Опомнился великий князь, сначала показалось ему, что теперь он ослеп на всю жизнь. Но зрение стало к нему возвращаться, и увидел он все вокруг, только в том месте, где шар упал, теперь была дыра огромная, на овраг похожая, и все, что было недавно на том месте: трава, растения какие-то исчезли без следа, ничего не осталось.
Но что это могло быть? Вода всегда была главным знаком Христа, а если засуха у них случилась, значит, он на них так злился. Но с огнем у него ничего не было связано у нового бога. Молния Перуна тут же вспомнилась ему, он понимал, что именно Перун мог послать такие знаки.
Но если отвергнутый бог где-то поблизости, как зол он должен быть на всех, убравших его кумиров, его капища и давно переставших приносить ему жертвы.
Всеволод и сам не особо верил в то, что происходит, не мог понять, как ему следовало жить, как оставаться в мире этом странном. Вот она расплата за все беды и предательства —страшная и жуткая расплата.
Что же ему делать? Вернуться к старым богам? Но это невозможно. Но и на нового бога не осталось никакой надежды. Если бы появился бес и смог сказать хоть что-то, о том, что будет, чем у него сердце успокоится. Но ему приходилось мириться с тем, что ничего такого у него не будет.
Патриарх успел узнать об этом происшествии на охоте, а потому поспешил к великому князю.
Взглянув на него, понял великий князь, что нет ему пути назад, какие бы знаки Перун ему не посылал. Он не может бороться с этим великим стариком, и со всеми, кто был вокруг него, у него всей жизни на это не хватит.
Если Перун позволил себя свергнуть, то он не настолько силен, как древний бог и ничего у него не выйдет.
Но патриарх не стал говорить о том, что случилось на охоте, он только понял, что князя это сильно взволновало.
– Пусть так, – думал в те минуты священник, – только он напрасно надеется, что ему будет позволено вернуть старых богов, никто из более сильных князей не смог этого сделать – огнем и мечом мы станем защищать своего бога.
Он обратил свой взор к княгине и потребовал от нее действий и союза, о котором она стала забывать из любви к мужу.
– Что было в лесу? – спросила она, когда они остались вдвоём, – откуда все тревоги и волнения?
Он смотрел так, словно перед ним был лютый враг, а не жена., прикидывал, может ли он сказать ей обо всем или нет.
– Перун дал мне знак, я думаю, что это он решил наслать нам все беды, – сердито говорил Всеволод, решив, что она такая правильная и такая верующая, должна разделить с ним все беды, которые выпали на их долю.
– Но почему ты с собой его взял?
– Меня предупреждали волхвы, – повторил он задумчиво.
– Ты веришь в это?
– А ты веришь в то, что бессмертные боги могли куда-то исчезнуть? – насмешливо спросил он, – Да не бывает такого, они следили за нами и ждали подходящего часа, но почему он наступил в мою бытность, вот этого я не понимаю. Теперь и без того бед хватает. Почему они на Владимира Окаянного не обрушились? Да и Ярослава можно было хорошенько тряхнуть, но они напали на меня, словно никого другого там и не было.
– Ты напрасно считаешь себя спасителем.
– Наши беды и горечи оттого, что мы предали их, может, только мне одному из всех дано было понять это. Я знаю, что победа будет за нами, за тех, кто с начала до конца останется с ними.
– Такого не будет никогда, – крикнула княгиня, – но чувствовалось, и в ее голосе ощущалось, что так все и будет рано или поздно, и невероятно сильной казалась обида.
Они пытают нас, они издеваются над нами, однажды они просто прикончат предателей. И даже жестокими нельзя будет назвать богов, потому что по сути своей они будут правы, – говорил Всеволод, и хорошо, что священник его не слышал, хорошо, что решил удалиться, оставив их одних, потому что эти речи были ему ножом в спину. Они убивали не тело, а душу, и это значительно страшнее.
– Перун бросил мне огненный шар, – задумчиво размышлял Всеволод, этим он и доказал, что существует. Они не случайно нас крестят еще при рождении, чтобы мы верили слепо и ничего главного не замечали. Но была возможность еще что-то исправить. Если бы появился тот князь, который раньше моего узрел бы этот шар, построил капище, кумиры из лесов заповедных вернул в наш мир, может быть мир и счастье наступит на земле тогда.
Княгиня понимала, что говорить с мужем бесполезно, и это гневило ее еще больше. Она совсем не знала того, кто был рядом с ней все эти годы, понимала, что это совсем чужой для нее человек.
Княгиня ушла к себе раздосадованная, она только теперь поняла, что вся ее семейная жизнь шла насмарку. Грешник Владимир спас этот мир, повернувшись лицом к их богу, а ее муж всех снова погубит, растопчет то, что было достигнуто, а если он проживет еще несколько лет с такими помыслами, то от мира вовсе ничего не останется.
Княгиня и на самом деле не могла понять, кто из них прав, она ли, без остатка отдавшаяся чужому богу или Всеволод, какими-то невероятными трудными путями возвращавшийся к старым богам. А если прав он, что тогда будет с ней и со всем миром?
От таких помыслов ей становилось еще хуже, лучше об этом и вовсе не думать.
Твердо усвоила она только одно – следовало быть там с преданными ей людьми. Нельзя менять свои вкусы и настроения. Предательство никого не спасало от беды. Беды от этого будут только множиться.
Но когда она проснулась, а после приятного сна тяжело было просыпаться, она почувствовала какое-то отчаяние, каким же тяжким был груз прошлого.
– О, Господи, неужели я так слаба, – спрашивала она себя, – но на этот вопрос и не требовалось ответа, в отчаяние она пришла от своей немощи.
– Молитва, словно высший дар, вот что только и осталось. Но радость тут же сменилась печалью, появилась уверенность, что не поможет и молитва
И тогда поняла княгиня:
– Он навлечет новые беды на нас, и я не смогу их остановить, потому что бес испытывает меня на прочность.
Бес и на самом деле следил за ней. Тогда он и возмутился не на шутку.
– Оказывается, я во всем виноват, мне отвечать и за старых, и за новых богов? Кто бы что не творил, все на меня сваливается. Но ведь кто-то должен за все беды отвечать, и делать это придется ему.
Обреченность и отчаяние ее произвели впечатление на беса, но он не собирался бросаться ей помогать, не хотел что-то менять в этом странном мире. Пусть все остается как есть.
– Иди к святоше, может он убедит тебя в обратном, – послышалось откуда-то сбоку.
Но она не пошла туда, боясь, что все будет только хуже, никто не убедит ее в том, что все идет правильно. Она умела и прежде различать правду, какой бы горькой та не была.
Так у княгини появилась тайна, потому все становилось еще тяжелее. Сможет ли она хоть что-то изменить в странном этом мире?. Она почувствовала, что оказалась в середине реки и сама должна пытаться выбраться на берег.
№№№№№№№
Но долго размышлять ей было некогда. Снова о себе напомнил князь Всеслав, которого все давно вроде похоронили, забыли, но он оставался жив и невредим, как прежде.
Люди донесли о сожженных землях, которые он умудрился захватить. Он пробирался своими колдовскими топами то вперед, то назад. Понять, как он станет действовать, дальше было невозможно оставалось только ждать и гадать о том, что может случиться.
Проклятие, воины-князья открыто говорят о том, чего хотят, – не выдержал Всеволод, когда узнал обо всем, что надо чародею, сам черт не разберет.
Черт конечно, все прекрасно разбирал, но не собирался открывать планы чародея, который был ему ближе многих. И не сказать, чтобы он очень любил Всеслава, просто он не любил Всеволода, и не собирался ему помогать.
Пришли вести из Смоленска, стало понятно, что он движется в стороны столицы. Но куда он оттуда направился, где его надо было ждать, вот в чем вопрос.
Наверное, старый викинг хотел позабыть все клятвы и погибнуть в сражении.
– Мне придется выполнить его волю..
Но это меняло все планы великого князя.
Всеслав вспомнил о времени юности, клял себя за то, что так быстро и так просто решил отступиться.
– Я слишком долго оставлял их в покое по своей глупости, -говорил он, больше они от меня не дождутся смирения.
Только ему ведомая тропинка вела князя в самую гущу леса, где он должен был что-то сотворить. Он был стар, но все еще очень силен, и травы, и грибы и коренья должны были появиться в его лукошке. Они давали ему новые силы.
И в душе он был полон сил и планов, и еще сможет смести всех со своего пути.
Ведьмы появлялись то в одном, то в другом месте и приветствовали князя, а он направился на полянку в центре заповедного леса.
Сколько прошло времени с тех пор, как проклятый крест должен был уничтожить старый мир. Но вот остались же уголки старого, куда не дотянуться тем, кто с крестом к нам пришел, такие заповедные места будут существовать всегда, и будут люди, которые станут сюда приходить.
Ведьм собралось тут немало, невидимые духи тоже оставались рядом, они плясали, переговаривались, говорили о чем-то своем. И во главе этой толпы стоял он, не случайно прозванный чародеем. Таким он считался с рождения, когда понял, что может орудовать не только мечом.
Ему не везло в сражениях, и тогда он понял, что победить сможет при помощи заклятий, призывая на помощь древних богов.
Шум тем временем мгновенно смолк, когда он поднял руку, заставляя их замолчать. И они замерли, приготовившись его слушать. Королева ведьм приблизилась к нему. Они знали, как преследовали и волхвов и ведьм там, где власть креста казалась бесспорной…
Князь приветствовал князя на тайном сборище.
Королева ему о чем-то говорила, но Всеслав был далек от того, что говорилось и творилось там.
Он только понял, что она предлагает ему дальше идти вместе.
– От Изяслава остался только прах, все остальные спрятались за стенами собора, а ты жив, и ты будешь славе на веки вечные, потому что шел супротив и не остановился до конца.
Она говорила то, что ему хотелось услышать. Она вдохновила его на новые подвиги, она толкала его против этого мира, как умела делать только она одна.
На какой – то миг Всеслав стал центром вселенной и спасителем, а потому и преобразился он, казался молодым и сильным, как в старые добрые времена. Такому превращению подивился даже бес, хотя его трудно было чем-то удивить.
А князю казалось, что вся его жизнь была сном, только теперь он начинает просыпаться, только делает первые шаги в мире. А если он так молод и так силен, то у него все получится, и он сможет победить всех своих врагов.
В то самую ночь, когда в заповедном лесу собирались ведьмы, колдуны и волхвы, один из княжеских бояр Осмомысл, возвращался в Полоцк. Он задержался в пути, неполадки заставили его свернуть в лес и ждать, пока наладят его карету, подкуют коня, потому что тот стал сильно хромать. Он отправился прогуляться по лесу, в том самом месте, где и был князь-чародей.
Туда и днем – то ходить было опасно, а он отправился в сумерках. Уж больно любопытен оказался тот вельможа.
Что-то устал боярин да и уселся передохнуть. И ступил он на тропу Всеволода, как только дух перевел, словно кто-то толкнул его туда ненароком.
Странный шум донесся до его слуха. Он пригляделся, и стал различать не только ветки деревьев, но и тех, от кого исходил этот шум. Замелькали тени в воздухе, какие-то голоса до него долетать стали.
В отблесках огня, которого было очень много, он попытался отыскать человеческие лица.
И хотя князь очень сильно изменился, преобразился, скорее похож был на своего сына, но бесспорно это был он. И что еще больше удивило боярина, то что они все вились вокруг него и его приветствовали. Он много слышал прежде о князе, но многому до сих пор не верил, только теперь понял, что он настоящий чародей.
Кто-то наткнулся на него в темноте (к тому времени стало совсем темно), и такой страх охватил его душу, что он поспешил убраться.
И двигался боярин так быстро, что никто бы не смог за ним угнаться. Он бы и мимо коня своего пробежал, если бы на него внезапно не наткнулся.
Конь успел отдохнуть и готов был двигаться дальше.
№№№№№№№№
Всеслав все это время оставался среди своих, знал, что это миг торжества, наверное, ради этого стоило жить, мучиться, страдать, чтобы оказаться на вершине счастья и могущества.
Почему-то он не торопился прощаться, если бы не рассвет, то свидание это длилось бы и дальше. Но они услышали, как закричал петух, потом второй и третий, и поняли, что пора расходиться.
По дороге в Полоцк он стал думать о том, что остался, может быть последним воином старых богов, и чувствовал, как приятно принадлежать этому миру, он значит больше, чем любой из тех, кто считает себя великим князем. Надо приобщиться и быть принятым в тот круг, в совсем другой мир.
Жаль, что эта ночь закончилась, ведь в том мире, в той жизни ничего значительного с ним не могло случиться. Он еще все переживет и все узнает, и дано ему больше, чем простому смертному.
– Я знал женщин, власть, чародейство, я знал все, что можно пережить и испытать человеку и значительно больше, я готов встретиться с Перуном.
Пусть он ждет того часа, когда мы снова окажемся вместе.
Боярин Осмомысл не желал привлекать к себе внимание, не хотел, чтобы его в чем-то заподозрили, он не стал возвращаться через главные врата, а незаметно проехал с черного хода, там стражник крепко спал. Он радовался, что не нарушил покоя, никто его не видел, да и что могло случиться глубокой ночью?
Ему хотелось забыть обо всем и никогда не вспоминать.
Всеслав знал одно, что дни великого князя сочтены, любая из ведьм подтвердила бы его слова, а он переживет великого князя и сможет что-то предпринять, чтобы изменить этот мир. Оставалось ему восемь лет и восемь зим – не такой малый срок, и ничего не пугало чародея, но помогало ко всему относиться спокойно.
Может знания и умножают печали, это любил повторять священник, но ему они необходимы, чтобы успеть сделать хоть что-то важное… И тогда он уйдет к предкам спокойно, ни о чем не станет сожалеть.
Боярин ни одной живой душе не рассказал о том, что он видел и слышал в лесу, и не только потому, что ему бы никто не поверил, он чувствовал, что болтать – себе же дороже, если князь пошел против всего мира и занимается такими делами, то спасибо он ему точно не скажет.
Но наверняка скоро произойдут события, в которых они все примут участие.
Сам Всеслав сообщил о том, что волхвы будут играть более важную роль в их жизни. Он сообщил о скорой кончине великого князя, и все ждали, как там, в столице будет происходить.
– Я же молод, как никогда прежде и здоров, они должны позвать меня снова в столицу.
Все стало спокойно, никто больше не был так уверен в грядущей победе, как он сам. Не все поверили в слова князя, но когда через пару дней к ним прибыл гонец из столицы со скорбной вестью. Они поняли, что их князь все знает наперед, или послал туда палача, чтобы тот расправился с великим князем.
Но никаких слухов о насильственной смерти не было и все успокоилось в один миг. Подозрения со Всеслава были сняты так же быстро, как и появились.
Гонец удивился, что никто в Полоцке не всполошился, не удивился, словно им все было ведомо заранее.
Все быстро менялось в этом странном мире в связи с уходом великого князя, вся жизнь становится другой, но чтобы вот так, о том никто и предположить не мог.
Чародей с той поры жил у Рюрика, с того рокового дня, когда ему пришлось по приказу последнего с Ярополком разделаться. Он знал, что только тут может быть спокоен, и Рюрик должен оценить все, что он для него сделал
Но самому Рюрику он со своими напоминаниями страшно надоел, потому что тот все время вспоминал о не самых красивых поступках. Хитрый Рюрик хорошо понимал, что тот, кто был помощником недавно, но дело свое выполнил, станет страшной обузой и опасным свидетелем для него. От него следовало избавиться как можно скорее. В том не было сомнения.
И привиделся князю Рюрику прожорливый Молох, который стал требовать от него все новых жертв.
Чем больше давал ему князь, тем больше хотелось получить Молоху. И Рюрик медлил, ему хотелось избавиться от палача, но так, чтобы самому вмешаться не пришлось, чтобы этого никто не заметил. Потому надо было срочно что-то придумать. В то время это он хорошо понимал.
Часто являлся Рюрику Ярополк, спрашивал у него, стоит ли от того избавляться.
– Неужели я так мешал тебе, разве был я тебе в чем-то вреден?. Наверное страшные химеры все перепутали в этом мире, ты сделал то, чего делать не следовало, – говорил он упрямо. Потому палач, без которого ничего бы такого не случилось, стал неприятен ему вдвойне. Палачу же хотелось стать самым знатным, входить в число бояр и воевод, занимать почетное место на пиру.
– Это невозможно, они догадываются о многом, но я не собираюсь объяснять им все твои заслуги.
– Придумаешь что-то.
Князь сердился все больше, понимал, что просто так от него не отделаться.
Тот, кто не рожден быть князем, мог им стать, на Руси такое и прежде случалось, почему бы теперь ему не заняться тем же самым, и его сыновья станут уже настоящими князьями, разве мало он для того потрудился.
Он ждал, когда Рюрик объявит всем, кто он такой, и кем он должен стать.
Рюрик еще раз взглянул на всех. Он знал о чем думают многие его приближенные, хотя бы те, кто еще способен думать. Но потому он и оставался властелином, что никогда не позволит им угадать, что случится в следующий момент.
И этот тип, который думает, что может получить от него все, что душе угодно, ничего он не получит никогда.
Рюрик поднялся и расправил плечи, оглядел собравшихся, заметил, что некоторые сожалеют о том, что вынуждены подчиниться чужой воле, но таких меньшинство. Остальные торжествуют из-за его унижения. Потому взмахом руки он и приказал подчиниться.
Появились слуги верные, которые понимали его без лишних слов.
– Арестовать изменника, готова ли для него темница?
Они двинулись к вельможе, а тот еще не понимал, что происходит, но уже оказался в темном кольце.
– Ты слишком многого хотел, но княжеский стол не тебе предназначен, а за гибель моего брата ответить придется, негодяй.
В одно мгновение он открестился от соучастия, что бы теперь не кричал пленник, кто ему поверит. Он только убедит их в том, что князь ни в чем не был виноват, и на его костях станет еще сильнее и могущественнее.
Но случилось что-то странное, он и потом не мог понять что же именно.
Рюрик забыл о пленнике до того часа, когда слуги сообщили, что он мертв. В темнице случилась какая-то драка с охранниками, и он был найден уже окоченевшим от смертного холода.
Князь молча слушал тех, и думал о том, что на одного палача всегда находится другой, который смог угадать его желание и услужить ему.
Но он не только не собирался его благодарить, наградить, а сделал вид, что ничего такого не заметил.
Так особо усердный из слуг оставался без всякой награды, и таком посылал проклятия князю.
Все эти дела застали Рюрика в тот самый миг, когда гонцы из Киева мчались во все уделы с вестью, о том, что в Киеве скончался великий князь. А потому все в мире должно было перемениться, никогда не будет так, как было.. Им казалось, что кто-то правился не только с палачом, но и с князем тоже.
Но сколько бы о том не говорили, знать наверняка о том, что случилось, никто не мог, А Рюрик тогда был слаб и далек от Киева
№№№№№№№№
А в Киеве, накануне смерти великого князя начался мор, наступивший после жуткой засухи. Сначала десятки, а потом сотни и тысячи людей стали умирать от голода.
Князь видел многих убитых на поле сражения, но чтобы вот так просто не от оружия гибли люди, этого он не видел прежде, и если сначала их еще хоронили, то потом не хватало сил, и как в старые времена, слагали костры и сжигали под возмутительные вопли священников. Но трупов становилось все больше и больше. Неужели Изяслав с небес с ним вот так пообщаться собирался? Это было бесславным, страшным концом княжения его, которое так хорошо начиналось.
Старик Всеволод не мог выдержать такого кошмара, вот и ушел в мир иной с проклятиями и разочарованием. За дни бедствия он состарился до неузнаваемости, словно годы все на него вдруг навалились и больше не собирались отпускать. И те, кто в эти минуты были рядом с ним, говорили, что ужас застыл на его лице. И хотя в те жуткие времена все у него было, но это не утешало и никак не помогало ему. Князь знал, что если появится среди обезумевших от голода и мора людей, то его обвинят во всех грехах и во всех смертях, потому все чаще и укрывался в своих покоях, но зловоние и стоны умиравших доносились и туда, негде было от них укрыться.
И напрасно во всех больших и малых храмах творились молитвы, чуда не произошло, и хлебов, которыми Христос когда-то накормил голодных, на всех не хватило. То ли все это были только сказки, то ли бог от них отдалился, но даже со священником о том не хотелось говорить великому князю. Он так до конца и метался от нового бога к старым, но никто не собирался ему помогать.
И в довершение ко всему из разных мест стали поступать сведения, что варвары на них то там нападают, то тут. Эти люди просили помочь, защитить их от этого кошмара. Только усмехался князь, и говорил, что и себя и свой град защитить он не сможет. Не то, что других под свое крыло брать.
В те тревожные дни, ничего хорошего не находя в реальности, Всеволоду только и оставалось вспоминать о старых добрых временах с какой-то надеждой и лаской.
Он вспомнил любимый Чернигов, когда был удельным князем, и даже не помышлял о Киевском столе, какое это было распрекрасное время, как хотелось ему все оставить и снова вернуться туда, и доживать там срок, отпущенный на земле, тот остаток дней, который еще был у него в запасе.
Он правил этим миром много и упорно, а потому заслужил покоя на краткий срок. В столице же для него было теперь жуткое Пекло, из которого он никак не мог выбраться. Огонь полыхал со всех сторон, из него не выбраться.
Ему вспомнились слова Изяслава. Ему казалось благом тогда гибель князя, а в сравнении с ним он казался мальчишкой. Но как все было прекрасно тогда, если бы тот не погиб, а остался жив, вот уж точно никогда не ведаешь, где найдешь, а где потеряешь. Только через много лет поднимешь, что было худом, а что добром.
Сегодня же он был растерян и раздавлен, особенно после таких путешествий в прошлое, ни в чем не находил утешение. И убеждался, что в настоящем все было кошмаром, на то не обратить взор. Но и настоящее ускользало, чтобы уже никогда не вернуться назад.
Услышав пронзительный крик ребенка за окном, он подумал о том, что когда тот вырастит, то станет его проклинать, а ему хотелось совсем иного в те дни. Ему хотелось, чтобы помнили о нем только хорошее, пусть это даже придумают летописцы, пусть не было такого сроду, но чтобы помнили. Трудно было понять, зачем это, да еще тогда, когда его уже не будет в этом мире, но хотелось этого больше всего.
Он долго беседовал с монахами, те понимали, или только делали вид, что понимают о чем речь, и он напрасно тратил последние силы, чтобы как-то это уладить. Но почему так трудно донести такие простые вещи.
– Они считают, что я потерял рассудок, – с досадой подумал князь.
Наверное, он просто не смог объяснить всего доходчиво. И если приближенные еще терпели его в те дни, то понимали, что конец его близок, потому он мог позволить себе какие-то вольности.
Но стоило им что-то предпринять еще при жизни князя, вельможи тайно собрались, видя, что он не зовет их, и после долгих споров, они решили позвать в столицу Владимира. Не так просто далось им такое решение, у каждого были свои доводы о том, но потом все сошлись на том, что так и надо поступить.
№№№№№
Владимир Всеволодович не был старшим сыном, но он, несмотря на молодость был разумен и хитер. И что-то подсказывало вельможам, что с таким князем будет проще управиться потом, когда это понадобится сделать.
Они с тревогой ждали его ответа, и дивились тому, что его не было так долго. А что, если он и вовсе не согласится?
Князь Владимир принимал уже второго посла от киевских бояр, но волновало его только одно – жив ли великий князь, не умерился ли голод в столице. Он понимал, что нельзя долго тянуть с ответом, если они теперь его не дождутся, то потом про него и вовсе забудут. И все-таки ему трудно было оставить благополучный и спокойный Чернигов, в котором ему так хорошо жилось и правилось и перебраться в полумертвый Киев, где только смерть правит миром.
Еще неведомо, с чем ему там придется столкнуться, что делать предстоит, и можно ли что-то сделать для столицы.
Потом он все-таки решился и устремился к Всеволоду, решив, что хочет поговорить с ним, посмотреть, что там творится, испросить совета о том, как ему быть дальше.
;№№№№№№№№
То, что увидел князь Владимир в Киеве, было еще страшнее, чем казалось ему издалека.
– Почему ты тут? – не скрывал удивления великий князь.
– Я должен поговорить с тобой.
– Что у тебя там так плохи дела?
– Мой Чернигов благополучен, – отрезал Владимир, – но отеческий совет мне нужен.
– Нет сил у меня уже советы давать, – признался князь.
Но это было видно и без его слов.
Но он тут же встрепенулся и спросил.
– Они тебя вместо меня хотят поставить? Будь осторожен. Долг платежом красен, это пока они так ласковы с тобой, но как бы потом пожалеть не пришлось.
Владимир понимал, что отец ему больше не соперник. Потому и поверил в его слова, хотя в другое время и не поверил бы вовсе. Но отступиться, отказаться он не мог, потому что ему уходить, а им оставаться, и страшно даже представить, что всех их тут поджидает.
Он не мог отказаться от того, что ему предлагалось, как бы все не сложилось потом. Кто-то жалеет, уходя, того, чего добился, но чтобы пожалеть, надо и самому что-то еще сделать для этого.
Всеволод пристально смотрел на сына. А Владимир боялся, что его обвинят в смерти отца, ведь они были только вдвоем тогда. Потому он поспешил покинуть комнату, пока отец был еще жив, чтобы не возникло никаких подозрений.
Князь Владимир не ошибся в своих подозрениях. Злые языки потом твердили, что успел он как раз вовремя. Но старик показал, что может еще пожить, и неприятно удивил парня. Но так как об отравлении говорить было трудно, то говорили о чародее, который смог все это при помощи заговоров и заклятий устроить.
– Они просто договорились о том, что старика должен заменить юноша, вот тот теперь и крутится вокруг трона. И оказался во дворце раньше других неспроста.
Княгиня не вмешивалась в происходящее, рассудить их не могла, она отравилась с утра в монастырь, да и оставалась там до самого вечера, а потом решила остаться там и на ночь, чтобы не оказаться во дворце, где уже разгуливала смерть, дурные предчувствия ее никогда не обманывали и прежде.
Когда один из монахов напомнил ей о неблаговидной роли молодого князя в том, что творилось, решив узнать, как она к этому относится, то она только усмехнулась:
– Выдумки все это, Владимир слишком хитер, да и зачем ему убивать того, кто и сам до рассвета не дотянет, не жилец наш князь, не жилец на этом свете, он дольше ждал, а теперь уже и ждать-=то не осталось.
Монахи ей поверили, и в стенах монастыря больше к тем разговорам не возвращались. А о чем говорили в столице, она не знала и знать не хотела. Но и там боялись, что завтра придется дорого заплатить за сказанное нынче, потому слухи смолкли так же внезапно, как и появились.. И к сорока дням после смерти князя от них не осталось и следа. Да что слухи, и от самого Всеволода, из-за которого столько всего пережить пришлось, больше и следа не осталось, словно и не жил и не правил он тут. А ведь длилось все это пятнадцать лет, не такой уж малый срок для великого князя.
№№№№№№№
Владимир стоял в Софийском соборе около могилы отца, Изяслава и Ярослава, где и был похоронен князь Всеволод.
Он и себе тут место отвел рядом с предками, ведь если сам не позаботишься, то никто не позаботится. Но прежде, чем сюда к ним отравиться, надо было еще поджить и покняжить вволю, пройти путь от начала до конца, что было вовсе не так просто сделать.
Священник снова творил службу над усопшим князем, она казалась какой-то долгой, словно он испытывал их терпение, старался отогнать всех бесов и убедить Всевышнего в том, что хотя раб его и заблуждался долго и упорно, но теперь все понял, больше не повторит всего того, что было прежде.
Владимир стал великим князем стремительно, и знал, что это одобрят бояре, которые звали его сюда еще при жизни князя. Но в глубине души какое-то время ему еще хотелось провести в Чернигове, вдали от забот и хлопот великокняжеских.
Владимир не стал обращаться к священнику, ноги привели его к волхвам, стоявшим в стороне.
– Уезжай отсюда, еще не твое время, не губи себя напрасно, – вдруг услышал он, и пристально посмотрел на худого белого старка, который был тут главным, судя пол всему.
Он был похож на древнего бога, спустившегося к нему с небес.
– Ты вернешься, тогда это будет надолго, но не теперь, тебе же не нужна судьба Всеволода.
Такие речи он слышал в который раз, сначала умиравший князь твердил о том же. Но ведь и ему не был дела до того, кто его сменит, теперь вот чародей говорил об этом же самом. Вот чародей никогда не станет его соперником, а тоже говорит о том самом. Он мог бы привести сюда кого-то другого, но не сделал этого, потому ему можно было доверять вполне. И эти трогательные слова дошли до души Владимира, может немного поздно, но все-таки дошли.
Мать смотрела на него с укором. Бояре ничего не понимали, когда после похорон Владимир сказал им о том, что не намерен тут оставаться, и больше не хотел никого слушать князь.
Он поспешно уходил из Киева, и напрасны были слова, которые могли бы его остановить и оставить тут.
Но что было им делать, как поправить безнадежное положение? Еще не бывало такого, чтобы кто-то ради своего удела оставлял столицу, когда для того не было никаких препятствии. Для них, оставшихся там, все это было необъяснимо.
Говорили потом, что молодой князь сам себя перехитрил, просто хотел посмотреть на то, как к этому отнесутся другие, как они снова пойдут за ним, чтобы вернуть его назад.
Опять подумали о его связи с чародеем. А что если Всеслав на этот трон метит и заявится к ним не нынче, так завтра, вот его заклятие и гонит парня подальше от столицы.
Да и он хитрец, надеется, что кто-то поднимет град из руин, а он потом на все готовое и явится.
Всем было понятно, что была причина, которая все расставила по своим местам, хотя по своим ли? И все-таки как-то расставила.
№№№№№№№№
Княгиня была удивлена больше других всему, что теперь творилось в ее мире, хотя еще недавно она думала, что ничто не сможет ее удивить. Но если он все так решил, зачем тогда приходил? О чем говорил с умиравшим отцом так долго, что могло его так перепугать и бросить назад в Чернигов.
Город опустел после отъезда Владимира. Наверное впервые за много лет случилось такое, что в Киеве не стало князя. Даже самые древние старики не помнили такого прежде.
Легко и спокойно стало Владимиру, когда он вернулся в свой Чернигов. Может быть, и Всеволод был бы счастлив, если бы в свое время так же смог поступить, настояв на своем, вернулся бы в удел из столицы. Но он не принес тогда себя в жертву, все так и осталось.
Князь объезжал свои владения, учился ценить все, что у него было, что казалось таким родным и близким. Нет, все верно, он не может от своего мира отказаться.
А тот огромный и пышный град пусть достается кому-то другому. Когда всего слишком много, то перестаешь это ценить, и нет больше радости, и все становится обузой, жаль, если начинаешь понимать это только в смертный час, когда ничего нельзя поправить.
Но совсем откреститься от Киева он не мог, потому что понимал, что оставил столицу на произвол судьбы. Он послал своих людей туда, чтобы они следили за тем, что там творится, и докладывали ему обо всем, так всем будет спокойнее.
Бояре пока никак не могли понять, что же им делать дальше, и ничего больше не предпринимали. Наверное, они приняли бы первого, кто приблизится к княжескому столу, согласится ими править, хотя это было очень опасно, но был ли у них выбор?
Как ни странно первым оказался всеми давно позабытый Олег, хотя чаще всего они вспоминали о Всеславе, и пытались угадать, жив ли тот или не жив? Хитрый Рюрик то так, то сяк давал о себе знать, но об Олеге не было ни слуху, ни духу. Потому и приняли они его скорее не как человека, а как призрака с того света, по воле рока оказавшегося с ними.
Явился он после скитаний по землям русским, и вдруг такое везение, он может вернуться не в один из забытых богом уделов, а прямо в столицу. Ему тут не нужно с кем-то сражаться, потому что нет никого другого рядом. А так как все только и говорили о внезапном уходе молодого Владимира,, то он почувствовал, что место освободилось для него, наверное, так угодно было их древним богам.
Сколько печали и горестей скопилось в его душе, сколько обид и унижений пришлось ему пережить на чужбине, вот теперь он вознагражден. Все беды, обрушившиеся на Киев, казались ему мелочью. Он готов был потушить любой пожар и все тут наладить.
Многие тут в Киеве были удивлены, когда он появился, но чувствовал он себя спокойным и уверенным. Ему можно было надеяться на поддержку Всеслава, а когда они будут вместе, никто не посмеет идти против них.
Тот и не скрывал радости, когда Олег появился в Полоцке:
– Иди в Киев, он пуст и тебя дожидается, – говорил задумчиво чародей. Я бы и сам с тобой туда отправился, но поздно для меня и утомительно, а тебе будет в самый раз.
№№№№№№№№
Гида удивленно смотрела на князя. Она помнила, как уезжала польская княгиня, и не хотела пока в Киев. Она привыкла тут и ничего другого ей и не хотелось.
Вызвала Гида из Новгорода старшего сына Святополка – она знала, что город этих для молодых князей всегда был страшнее Киева самого. Надо было избавить парня от такой обузы, нужно о его будущем подумать.
Святополк без всякого сожаления покинул город, откуда не нынче, так завтра бы его все равно изгнали, и появился перед родителями во всей красе молодецкой. Он знал, что в Киеве нет князя. А как гласят летописи, многие на княжение туда из Новгорода отправлялись, вот и ему пора бы о том славном пути подумать.
Владимир не противился этому, зная, что такое новгородское вече, и как жарко там может быть для его сына. Но надеялся, что Святополк там закалился, теперь ему сам черт не страшен.
По дороге в Киев парень узнал о том, что в Новгород отправился и Мстислав, вроде бы его горожане позвали в столицу. Это привело его в ярость и заставило торопиться. Хотя разбираться и воевать с ними было некогда.
Он с усмешкой взирал на Мстислава. А тот твердил, что его ждали те, которые изгнали бы любого другого.
– Ничего, когда они тебя изгонят, ты все поймешь и без меня, никто там особо не удержался.
– Но ведь и в Киеве всякое будет, – напомнил ему Мстислав, радости в душе его поубавилось.
– Может и так, но там я с равными, а не с холопами бороться стану.
Они поспешно просились, каждый продолжил путь в своем направлении.
Как не торопился Святополк в Киев, но на ночь он все-таки остановился в Турове, чтобы перевести дух.
Святополк стремительно вошел в княжеские палаты. Он говорил о том, какой непредсказуемой может оказаться судьба, когда неведомо где и заснуть и проснуться тебе придется.
– Пахарь всю жизнь живет на одном месте и рад тому, что все так получилось, а князьям приходится то тут, то там оставаться, все непредсказуемо и странно.
Ни о чем скверном не хотелось думать в те дни Святополку. Он сам был уверен и других уверял, что все решено на небесах, а ему и делать ничего не надо.
Долго еще он рассказывал о страшном коварстве Новгородцев, уверял, что для любого князя страшен будет этот град. Рассказал о том, как в чистом поле они столкнулись с Мстиславом, он даже пожалел беднягу, который его место должен был занять.
Следовало поспать немного, но они так и проговорили до утра самого. Он сказал, что спать в Киеве будет потом.
И уже перед рассветом, стали они говорить о том, отчего Владимир, бывший там еще при живом отце, вдруг собрался и покинул столицу. Что с ним такое случилось. Что заставило его забыть о столице и вернуться в Чернигов.
У него не было ответа на этот вопрос, но пока он еще и не задумывался о том. Надо было скорее подобрать то, что обронил по непонятным причинам его отец. Да и понятно, что Чернигов не Новгород, там можно спокойно жить до самой смерти и не тужить, и ничего не бояться. Но каждый выбирает то, что ему ближе и милее.
№№№№№№№
Святополк въехал в стольный град на рассвете. И торопился он недаром – путь его оказался короче Олегова. Растерянные и удивленные люди обрадовались, ведь у них так долго не было князя. Но он самодовольно принял это на свой счет. Как считал внук великого князя, у него были все права на этот стол, тем более, отец ушел отсюда сам.
Святополк проезжал по Киевским улицам, обезображенным голодными смертями и зловониями. Трупы были уже убраны и сожжены, но следы их мерзкие оставались повсюду. Но он словно ничего этого не замечал, все казалось самым лучшим и прекрасным. А о чем еще мог мечтать князь, с которым так радостно попрощались новгородцы.
А вечером в столице был его первый пир, и князь был уверен, что весь мир лежит у его ног. И все, кто едва его знал, вчера еще и не заметили бы, нынче готовы были вслушиваться в каждое его слово, ловить каждый взгляд, исполнять все, что он потребует. А князь обещал им в тот вечер многое, и сам был уверен, что многое сможет исполнить.
№№№№№№
Многие на небесах и на земле в те дни спрашивали друг у друга, кто же он такой, что из себя представляет, чего от него ждать. Выяснилось, что никто ничего толком о нем и не знал.
– Он слаб, как и дед его, – бросил замечание на ходу бес.
Все они были теперь на небесах. Остальные только косо на него взглянули.
– Сами узрите, по тому, как много он обещает, так же мало и сделает, ничего от него не получат подданные его.
Звучали эти слова почти зловеще, не хотелось верить, что так все и может быть.
– Он многое осознал, – заступалась Жива за молодого князя, -пусть мужает, матереет.
Но она всегда была самой доброжелательной, потому и относились к ней с недоверием.
Перун, до сих пор молчавший, наконец встрепенулся.
– Мы не сможем туда вернуться, а значит, не сможем и помочь ему, пусть он идет к своему немощному богу. Вот потому они и не вмешиваются в то, что происходит вокруг. Ни грозный, ни беспомощный бог, никто им больше не сможет помочь. Им оставалось только наблюдать за тем, что без них творилось на земле.
И был миг, когда казалось, что все может вернуться назад, что нашествие немощного и странного остановить можно, что они еще опомнятся, вернутся к ним обязательно, что они не смертельно отравлены этой заразой.
Но ничего этого не случилось, они ухватились за Олега, верно им служившего, они понимали, что его нужно вернуть назад, они без него мало значат.
В заброшенном всеми Свароге, среди преданных и всеми покинутых богов славянских была предпринята последняя попытка схватиться с новыми богами и вернуться назад. Может быть, только так можно было спасти этот мир. Они не были ни в чем виноваты, только в том, что так просто отошли, отступили.
Они знали, что еще жив их Всеслав, а недавно он был среди духов и кумиров. Он не предавал их никогда.
Олег был моложе, на него в первое время им можно было в начале опереться, а потом окончательно вернуть его в свои просторы. За это время должно было подрасти молодое поколение. Они верили, что Олег будет противиться столько, сколько сил у него останется, а они ему в том помогут. А потом появится его сын и внук, так и пойдет поколение тех, кто будет верно служить старым богам, а за это время можно придумать что-то важное и существенное.
Но они помнили, как долго и тяжело прокладывал себе дорогу чужой бог, пока они были наивны и беспечны. А если бы задумались хоть о чем-то, то много могло бы не случиться, и бед было бы значительно меньше. Теперь им придется проделать тот самый путь, вернуть все утраченное казалось бы навсегда.
Они выхватили из чужбины и привели назад Олега как раз вовремя. Владимир ушел к себе, уверовав в то, что его время еще придет. Волхвы смогли бы убедить в том любого. Они тогда все поняли и все угадали, хотя могли бы потерять свой дар.
Перун, приунывший почти все время хранивший молчание, увидел, что творится, как обстоят дела, и оживился неожиданно.
Он мог теперь хоть на что-то надеяться, и постарается вернуться назад.
Громовержец вспомнил о старых добрых временах, когда все было у них распрекрасно, и решил, что эти времена снова могут вернуться назад.
– Сделай все возможное и невозможное, передохнем потом, когда они восстановят капища.
Морена усмехнулась.
– Те людишки совсем не похожи на этих, они говорят по другому, не прикрывают наготу, как когда-то, а в остальном они остались прежними.
– А вот душу их мало кому разглядеть удалось, да и есть ли она у них, -снова спрашивала она. Ей никто ничего не ответил. Даже здесь от нее старались держаться подальше.
– Но почему ничтожный юродивый, себя на смерть отдавший, стал их богом? Кто они такие и как могли примириться с этим? Они упали так, что уже не смогут подняться.
Перун вовсе не был так в себе уверен, он не допускал, что все может плохо закончиться, но и он не терял надежды.
– Нам никогда не вернуться назад и не стать прежними, – вдруг услышали они голос Сварога.
– Старик все забыл и ничего не собирается делать.
Но все поняли, что им не стоит суетиться.
№№№№№№№№
Олег возвращался домой из Константинополя. Он знал, что должен отправиться прямо в Киев, хотя путь его был долог и хотелось сначала навестить родные места.
Но он узнал, что князем в Киеве стал Святополк.
Вот и остановился он на распутье, как сказочный богатырь, куда было двигаться, где появиться, стоит ли связываться с ним. Но надо было навестить Киев обязательно и посмотреть, что там происходит. И какая-то неведомая сила бросила его вперед. Он мчался в столицу, даже не узнавая земель, которые в спешке покинул. Годы изгнаний давали о себе знать.
Раз ему пришлось вернуться, то он должен двигаться до конца.
№№№№№№№№
Святополк радовался тому, как все получилось. Митрополит Иоан оставался с молодым князем, надеясь, что тот будет в полной его власти, и сам он добьется такого влияния, какого не было прежде.
Он следил за Полоцком, там был рассадник язычества.
– Мы и близко не должны подпускать их сюда.
Пока князь осваивался, митрополит чувствовал себя настоящим князем, он объявил Полоцк врагом столицы, потребовал, чтобы все отношения с ним были прекращены.
Всеволод по доброте своей терпел их, но мы не можем быть такими добрыми и великодушными.
Он старался скрыть ярость.
Святополку нравилось, что у него был сильный и могущественный помощник-заступник.
Проклятия патриарха дошли до Полоцка. И поняли они, что о покое теперь можно только мечтать. Но ведь это князь подлил масла в огонь.
Всеслав, услышав их проклятия, начал яриться все больше.
Как смеют они диктовать, что делать и как быть. Он стал собираться в поход, и в ярости готов был все смести на пути. Призвал он всех духов, чтобы помогли ему во всем.
– Мы не можем ему уступать, пока живы, они не смогут жить спокойно, они еще узнают нашу силу страшную.
Всеслав готовился к последнему сражению.
В соборах Киева в те дни был переполох: шорохи, звуки, слова доносились отовсюду. Там царили какие-то духи, и никто не смог бы изгнать их оттуда.
В неурочный час просыпались и звенели колокола, пищали летучие мыши, мелькали страшные тени повсюду. Никакие молитвы не помогали, никакой святой воды не хватило бы для того, чтобы умирить все, что тут творилось.
Понял Святополк, пока Олег будет рядом, не видать им покоя.
Хотя князь не сразу прислушался к происходящему, а когда заметил тревожный взор матери, то понял, что творится в мире что-то страшное. Наступили суровые будни, придется жить или бороться с ними. Вот и священники понимали, что древняя темная сила поднялась, и с ней не сладить. Но надо было и князя в чувства приводить, потому что тот совсем отчаялся в последнее время.
– Я только мира хотел, а что же творится, – говорил Святополк.
Он понимал, что должен что-то делать, но как не мог понять, что же именно.
А Всеслав заявил о том, что о мире не может быть и речи. Он готов ринуться в сражение.
Священники же вопили о том, что они не допустят язычников в Киев.
Всеслав твердил, что древнейшая столица не останется под пятой у нового бога,
– Духу его тут не останется.
Голос великого князя пока не был слышен, но чародей не сомневался, что мальчишка в стороне не останется.
Много уже появилось к тому времени христианских храмов, казалось, что давно утвердилась их вера, но то, что утверждалось, то и рушилось в тот же момент.
Воеводы спорили о том, самим ли им на Полоцк идти или подождать князя -чародея тут. Спорили долго, но решили оставаться дома, надеясь, что все обойдется.
Олег подошел к Киеве с небольшим отрядом воинов. Тогда и стали столичные гадать, что он от них хочет.
Их пригласили на княжеский пир, тогда Святополк и стал спрашивать, чего он хочет.
– Во все времена изгнанники перед великим князем представали, когда домой ворочались, вот и я к тебе явился, – но не было ни тепла, ни радости в его голосе.
Понятно было всем, что пришел он свои силы показать.
Смотрел на него митрополит Иоан. Ни к еде, ни к питью он не прикоснулся. Надо было все время оставаться настороже. Пока слаб был великий князь, каким-то жалким он казался.
Олег распрощался, но тревога осталась.
Вечером Святополк оказался в объятьях одной из наложниц, но он вовсе не думал об утехах в тот вечер. Он вспомнил, как говорил Мстиславу, что сражаться будет с равным.
Митрополит думал, что Олег не смел бы так себя вести с покойным князем. Но тогда и угрозы такой как теперь не было. Он надеялся на веру и мудрость, а это и поможет порядок в мире навести.
А тем временем Всеслав отправил воинов во главе с Олегом в сражение, сам он мешать Олегу не хотел.
Святополку пришлось выйти к нему навстречу. Пошли и несколько монахов для поддержки духа и чтобы следить за всем, что творится вокруг. Иоан наказал им помогать и с оружием в руках, если потребуется. Он верил в то, что молодой князь вернется назад с победой.
№№№№№
Митрополит остался в Киеве в одиночестве, на душе у него было тревожно. А что если они не выдержат и дрогнут, что тогда делать, как им жить. Он долго прожил на этом свете, помнил о коварстве чародея, о том, что он с самим Дьяволом дружил, сам с нечистыми дружбы водил. Он отправил воинов к Владимиру, чтобы тот поспешил на помощь, если худо станет. Потому что если язычники из Полоцка займут их место, то не смогут они больше жить спокойно.
Призову Ростислава, пусть они соединят дружины, пусть мир христианский един будет. Ростислав и Владимир оказались вместе, они слушали посланника и решали, как им быть дальше. Так ли страшен Олег, как его малюют.
Ростислав отправился в Киев к Святополку, но не торопился там оказаться. Пусть тот покажет себя во всей красе. А если проиграет, тогда можно будет вступить без сожаления в тот мир.
А если он победит, все равно себе все припишет, а о нем и не вспомнит. Вот и не стоит пластаться ради него.
С такими невеселыми мыслями он двинулся в сторону столицы, а Владимир и вовсе в своем Чернигове оставался. Со Святополком они соединились неожиданно, теплой оказалась эта встреча. Ростислав сразу понял, что Святополку не хочется сражаться с чародеем, даже Новгород его ничему не научил.
Вот и Владимира с ними не было, а ведь с отцом он ходил во все сражения, почему же теперь он решил от них отстраниться?
Княгиня узнала о том, что сыновья ее должны были встретиться на поле сражения, и тяжело вздохнула, ведь они начнут спорить, а потому вскочила на коня, и сама отправилась туда.
Она казалась легкой и молодой, и волновалась так, словно они были малыми детьми.
№№№№№№№
Когда появилась княгиня, они уже приготовились к сражению, и потому были крайне недовольны тем, что она появилась. Словно они дети малые и она не могла им доверять,.
– Она не верит в меня, – раздражённо думал Святополк, – она понимает, что от меня не так уж много пользы. Вот пусть она и узрит, на что он способен.
Княгиня убедилась, что Владимира тут не было. Но даже сам Владимир теперь понимал, что он смалодушничал и должен был к ним примкнуть.
– Что со мной творится? – видно бес попутал, – размышлял он, но хорошо помнил пословицу о том, что после драки кулаками не машут.
Издалека наблюдал за ними Олег. Он понимал, что они все вместе, и сил у них значительно больше. Теперь он уже и сам не был уверен в том, что стоит вступать в ту схватку. Испытание оказалось значительно тяжелее. Он был немолод, пережил немало всего, и идти против молодых с открытым забралом было по меньшей мере глупо.
Явление княгини обескуражило его еще больше, словно весь мир против него обернулся.
– Ее-то какой черт принес, – проворчал он сердито, и готов был прибить того самого черта, если бы тот ему попался под руку.
– Судьба Всеслава и этого бродяги будет решена к вечеру, – говорили то одни, то другие воины между тем. Они не сомневались в своем успехе.
Сыновья Всеслава были вместе с Олегом, они слышали худу в адрес отца, и должны были ответить на все оскорбления.
Олеговичи первыми решили нанести удар, решив, что это им потом поможет. Княгиня в стороне с тревогой наблюдала за тем, что творилось. Она знала, что судьба не справедлива к ее сыну. Они отступили и должны были признать, что враг сильнее. Но в тот миг в сражение вступил Ростислав, чтобы показать, что он не просто так тут появился.
Многие заметили, что между ними появился какой-то странный всадник на гнедом коне. Он был, укутав плащ, несмотря на жаркий день. Он сразил многих Олеговых воинов, а они не могли даже причинить ему вреда.
Княгиня верила, что это бог спустился в небес.
Говорили, что это Изяслав, спустившись с небес, готов был помочь им.
Тогда всадник направился к реке и растаял в волнах.
Они и представить не могли, какой ужас он навел на Олега и тех, кто сражался вместе с ним.
Святополк же, отступивший в панике, отправился за этим всадником, как завороженный, княгиня едва поспевала за ним, чтобы вернуть сына назад. Словно она предвидела, что такое может случиться.
– Что это было?
– Ты слишком ведом, мой сын, он же хотел утопить тебя.
Он последовал за матушкой, понимая, что она права, и он просто поддался какому-то заговору. Но какая же сила хотела с ним расправиться.
Монах удивленно спросил:
– Ты не настолько уверовал в нашего бога, чтобы откреститься от беса?
Тут они и узнали все, что Ростислав был убит в этом сражении, и убил его Олег. Наверное, потому и появился грозный призрак.
Тогда Святополк и бросился в сражение, решив, что должен отомстить за гибель брата. Да и княгиня прекрасно владела мечом, она больше не хотела оставаться в стороне.
В первые минуты Святополк верил в то, что они ошиблись, что за князя они приняли кого-то другого. Но если даже он и упал, то должен быть только ранен, а не убит. Они излечат его, он будет долго жить и сражаться, но для этого надо было оттеснить неприятеля как можно дальше, только тогда они сладят со всем происходящим.
Откуда-то, словно проведение, появился Владимир. И он обрушился на сражавшихся. Это и решило исход дела. Хотя Святополк считал, что это его схватка и меч матери все решили.
Но как здесь оказался Владимир, если он не собирался сражаться? Надо было поблагодарить его за то, что он спас их от беды.
– Ростислав, ты слышал, что он убит?
– Я видел его, – тихо отвечал Владимир.
Больше он ничего не сказал, словно боялся произнести те слова.
Они направились туда, где уже была княгиня, которой показали тело ее убитого сына. Она склонилась к нему, и убедилась в том, что он мертв.
– Как же дорого ему пришлось заплатить за вашу победу.
Княгиня с упреком обращалась к живым, она была уверена, что они заслужили эти упреки. Владимир сказал что-то о том, что в любом сражении кто-то умирает.
– Умирают лучшие, – отвечала она.
Они победили, но когда говорили о убитом князе, радости поубавилось. Чувствовали, что вина останется с ними всегда. Они не смогут вернуть и воскресить Ростислава.
№№№№№№
Всеслав узнал о разгроме, требовал, чтобы воины вернулись назад. Он гнал их заклятиями, говорил, что не будет им покоя в этом мире, если победа останется за Святополком.
– Его не победить просто так, – отвечал угрюмый воевода.
– Не победить, если вы станете трусливо убегать, – отвечал князь. Страшен был гнев чародея. Но они и его не боялись, только отстранялись и уходили подальше, чтобы передохнуть и собраться с силами.
Олег никак не мог понять, что происходит, откуда взялся Владимир, которого не было с ними с самого начала, куда делся Святополк, отчего убитый Ростислав готов сопротивляться,
Почему сражались монахи, которые не должны брать в руки оружие, но сражались они лучше любых воинов.
Он многое забыл во время скитаний, да и мир без него переменился давно.
Но это была одна из тех битв, где проигравший ничего не теряет, а победивший не обретает.
Воины вместе с телом Ростислава отправились к Киеву, куда противники их не посмеют сунуться. И Олег должен будет предстать перед Всеславом, чтобы решить, как им действовать дальше, что еще нужно предпринять. Настроение у него было самое отвратительное. Они проиграли, они потеряли князя, а вы все целы и невредимы, -говорил Всеслав. Олег не понимал происходящего. Но такие речи были для него неприятны. Он уныло слушал все, что творилось. Ему хотелось поддержать и вдохновить, какой прок ругать, кому от этого станет легче. Кажется в тот момент он и Перуна мог бы во всем убедить.
Пока проигравшие радовались – такое порой случается, как ни странно, и сам Перун верил, что они еще могут сражаться, пока победители хоронили своих убитых, и рассуждали о том, как тяжело им досталась победа, Святополк пытался оправдаться за то, что опозорился, как великий князь, хотя видела все только его матушка. Его гнело то, что стало это известно многим в этом мире.
Он уверял, что это было наваждение, посланное чародеем. Но в первую очередь это была его слабость, это то черное пятно, от которого ему уже не отмыться.
И с этим придется как-то жить и в дальнейшем.
№№№№№№
Владимир не давал князю пасть духом.
Конечно, он мог бы на правах спасителя и победителя занять место сына, и это вызывало бы бурную радость. Но он так не хотел поступать, помня, что его время еще не наступило.
– Великодушным хочет казаться, хитрец, а на самом деле вся слава ему, а великому князю только молчаливые упреки и сожаление, – говорили воеводы.
Старался утешить Святополка только священник, что-то говорил о том, что бог его испытывает, и настанет день, когда он выдержит такое испытание.
Хорошо говорить тем, кто героем вышел из этого испытания, а что ему делать? Особенно обидными казались слова матери о том, что погибают лучшие
Вот и получается, что и на великом столе он, скорее всего чужое место занимает. А тут еще половцы стали рваться к Киеву, словно поняли, что князь слаб, с ним не трудно будет справиться.
Победители понимали, что они навлекли на себя новые беды.
И тогда поняли, что самое лучшее и спасительное – князь должен жениться на половецкой княжне. Святополк не сразу, но с этим все-таки согласился, решил пожертвовать собой ради общего дела. Но так ли велика была его жертва, если град останется, и воевать не придется?
Только старой княгине это не по нраву было.
Отправили туда воеводу с воинами и монахами и велели без невесты не ворочаться назад.
Ярослав Мудрый в свое время починил себе королей и царей, а ему придется смотреть в другую сторону.
Святополк стал уверять родичей, что он не создан для грозных битв:
– Когда я слушал былины о князьях древних, – говорил он задумчиво, мне не было никакого дела.
После таких разговоров Владимир понимал, что долго ему не продержаться на великом столе, но и сам он пока не хотел оставлять Чернигов и возвращаться в Киев. Хотя, если пожалует Олег, а он непременно пожалует, тогда придется ему забыть о покое, и вернуться в столицу.
Митрополит, слышавший крамольные речи, только поморщился, он понимал, что ничего такого не может быть.
Послы между тем отбыли к половцам, и в ближайшее время должна была состояться свадьба.
С волнением ждали в Киеве того, что должно там случиться. Святополк же понимал, что как бы ему худо не было, Ростиславу было значительно хуже, потому что он уже не вернется в этот мир никогда.
Хорошо, что не было у Святополка ни одной любимой девицы, которая бы владела его душой, иначе бы ему пришлось совсем худо.
Судьба его решалась недолго. Первый гонец сообщил, что половцы согласились на брачный союз с князем. Воины больше не приближались к Киеву, они ждали свадебный пир.
Завершен был поход на Киев, половцы должны были вернуться домой. Святополк учтиво принимал посланников из вражеского стана. Послы половецкие склонили головы перед ним.
Он же силился разглядеть ту, которая была в княгини и жены ему предназначена, заныло его сердце. Ничего не было в ней такого, что привык князь в славянках ценить. Она похожа была на одного из своих воинов, такая же быстрая, ловкая, смелая. Он чувствовал, что если бы довелось им в схватке встретиться, то одолела бы его эта девица, да и он принял бы ее за одного из воинов. И что-то дикое и необузданное было во всем ее облике.
Когда Владимир женился на королевне Гиде, то все пришли в восторг от такого союза. Он и сам торжествовал в тот момент. И она стала княгиней, довольна была своей участью. Ему придется иметь дело с дикой половчанкой, а потому гордиться тут особо нечем было.
На лице матери проскользнула усмешка. Но она тут же исчезла – княгиня видела, что и без того ее сын несчастен, растерян, подавлен, а ведь не по своей воле он все это творил, о них думал прежде всего. Хотя если вспомнить Ростислава, то повезло ему больше.
Он слушал в те дни рассказы о князе Мстиславе, который дружил с половцами и на половчанке был женат. А ведь до сих пор о нем былины поют во всех уделах славянских. Значит можно и так жить и не тужить, и печалиться Святополку не о чем.
Но была ли жена знаменитого князя такой дикаркой как у него, вот что хотелось узнать Святополку. Он должен был признать, что сторонится и даже стыдится княгиню, а это было, по меньшей мере, опасно. Но Святополк не знал, что с ней делать, куда деваться самому.
Но это было невыносимо для его самолюбия и честолюбия. Она седлала самых яростных скакунов, вооружалась луком и стрелами и надолго исчезала.
И одна из боярынь, которая считала его почти женой князя, все время старалась ему о том напомнить. И она рассказывала всем о том, что же та еще успела сотворить. Князь молча сносил все это, а отправить ее подальше так и не смог., и на душе у него становилось совсем скверно.. Она надеялся, что все переменится, она станет наложницей, как только поймет, что женой ей быть не суждено. Но это он так считал, а девица думала по-другому. Она все чаще оказывалась на его пути, он видел глаза, полные горечи и боли, и отчаяния, и мечтал князь, чтобы она оказалась в его спальне. Но этого все не происходило.
Страшно сожалел о не случившимся Святополк, что не мог он отказаться от клятвы, которую вынудили дать. Но ради мира с половцами приходилось все это терпеть и даже не возникать. У них было время для того, чтобы перевести дыхание.
Митрополит чувствовал себя победителем, он все время говорил о крещении княгини, о том, что она не может оставаться язычницей в новом мире. И он своими тихими речами действовал на нее благотворно. Хотя она соглашалась покреститься, чтобы как можно скорее от него отделаться, жить дальше спокойно.
И хотя многое в новой вере ей было чуждо, особенно смирение, но она решила примириться с происходящим.
Как только митрополит заметил, что Арина приближается к князю, он понял, что должен убрать ее как можно дальше. Но он понимал, что не стоит о том говорить с князем, она большую власть над ним обрела. Тогда он и решил уличить ее в разврате. И хотя было это не любо священнику, но что еще ему оставалось делать?
Один из его монахов готов был на все, и он согласился помочь своему митрополиту. Не составило труда ему объяснить, что и как нужно было сделать.
Арина в один миг оказалась в сетях коварного и безжалостного человека, который не перед чем не собирался останавливаться.
Молчаливый тип возникал перед ней то там, то тут. Он не произносил ни слова, но так пристально на нее взирал, что и она не могла оторвать от него взора. Казалось, что он посылал на нее морок, хотя веяло от него лютым холодом, словно пришел он сюда из другого мира.
Она решила, что из-за этого незнакомца князь и станет ревновать ее, и что-то получится. Пока ничего такого в нею не случилось, но она ждала удобного момента, когда он встретиться с ними. Хотя сразу было понятно, что парень вел свою игру, делал только то, что ему самому хотелось.
Он исчез за миг до того, когда появился Святополк, это привело девицу в ярость. Одно только было ясно – добром это точно не кончится. Она станет его пленницей рано или поздно.
Но и оставаться в одиночестве в разгар праздника ей тоже совсем не хотелось, она не могла допустить, чтобы кто-то стал ее жалеть.
Вот тут и появился митрополит, и стал говорить о том, что она тайно встречается непонятно с кем, и так не пристало вести себя благородным девицам ее круга.
Она оглянулась и увидела за спиной почти обнаженного парня. Оправдываться она не стала. Она поняла, кто за всем этим стоял, и почему она оказалась в таком плачевном положении. Но как же она могла загнать себя в угол, и был ли у нее выход?
Он потребовал, чтобы она покинула дворец и не приближалась к князю, который женат и счастлив.
Арина ушла, проклиная святошу, но он даже глазом не повел. Но она успела рассказать о коварстве священника своим подругам, попросила их быть очень осторожными. Дурная слава о нем росла и ширилась. Досталось и новому богу, безропотному и изнасилованному своими же людьми.
– У нас не может быть такого бога, он погубит и нас всех, как погубил себя, – твердила девица, и трудно было ей не поверить в те минуты.
И не провалилась она сквозь землю, если он все видел и слышал, то все равно оставался глух и нем ко всему, что творилось вокруг.
И в ее душе Перун победил раз и навсегда. Когда она покидала дворец, столкнулась с половчанкой. Она усмехнулась, видя крест на ее груди. Надо же, бывает такое, чтобы славянка отказалась от своего бога, а чужестранка его приняла так просто и покорно. Ну что же рано или поздно, и она о том пожалеет, непременно пожалеет, вряд ли будет по-другому.
Княгиня отстранилась от незнакомой девицы, которая не проявляла к ней никакого почтения. Она привыкла к такому отношению и не замечала его в последнее время, они были и останутся чужими, тут уж ничего не поделать.
Святополк, узнав об изгнании Арины, был страшно возмущен, его возмущало и то, что она не обратилась к нему за помощью, и то, что священник хозяйничал в его мире, как в своем собственном. Хотя, что тут греха таить, это и был его мир.
Но то, что плетутся интриги вокруг, в том не было сомнения. И он оказался в плену у бога, и его служителей. Священник усмехнулся, и взглянул на князя, как на нерадивого сына.
Но князь не собирался терпеть самоуправства. Хотя возможно это и к лучшему, он сам бы никогда не решился отправить Арину подальше, и окончательно бы запутался в том, что творилось вокруг.
Времена князя Владимира, у которого было сто жен и любовниц, давно прошли, теперь их надо было скрывать, а он слишком наивен для того, чтобы прятаться и скрываться.
Арина покинула мир, где она горя не знала и не ведала, могла жить, как ей захочется, была исполнена печали и ярости одновременно, она готова была отомстить всем, кто в этом участвовал.
Она прекрасно понимала, что такое случается порой, но чтобы это произошло с ней, невероятно. Ей придется выйти замуж за первого встречного, потому что надежда батюшки не оправдались, да и вряд ли оправдаются теперь. Но сама виновата, что была так беспечна и вовремя не смогла сделаться если не княгиней, то хотя бы наложницей князя, которой он дорожил значительно больше.
№№№№№№№
Княгиня же все больше осваивалась в чужом мире. Она начала понимать, почему сюда стремились многие люди. Здесь было красиво и ярко, и легко можно было завоевать любовь и ласку.
И оказавшись здесь, она не собиралась возвращаться туда, откуда пришла. Ей повезло, она была в этом мире главной хозяйкой теперь.
Княгиня окунулась в мир нарядов и драгоценностей, которые заставляли ее глаза блестеть, и душу радоваться тому, что теперь у нее было. Она была уверена, что должна выглядеть лучше всех, и это ей нравилось. И трудно было понять, как без этого всего обходиться.
Она наладила добрые отношения со священником, и только однажды подумала, в какую ярость пришел бы отец, узнай он, как тут живет его любимая дочь.
Но он сам ее сюда послал ради своей выгоды и теперь был далекоё1
Но только одно ее беспокоило – это равнодушие мужа. Конечно, она стала частью договора между ним. Они прекратили воевать, потому что она была тут теперь. Но как же она родит наследника, если он все время так далеко от нее?
Но с этим приходилось мириться, не получила ли она и без того очень много? Не потерять бы то, что у нее уже было.
Она помнила день свадьбы и непонятные слова клятвы. Но как наивна и глупа она была тогда, как верила в то, что получила весь этот мир. И она позднее поняла, что все было в тот день немного не так, потому что он совсем не видел, не замечал ее. И от этого княгине становилось грустно.
А тем временем, чтобы досадить митрополиту и осуществить свои старые мечты, и убедиться, что он тут главный, Святополк отправился к Арине.
Она и не ждала его больше. И когда полдюжины воинов вместе со Святополком появились перед ней, обрадовалась несказанно, хотя старалась скрыть радость. Какой же осторожной и непроницательной она была внешне.
– Ты хочешь взять меня в жены? – осторожно спросила девица, когда они остались вдвоем, и тем самым почеркнула, что согласна только на серьезные отношения.
– У меня есть жена, я не могу этого сделать, – отвечал Святополк.
– Значит, ничему не бывать, твой митрополит просто уничтожит меня, а ты не смог бы от него меня защитить, я в том убедилась.
– Я поздно узнал обо всем, ты же ничего мне не поведала, – так было для нас лучше.
– Для тебя лучше, а наложницей твоей я не стану, даже если велишь в погреб бросить. Не бывать этому.
Арина и сама не ведала, что такое может сказать, а вот ведь сказала, так велика была у нее обида из-за того, что было и чего не было в их жизни.
Святополк растерялся, он – то шел, уверенный, что примут его с радостью великой, а что получилось?
– Уходи, княже, и забудь сюда дорогу, так точно будет лучше для всех. Если силу применить захочешь, я сама к твоему священнику пойду, а уж он сможет меня от тебя защитить.
Он резко поднялся, двинулся к выходу, не чувствуя землю под ногами. Он чувствовал, что она никогда не вернется, ни о чем не станет его просить.
И прогнав его, Арина почувствовала и боль, и облегчение, словно путы многолетние спали с ее рук и ног. И такая свобода была ей желанна. Только одно было плохо, не хотела она больше ни на кого смотреть. Все они казались предателями ничтожными и низкими. Она освободилась от страшного гнета.
№№№№№№
Доброжелатели сообщили княгине, что муж ее сам отправился на боярский двор и был там с молодой девицей. Но она расстроилась не сильно, потому что понимала, что помешать этому никак не сможет. Наложницы у него и были и будут, с этим ей не справиться, а потому не стоит ссориться.
Но он вернулся оттуда не слишком радостный, поймал одну из первых встречных девиц, и был с ней какое-то время, потом ее сменила другая. Княгиня издалека смотрела за главной соперницей, она вроде бы не унывала, а радовалась жизни. И поняла полонянка, что никогда она не поймет того, что тут у них творится, может не стоит и голову ломать над всеми этими отношениями?
Не такая уж завидная участь ждала тех девиц, кто на время стал княжескими любовницами.
Святополк расставался с ними быстро и навсегда, передав какой-то подарок, исчезал. Никакие мольбы и уговоры не действовали на князя.
Долго еще рассказывали историю о несчастной Светлане, которая так влюбилась в князя, что тот час, когда он рассказал ей о том, что им нужно расстаться, чтобы она убиралась и больше не показывалась на глаза, она взяла кубок с пивом, поднялась на стену дворца. Высота сначала заворожила ее, а потом немного испугала, тогда она выпила тот самый кубок, потом отшвырнула кубок, и он покатился по камням княжеского двора.
Княгиня услышала шум и выглянула из окна своих покоев, залаяли псы, бросились к тому месту, где упал кубок.
Тогда все и заметили огромную птицу, летящую вниз, казалось, что она вспорхнет и поднимется выше. Но страшной силы удар заставил вздрогнуть и пронзительно закричать княгиню.
Вой собак заставил содрогнуться даже стражников и воинов, которые оказались поблизости.
Служанки поспешно убрали тело девицы. Но княгиня была уже во дворе. Она обо всем догадалась. Ей объясняли, что девица была влюблена в воеводу, но она в это не поверила.
Несколько дней Святополк ходил мрачным. Он сердился на ту, которая вот так решила заплатить ему за нежность и ласку, и дорогие подарки, но кто же вообще поймет этих девиц.
Святополк успел убедиться в том, как много неприятностей может быть от жен и девиц, которые ничего не понимают, и знать не хотят. И теперь он старался быть осторожным, прикидывая, что может случиться, если ему захочется с кем-то расстаться.
Княгиня еще часто во сне видела это тело в белом, на камнях, прямо перед ее окнами, и псов, которые носились рядом.
Она чувствовала себя виноватой, хотя точно не ведала в чем именно. Но грусть не покидала в то время ее душу. Митрополит старался ее успокоить, говорил о тех, кто старался вознестись высоко, но низко упал, потому что захотел получить то, что ему не принадлежало сроду.
И она поверила ему, и стала успокаиваться со временем. А он дивился тому, что дикарка может так чувствовать все, что творилось вокруг.
Князь все еще злился, что эта девица (он никак не мог вспомнить ее имени, стирались черты лица), смеет врываться в его сны и тревожить его, словно у нее были на то какие-то права. И ему приходилось долго и упорно молиться, прося о том, чтобы она оставила его в покое.
Княгиня Анна, все это время следившая за сыном. Знавшая о том, что происходит, понимала, что он навсегда будет таким. Она старалась оправдать сына, говорила, что женившись на дикарке, он не мог не потянуться к славянской девице, потому что молод и полон сил. И напрасно священник напоминал ей про клятвы и обязательства, и грозил тем, что половцы снова могут пойти на них войной.
– Вот тогда ты вспомнишь про мои слова.
– И с того света я до тебя дотянусь, старик, – усмехнулась княгиня, – не думай, что ты сможешь без меня обойтись.
Он понимал, что она осуществит свои угрозы.
Святополк с момента гибели девицы долго не виделся с матушкой, но чувствовал, что от нее исходит главная опасность.
– Прекрати свои похождения по девицам, – потребовала она, – они жестоки и могут отомстить, только кажутся слабыми.
– Я виноват перед всем миром.
– Ты настроишь всех против себя, – напомнила она ему,
Но князь казался ей малым капризным ребенком, который требовал для себя особого внимания и сладостей. И она не находила слов, чтобы объяснить ему, в каком дурацком положении он может оказаться в конце концов.
Пока на их землях царил мир, но если сын ее будет так продолжать, то вскоре они окажутся на пепелище.
А тут еще слухи об Олеге стали появляться все чаще и чаще.
Олег возвращался. Об этом было известно всем. Но больше всех это должно было волновать великого князя. Святополк не мог понять, почему так много зависело от того, кого столько лет в этом мире не было, кто столько лет провел непонятно где, и теперь неясно для чего вернулся.
Они победили недавно, но князь не мог забыть, какую цену заплатили за эту победу. Сколько воинов было убито и искалечено, и ему совсем не нужны были новые сражения.
А Олег явился только за тем, чтобы поиздеваться над ними, и это печалило князя. Его смущала и воинственная княгиня. Рядом с ней ему порой неловко было оставаться.
И сколько еще все это будет угрожать ему со всех сторон?
Владимир в разговоре с ним подчеркнул, что в это сражение с Олегом великий князь идти должен сам. Настроен он был решительно. В один из таких тревожных дней и появился перед ним бес. Не было сомнений, что ничего хорошего он не поведает.
– Я не встану на чью-то сторону, – говорил он, просто со стороны посмотрю, что там у вас творится. Только не забудь, что много будет от того зависеть.
Пока Святополк готовился к сражению, его противник пошел к Чернигову, обманув всех. Ему хотелось расправиться с Владимиром, а потом уж за столицу приниматься.
Он был уверен, что узнав обо всем, великий князь не пойдет Чернигову помогать, побоится оставить свой град.
№№№№№№№
А в полуязыческом Чернигове творилось странное, воины, которым старые боги были ближе, потянулись на сторону Олега, нарушив все клятвы, которые давали своему князю. Рать мятежников росла на глазах, при том, что Олег не прилагал для этого никаких усилий. И никак не могли князья договориться, о том, чтобы все переменилось.
Владимир никогда прежде не был так растерян, почти раздавлен. Он напрасно пытался что-то предпринять. А своим воеводам он говорил:
– Не смейте мне лгать, от этого будет только хуже.
Они и не лгали, и сожалели только о том, что не было для них ничего утешительного. Не надеялись они и на Киев, который и сам дышал на ладан. Олег рассчитал все правильно. А без посторонней помощи они не устоят. И та победа завершится жутким поражением.
Владимир принял тяжелое для себя решение. Он понимал, что останется без удела, но должен был сохранить ту часть дружины, которая оставалась с ним. Как не просили его воеводы не бросать Чернигов, но он никого не слушал, и верил, что поступает правильно.