Мужчина ждет, когда я кивну. Я понимаю, что лучше не кричать и не устраивать сцен. Если начну звать на помощь сейчас, это ничего не изменит. Даже с последней дозой пурпурного малуса, все еще согревающего мою кровь, я слишком потрясена. Слишком напугана, чтобы чувствовать что-либо, кроме ужаса. А это значит, что любой, кто встретит меня сейчас впервые, увидит только отражение своих худших качеств. Я достаточно долго жила со своей магией, чтобы понять: свои лучшие качества люди могут как любить, так и ненавидеть, но когда дело касается худших… Все всегда заканчивается плохо. Сейчас никто не станет меня защищать. Единственная надежда на спасение – что, возможно, мы наткнемся на Нораса, кентавра из службы безопасности. С его обостренным чувством справедливости он точно заступится за меня.
Пока что мне остается только следовать за своим похитителем, когда тот стаскивает меня со скамейки, утягивая за скованную наручниками руку.
– Только попробуй сопротивляться, и я надену наручники и на другую, – говорит он, уводя меня прочь с арены, все дальше от сидений и вверх по дорожке, ведущей к винтовой лестнице. Свет в холле приглушен, на лестнице темно. Единственное освещение исходит от арены позади нас и от бледного сияния на самом верхнем этаже. Вокруг никого нет. Ни посетителей, ни сотрудников службы безопасности, ни обслуживающего персонала. Когда мы начинаем подниматься, незнакомец то и дело поглядывает на меня. Даже в темноте я вижу, как сверкают его острые зубы. Я не сомневаюсь, что он выполнит свою угрозу. Красивый или нет, он скрывает в себе что-то в высшей степени смертоносное. Мне все еще не удалось посмотреть ему в глаза достаточно долго, чтобы оценить, какими качествами он обладает. Однако его действия говорят сами за себя. Он работает на мою мачеху. Об этом несложно догадаться. Но я понятия не имею, как он нашел меня.
Если этот мужчина приведет меня к правительнице Весеннего королевства…
Меня охватывает паника. Несмотря на угрозы незнакомца, я знаю, что не могу принять ту судьбу, что он мне уготовил. По крайней мере, теперь мы скрыты в полумраке. Мы поднимаемся еще на несколько ступенек, и я жду, пока мужчина не посмотрит на меня еще раз. Как только похититель отворачивается, довольный тем, что я следую его приказам, я изо всех сил одергиваю свою скованную наручниками руку. Все еще расстегнутая манжета выскальзывает из его рук, и я стремительно бросаюсь обратно вниз по лестнице. Пусть на нижнем уровне и нет выхода, я, по крайней мере, могу где-нибудь спрятаться и пробраться наверх с остальной толпой после боя.
Сделав не более двух шагов, в тревожной спешке я спотыкаюсь. Чьи-то мускулистые руки обхватывают меня за талию и помогают сохранить равновесие. Я замахиваюсь, ударяя мужчину по голове свободной манжетой. Прежде чем мое орудие достигает цели, незнакомец отталкивает его, а после снова пытается ухватиться за наручники. Прежде чем он успевает это сделать, я царапаю его щеку свободной рукой. Сейчас я бы что угодно отдала, лишь бы иметь такие же когти, как у Хелоди. Любая зримая форма пришлась бы весьма кстати. В отличие от большинства фейри, даже тех, в ком течет человеческая кровь, я не меняю форму. Вместо этого моя зримая форма – это я, в то время как незримая – отражение, которое видят другие. Совершенно бесполезное, если честно.
Но это не значит, что я не буду бороться.
Мои одеревеневшие, бесполезные, слишком человеческие пальцы находятся менее чем в дюйме от лица похитителя, прежде чем он хватает меня за запястье своей большой рукой, толкает спиной к стене и фиксирует запястье над моей головой. Другую руку он кладет мне на плечо и прижимает меня к стене. Я замахиваюсь на его руку единственным оставшимся оружием – свободной манжетой от наручников. Вместо того чтобы ударить мужчину по предплечью или оставить глубокую рану на его плоти, изогнутый конец зацепляется за его запястье. Глаза незнакомца расширяются, когда он смотрит на манжету. Все еще открытый плоский конец свободно болтается. Мой похититель замирает, переводя взгляд с меня на манжету и обратно. Когда его взгляд снова встречается с моим, он с низким рычанием говорит:
– Не смей.
Это все, что мне нужно, чтобы дотянуться своей скованной рукой до свободного конца и захлопнуть плоскую часть. Со щелчком наручники закрываются.
Холодный ужас пронизывает меня, когда я понимаю, какую ужасную ошибку только что совершила. Похититель впивается в меня яростным взглядом.
– Зачем ты это сделала?
Я смотрю на руку, теперь соединенную с моей медным браслетом и менее чем футовой цепью. Когда я не отвечаю, он повторяет вопрос, на этот раз громче.
– Зачем, ад цветущий, ты это сделала?
– Потому что ты сказал не делать, – поспешно произношу я. – Я думала… думала… – Не знаю, о чем я думала, потому что худший выбор сделать было просто невозможно. Теперь я крепко привязана к человеку, который совсем недавно угрожал перегрызть мне горло.
Мужчина бормочет себе под нос проклятия и осматривает сначала низ, а потом и верх лестницы.
– Просто прекрасно, – выдыхает он сквозь зубы и подходит ближе еще на один шаг. Даже несмотря на то, что одной ногой он стоит на ступеньке ниже той, на которой остановилась я, этот мужчина все равно возвышается надо мной.
– Что ты собираешься со мной сделать? – спрашиваю я дрожащим голосом.
– То, чего ты заслуживаешь. – Он сжимает губы в тонкую линию и отпускает мою левую, не скованную наручниками руку. У меня остается только мимолетная надежда, прежде чем он касается своими пальцами моей грудной клетки. Мой пульс учащается, когда он кладет руку прямо на мою грудь. Когда в голове проносятся самые страшные образы, я кое-что осознаю.
Его прикосновения не причиняют боли. Он не сдавливает, не сжимает, не пытается что-то нащупать. Только подушечки его пальцев соприкасаются с моей блузкой. Этот мужчина не заинтересован в моей плоти.
Ему нужно мое быстро бьющееся сердце.
В моем сознании всплывают еще более ужасающие картины. Тогда я понимаю, что этот мужчина собирается убить меня. Он вырвет мое сердце из груди. Даже с кровью фейри, текущей в моих венах, я не могу исцеляться так же быстро, как это делают чистокровные. На самом деле, я на собственном горьком опыте убедилась, что исцеляюсь почти так же медленно, как человек. Даже справляйся я с ранами молниеносно, помимо уже перечисленных существует еще один способ убить фейри. Вырвете чье-то сердце, и новое никогда не вырастет. Этот метод такой же бесповоротный, как обезглавливание.
Я едва сдерживаю крик и жду, когда мой похититель выпустит когти. Если он может призвать острые клыки даже в зримой форме, то способен сделать то же самое и с когтями. Я понятия не имею, какова его незримая форма, но многие фейри могут частично переключаться между своими физическими проявлениями.
Мое сердце колотится о кончики его пальцев, а грудь вздымается от резких вздохов. Вздохов, которые станут последними.
Утешает только мысль о загробной жизни. Там я смогу быть с отцом…
С рычанием мужчина отстраняется, отрывая руку от моей груди. Он прерывисто дышит, пока острые клыки исчезают, снова становясь квадратными и плоскими зубами. Теперь он выглядит так обычно.
– Какую магию ты используешь против меня?
Я встречаюсь с ним взглядом, каждый дюйм моего тела дрожит. Пытаюсь рассмотреть, что он видит во мне. Независимо от того, как долго я смотрю, не могу понять то, что обычно так легко расшифровываю. На секунду мне кажется, будто я что-то замечаю – слабость, уязвимость, – но все исчезает так же быстро, как и появилось. Когда я снова изучаю стоящего передо мной мужчину, я не вижу в его чертах ни одного из этих качеств. Этот гигант совсем не выглядит слабым.
И все же… он не убил меня.
С арены внизу раздается рев, от которого я подпрыгиваю на месте. Судя по громкости и возбужденности криков, бой окончен. Я чувствую легкое разочарование из-за того, что мне так и не удалось досмотреть это сражение до конца, но моя нынешняя ситуация требует гораздо большего внимания.
– Пойдем, – ворчит мужчина. На этот раз я даже не думаю сопротивляться. Сейчас, когда моя рука прикована к его, любые попытки сбежать будут еще бесполезнее, чем раньше. Но если мне удастся понять, где этот великан хранит ключ, до того, как он убьет меня…
– Ты не собираешься расстегнуть свой наручник?
– Нет, – отвечает он, и горечь, пронизывающая это единственное слово, заставляет меня задуматься, а есть ли у него вообще ключ.
К тому времени, как мы добираемся до верхнего этажа Отдела Гнева, я еле волочу ноги. Искра надежды вспыхивает в моей груди, когда мужчина ведет меня по дорожке и дальше по коридору, к задней двери. Там я замечаю сидящего на своем месте Нораса. Но когда мы приближаемся, похититель кивает кентавру, и тот… кивает в ответ. Он даже не смотрит в мою сторону.
– Он знает, что я работаю на Совет Альфы, – объясняет мой похититель, как только за нами захлопывается дверь.
Я слишком ошеломлена, чтобы что-то ответить. Я уже поняла, что этот мужчина пришел за мной по приказу королевы Трис, но Совет Альфы – это высшая форма правления, состоящая из всех королей и королев Фейривэйя. Поскольку на острове одиннадцать королевств, каждым из которых правят как зримые, так и незримые монархи, то Совет Альфы обслуживает все двадцать два из них. Неудивительно, что Норас не стал ставить под сомнение авторитет этого гиганта.
Означает ли это, что Трис убедила в моей виновности весь Совет Альфы? Предполагается, что совет вмешивается в справедливые судебные процессы, а не в тайные похищения или покушения. Мой взгляд становится отстраненным, пока мужчина ведет меня по переулку между Гневом и Похотью.
– Это чары? – спрашивает он резким тоном.
Я хмуро смотрю на него.
– Что?
– Магия, которая не позволяет мне причинить тебе боль. Что это за чары?
Я несколько раз моргаю.
– Моя магия работает не так.
Он ворчливо вздыхает.
– Отлично. Приведу тебя к ней живой. При заключении сделки, обязывающей меня принести ей твое сердце, не уточнялось, что ты не будешь привязана к нему. Хотя, уверен, ей это не понравится…
– Нет! – Я упираюсь каблуками и дергаю свою закованную в наручники руку. В то время как мое запястье ноет от боли, мой похититель даже не сдвигается с места. Он дергает в ответ и заставляет следовать за ним, но спустя несколько шагов я снова упираюсь. На этот раз я сжимаю кулаки и стараюсь выглядеть как можно более устрашающей. Какой бы нелепой ни была эта затея, все еще есть шанс, что она сработает. Я не знаю, какие качества во мне видит этот мужчина, но если он планирует доставить меня к мачехе, я должна что-то предпринять. – Ты не можешь привести меня к ней.
Похититель останавливается и поворачивается ко мне лицом. Когда его взгляд скользит по моим сжатым кулакам и сгорбленной позе, он издает мрачный смешок.
– Ничего не поделаешь, ты возвращаешься к мачехе. У тебя нет выбора, особенно теперь, когда ты так удобно привязана ко мне. Сначала мне эта идея не понравилась, но, честно говоря, – он поднимает руку в наручниках, – работает она прекрасно. Теперь ты не сможешь сбежать, даже если попытаешься.
Я выпрямляюсь во весь рост и встречаюсь с ним взглядом. В этот раз получить четкое впечатление об этом мужчине тоже не удается. Какое впечатление у него сложилось обо мне? И почему это впечатление такое непонятное?
– Откуда ты знаешь, что я не такая, как ты? – говорю я, пытаясь повторить тот же трюк, который использовала с келпи сразу после побега из дворца Фейрвезер.
– О, так ты, значит, охотница за головами? – уточняет он с явным недоверием.
– Что бы ты ни думал сделать со мной, я могу сделать то же самое с…
Мои слова застревают в горле, когда мой похититель, полностью повернувшись ко мне лицом, подходит ближе. Он выглядит более расслабленным, будто ему нужна была только попытка убить меня, чтобы сбросить напряжение, которое я заметила ранее. Мужчина небрежно держит одну руку в кармане брюк, а запертую манжету наручников носит, как какой-то модный аксессуар. Он прищуривается, глядя на меня.
– Разве ты не заслуживаешь смерти после того, что сделала?
– Я не убивала своего отца, клянусь.
– Ты наполовину человек, – заявляет охотник за головами с насмешливым фырканьем. – Твои клятвы ничего не значат, потому что ты можешь лгать.
– Я дам связывающую клятву. Сделаю все что угодно, лишь бы доказать, что я этого не делала.
Выражение его лица остается непреклонным, на нем не отражается и капли веры в мои слова.
– Тогда почему ты сбежала?
Я легко нахожу, что ответить.
– Потому что знала, что королева Трис в любом случае обвинит меня. Она меня ненавидит.
Еще несколько мгновений он изучает меня взглядом, пока не наклоняется ближе. Я пытаюсь отшатнуться, но мужчина только тянет меня за манжету, заставляя почти прижаться к его груди. Он осторожно кладет свободную руку мне за спину и прижимается своей щекой к моей. Мы так близко, что я чувствую легчайшее прикосновение его бородатой челюсти. Я напрягаюсь, готовая в любой момент защититься, когда слышу, как охотник за головами делает медленный, глубокий вдох. Поле этого он отходит и с самодовольной ухмылкой смотрит на меня сверху вниз.
– Какую бы магию ты ни использовала, чтобы скрыть свою ложь, ее недостаточно, чтобы избавиться от запаха пурпурного малуса.
Я тяжело сглатываю, мои глаза расширяются.
– Я чувствую аромат вполне предсказуемый вины, – продолжает он, ухмыляясь еще шире. Клыки гиганта, возможно, и исчезли, но это мало смягчает угрозу, исходящую от самого его присутствия. – А теперь скажите мне, мисс Сноу, если вы не убивали своего отца, почему же от вас исходит запах того же яда, что был причиной отравления?