Уже во второй половине дня Нокс сумел уладить все вопросы, и Химеры, повинуясь одному из условий Хагена, выделили нам новое жилье. Выбор небольшой: старый фургон со снятыми колесами, обустроенный под тесную квартирку, и маленький домик-сторожка неподалеку. Ни в одном из вариантов не было санузла, поэтому выбирала исключительно на свой вкус. Все равно придется каждый раз таскаться в общежитие за благами цивилизации…
По моему решению мы с Дакотой заселились в дом на колесах. Точнее, уже без. Сделано это было по двум причинам. Во-первых, жизнь в фургоне для меня в новинку. И пусть разницы особой нет, все равно интересно. Во-вторых, в фургоне хоть и не так много мебели, но зато есть две раздельные узкие кровати по разные стенки «комнаты», а в сторожке она только одна, пусть и достаточно большая.
Дакота пообещала присматривать за мной, но не надоедать, как это, уверена, делал бы Хаген.
– Ты меня даже замечать не будешь, – заверила вампирша, отдыхая на своей постели, местами застиранной до дыр. – Тем более вокруг полно народу. Ты всегда под надзором десятков пар глаз.
Больше до вечера мы не разговаривали. Каждая молча сидела в своем углу. Дакота что-то читала, запрокинув ноги на дряхлую тумбочку в изножье, а я просто пялилась в потолок, местами раскрашенный ржавчиной.
Делать ничего не хотелось. Хотя, наверное, стоило себя чем-то отвлечь. Однако я продолжала истязать себя воспоминаниями о родителях и о моих многочисленных ошибках, из-за которых все обернулось именно так. Мысли о прошлом душили спокойствие, а о настоящем и будущем – пугали. Я не могла отделаться от чувства, что сегодняшним вечером сделаю первый шаг за рубеж своей человечности.
Через сколько дней Хаген посчитает, что мое тело уже адаптировалось под недостаток крови? И адаптируется ли оно вообще? Головокружения, слабый пульс, низкое давление, усталость и сонливость. Это меньшее, с чем придется столкнуться, чтобы потом все равно умереть без единой капли крови в теле… И проснуться вампиром.
Когда это случится?
Я повторяла этот вопрос раз за разом, глядя стеклянными глазами в потолок. Я боялась того, кем стану, потому что привыкла быть человеком и совершенно не знала, каково быть вампиром.
Буду ли испытывать жажду? Смогу ли спокойно смотреть на кровь? Не кинусь ли на человека, лишь почуяв солоноватый стальной запах?
Рожденные вампиры привыкли к своей сути и умеют ее контролировать. Но что будет со мной?
Когда эти мысли и чувство вины меня окончательно вымотали, на улице уже начали сгущаться сумерки. Близился час, когда мне придется отлипнуть от подушки и пересечь узкую улицу, чтобы оказаться у дверей дома, где расположился Хаген. Да, наш фургон ему видно из окна. И сомневаюсь, что это совпадение.
– Ты сегодня не ела, – не отрывая глаз от книги, заметила Дакота, когда я, набравшись смелости встретиться с Хагеном, встала с кровати.
На страницы падал свет настенной лампы, но вампирша, способная видеть в темноте, включила ее исключительно для моего комфорта.
– Не хочу есть.
Дакота подняла взгляд от книги и положила ее вниз страницами на колени. Я впервые за день взглянула на обложку и поняла, что это какой-то роман.
– Ты ведь к Хагену собралась? – глядя на меня из-под нахмуренных бровей, спросила соседка.
– Куда же еще? С вашим конвоем особо не погуляешь…
Эти слова я буркнула себе под нос, но вампирша все равно услышала и шумно прыснула:
– Я ведь сказала, можешь делать что хочешь, красотка. Поверь, я причиню неудобств ничуть не больше твоей тени.
Тени, значит… Всегда бесшумная и незаметная, но всегда рядом. Ясно.
В фургоне было достаточно прохладно из-за отсутствия отопления и тонких металлических стен, так что перед выходом мне даже собираться не пришлось. Разве что куртку застегнуть.
– Все-таки сходи в столовую, Сандра, – посоветовала Дакота, когда я уже направилась к выходу из нашего дома на колесах. – Тебе нужно поесть перед…
Дакота осеклась, виновато прикусила губу. Наверное, она решила, будто ее слова меня как-то заденут. Но у нее бы не вышло встревожить меня больше, чем это сделала я сама. Я и так провела весь день в мыслях об одном и том же.
– А ты? Пойдешь со мной?
– Да, – прямо призналась Дакота, но добавила: – Можем пойти вместе. Но если хочешь побыть одна…
– Хочу побыть одна, да. – Я сразу же кивнула.
– Тогда ты меня не заметишь. – Девушка понимающе улыбнулась.
От этого мне не стало спокойнее на душе. Все-таки это не свобода, а лишь ее подобие. Но лучше так, чем вечное сопровождение и полное отсутствие личного пространства.
Прохладный уличный воздух пах сыростью и костром, дым от которого виднелся за стройными рядами фургонов. Оттуда доносились голоса, нестройно поющие незнакомую мне песню, и смех. На какую-то секунду подумала сходить на огонек, но я подняла голову, и перед глазами возник захудалый домик, в котором меня ждал Хаген.
Окна – черные бездны. Дверь чуть приоткрыта. Принц уже ждал меня.
Желудок сжался в комок и подскочил к горлу. Перед глазами закрутились воспоминания о резиденции и родителях. В ушах звенели слова Хагена о долге.
Я застыла посреди пустой улицы, пытаясь вдохнуть. Никогда не была такой рохлей. Все эти побеги от военных, преследования и похищения не сломили меня. А вот смерть родителей… Наверное, только после нее я действительно поняла, что натворила и в каком ужасном положении оказалась не только я, но и все человечество.
Идти к костру сразу перехотелось. Но и направиться к Хагену прямо сейчас тоже не могла. Недолго поразмыслив, я последовала совету Дакоты и все-таки зашагала в сторону столовой.
Аппетита не было никакого, но я заставила себя съесть хотя бы небольшую порцию вареного картофеля, который сама наложила у раздаточной. В столовой никого не оказалось, и от этого на душе стало совсем тоскливо.
Когда я была здесь в прошлый раз, Химеры делили жребий на мои испытания. Шум стоял такой, что окна едва не дребезжали в рамах, а стены вибрировали от гомона голосов. Все столы были забиты. А сейчас… Я одна.
Без энтузиазма умяв остывший ужин, я не стала спешить. Решила немного посидеть в одиночестве и тишине, чтобы растянуть время и не идти к Хагену как можно дольше. Принц не задавал конкретных временных рамок. Сказал «вечером», «перед сном» или что-то вроде того. Так что торопиться некуда.
Я качалась на стуле, глядела в потолок и снова думала. Мысли всегда одни и те же, но оттого не менее болезненные. Чертовы ядовитые занозы, терзающие сердце.
Смерти родных. Человечество. Долг. Свобода.
Сколько можно тянуть эту мысленную жвачку?
Устав запугивать саму себя, я оставила опустевший поднос на столике и вышла прочь. Нужно срочно сделать глоток воздуха, проветрить голову. Но когда за моей спиной закрылась дверь, я поняла, что на улице, во дворе столовой, не одна.
За столиками под навесом сидели две девушки. Сначала я не разглядела их и подумала, что одна из них – Дакота. Она ведь обещала всегда быть рядом. Но нет.
– Сандра, посидишь с нами?
Сначала я узнала Одри по голосу. Уже приблизившись, я разглядела и гриву темных кудряшек, и отменную фигуру, которую не спрячешь под несколькими слоями одежды.
На какую-то секунду я застыла, не зная, что ответить на приглашение. В конце концов, именно Одри на моих испытаниях подсказала неправильную дорогу, направив прямиком в лапы солдат. Может, она же меня и выдала военным?
– Посижу, – сквозь зубы процедила я, выдвинула пластмассовый стул и села напротив вампирши.
У меня есть вопросы. И сейчас самое время их задать.
– Боевой настрой? – заметив мой хмурый взгляд, спросила вторая девушка.
Я узнала ее по светлым волосам, собранным в смешные хвостики, и по серебряному колечку в носу. Подруга Одри.
– Настрой так себе, – буркнула я, скрестила руки на груди и недобро посмотрела на Одри. – Но кто знает, может, ответы на несколько вопросов помогут его улучшить?
Одри шумно вздохнула и отставила стаканчик, от которого пахло чем-то резким. Она прикусила губу и, тщательно подбирая слова, произнесла:
– Я догадываюсь, что тебя интересует, Сандра. Не знаю, поймешь ли меня, но отвечу как есть.
– О чем речь? – Блондинка завертела головой, поочередно смотря то на меня, то на Одри. От этого ее тонкие хвостики подпрыгнули в воздух.
– Милли. – Одри серьезно посмотрела на подругу.
Она больше не сказала ни слова, но Милли понятливо протянула:
– А-а-а… Ой.
– Хорошо, давай сразу к делу, – не отводя взгляда от посерьезневшего лица Одри, начала я. – Это ты выдала меня Колдренам?
Одри прикусила пухлую нижнюю губу клыком. Ее тонкие брови стянулись к переносице.
– Не совсем, – неохотно протянула она. – Скажем так, я была одной из тех, кто предложил это сделать. Понимаешь, когда ты пришла к нам в лагерь и рассказала, что какой-то меч не убил тебя, а растворился в теле… Все вампиры сразу поняли и про клинок, и про тебя.
Я понятливо кивнула. Облокотилась о стол и подперла лицо кулаком одной руки, а пальцами второй принялась нервно тарабанить по пластиковой поверхности. Не думала, что Одри так легко признается…
– Ты злишься? – спросила Милли, хотя я ожидала подобного вопроса от Одри.
– Нет, – мотнула головой я. – Узнай я о том, что вы меня «предали», еще пару дней назад, может, и злилась бы.
– Мы тебя не предавали! – поправила Одри, чуть подавшись вперед.
– Знаю. Поэтому и говорю, что не злюсь. Вы сделали то, что требовалось, – вернули сэйки и Мергер будущему королю. Просто не понимаю, почему?
Я оторвала взгляд от своих пальцев и внимательно всмотрелась в смуглое лицо Одри. В темноте не было видно цвета ее глаз, но я и так помнила их ореховый насыщенный оттенок. Сейчас они слабо поблескивали в свете далеких огоньков окон и редких уличных фонарей.
– Не понимаю. – Одри склонила голову набок, и львиная грива кудряшек чуть покачнулась.
– Сейчас такое неспокойное время, – устало обронила я, – меня пытались убить, чтобы не допустить правления Хагена. Вампиры недовольны законами, которые установили Колдрены. Им не нравится лимит на кровь, раздражает мнимое равенство с людьми.
– Не все вампиры такие, – в сердцах выпалила Милли, которая тоже не была человеком.
– Знаю. – Я кивнула ей. – И именно этого не понимаю. Почему вы предпочли выдать меня Хагену, подстроили мои испытания так, чтобы в итоге я попала к военным? Почему не убили или не отняли Мергер? Столько запретов рухнет, если вампиров возглавит кто-то другой…
Одри и Милли пораженно молчали, слушая мои слова. Девушки не ожидали, что вместо обвинений и обид я начну философствовать.
– Возьми, – Милли пододвинула ко мне свой стакан, – станет легче.
Я понюхала жидкость в нем и сморщила нос:
– Пахнет отвратно. Что это?
– Сидр. Попробуй, на вкус он ничего, – посоветовала Милли.
Пожав плечами, я доверчиво глотнула и скривилась. Вроде яблочный сок, но отдает чем-то странным…
– Ты никогда не пила алкоголь? – рассмеялась Одри, а я помотала головой, все еще сжимая в руках почти полный стакан:
– Я росла паинькой. Кружки, секции, научные работы… Из спиртов я знала только те, что проходили в школе на химии.
– А теперь малышка выросла и пошла в отрыв! Родители больше не указ? – попыталась пошутить Милли, но вместо смеха у меня из горла вырвался сдавленный всхлип.
Боль пронзила грудь, глаза защипало от подступающих слез. Одри, которая знала явно больше своей подруги, от души дала той хорошую затрещину.
– Ауч! За что?! – взвилась Милли, а Одри шикнула на нее.
Губ коснулась натянутая, дрожащая улыбка, и я поспешила спрятать ее за стаканом, который опустошила одним глотком. Теперь горло горело не от подступающих рыданий, а от напитка, который я залпом влила в себя.
– Ух. – Я отодвинула опустевший стакан, подперла щеки ладонями и несколько раз тяжело вздохнула.
– Ты в порядке? – осторожно спросила Милли, а я вместо кивка моргнула.
– Есть еще? – вместо ответа поинтересовалась я и кивнула на стакан.
Милли удивленно округлила глаза, густо подведенные карандашом, но в следующую секунду расплылась в улыбке. Она наклонилась под стол, что-то звякнуло, а потом передо мной оказалась почти полная бутылка без этикетки и еще пара стаканов.
Пока Милли наполняла наши стаканы алкоголем, я вновь обратилась к Одри:
– Ну? Так почему вы сдали меня Хагену? Почему предпочли старую систему, а не переворот?
– Не могу говорить за всех, – отхлебнув из своего стакана, начала Одри. – Я вообще не уверена, что действительно все вампиры из лагеря хотели отдавать тебя Хагену. Наверняка есть и те, кто предпочел бы, как ты говоришь, переворот. Но пока есть открытые сторонники Хагена, его враги будут сидеть в тени. Побоятся, что в меньшинстве проиграют и заработают проблем…
– Понимаю. – Ощущая вкус яблок на языке, я кивнула. – Но вопрос в другом. Почему именно ты за людей.
Я ткнула в сторону Одри пальцем, уже чувствуя, что начинаю плыть от выпитого. Организм, не привыкший к алкоголю, сдавался в его власть слишком легко.
– Не за людей, а за здравый смысл. – Одри развела руками. – Но ладно, если выражаться твоим языком… Я за людей, потому что они ничем не отличаются от нас: ни продолжительностью жизни, ни интеллектом. Да, люди слабее в магии. Да, им не нужно восполнять чужой кровью свои силы, потраченные на чары. Но у нас схожие ценности. Мы одинаково живем и любим. И я люблю…
На этом слове она запнулась, не договорив, а Милли очень нелепо икнула, нарушив момент откровения.
– Извините, девочки. Но, знаете, я тоже за людей! – она сказала это, гордо расправив плечи и резко опустив стакан на стол. От такого движения сидр расплескался, брызнул мне на лицо и на красную куртку Одри. Но ни одна из нас даже не поморщилась.
– Ну-ка. Давай. Почему? – Я криво улыбнулась Милли, и она отзеркалила этот жест.
Милли подняла перед собой ладонь и принялась загибать пальцы:
– Люди прикольные. Милые. Интересные. Безобидные…
– Милли! – Одри закатила глаза, а я вдруг рассмеялась.
Не знаю, в алкоголе дело или беседа стала неожиданно приятной? Странно, а ведь я садилась за стол совершенно с иным настроем.
– Ладно, – сдалась Милли и, тяжело вздохнув, призналась: – Я полукровка. Мама – человек, а мы с папой – вампиры. От него я унаследовала силы и дар открывать порталы, а от мамы – характер и любовь к людям. Мне проще других понимать, как ценно равновесие.
Я благодарно кивнула девушке и задумалась над ее словами. То, что Милли умеет открывать порталы, я видела собственными глазами, когда во время испытаний на меня и Феликса напали низшие. Выходит, мы остались живы лишь благодаря Милли, которая вовремя привела подмогу…
– Спасибо, – неожиданно для собеседниц выдала я и сделала новый глоток сидра, к вкусу которого уже успела привыкнуть. А вот к головокружению и странной легкости в теле – пока что не очень.
Вампирши удивленно переглянулись.
– Да не за что. – Милли пожала плечами. – Я часто ворую бутылки из баров. Обращайся.
Я прыснула, Одри тоже захихикала.
– Не за это. Точнее, не только… А, ладно. Забейте!
– Обожаю алкоголь за то, как быстро он помогает найти общий язык. – Одри подняла свой стакан. Ее речь прозвучала как тост, и мы с Милли тоже вскинули свои напитки, чтобы столкнуть их боками над центром пластикового стола.
Мы залпом осушили стаканы, налили еще. С каждым глотком мне становилось все легче. Ужасная тяжесть в груди отпустила, а мысли стали легкими и рассеянными.
– Когда ты к нам подсела, я думала, будет скандал! – эмоционально поделилась Милли, хлопая блестящими от алкоголя глазами.
Интересно, у меня сейчас такой же взгляд?
– Я тоже, если честно. Но вы такие кла-а-ассные. – Я дико рассмеялась, хотя повода никакого не было. Однако девушки подхватили мой смех и загнулись так, что едва не стукнулись лбами о столешницу.
Мы болтали о всякой ерунде. Успели выпить не одну бутылку на троих, а счет стаканов я и вовсе потеряла. Как и чувство времени.
– Черт, – пошатнувшись, я встала из-за столика, – мне надо идти.
– Прямо сейчас? – жалобно выгнула брови Милли.
Мир покачнулся. Чтобы устоять, мне пришлось опереться на спинку опустевшего стула.
– Ага. Иначе придется не идти, а ползти, – заплетающимся языком буркнула я, а Одри заливисто рассмеялась:
– Лучше катиться!
– Фу, нет! Стошнит ведь! – запищала Милли и от отвращения перед представленной картиной даже перестала накручивать на палец светлый локон.
Мы еще немного посмеялись невпопад. Вампирши предложили проводить меня, но я отказалась. Не хочу, чтобы кто-то видел, как я захожу к Хагену.
Думать о нем на пьяную голову уже не так страшно, но все еще не особо приятно. Но лучше я пойду к принцу слегка навеселе, чем с грузом ужасных мыслей.
Махнув девчонкам на прощание, я нетвердой походкой двинулась к скромным апартаментам будущего короля.