Как приятно вернуться домой! Я скинула убийственные туфли на платформе и села на мягкий диван в гостиной. Наконец-то можно расслабиться. Я попыталась подумать о чем-нибудь приятном вроде солнечных сельских пейзажей или скандинавских фьордов, но как назло мрачные мысли накинулись на меня во всей своей красе. Что можно сказать о вечере? Неоднозначный получился вечерок, как и день в целом: ссора с влиятельной мисс Лейн, которая, скорее всего, после моей выходки не даст мне спокойно написать ни одной работы, непонятное, почти случайное знакомство со странным ирландцем, при внешности которого можно сниматься в фильмах ужасов в роли аристократичного вампира. Пришедшим мне на помощь, надо честно признать, хотя и несколько бесцеремонным.
Никогда мне не внушал доверие такой тип мужчин: есть в этой якобы типично ирландской (а по-моему – скорее испанской) внешности – черных волосах и голубых глазах – что-то магнетическое и одновременное мрачное, пугающее. Для мрачной готической музыки, которую он играет, впрочем, самое то. Странный он: начал с науки, закончил музыкой и предложением поработать моделью. Однако, кто знает? Может он и прав и это действительно мой шанс почувствовать себя кем-то. Я ощутила острую необходимость хоть чуть-чуть отдохнуть от этой околонаучной атмосферы университета, профессоров и ассистентов, от всего, чем я жила последние несколько лет. В конце концов сама хотела творческой энергии и нестандартного подхода.
Логичнее всего было бы после такого трудного вечера – точнее, вечера и ночи – просто лечь в постель отдохнуть. Но мне не спалось. Надо же было так сесть в лужу перед таким поверхностным типом! Придется освежить свои знания мифологии.
Я взяла с полки у дивана две свои любимые книги – «Древнюю историю Ирландии» О'Карри и «Книгу захвата Ирландии». Я знала их наизусть, но все же села перечитывать. Только бы ничего не перепутать и не забыть, если снова разговор пойдет о мифах, богах и богинях.
Я усмехнулась. Как он там сказал? «Вы похожи на Морриган, как я себе ее представляю, на ее ипостась – Маху». Ха! Я похожа на Морриган! Хотела бы я так же расправляться с неверными возлюбленными!
Морриган… Маха… Кухулин… как же я устала!..
Я проснулась прямо на диване и в той же одежде, в которой была в клубе, а на полу рядом с диваном валялись раскрытые книги. Я что, уснула? Прямо так? Какой позор для меня – уснуть за книгами. Мне казалось, я не так уж и много выпила, да и усталость была не такой сильной.
Кошмар! Бедная Джейн! Представляю что она теперь обо мне думает! Ладно, объяснениями займусь позднее.
Только после пары секунд размышлений я осознала что меня разбудило: на журнальном столике у дивана трезвонил телефон. Я сняла трубку:
– Слушаю!
– Здравствуйте, Джинджер! Это Дэниел, – на том конце послышался уже знакомый мне низкий голос, – вы не передумали?
– Нет, – ответила я, собираясь с мыслями, – не передумала. Но есть одно «но». Телефонами мы вчера обменялись, а адресами нет, только вы мой знаете, а куда ехать к вам?
– Давайте встретимся в университетском городке через два часа. Вам это удобно?
– Пожалуй да, – с внутренним ужасом ответила я, осознавая, что вместо принятия душа и вкусного завтрака мне придется бежать к автобусной остановке и трястись там до городка. Но что было делать, дала обещание – придется сдержать. Хотя бы из вежливости, а отказаться потом мне ничего не мешает. Я ведь сразу сказала, что еще ничего не решила.
Наскоро переодевшись в свое некогда любимое готическое платье в талию с такими же черными как и все платье кружевами, я причесалась и пошла на остановку.
Уже сойдя с нужной мне остановки, я вспомнила почему перестала носить это платье: при всей кажущейся скромности оно сильно привлекало внимание своей вычурностью. И некоторые парни, даже студенты первого курса, подмигивали мне. Любой нормальной девушке это наверняка было бы приятно, но не мне.
На лужайке, где часто собираются компании, я увидела Дэниела. Он довольно резко выделялся среди всех, надо честно отметить, импозантной внешностью и просто высоким ростом. Даже сидя скрестив ноги.
Он тоже заметил меня и встал:
– Здравствуйте, Джинджер! Вы сегодня великолепно выглядите.
– Спасибо, Вы тоже неплохо, – ляпнула я, не зная что ответить из вежливости. Потому что выглядел он как вчера – в черных джинсах, разорванных на коленях и облегающей зеленой футболке. Но смотрелся он прекрасно, к тому же при дневном свете можно было в полной мере разглядеть внушительные мышцы. Присмотревшись, я поняла, что его кожа слегка загорелая и почему-то у меня возникла ассоциация больше с восточноевропейскими представлениями об индейцах в кино, чем с ирландцем.
– Пойдемте к машине, я вас подвезу.
Несколько студенток, стоявших чуть поодаль, издали непонятный звук, похожий одновременно на стон разочарования и типичную интонацию, больше характерную для подростков, чем для молодых ученых, вроде «ва-а-ау, тут что-то интересное».
Стараясь не обращать ни на кого внимания, я пошла с Дэниелом, даже согласившись взять его под руку. В какой-то момент он попытался положить мне руку на талию, но я мягко отстранила ее. Дальнейших попыток не последовало. Что ж, он понятливый, это приятно.
В машине мы ехали в полном молчании. По дороге я наблюдала за пейзажами: весна уже в полном разгаре, пахнет дождем и листьями, повсюду зеленые луга, поля, деревья, все такое зеленое, дышит теплом уже из самой земли, а не только воздух прогрет. Каждое дерево, каждая травинка, листочек и цветочек впитывают это тепло и из земли и от солнца. Правы были наши предки, что представляли землю кормящей Матерью всего живого. Чувствуя это, даже не страшно умереть: приходишь из теплой утробы и в нее же и возвращаешься, хотя и в ином смысле. Что-то странные мысли мне стали приходить в голову.
– О чем-то задумались, Джинджер? – неожиданно спросил Дэниел, поглядывая на меня.
– О смерти, – честно ответила я.
– О! – только и смог ответить он.
– Не в том смысле в каком вы, возможно, подумали. Я думала о Матери Земле, которая дает нам всем жизнь, выпускает в мир и в конце концов принимает в себя. Все повторяется из века в век – жизнь, смерть, снова жизнь, как кусающий себя Уроборос.
– Простите за интимный вопрос…
Я вся напряглась в ожидании мерзких шуток или слишком откровенных вопросов.
– …Вы викканка?
Слава Богу!
– Нет, Дэниел. Я добрая католичка, как и положено настоящей ирландке. Если бы вы пригляделись повнимательнее, вы бы увидели маленький крестик на моей… хотя нет, не стоит приглядываться, – запоздало сообразила я куда чуть не предложила посмотреть.
– Я тоже, – Дэниела как будто повеселила моя оплошность, – в таком платье и с серебряным маленьким крестом вы смотритесь как настоящая готесса. Или вы ей и были?
– Вы – католик? – переспросила я, уклоняясь от прямого ответа. Мне не хотелось освещать свое прошлое с бывшим мужем, не прошло еще и года после нашего болезненного развода.
– А почему бы и нет? Я тоже настоящий ирландец, – посмеивался Дэниел, – не хожу мимо бара, по воскресеньям хожу на проповеди, но при этом немного верю в гороскоп. Не в попсовый Зодиак, он слишком примитивен, а в Гороскоп Друидов. В общем, я немного понимаю язычников, особенно древних и все больше убеждаюсь как для меня важны наука, религия и секс сразу. Не могу убрать из своей жизни и творчества что-то одно.
Я предпочла не заострять внимание на пикантной теме и, изобразив вежливую улыбку, замолчала.
– Мы приехали, – спустя какое-то время после очередной дорожной паузы услышала я.
Дэниел вышел из машины, открыл дверь и подал мне руку. Я вышла.
Мы остановились около простенького одноэтажного домика из белых досок.
– Вот здесь я живу, – подтвердил мое предположение Дэниел.
– Очень мило, – типичная светская фраза звучала ужасно глупо, но я не знала, что ответить еще.
– Я тоже так думаю, – улыбнулся Дэниел, открывая дверь, – а теперь пойдемте в мою спальню.
– ЧТО?!
– Простите, я не это имел в виду. Сейчас там, где спальня, я держу костюмы для клипа и фотосета.
Я глупо промолчала, стыдясь своей подозрительности. Мы прошли через все комнаты в спальню. Почему-то мне сразу показалось, что обстановка в доме какая-то неживая, скорее рабочая: из мебели только самое необходимое, все завалено дисками, плакатами, на диване в гостиной лежит гитара.
В спальне стояли застеленная кровать и шкаф. Дэниел подошел к нему и открыл, извлекая оттуда длинное желтое платье с зелеными узорами как платье Махи на иллюстрации Стивена Рида. Так странно, но мне даже захотелось примерить его, вдруг я и правда почувствую себя настоящей Махой? И мне совсем не нужно казаться умнее для этого, спорить, доказывать. Это будет просто мое видение Махи-Морриган. В прямом и переносном смысле примерю чужую шкуру.
– Вы думаете, это подходящий наряд для фотосессии в такую погоду?
Платье было довольно легкое и, надев его, я поняла, что моя радость от тепла на улице была несколько преждевременной. К тому же в окно застучал небольшой дождь.
– Самый подходящей наряд для такой молодой рыжей девушки как вы – наряд Леди Годивы: длинные волосы как у вас, едва скрывающие…
– Вы что себе позволяете?
– Простите, увлекся художественным образом. Ваши распущенные рыжие волосы до бедер напоминают мне Леди Годиву.
– А вы мне – индейца, который впервые попал в цивилизованное общество, но я этого не говорила. Держите такие ассоциации при себе, моя просьба ясна?
– Яснее некуда.
И почему он все улыбается?
Дэниел взял фотоаппарат. На мой вопрос почему все происходит так несерьезно по сравнению с настоящей фото-студией он ответил, что просто хочет посмотреть на меня в образе, а серьезная работа будет потом. Это объяснение прозвучало не слишком удовлетворительно, но возможность примерить на себя образ суровой богини уже меня раззадорила.
Мы вышли на задний двор.
– Встаньте сюда, Джинджер, – Дэниел показал чуть поодаль от себя, – прекрасно. Поднимите руку как будто вы замахиваетесь на врага.
Порыв ветра взметнул мои волосы вверх. Видимо на это Дэниел и рассчитывал. Получилось, наверное, очень угрожающе.
– А теперь сядьте на землю.
– Я же замерзну! – попыталась возмутиться я.
– Не бойтесь. Я дам вам горячего кофе после съемок. Или вина, как пожелаете.
– Только кофе! – настояла я.
– Хорошо. А теперь сядьте на землю и подберите колени.
Я послушалась. Он сделал еще несколько снимков. Признаться, я немного начала замерзать.
– Пойдемте выпьем кофе.
Я с радостью согласилась. Мы пошли в дом. Пока Дэниел готовил кофе – запах жареных молотых зерен распространялся по всему дому – я, сняв подмокшее платье и укутавшись в плед, сидела в кресле у электрического камина в гостиной.
Наконец Дэниел принес на подносе большую белую чашку, от которой шел сильнейший аромат и поставил на кофейный столик передо мной. Помимо чашки на подносе стояли изящный белый молочник и сахарница.
– Извините, я забыл сколько сахара вы предпочитаете.
С помощью щипцов я положила в чашку три куска сахара и, размешав, попробовала хлебнуть. Оказалось горячо. Я добавила немного молока, но это не очень помогло.
– Ничего, подождите пока остынет, мы не торопимся, – заметил Дэниел и сел на пол рядом с креслом.
– Стульями и креслами принципиально не пользуетесь? – спросила я зачем-то.
Дэниел хмыкнул.
– Просто не хочу заставлять собеседников всегда смотреть снизу вверх. У людей есть непонятная привычка постоянно смотреть друг другу в глаза, а мои для многих находятся слишком высоко. Не будь этой привычки, общение стало бы гораздо удобнее, не находите?
– Никогда не задумывалась над этим, возможно вы правы. Но лично я не очень люблю смотреть в глаза, это слишком ко многому обязывает.
– Прекрасно сказано, Джинджер! Одной этой фразой выразили все мое отношение.
Повисла неловкая пауза – говорить было явно больше не о чем.
– Не хотите ли глинтвейна? – спросил Дэниел, – я вижу, вам все еще холодно.
– Нет, спасибо. Я не пью.
– Как скажете, – улыбаясь произнес Дэниел, – и все же мне бы не хотелось, чтобы вы заболели. Я прошу, выпейте что-нибудь покрепче, а дома посидите в горячей ванне и отоспитесь.
– Где и как я буду отсыпаться – это мое дело, вы пригласили меня поработать и оказались правы: я люблю заниматься творчеством. Для меня это необычно, но что-то в этом есть. И это подтверждает мои мысли: творчеству в науке есть место, более того – оно в ней необходимо. Если мы закончили, я поеду домой.
– Прямо так, когда на вас из одежды только плед? – усмехнулся Дэниел.
Меня бросило в краску при попытке представить как он это понял.
– Да как вы догадались? Я закуталась по уши.
– Не пугайтесь. Просто вычислил. Ваша одежда, в которой вы приехали, в спальне. И туда, судя по отсутствую звуков шагов, вы не ходили, пока я готовил кофе, а костюм, который я вам дал, сушится на стуле около камина.
Тоже мне Шерлок Холмс!
Дальнейшая беседа зашла в более спокойное русло: Дэниел рассказывал о детском увлечении сказками, стремление понять откуда они пошли, привлекающая мрачная красота мифов со временем привели его к изучению мифологии, семиотики и структурализма. Однако, по его выражению, несмотря на образование, картина мира у него все равно осталась детской, а инстинкты – звериными, которым приходится давать цивилизованный выход в творчестве.
– Мы с вами очень похожи, Джинджер. Мы любим науку, но мы не люди науки. Слишком в ней много условностей и вы были правы: современная наука, лишенная философской составляющей как в древности, стала выхолощенной. То есть кастрированной. А вот про себя я этого сказать никак не могу.
– Довольно, Дэниел. Продолжим работу.
Он тактично вышел из комнаты и я снова оделась в еще не до конца высохшее платье.
Мы сделали еще множество снимков на улице, в доме на фоне белого полотна, висящего в одной из комнат. Когда мы закончили, уже начало темнеть. Я чувствовала сильную усталость. Теперь я поняла почему модели и актрисы часто становятся объектом насмешек из-за своих капризов и скандальности. Я бы тоже скандалила, будь у меня всегда такой напряженный график.
Напоследок Дэниел угостил меня легким ужином из овощей и мяса и отвез домой.