Утро. Каждому ребенку
Очень хочется поспать.
Но приходится спросонку
Покидать ему кровать.
Да, Тимоша был не глупый,
Но учиться не желал.
Хоть столицу Гваделупы
Он бы сходу вам назвал.
Вот зачем ему, скажите,
Знать строенье червяка,
Про дворец, что был на Крите
В очень древние века.
Сколько знаний бесполезных
Полагается зубрить,
Чтобы от людей любезных
Аттестат свой получить.
А возьмите перемены!
Это ж форменный Содом.
Сотрясая криком стены,
Дети носятся кругом.
Тут зевать себе дороже.
Вмиг какой-нибудь олень
С ног собьет тебя. О, Боже!
И такое каждый день.
А в столовую зайдите!
Всё забито, не присесть.
Хоть весь день детей кормите,
Будут есть и есть, и есть.
И дебилов здесь хватает,
И придурков разных тьма.
Кто-то, как собака, лает
От великого ума.
Кто-то из себя крутого
Корчит, суперпацана.
Вот бы круче на такого,
Чтобы получил сполна!
Болтунов еще немало,
Пустомелей всех мастей.
Вот и мелют, что попало,
Ведь язык-то без костей.
Не любил Тимоша школу,
Часто тройки получал.
Даже к школьному футболу
Равнодушье проявлял.
Вот заходит в класс. Учебник
И тетрадку достает.
«Если был бы я волшебник,
Отменил учебный год».
Тут к нему:
– Забыл, наверно,
Что контрольная у нас?
Почесал затылок нервно.
«Нарисую я сейчас».
Вот лежит математичка
На кровати. Вид плохой.
А на тумбочке водичка,
И таблетки под рукой.
Кисточкой цвета наложил.
Это сценка школьных лет.
Результат он подытожил.
И убрал в рюкзак портрет.
Прозвенел звонок. Но что-то
Всё учитель не идет.
А контрольная работа
Много времени займет.
Завуч в вязаном жакете
К ним заходит. Замер класс.
– Нина Тихоновна, дети,
Заболела. И сейчас
Мы идем на физкультуру.
Только тихо! Не кричать!
Ну, а как свою натуру
Ребятне не показать?
«Хорошо! Ура! Контрольной
Не писать!»
И вниз гурьбой.
Да, бывает в жизни школьной
И приятное порой.
А ведь это он затеял,
Но решил молчать о том.
Да и кто б ему поверил,
Посчитали бы вруном.
Хоть охота Тимофею
Рассказать, в чем дело тут,
Но оставил он затею,
Не поверят, засмеют.
Говорить о чудо-кисти
Никому не должен он,
Ведь найдется – только свистни! –
Доброхотов миллион.
Даже папе, даже маме
Ни словечка, хоть убей.
«Мы и сами ведь с усами!» -
Так решает Тимофей.
На урок литературы
Дали им стишок опять.
Это вам ни шуры-муры:
Заучить и рассказать.
И хоть вечером Тимоша
Целый час учил стишок,
Только дикцией хорошей
Он похвастаться не мог.
Только тут, как ни старайся,
Снова память подведет.
Вот и стой потом и майся
У доски, как идиот.
За стихи он выше тройки
Никогда не получал.
Дома же головомойки
И упреков ожидал.
«Ну-ка! Ну-ка! – спохватился
И альбом разложил он.
– Ведь недаром ночью снился
Мне оратор Цицерон».
И Тимоша постарался.
Вот с протянутой рукой
С речью яркой обращался
Он, оратор молодой.
А учительница строго
Посмотрела.
– Что ж! Начнем!
Повторим сейчас немного
И к доске читать идем!
Все учебники открыли,
Потихоньку бубонят.
«Хоть меня бы не спросили!» -
Об одном они молят.
– Значит, так…
И на мгновенье
Замолчала,
Хмурясь.
– Пусть
Нам сейчас стихотворенье
Прочитает наизусть…
И пошло! Давай по списку
На Голгофу вызывать.
То артиста, то артистку
Приглашает выступать.
Пишет твердою рукою
Тройки, двойки иногда
И качает головою.
– С вами просто мне беда.
Это же стихотворенье,
Не какой-то фантик вам.
Не эмоций, не волненья.
Это просто стыд и срам.
– Про меня вы позабыли? –
Наш художник проворчал.
– Почему-то не спросили.
– Что? По двойке заскучал?
А Тимоша руку тянет.
– А меня? Ну, как же так?
И учительница манит
Пальцем.
– Выходи, чудак!
Вышел он и строгим взглядом
Класс обвел, взмахнул рукой.
И учительница рядом
На него глядит с тоской.
Стал читать стихотворенье,
Как никто до этих пор.
И такое впечатленье,
Словно к ним пришел актер.
Не читал, а жил он словом,
В душах трепет вызывал,
Был и нежным, и суровым,
Падал вниз и возлетал.
И учительницу словно
Подменили в этот миг.
Это же не просто слово,
Это же из сердца крик.
Замолчал. И все молчали.
Что случилось? Почему?
А потом все закричали
И захлопали ему.
– Тимофей! Ты просто гений!
Подошла и обняла.
– Я еще таких мгновений
В жизни не пережила.
Почему талант огромный
Не хотел нам показать?
Ты, конечно, мальчик скромный.
Но талант нельзя скрывать.
Наступила перемена.
Все вокруг стоят толпой.
– Это что за перемена
Приключилась вдруг с тобой?
Ну, и как тут оправдаться,
Чтоб поверили они?
– Надо сильно постараться.
Не бездельничать все дни.
Недовольные ответом,
В коридор они спешат.
Им родители об этом
Днем и ночью говорят.
Не ушел один Сережка.
Не поверил он в ответ.
– Ты открыл бы хоть немножко,
Что же это за секрет!
Я же вижу, что скрываешь.
Что за тайна, не пойму.
Ты меня, Тимоша, знаешь.
Не скажу я никому.
– Эх, Серега, ты, Серега!
Я хочу тебе сказать:
Будешь знать, Серега, много,
Значит, будешь плохо спать.
И решил тогда Сережка:
«Послежу я за тобой!
Что-то ты хитришь немножко.
Ты же жук еще такой».
А Тимошка же подумал,
Что нельзя перебирать.
Чудо-кисточку засунул
Дальше, чтоб не рисовать.
И на русском, и английском
Он не выдал ничего.
Снова стал своим и близким,
Серым, как и большинство.
На английском и на русском,
Как всегда ни бэ ни мэ.
Был он скучным, был он грустным
И одна лишь мысль в уме.