Донцов и правда свалил через пару недель после того визита. Юлька сказала, что уехал по делам в Москву. Было видно, что она этим отъездом расстроена, хотя виду старается не подавать. Колян решил, что не будет больше обсуждать с ней Донцова, потому что эти обсуждения всегда кончались скандалом, взаимными угрозами и Юлькиными слезами. Ему от досады потом хотелось либо напиться, либо на суку повеситься. Колян вообще плохо переносил «бабские концерты», в том числе потому редко имел дело с женщинами. Наташа быстро просекла эту его слабость, скандалила редко и с исключительной пользой для себя. Так у них появились новый большой дом, летняя кухня и автополив на огороде. А теперь Наташи не стало, и все это будто утратило смысл. Юлька из дома вот-вот выпорхнет, а огородом Колян по понятным причинам никогда не занимался. Только мотоблоком вскапывал после схода снега и осенью. Он и в этом году по привычке вспахал землю, хотя ничего сеять не собирался. Летнюю кухню даже не открывал. По вечерам как старик садился на крыльцо, курил и смотрел на разлившуюся в половодье Волгу. В душе с тем же тихим плеском разливалась тоска. В воздухе пахло волжской сыростью и свежей краской от подновляемых к навигации судов. А Колян чувствовал себя списанным на берег инвалидом, и один взгляд на уходящие с причала сухогрузы типа «Волго-Дон» вызывал в сердце щемящую боль. Словно с каждым таким отплывающим судном из Речпоселка уходила часть его души, и совсем скоро он и сам исчезнет, схлынет вместе с половодьем и даже памяти о себе не оставит. Его согревала лишь надежда, что Юлька сама скоро поймет, чего стоят обещания ее папаши, и передумает уезжать в город. Ведь иначе все его жертвы и труды окажутся напрасны.
После отъезда Донцова жизнь пошла своим чередом. Юлька все чаще сидела дома и зависала в телефоне, из школы больше насчет учебы не звонили, только собрали денег на экзамены и выпускной. Юлька сама забирала у него деньги, сама разруливала все дела со школой, и у Коляна щемило сердце от мысли, что, будь Наташа жива, все было бы по-другому. Юлька бы сидела за учебниками, а она бы организовывала сбор денег, банкет и всю прочую дребедень. Наташа всегда активно участвовала в школьных делах, Колян в них никогда не лез. И, если бы не эти выпускные экзамены, он бы точно не сказал, в каком Юлька сейчас классе. И сколько ей лет. Он и свой-то возраст вспоминал с трудом, когда врач на ежегодном осмотре задавал ему стандартный вопрос, сколько ему полных лет. «Тридцать восемь», – ответил он в последний раз, а врачиха посмотрела на него сквозь сдвинутые на нос очки и сообщила, что с 79 года людей с таким возрастом уже нет. «Нахера тогда спрашивать?», – огрызнулся тогда Колян, но внутри почувствовал неприятный холодок. Сорокалетия он страшился. Для него всегда эта цифра была как репетиция смерти. Рубеж, за которым отсчет пойдет в обратную сторону – не в гору, а под нее.