Я закатываю глаза, затем вздыхаю. Она ведь всерьёз верит в то, что ей за ЭЭГ и анализ крови могут заплатить 50 тысяч. Интересно, почему же тогда наш народ (глупый, видимо, по мнению Милки) ходит в платные клиники и отдаёт деньги за подобные исследования?
Несомненно, я понимаю, что тут речь не идёт о медицинской процедуре, после которой тебе выдадут расшифровку анализов и составят рекомендации. Да, все исследования нужны для научных целей. Но я даже боюсь представить, какое количество молодёжи, желающей заработать лёгкие деньги, может откликнуться на эту рекламу. И что же это тогда за неизвестный центр, который готов заплатить всей этой толпе такую сумму?
Я испытываю то самое мерзкое чувство, когда вдруг осознаёшь, что тебя пытаются обмануть. Только обычно в такие моменты я лишь чую подвох, до конца не понимая, откуда ждать удара, а тут всё на поверхности. Если бы я сам увидел подобный призыв в интернете, я бы просто закрыл страницу. Но не моя сестра. Моя цель – не дать ей сделать глупость:
– Милка, это бред.
– Почему? Нет! – она тыкает пальцем в нижний угол экрана. – Там договор есть, смотри. Я его уже прочитала. Написано, что они проведут тестирование всех кандидатов, и выберут тех, которые им подходят. Вот их и будут обследовать, им и заплатят. А остальные домой поедут.
Что ж, так уже звучит логичнее. Но мои сомнения не отступают:
– И по какому же принципу ты должна им подойти?
– Тут не уточняется.
– Тебя это разве не смущает? Слушай, в мире есть много вещей, о которых бы даже говорить не хотелось.
Сестра запрокидывает голову, показывая, как ей скучна эта тема:
– Например, что? На органы меня продадут?
– Как вариант. А ещё есть торговля людьми. Проституция. Детская порнография. Рабство, в конце концов.
– Ой, да брось, – она кладёт руку мне на плечо. – Они не заставят меня заниматься чем-то подобным.
– Милка, они даже пытаться не будут. Вколют тебе наркоты, и всё – проснёшься через неделю голая на обочине дороги за три тысячи километров от дома.
– Зато с деньгами, – она ухмыльнулась, не собираясь воспринимать мои слова всерьёз.
– Не сходи с ума, ты никуда не поедешь.
Милка раздражённо хватает в руки ноутбук и спрыгивает на пол. Затем она возвращается к себе на кровать и продолжает диалог уже оттуда:
– А я всё понять не могу, когда ты вдруг стал таким моралистом и что имеешь против лёгких денег?
– Вебкам – тоже лёгкие деньги, так почему же ты ещё не там?
– Жду совершеннолетия!
Что ж, я не удивлён. Моя сестра всегда была своенравной и упёртой. И я прекрасно понимаю, как выгляжу в её глазах. Она наверняка уже соотнесла мою тираду с наставлениями бабушек о том, что «если будешь ходить по темноте, тебя изнасилуют и убьют». Да, в шестнадцать лет, когда тебе ещё не приходилось сталкиваться с подобным, это всё кажется пережитком прошлого, ведь когда-то на улицах были бандитские перестрелки, и теперь взрослые боятся буквально всего. Однако, как бы это ни звучало в мои годы, с возрастом всё больше понимаешь старшее поколение, всё чаще сталкиваешься с ужасными проявлениями современного мира.
Для неё всё, о чем я говорил – какой-то миф, страшилки, которые рассказывают детям. Какая проституция, если девушки осознанно идут на это, чтобы заработать? Какая торговля людьми, какое рабство, это всё закончилось ещё несколько веков назад! А для органов есть доноры, которым за это платят. А детского порно вообще не существует.
Дивный, замечательный, картонный радужный мир, где всё хорошо!
Я впервые серьёзно столкнулся с реальностью в прошлом году, когда умер мой одноклассник. Его звали Виктор. Он был одним из тех детей, которые не особо чем-то выделяются. Он вряд ли мечтал о большой известности или о совершении великого научного прорыва, а просто спокойно жил. Виктор отличался хорошей успеваемостью, чуть ли не единственный из мужской половины нашего класса, он тяготел к точным наукам и хорошо знал историю, любил литературу. У него была благополучная семья, похожая на многие другие: любящие родители, младшие брат и сестра, с которыми, как мне известно, он был в хороших тёплых отношениях.
Семья Виктора была религиозной: посещала церковь каждое воскресенье и по праздникам, прививала детям любовь к Богу. Насколько я помню, Виктор даже состоял в каких-то молодёжных религиозных движениях, служил при своём храме, старался вести очень правильный по их представлениям образ жизни. По-моему, даже поступил в университет. Точно сказать не могу, ведь после школы с ним оборвались все контакты.
И вот, он ушёл в армию, где их отправили на какие-то военные учения. Именно там и случилась трагедия, подробности которой я даже не хочу вспоминать. Погиб он не один, а вместе с боевыми товарищами. Очень внезапно и неожиданно для всех, кто его знал и ждал его возвращения.
Узнал об этом один из наших одноклассников. Он собрал наш класс, чтобы сообщить эту новость, и предложил собрать хоть какую-нибудь сумму денег для убитых горем родителей. К сожалению, я мало чем мог помочь, ведь именно с финансами у нас в доме всегда был дефицит. Но всё-таки отправил какую-то мизерную сумму, называть которую мне стыдно до сих пор. Мы все были приглашены на похороны.
В детстве бабушки часто таскали меня с собой в церковь, я помню, как не любил это. Но именно в тот день, когда мы пришли попрощаться со своим школьным товарищем, я увидел невероятную картину: народу было настолько много, что невозможно было даже продвинуться вперёд. Мы с компанией одноклассников стояли где-то у входа, чувствуя себя неловко, то ли из-за своей отчуждённости от религии, то ли из-за подсознательного чувства вины за то, что после школы совсем забыли о Викторе. Вспомнили только теперь, когда он уже не мог этому обрадоваться.
Громко навзрыд плакали женщины и некоторые мужчины. Я не мог найти в себе достаточно воли, чтобы взглянуть в глаза членам его семьи: там чувствовалась настолько необъятная и терзающая боль, что она как будто бы поглощала и меня тоже. Скорбь чёрным туманом покрывала головы всех, кто пришёл в тот день. А в те мгновения, когда гроб опускался в свежевыкопанную могилу, мелкой дрожью пробирало не только тело, но и душу.
Я не могу сказать, что был близким для Виктора человеком, или хотя бы другом. Да, мы общались в школе, и я даже могу вспомнить пару забавных моментов наших ученических будней. Но тот день, когда пришло осознание, что его больше нет с нами, я не забуду никогда. Именно там, на похоронах, на нас всех будто вылили ведро ледяной жидкости, той самой, в которой отражается вся суровая реальность. Мы зашли на кладбище молодыми парнями и девушками, а вышли серьёзными взрослыми людьми.
Очень печально осознавать, что я теперь вспоминаю Виктора во много раз чаще, чем тогда, когда он был жив. Несомненно, до этого со мной случались потери: несколько лет назад у меня умерла двоюродная тётя. Но это ощущается совершенно по-другому: ведь ты ещё молодой, вчерашний ребёнок, а всё происходящее кажется чем-то из взрослого мира, который пока ещё не принял тебя в свои ряды. Именно смерть Виктора стала для всех нас пинком в новую реальность, где по-настоящему открываются глаза. Я заметил за собой, что стал больше переживать за своих родных, чаще вижу в себе какую-то тревожность, внутреннее беспокойство даже по малейшему поводу.
Особенно в те моменты, когда дело касается младшей сестры. Должен также сказать, что я ни разу не посещал могилу Виктора со дня похорон, но мне этого не надо: память о том, что с каждым из нас могут случиться совершенно непредсказуемые вещи, живёт во мне каждый день. И я бы хотел быть для Милки другом, хотел бы поддержать любое её бредовое решение, но это не всегда разумно. Иногда, если она не берёт трубку телефона, я рисую в своей голове такие страшные картины, которые точно могли бы уничтожить меня, если бы осуществились в реальности. Каждый её уход из дома – новая причина для моей бессонницы, каждое возвращение – ещё один камень, свалившийся с души.
Она всё ещё ребёнок. Она знает о том, что есть плохие люди, но она не сталкивалась с ними, как и с любой преступностью. То, что может заставить волосы на моей голове шевелиться (например, когда она по-тихому ушла на свидание с тридцатилетним мужиком), кажется ей шуткой. «Ой, да что со мной может случиться?» Если бы ты, девочка моя, только знала…
Милка чувствует мою защиту, и поэтому становится более безрассудной, чем могла бы, если родилась бы первой. Ей кажется, что, в случае опасности, её друзья тут же кинутся её защищать. Я их видел, и ставлю на то, что они первыми побегут прочь.
Несмотря на все предрассудки, я всё же не считаю, что женщина всегда должна стоять за спиной у мужчины. В современном обществе мы все стремимся к равенству. Бывают мужчины, которые совершенно не умеют драться, а предпочитают решать конфликты словами через рот. И бывают воинственные женщины, способные вцепиться ногтями в глотку сопернику при первом же неугодном для них слове. И то, и другое никак не должно связываться с полом, а лишь является чертой характера, и это нормально. Когда-нибудь мир откажется от гендерных ролей, и мужчины перестанут быть добытчиками, а женщины – хранительницами очага.
Но плохие люди будут всегда, а потому каждый должен знать основы собственной безопасности. Да, в подростковом возрасте это звучит глупо, но, может, всё-таки не стоит ходить по тёмным подворотням и идти на встречу с незнакомым человеком, с которым всего два дня общаешься в интернете? У всего есть последствия. Быть может, я – пессимист, но иногда стоит задуматься о том, что может произойти что-то плохое. Как говорится, если верить в плохой исход дела, и получить хороший, то в итоге наступает чувство радости, а если наоборот – разочарования. Мы не можем предугадать того, что может случиться. Но способны предположить.
Но Милка явно не планировала об этом думать. Её малолетнее сознание крепко вцепилось в слово «деньги», и больше не видело ничего. Опять же, все эти опасности – это не про неё, это что-то чужое, далёкое. Я решил всё же спросить:
– Надеюсь, ты не будешь совершать глупостей?
– Успокойся, – безразлично ответила она. – Я уже всё заполнила и отправила. Написали, что завтра в 10 утра меня будет ждать автобус.
Я закрыл руками лицо. На что я надеялся, когда решил, что она меня послушает? И с чего вообще взял, что она показала мне этот сайт, чтобы спросить совета? Меня лишь оповестили о планах. А я могу только согласиться с ними или нет. Но что мне остаётся? Даже если я сейчас закачу ей скандал, привяжу её к кровати или сделаю ещё что-то, она всё равно найдёт способ уйти. Милка сделает то, что задумала. Что бы ей кто ни говорил. Я спустился вниз и сел рядом:
– Давай сюда.
– Что тебе дать?
– Ну ищи опять этот сайт. Я с тобой поеду.
Милка обрадованно подскочила и отдала мне ноутбук. В анкете были привычные вопросы про пол, возраст и род деятельности. Спустя пять минут заполнения формы я подвёл мышку к кнопке «Отправить», но внутренние колебания мешали на неё нажать. Из мыслей выдернул голос сестры:
– Слушай, я тебя не заставляю. Если не хочешь, то я уеду одна. Всё ок.
– Нет, нет… Я просто проверял… правильно ли заполнил… данные… почту…
Я вспомнил, для чего это делаю. И нажал на злополучную кнопку. Сестра захлопала в ладоши и поцеловала меня в щёку, а затем отобрала ноутбук и продолжила смотреть сериал.
Через час пришла мама, чтобы передать нам Мишу. Милка помогла мне позаботиться о брате: мы вместе собирали кубики, затем посмотрели мультик, она его искупала и почитала книжку перед сном. Я взял Мишу спать к себе, потому что мне нужна была поддержка. Вряд ли, конечно, маленький ребёнок мог мне её дать, но он словно выбросил прочь моё чувство безысходности и одиночества. От мирного сопения под ухом становилось спокойнее.
Но уснуть я так и не смог.
Сквозь закрытые глаза я чувствовал появление света в комнате. Я до последнего верил, что смогу уснуть, но в моей голове происходила борьба сознания с безумными мыслями по поводу грядущего дня. Наверное, я дремал, поскольку время летело быстро. Беспощадно быстро. В шесть часов утра Миша зашевелился, и мне пришлось открыть глаза. Он искренне и беззаботно мне улыбнулся, когда увидел, что я будто бы снова вспомнил, для чего просыпаюсь. С нами ничего не случится, ведь мы будем вместе.
Я умыл брата и посадил завтракать, поднял и одел деда. Сел рядом, поставив перед собой кружку крепкого кофе без сахара. В кухню вошли бабушки и начали суетиться, пытаясь покормить меня и причесать недовольного Мишу. Но мне было абсолютно всё равно. Всё происходило как будто в тумане. Я совершенно не осознавал себя в пространстве. Дед положил руку на моё предплечье:
– Что, сынок, не выспался?
– Нет, всё нормально. Кошмары снились.
– Что тебя тревожит?
Я вздохнул и опустил глаза. Очень хотелось взять и вывалить всё старику в надежде на облегчение. Но я подумал, что знать о наших с Милкой истинных планах ему не стоит:
– Не знаю, дед. Всё так неопределённо…
Он мягко, по-старчески улыбнулся и поднёс трясущейся рукой кружку с чаем ко рту:
– А когда, скажи мне, было по-другому? Ты раньше об этом не думал, потому что детям всё понятно: сейчас кушать, потом играть, потом спать. А если чего не так, то пусть родители думают. Теперь уж пора привыкать самому за себя отвечать.
Я кивнул. Не сказал бы, что мысль была новой для меня, но она отрезвляла. Только вот беспокоился я абсолютно не за себя. Дед спросил:
– А с чего ты вдруг об этом задумался?
– Мы с Милкой поедем сегодня к друзьям на дачу, они меня позвали. Я собираюсь поехать туда, а она напросилась в город по магазинам погулять. Переживаю за дорогу и за то, как она одна там будет.
– Что ж, ясно, – дед нахмурил брови, глядя куда то вниз. – Ну, Марк, тут дело такое: хочешь – переживай, хочешь – нет, а на всё воля Божья. Как должно быть, так и будет. Но одну её всё-таки не пускай, Люда мелкая ещё, мало ли чего. Возле себя держи, а если заупрямится, ходи неподалёку и поглядывай, да так, чтоб она не знала. Главное, помни: всегда будь рядом, родных не оставляй и сам один не оставайся, и тогда всё у тебя получится. Ты у меня парень взрослый уже, самостоятельный, сам больше меня знаешь.
– Да где мне до тебя…
– Нет, умный ты мальчишка, и не спорь. Я знаю, что ты сделаешь всё правильно. Пусть сейчас Люда тебя не понимает, но потом постарше станет, и поймёт, и спасибо скажет, что защищаешь её. И самое главное: бабкам ничего не говори, а то вчетвером отправитесь.
Дед заговорщически мне подмигнул, и я улыбнулся. Теперь у нас с ним была общая тайна. После завтрака мы с Мишей остались на кухне. Брат сидел у деда на коленях и рисовал под какой-то мультик, идущий по телевизору, а я пытался доспать, сидя в старом кресле напротив.
В восемь утра вернулась мама и впопыхах влетела на кухню:
– Привет, мальчишки! Как дела?
– Нормально, – ответил я. – Малой поел и умылся.
– Умнички! – мама пробежала к плите и поставила греться чайник. – А чего ж игрушки не взяли?
– Я не пойду в комнату, где спит твой осёл.
– Марк, не надо так про него. Чем ты сегодня будешь заниматься?
– Мы с Милкой скоро уедем на дачу к одногруппникам, тут часа два дороги. Вернёмся к вечеру.
– Что ж, ладно, – мама явно расстроилась. – Я так устала, хотела поспать. Думала попросить, чтобы ты с Мишей ещё посидел.
– Отведи его в садик.
– Нас не берут, пока не вылечим сопли.
В кухню вошла бабушка, громко завершая с кем-то начатый ранее телефонный разговор. Как отчим умудряется под это спать?..
Мать с надеждой посмотрела на неё:
– Мам, ты не посидишь с Мишкой? Я хочу пару часиков отдохнуть.
– С чего бы вдруг? Твой ребёнок, твоя работа, сама и разбирайся. Мы сейчас уйдём к Раисе, ей сын новый телевизор купил. Будем обмывать.
Мама совсем поникла и потёрла усталые глаза. Ей очень тяжело справляться со всем одной, но как будто бы никто в этом доме не понимает, что она старается не для себя, а для всей семьи. Ведь деньги она положит не в свой карман, а пойдёт и купит продуктов. В разговор вклинился дед:
– Лен, иди вздремни чутка, мы пока тут посидим.
Его тут же со смехом перебила бабушка:
– Старый, ну ты с ума-то не сходи! Сиди уж молча, не выдумывай глупостей. Вдруг за умного сойдёшь.
Я встал и ушёл в комнату, чтобы не нагрубить. Я часто так делаю, поскольку знаю, что ругань не приведёт ни к чему, кроме ссоры. Никто не будет пересматривать своих взглядов, и уж тем более не станет менять планы на день. А мама в очередной раз расстроится.
Милка уже сидела на кровати и красила глаза, слушая музыку через динамик телефона. Она подпевала, дёргая ногой в такт. Увидев меня, сестра оживилась:
– Готов к приключениям?
– Я надеялся, что ты передумаешь.
– 50 кусков на дороге не валяются!
Я принял душ, стараясь не думать ни о чём, переоделся в джинсы и чёрную футболку с надписями. Милка же собралась, как на праздник: надела своё новое платье молочного цвета с пышной юбкой, заплела две косы, повесила на плечо маленькую сумочку. Настал час икс.
Я рассказал Милке легенду, которую придумал для семьи, и она упорхнула на кухню, чтобы попрощаться с мамой. У меня же возникло чувство, будто моя душа так и осталась лежать в кровати, глядя в потолок. Иначе я не могу объяснить, почему в такой солнечный летний день ноги едва волочились. Каждый шаг отдавался миллионом страшных мыслей о сестре и её безрассудстве, вызывая жгучее желание отступить.
Милка схватила меня за руку и потащила по улице. Мы живём на окраине, практически в промышленной зоне, и автобус должен ждать нас среди складов и гаражей, на стоянке. Идти недалеко, и мы решили прогуляться. Точнее, я решил, дабы оттянуть время, насколько представится возможным.
Сестра чуть ли не бежала вприпрыжку. Я посмотрел на неё и съязвил:
– У меня такое ощущение, что у тебя вместо глаз знаки доллара прыгают.
Она рассмеялась:
– Я не знаю, почему ты такой унылый. Брось, нас ждёт приключение!
– Мы с тобой разный контент в интернете смотрим. Ты – мультики, а я – про преступников.
– Марк, завязывай, испортить мне настроение у тебя не получится. Думай о том, что, если нам даже не заплатят, то это всё равно будет что-то интересное. В конце концов, с нас ни за что денег не возьмут. А если ещё и заплатят – считай, что жизнь прекрасна.
Я покачал головой и отвернулся. Сейчас меня до невозможности раздражали её легкомысленность и позитивный настрой. Она дёрнула меня за плечо:
– Вот если бы не я, чем бы ты сегодня занимался?
– Не знаю. Лежал бы, залипал в интернете…
– Скукотища!
– …и был бы просто счастлив.
– Что ж, я просто хочу, чтобы ты знал, – она сделала два прыжка вперёд и встала передо мной, глядя мне в глаза. – Я очень благодарна, что ты со мной поехал.
Я тоскливо улыбнулся. Ладно, на такое я согласен, но сил мне это не придаёт. Мы движемся вперёд быстрее, чем мне бы того хотелось.
Когда мы прибыли в назначенное место, до отправления оставалось десять минут. На стоянке ожидал большой экскурсионный автобус, белоснежный и чистейший, без единой надписи. Он был настолько безупречен среди городских трущоб, что даже не верилось в его существование. Этот автобус – мираж в пустыне, конфетка для ребёнка, бегущего в машину к незнакомцу, микрокредит для бедняка в долговой яме. Он казался таким правильным и хорошим, но виделся мне исчадием ада. Солнце бросало блики на его тонированные окна, приглашая в радужный мир. Но, войди мы в него, и нас поглотит что-то тёмное, непонятное – то самое, что не даёт солнечным лучам попасть внутрь, высокомерно отражая их от стекла.
Около входа стоял крепкий молодой человек в белой рубашке и классических брюках. Массивные мускулы проступали через ткань, лицо выражало серьёзность. Я не мог найти ни бейдж, ни хоть какого-либо упоминания места, в которое мы держим путь. Он монотонно произнес:
– Научно-исследовательский центр рад приветствовать Вас на пути к светлому будущему. Назовите фамилию, имя и отчество.
Мы с Милкой по очереди представились. Я мельком бросил взгляд на сестру, её лицо сияло детским восторгом. Мужчина нашел нас в списке и кивнул:
– Занимайте любые свободные места, обязательно пристегнитесь, – произнес он всё так же без единого намёка на какую-либо эмоцию. – Дальнейший инструктаж вы получите после начала движения. Вместе мы заставим жизнь играть по нашим правилам!
От последней фразы у меня побежали мурашки и выступил холодный пот на спине. Милка схватила меня за руку и потащила внутрь, устроившись где-то в конце автобуса у окна. Я сел рядом. Весь салон был обит ковролином тёмно-фиолетового цвета, такими же были и мягкие глубокие сиденья. Обстановка выглядела роскошно и дорого, но совершенно не вызывала во мне уверенности. Скорее, наоборот, только усиливала панику. На подлокотнике были расположены кнопки, назначение которых я не мог понять.
Сестра нащупала ремень безопасности и толкнула меня в плечо, намекая, что я должен сделать то же самое. Я послушался. Когда я взял в руки две детали замка, я очень удивился – никогда не видел таких раньше. Он застёгивался не привычным механизмом, а, судя по всему, при помощи магнитного замка. Я прислонил две детали друг к другу, и они сцепились намертво. Раздался щелчок. Я тут же попытался их разъединить, но не смог. В панике я начал дёргать ремень изо всех сил, но сестра схватила меня за руку:
– Эй, не ломай!
– Дура, мы в ловушке.
– Ой, прекрати. Это просто для безопасности. Нам помогут выйти.
Милка без колебаний застегнула свой ремень. Дверь автобуса закрылась, и в салон вошёл тот самый парень, который встречал нас. Автобус начал движение, а моё сердце перестало стучать. Наш гид начал безэмоциональную речь:
– Дорогие друзья, мы с вами отправляемся в Научно-исследовательский центр «Новый импульс». К сожалению, его местоположение засекречено, поэтому вы не сможете наслаждаться видом из окна.
Парень достал из кармана пульт и нажал на кнопку. На все окна с грохотом опустились железные жалюзи. Он продолжил:
– Всех, кто ещё не пристегнулся, я попрошу сделать это прямо сейчас. Предупреждаю, что вы не сможете открыть свои ремни до конца поездки, это является необходимой мерой безопасности. Сейчас вам предстоит сдать все личные вещи в индивидуальный контейнер, вы сможете получить их назад только в момент прибытия в точку отправления. Сделать это нужно обязательно.
После этих слов гид сел, и с передних мест встали два огромных мужика, которые начали путешествие по салону. Я впервые оглянулся и увидел, что все сидения вокруг нас также были заполнены людьми. На верную смерть ехали, по крайней мере, 60 человек. И ни на одном лице я не наблюдал улыбки, только страх и недоумение. Даже Милка перестала улыбаться. Глядя, как вещи впереди сидящих людей нещадно забирают, она наклонила ко мне голову и прошептала:
– Что-то мне это уже не нравится…
– Доброе утро, тупица! – прошипел я.
– Ладно, пути назад все равно нет.
Через некоторое время один из амбалов подошел к нам. Он открыл багажный отсек над нашими сидениями и достал прозрачный куб, на котором был написан порядковый номер, совпадающий с номером наших посадочных мест. Магнитным ключом он открыл коробку и протянул сестре:
– Все электронные устройства надо выключить.
Милка дрожащими руками отключила телефон, положила его в сумку и убрала всё это в куб. Амбал удостоверился, что на платье нет карманов, и захлопнул коробку. Устройством на руке он отсканировал штрих-код на коробке и вписал данные Милки в программу. Вероятно, это нужно было для того, чтобы кто-то не прихватил чужие вещи. Он назвал ей проверочный номер и попросил его запомнить. Затем та же самая процедура повторилась со мной. Мужчина положил наши вещи в багажный отсек и захлопнул его, раздался щелчок. Видимо, без посторонней помощи мы с ними больше не увидимся.
Когда эти двое обошли всех пассажиров злополучного автобуса и вернулись на свои места, гид снова встал и продолжил монотонную речь:
– Не переживайте, ваши вещи будут ждать вас здесь. Все дальнейшие инструкции вы получите уже на месте, а сейчас наслаждайтесь поездкой. Время в пути составит один час тридцать пять минут. Расслабьтесь, нет никакого повода для беспокойства. Счастливой дороги. Вместе мы заставим жизнь играть по нашим правилам!
Несомненно, если бы я мог насладиться поездкой, я бы с удовольствием это сделал. Я закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, размышляя о том, какие варианты событий могут ждать нас в дальнейшем и как поступить в каждом случае. Тараканы в моей голове забегали отчаянным роем, просчитывая исход миллиардов возможных вариантов будущего. Мне на руку легла холодная ладонь сестры. Я крепко сжал её в надежде, что хотя бы ей это прибавит чуть-чуть спокойствия. Я слышал лишь движение транспорта и звуки дороги, никто в этом чёртовом салоне не осмеливался нарушать давящую тишину. Так и прошли полтора часа мучений.
Бессонная ночь дала о себе знать, и к концу поездки я вырубился от эмоционального бессилия. Разбудил меня голос гида:
– Дорогие друзья, мы прибыли в пункт назначения. Сейчас к вам подойдут и помогут отстегнуть ремень безопасности. После этого вы можете выйти на улицу и собраться вокруг помощницы, которая уже ждёт вас снаружи. Она проводит вас в здание. Спасибо вам за сотрудничество и благополучную поездку. Вместе мы заставим жизнь играть по нашим правилам!
Пока я ждал, когда ко мне подойдут громилы с магнитным ключом, у меня в голове вертелась эта фраза. Зачем он каждый раз повторяет её? Это девиз конторы? И что он означает? Почему звучит так радикально и пугающе? Может, это секта?..
Нас освободили, и мы буквально бегом рванули на выход. На улице было всё так же тепло и солнечно, в лицо ударили потоки лёгкого летнего ветерка. Я зажмурился. Создалось впечатление, что я уже неделю не видел дневного света. Никогда бы не подумал, что пребывание на открытом пространстве может так успокаивать.
Через пару секунд, когда дурные мысли чуть отступили прочь, я открыл глаза. Мы стояли на новой брусчатке посреди красивой, ухоженной аллеи с множеством декоративных деревьев, изящных кустарников и небольших мраморных фонтанов. Свежескошенный газон был настолько ярко-зелёного цвета, что создавалось ощущение сказочности. Я ощутил себя Алисой, которая убежала из серых тяжёлых будней, и, провалившись в тёмную и глубокую кроличью нору, вдруг очутилась в Стране Чудес. Я редко в своей жизни видел что-то настолько прекрасное.
Как и Милка. Она очарованно смотрела вокруг, вцепившись мне в руку. Так же оглядывались и все остальные люди, прибывшие с нами. Вскоре к нам подошла невероятно красивая, модельной внешности, улыбчивая блондинка, одетая в белое платье. Она мягко произнесла:
– Дорогие друзья, поздравляю вас с прибытием в Научно-исследовательский центр «Новый импульс»! Прошу вас, следуйте за мной, а я немного расскажу вам о нас.
Вся толпа, словно заколдованная, медленно двинулась за чудесной леди. Она двигалась очень красиво, грациозно, беззвучно, словно ангел. Мелодичным голосом она продолжила говорить:
– Наш центр существует вот уже 30 лет со дня основания, и до сих пор управляется первыми руководителями. За все эти годы мы провели бесчисленное количество исследований и выпустили множество научных работ по физиологии, биофизике, психиатрии, нейрохирургии и невропатологии. Деятельность нашего Центра была засекречена по множеству объективных причин, и потому все наши труды выпускаются под именами известных отечественных учёных, которые плодотворно сотрудничают с нами на протяжении всех этих лет. Кстати, некоторые из них благодаря нам стали Нобелевскими лауреатами в своих областях! Вы наверняка спросите: почему на такой секретный объект пригласили вас, неизвестных людей с улицы, и зачем я всё это вам рассказываю? На самом деле, в нашем Центре действует такая политика: позволь обществу знать о себе то, что ему необходимо. Мы не скрываем направленность работы и методы. Всё, что мы сегодня предложим вам, абсолютно законно и безопасно. Единственное, о чём мы предпочитаем умолчать – о своём местоположении и выводах, к которым мы приходим, подтверждая или опровергая гипотезы наших научных сотрудников. В данный момент мы проводим исследование работы мозга молодых людей с активной жизненной позицией, чтобы узнать, что именно делает их особенными. Для подобной работы требуются добровольцы, и ими стали вы, дорогие друзья. Что ж, наверное, на этом пока и остановимся, – девушка остановилась и повернулась к нам. – Мы пришли. Вам не о чем волноваться, всё в полном порядке. Вместе мы заставим жизнь играть по нашим правилам!
Я поднял взгляд. Перед нами было высокое футуристичное здание без окон, окрашенное в слепящий глаза белый цвет. Именно такое и представляешь, когда слышишь слова «научно-исследовательский центр». Прямо над нашей головой красовалась огромная надпись тёмно-синего цвета – «Новый импульс». Должен признать, выглядело внушительно.
Девушка проследовала внутрь сквозь стеклянные двери, мы потащились за ней. Минуя пост охраны, мы прошли через запутанный лабиринт длинных коридоров. Внутренняя отделка вызывала чувство беспокойства. На протяжении всего пути мы видели множество белых дверей без ручек, закрытых на кодовые замки. Нигде не было надписей о предназначении помещений, только номера кабинетов. Полы, стены и потолки окрашены в бело-серый цвет, а единственным источником освещения являлись яркие люминесцентные лампы холодного света. Создавалось впечатление, что сам этот коридор пытается задавить мою психику.
Мы дошли до тупика и уперлись в единственную дверь с двумя створками. Девушка достала карту-ключ и приложила к замку, мы вошли внутрь. Перед нами предстало огромное помещение, похожее на школьный спортзал, всё в тех же цветах и без каких-либо украшений. На дальнюю стену проектором выведено изображение: на экране крупными буквами написано только одно небольшое, но такое пугающее предложение: ««Новый импульс»: вместе мы заставим жизнь играть по нашим правилам». В том же конце зала находилась сцена с одиноко стоящей на ней белоснежной кафедрой. Мы все толпились в непонимании, оглядываясь друг на друга.
Впервые за долгое время Милка заговорила:
– Марк, как ты думаешь, во что мы ввязались?
– Я понимаю ничуть не больше твоего.
Она съёжилась, я приобнял её за плечо. Почувствовал, как сестра трясётся, то ли от страха, то ли от могильного холода этих стен. Я уже не боялся и волнение прошло, у меня будто бы перегорели все эмоции. Я просто покорно ждал того, что случится дальше, веря в скорое возвращение домой.
Внезапно оглушительно громко заиграла музыка. На экране начался фильм, рассказывающий о Центре: как, когда и почему его основали, какова история его развития и чем он занимается в данный момент. Признаюсь честно, я не слышал ни слова. Я смотрел и слушал, но у меня в голове настолько сильно гудело, что информацию мозг отказался воспринимать наотрез. Фильм длился около десяти минут, после чего на сцену вышел статный мужчина среднего роста с сединой в волосах, одетый в белый халат. Он улыбнулся, встал за кафедру и принялся громко говорить:
– Добрый день, дорогие друзья! Я очень рад приветствовать вас в стенах нашего Научно-исследовательского центра. Вы пришли сюда, чтобы заработать и помочь обществу прийти к светлому будущему, а значит, у нас с вами общая цель! Поз-драв-ля-ю! Вам выпала уникальная возможность стать частью невероятно масштабного исследования и войти в историю. Я напомню, что мы ищем интеллектуальных молодых людей с гибким разумом, и очень рад, что многие хотят нам в этом помочь. Вам наверняка не терпится узнать, что же будет дальше? К сожалению, некоторые из вас не совсем нам подойдут, поэтому вам придётся отправиться домой. Сейчас вы все по очереди пройдёте через медицинский кабинет, где у вас возьмут кровь на анализ. Пока мы будем её проверять, вам предстоит пройти тест на уровень интеллекта в учебном классе. После чего мы огласим вам результаты, и назовём тех, кто останется с нами дальше. Ну что же, давайте приступим! Вместе мы заставим жизнь играть по нашим правилам!
Мужчина спустился с кафедры и подошел к неприметной двери в том же углу комнаты. Он открыл её, и перед нами предстал настоящий процедурный кабинет, где за ширмами шесть медсестёр были готовы брать кровь из пальца. Очередь двигалась быстро. А я только в этот момент осознал, что ни один из сотрудников, которых мы увидели, не представился, не дал возможности задать вопрос или отказаться. Что все присутствующие находятся в состоянии шока настолько, что даже не открывают рот. И всё происходит слишком быстро, будто бы сотрудники боятся, что в наших головах возникнут сомнения. Эта мысль очень сильно пугала меня.
Когда подошла моя очередь, я сел на стул перед улыбчивой медсестрой. Она спросила мои данные, ввела их в компьютер. Маленький принтер выдал ей два штрих-кода, один из которых она наклеила на бумажный браслет, а второй – на колбу. Не прекращая улыбаться, она проткнула мне палец иголкой, собрала выступившую кровь в пипетку и надела браслет на мою руку. Дружелюбным жестом руки она пригласила меня ко входу в следующую комнату, у двери которой стоял охранник с прибором, считывающим штрих-код. Он отсканировал мой браслет и назвал номер места. Я вошёл в просторный учебный класс и уселся за указанную парту.
Этот класс не был похож на обычный школьный: он был в несколько раз просторнее, и парты стояли по крайней мере в метре друг от друга. Не было ни учительского стола, ни доски, ни даже каких-либо плакатов. Только парты и стулья, больше ничего.
В помещение вошли ассистенты и положили планшеты для каждого. Я окинул взглядом класс, но не увидел сестры. На экране появилось сообщение:
Приветствуем Вас на испытании! Сегодня Вам предстоит познакомиться с тестом интеллекта Векслера. Вам будет предложено девять субтестов, в каждом из которых имеется некоторое количество заданий. Постарайтесь выполнить всё, что будет вам предложено. Если от Вас требуется ответить на вопрос, впишите свой ответ в появившемся окошке. При необходимости взаимодействия с фигурами просто нажимайте на них для перемещения и удерживайте для вращения. Помните, что задания ограничены по времени. Для начала впишите номер с Вашего браслета в появившемся окошке. Желаем удачи! Вместе мы заставим жизнь играть по нашим правилам!
Этот тест, по ощущениям, длился бесконечно, и у меня заболела голова. Мне пришлось отвечать на вопросы из разных сфер жизни, делать арифметические расчеты, даже собирать фигурки из кубиков. Было бы интересно узнать свои результаты, но только не в этой ситуации. Сейчас хотелось побыстрее услышать слова «вы нам не подходите» и отправиться домой.
После того, как время закончилось, планшеты выключились, и у нас их забрали. Всех попросили подняться и пройти обратно в большой зал.
Оказывается, за то время, пока мы были на испытании, нам подготовили стол, на котором лежали бутерброды, свежие фрукты и сладости. Сбоку стояли упаковки бутылок с водой. Пока я тупо смотрел на толпу людей, бросившихся сметать всё со стола, сзади в меня вцепилась сестра:
– Ну ты как?
– Выжат, как лимон. А ты?
– Я не знаю, я ничего не понимаю. Я не так всё это себе представляла. Но ведь ничего страшного не происходит, верно?..
Я промолчал, потому что мне нечего было ей ответить. Тогда она спросила:
– Принести тебе бутерброд?
– Нет! – резко ответил я, схватив её за руку, и продолжил говорить гораздо тише. – И ты есть не будешь. Я не доверяю здесь никому, и даже не хочу думать, что они могли подмешать в еду и воду.
Милка кивнула, впервые за долгое время согласившись со мной. Видимо, чувство страха всё-таки пробудило в ней хоть какие-то инстинкты самосохранения. Она обняла меня, и мы простояли так какое-то время.
Вскоре за кафедрой появился наш старый знакомый. Он держал в руках какую-то бумажку. Жестом руки он заставил всех обратить на себя внимание, после чего произнёс:
– Дорогие друзья, всем спасибо за терпение и предоставленные материалы для исследований. Должен вам сообщить, что мы выставляли высокие требования к кандидатам: нам нужна определённая группа крови, а также интеллект выше среднего. К сожалению, многие из вас не подошли по одной из этих позиций, а некоторые – по обеим сразу. К дальнейшему сотрудничеству я приглашаю только девять человек, чьи номера браслетов зачитаю сейчас…
Я не слушал номера, которые называл мужчина. Мой мозг наполняла лишь мысль о том, что скоро мы с сестрой окажемся дома, в безопасности. Осталось только пережить обратную поездку в этом чёртовом автобусе и забрать свои вещи. Всё уже почти закончилось. Милка начала тормошить меня за руку:
– Марк, Марк, он тебя назвал, это твой номер, Марк!
От ужаса у меня буквально перемешались все органы. Почему именно я? Они решили, что мой интеллект выше среднего? Это даже чуть смешно. Но я не намерен продолжать! Милка продолжила меня трясти:
– Марк, приди в себя, пожалуйста! Останься. Я поеду обратно, а ты вернёшься чуть позже. Всё будет хорошо! Ты можешь принести домой неплохие деньги, и мама отдохнёт от вечных подработок хотя бы месяц. И мы отдохнём…
К ней подошел охранник и взял за локоть:
– Девушка, вам пора идти.
Милка пронзительно посмотрела мне в глаза, а я не мог думать вообще ни о чём. Я лишь покорно кивнул в ответ. Да… Отдохнём… Отдых нам бы не помешал… Всем нам…
Сестра бросилась мне на шею, крепко обняла и поцеловала в щёку. Я обнял её в ответ. После этого она ещё раз многозначительно посмотрела на меня и пропала в толпе. Всех вывели, и дверь закрылась.
Я оглянулся по сторонам. Вокруг меня стояли такие же опустошённые и ничего не понимающие парни и девушки. Мужчина за кафедрой дважды хлопнул в ладоши:
– Вот они, мои избранные счастливчики! Умные, здоровые, просто идеальные. К вам сейчас подойдут мои ассистентки, они проводят вас в комнату, где мы будем исследовать ваш драгоценный мозг. Ни о чём не волнуйтесь, всё абсолютно безопасно! Вместе мы заставим жизнь играть по нашим правилам!
Ко мне подошла красивая девушка в белом медицинском халате, очень похожая на ту, что провожала нас в здание. Жестом она пригласила меня следовать за собой, я покорно поплелся.
Мы зашли в комнату, посередине которой стояла большая капсула. За столом сидела ещё одна девушка. Она улыбнулась мне и произнесла:
– Здравствуйте, Марк, очень приятно с Вами познакомиться!
– Мы не знакомы. Вы не представились.
Девушка улыбнулась ещё шире и продолжила:
– Вам не нужно знать моё имя. Скажите, Марк, как вы себя чувствуете?
– Нормально.
– Знаете ли Вы, что такое камера сенсорной депривации?
– Нет.
– Что ж, я Вам про неё расскажу. Камера сенсорной депривации находится сейчас перед Вами, её задача – убрать любую нагрузку на Ваши органы чувств. Вы поместитесь внутрь, где будете находиться в растворе английской соли. Не переживайте, уровень жидкости невысокий, и Вы не сможете утонуть, а сама соль не является вредным веществом. Плотность жидкости заставит Ваше тело держаться на поверхности, и Вы ощутите себя в невесомости. Также в камере не будет света или каких-либо звуков, кроме тех, что необходимы для исследования. Перед Вами будет монитор, Ваша задача – просто смотреть на всё, что Вам предложат. Надеюсь, вы понимаете?
– Вроде да.
– Отлично! Тогда пройдите за ширму и раздевайтесь. Когда будете готовы, я открою камеру и помещу Вас туда.
Я пошёл туда, куда мне указали, снял всю одежду. Нажатием кнопки девушка откинула крышку капсулы, и я смог лечь туда. Жидкость была настолько идеальной по плотности и температуре, что я совершенно не ощущал её вокруг себя. Когда меня заперли, я остался в абсолютной темноте. Меня моментально сковал страх, голова закружилась.
В капсуле раздался голос:
– Марк, постарайтесь расслабиться и просто смотрите на экран. Мы будем измерять активность Вашего мозга. Вы в полной безопасности. Я Вас вижу. Если Вы почувствуете себя плохо, просто поднимите руку, и я тут же открою Вас. Процедура займёт двадцать минут. Удачи! Вместе мы заставим жизнь играть по нашим правилам!
Я не расслабился, но постарался отогнать мысли. Справедливости ради, их и без того было немного. Перед глазами загорелся экран. Сначала мне по одной показывали все буквы алфавита, потом цифры от 0 до 9. Затем цвета стали медленно перетекать из одного в другой, пока я не посмотрел все оттенки.
После мне начали включать отрывки из каких-то фильмов, сменяющие друг друга. Сначала это был трогательный первый танец молодожёнов на свадьбе, потом скандал между двумя людьми. Люди, отдыхающие на траве в парке и военная хроника. Мама с ребёнком и жестокое убийство. Таких отрезков было очень много. Я не пытался понимать их и анализировать, просто смотрел. Быть может, пустотой в своей черепной коробке я смогу затормозить активность мозга настолько, чтобы меня забраковали и отпустили.
Дальше всё повторилось по кругу. Алфавит, цифры, цвета, кадры. Потом экран погас. Я снова услышал голос девушки:
– Марк, если вы хорошо себя чувствуете, покажите жестом.
Я поднял правую руку и показал большим пальцем вверх.
– Отлично! Поздравляю, мы почти закончили. Сохраняйте спокойствие, скоро я Вас выпущу.
Внезапно камера с громким шипением начала наполняться каким-то газом. У меня моментально свело трахею, стало тяжело дышать. Меня накрыла паника, я пытался встать, бил руками и ногами по капсуле, но она не поддавалась. Я хаотично махал руками, чтобы показать, что у меня проблемы. Сильно кружилась голова.
Снаружи снова донесся голос:
– Марк, сохраняйте спокойствие, это необходимая часть процедуры. Вашей жизни ничего не угрожает. Вместе мы заставим жизнь играть по нашим правилам!
Я продолжал долбить руками в крышку капсулы, но мои конечности с каждым вдохом становились все тяжелее. Глаза закрылись, моё тело перестало слушаться. Я заснул.