Без пяти двенадцать Павлов был в отделении полиции. Адвокат мазнул взглядом по вывеске, красовавшейся на обшарпанном здании, и не смог удержаться от усмешки. Она была новенькая, свежая, словно ее прикрутили буквально пару минут назад. Все прочее здесь оставалось прежним. Облупившаяся краска, грязный линолеум. В дежурке стояли древние кресла, обтянутые потрескавшимся дерматином. Их, наверное, в последний момент успели вытащить из кинотеатра, подлежащего сносу.
Оболочку сменили, а содержимое осталось прежним. Можно вложить миллиарды, перешить форму и поменять таблички со значками, но эти деньги не смогут изменить сознание стражей порядка, как настоящих, так и будущих. В данном случае эпопея с реформой, преобразованием милиции в полицию, напоминала адвокату бомжа, которого впопыхах пытаются привести в более-менее презентабельный вид. Но даже если на бездомного натянуть белоснежный фрак и облить его с ног до головы самой дорогой туалетной водой, он все равно останется тем, кем был.
Из окошечка дежурной комнаты выглянул плотный лейтенант и осведомился:
– Вы к кому?
– Дыбенко на месте?
– Пока да.
Лейтенант собирался сказать что-то еще, но Павлов уже стремительным шагом направился к лестнице.
Адвокат увидел начальника отдела в дверях приемной. Кряжистый мужик могучей комплекции заполонил своим телом весь дверной проем.
– Юленька, тут должен один губошлеп приехать. Павлов который, – пробасил мужчина, стоя спиной к Артему. – Так ты передай ему, что меня совсем сегодня не будет.
– Хорошо, Валентин Михайлович, – пропел из приемной тоненький голосок.
– Ну и все. Если что, я на мобильном.
Дыбенко неторопливо, словно медведь, развернулся и тут же замер, чуть не натолкнувшись на Артема. От неожиданности он отступил назад, и Павлов шагнул в приемную.
– Добрый день, – невозмутимо произнес адвокат. – Вы уж извините, но губошлеп не стал звонить, а приехал сам.
Щеки полицейского стали пунцовыми, он смущенно кашлянул и пробубнил:
– Я очень спешу, Артем…
– Андреевич, – подсказал Павлов, обворожительно улыбнувшись замершей секретарше.
В одной руке у нее прямо в воздухе зависла чашка с кофе, в другой – смартфон.
– Давайте перенесем нашу встречу на завтра, – предложил Дыбенко, оправившись от шока, вызванного внезапным появлением Павлова. – Честное слово, Артем Андреевич…
– Не проблема. Можно и на завтра. Только потратьте, пожалуйста, три минуты, чтобы взглянуть вот на эти документы, Валентин Михайлович. Потому что если мы сейчас расстанемся, то я немедленно отвезу их по адресу.
Начальник отдела уставился на папку, которую протягивал ему адвокат. Он глядел на нее так, словно внутри могла прятаться ядовитая змея.
– Ну же, – мягко проговорил Павлов.
Дыбенко молча взял папку.
– Что это? – Он прищурился, вчитываясь в текст. – В Генеральную прокуратуру Российской Федерации. Копия – в Департамент собственной безопасности. Жалоба. Гм… – Валентин Михайлович перевел взгляд на адвоката, который наблюдал за ним с бесстрастным видом. – Пройдемте в кабинет, – предложил начальник ОВД, доставая из кармана ключ. – Юля, не соединяй меня ни с кем, пока я сам не скажу.
Девушка кивнула. Растерянность на ее накрашенном личике сменилась изумлением.
Кабинет оказался светлым и просторным. Вся мебель здесь была под стать его хозяину, тяжелая и массивная.
– Какие у вас проблемы? – спросил Дыбенко, как только они уселись.
– Валентин Михайлович, я представляю интересы гражданки Симоновой Вероники Сергеевны. Она была вынуждена обратиться в нашу коллегию в связи с тем, что сотрудники дежурной службы, подчиненные вам, без каких-либо оснований отказали ей в приеме заявления.
– Заявления?.. – переспросил Дыбенко.
– Совершенно верно. Заявление о безвестном исчезновении ее сына, восемнадцатилетнего Владимира Николаевича Симонова. Мне бы не хотелось тратить мое и ваше время на цитирование девяносто третьей статьи Уголовного кодекса, который, кстати, лежит у вас на столе, на самом видном месте. Это халатность. Ваши сотрудники не исполнили свои прямые обязанности, заморочили голову матери, которая сходит с ума от горя.
Полицейский нахмурился, снова подвинул к себе бумаги, привезенные Павловым, нацепил очки и погрузился в чтение.
– Ого! – сказал он спустя некоторое время, дойдя непосредственно до ходатайств. – Похоже, уважаемый Артем Андреевич, вы выбрали не ту профессию! Смотрю, лучше нас знаете, как надо искать потеряшек. – Он презрительно фыркнул.
Артем взглянул на его лоснящуюся, откормленную физиономию, не выдержал и заявил:
– Я выбрал то, что следует, Валентин Михайлович. Suum cuique, каждому свое, как говорится. Что касается, как вы выразились, потеряшек, то они, господин Дыбенко, живые люди, как и мы с вами. Возможно, сейчас этому юноше, Владимиру Симонову, безумно больно. Не исключаю, что с ним могло случиться самое страшное, что только может произойти с человеком, хотя мне не хочется в это верить. Он сейчас надеется на спасение, хочет получить помощь. В том числе и от вас, Валентин Михайлович. Поэтому давайте при обсуждении этой темы проявим хоть немного сострадания.
Дыбенко отвел взгляд и шмыгнул носом, всем своим видом демонстрируя, что в общем и целом позицию адвоката разделяет, но при этом открыто признавать сей факт не намерен.
– Не моя вина в том, что я вынужден подсказывать полиции, что и как нужно делать, – прибавил Павлов. – Надеюсь, что оперуполномоченный, к которому попадут эти материалы, хорошо знает свое дело. – Эти слова прозвучали почти как вызов.
Начальник полиции намеревался ответить колкостью, но вовремя взял себя в руки. Он понимал, что сейчас перевес явно не на его стороне, и продолжил чтение. Артем с интересом смотрел в окно, за которым весело чирикали воробьи, перепархивая с ветки на ветку.
– Хорошо, что вы меня застали, – протянул полицейский минут через пять, потом достал из тумбочки носовой платок и вытер пот со лба. – Уверен, мы сможем сами решить эти вопросы.
– Если бы я сомневался в этом, Валентин Михайлович, то документы лежали бы сейчас на другом столе и в ином кабинете, – заметил Павлов.
– Я дам распоряжение, чтобы ваши бумаги приняли к исполнению, – пообещал Дыбенко.
– Мне хотелось бы знать, кто будет заниматься этим делом, и получить контактные данные.
– Я не могу сейчас назвать вам конкретного исполнителя, – нервно проговорил Валентин Михайлович. – Заявление поступит в отдел уголовного розыска, там и будет приниматься решение.
– Ничего, я подожду.
На скулах начальника полиции заиграли желваки.
– Вы будете ждать у меня в кабинете, господин адвокат? – осведомился он.
– Отчего ж, могу и в дежурной части.
Они встретились глазами, и Павлов с удовлетворением отметил, как щеки здоровяка снова вспыхнули словно два семафора. Это было почти забавно, учитывая возраст и статус полковника.
Дыбенко первым отвел взгляд и заявил:
– Ладно. Вам позвонят в течение часа.
– Не только мне, Валентин Михайлович. В заявлении указан телефон гражданки Симоновой. Она тоже будет ждать звонка о вызове.
– Хорошо. – Полицейский сдался, нажал кнопку на стационарном телефоне и сказал: – Юля, вызови ко мне Гончарова. – Полковник исподлобья взглянул на адвоката и пояснил: – Это начальник угрозыска. Обещаю, что сегодня с вами свяжутся.
– Премного благодарен вам. – Артем поднялся. – Не обижайтесь, Валентин Михайлович. Но, глядя на это со стороны, становится печально. Ведь любой простой человек вроде этой бедной Симоновой при других обстоятельствах так и остался бы у обочины, один на один со своими проблемами. Никто не услышал бы его.
Дыбенко расстегнул рубашку на одну пуговицу, словно ему стало тяжело дышать, и проговорил:
– Господин адвокат, надеюсь, вы представляете, какая нагрузка лежит на районных отделах? Сколько дел в производстве следователей и дознавателей? Да они зачастую просто физически не способны уделять внимание каждой мелочи!
– Жаль, что мы никак не поймем друг друга. По крайней мере до тех пор, пока жизнь человека вы будете относить к разряду мелочей. Теперь насчет нагрузки. Разве ваших подчиненных гнали работать в полицию под дулами автоматов? – спросил Артем. – Как я уже говорил, фактически ваши сотрудники допустили халатность, отказав Симоновой в принятии заявления. Это на языке закона. Если говорить попросту, на обывательском уровне, то поведение ваших подчиненных обусловлено элементарной ленью.
Дыбенко отвел взгляд и пробубнил:
– Всего хорошего, господин адвокат.
– И вам крепкого здоровья. – С этими словами Павлов вышел из кабинета.