Страха не было. Была обреченность. Я почему-то уже знала, что у меня вовсе не пневмония…
Озарение пришло незадолго до Нового года, ночью, когда повернулась на правый бок, а из груди вырвался свист. Показалось, что в правом легком дыра… Сквозная…
Загустевшая от ужаса, кровь хлынула в голову, и я вдруг все поняла… Точно увидела ретроспективу своей жизни. Да-да.
Расплата за грехи. Возмездие.
Но… так уж устроен человек. Я все-таки надеялась, что это пневмония.
Увы мне.
Едва отгрохотали новогодние петарды, еще мишура валялась по углам дворов и скверов, когда я, потея от слабости и задыхаясь под медицинской маской, втащила два огромных пакета с логотипом «Магнит» в палату № 19.
Шесть коек, три слева и три справа от прохода, облезлые стены, тоскующие по малярной кисти. Истоптанный до цемента линолеум.
Раба божья Анна, – представляюсь я, обнаружив на двух других койках бледные лица.
Я Тоня, раздается из угла.
Лена, представляется девушка с соседней койки.
А где остальные? любопытствую я.
На выходные домой ушли. Давно лежат. Их уже отпускают, следует ответ.
Небожители, значит.
Моему водворению в палату предшествовал короткий, но судьбоносный разговор в больнице «Красного креста».
Диагност вручил диск с изображением моего легкого на долгую (вечную) память:
Ваш путь лежит через ПТД.
Куда-куда? трагическим шепотом спросила я. Голос пропал месяц назад, предположительно от ларингита.
Через противотуберкулезный диспансер, не стал темнить диагност. Прямо сейчас и поезжайте. Похоже, у вас еще и туберкулез гортани. Это лечится,– добавил он поспешно, глядя на меня.
Вот тогда я испугалась. Не за себя. За ближних. За любимых и дорогих людей, чье здоровье и, может быть, жизни, я подвергала риску.
Пришибленная диагнозом, я поехала в диспансер. По пути все думала: как это могло случиться, что у меня туберкулез? Болезнь люмпенов, наркоманов, влюбленных без взаимности барышень и теперь вот моя.
Палата сильно напоминает студенческую общагу: общий шкаф под стеной, тумбочки у кроватей, между окнами холодильник, на холодильнике телевизор. В центре стол, на столе чайник – китайский «Тефаль». Имеется туалетная комната. В ближайшие пять месяцев здесь мне предстоит вразумляться и смиряться. В компании других чахоточных: Антонины, Елены, Ирины, Аллы и Алевтины.
Голос Тони извлекает меня из раздумий:
Я в магазин иду. Вам что-нибудь купить?
В носу щиплет от благодарности.