пять и целых три.
Паутиночка моя!
Тебя сделал! Ай да я!
Хоть не каждому картинка
Эта славная видна:
Паутинка-невидимка
И прекрасна, и нежна.
А когда сияет солнце,
Я сушу на ней бельё!
12
Там, где тонко, там и рвётся,
Это всё не про неё!
Я люблю на паутинке
Кверху пузиком лежать,
Таким образом, на спинке,
Свежим воздухом дышать.
Я старательно так делал
Эту пряжу меж ветвей!
Прилетайте, мухи! Где вы?!
Покачаемся на ней!
Воська прислушался. Послышалось, кто-то жужжит. Спрятался в укрытие. Повёл наблюдение. Но то была вовсе не муха, а… слон. Паук занервничал, как бы этот прохожий, никуда негожий, не сорвал охоту: не помял и не снёс паутину.
