Подскакиваю от первого звонка будильника. Плетусь в ванную умываться. И с ужасом смотрю на отражение в зеркале. Лицо бледное. Под глазами мешки. Я и не спала толком. Стоило только задремать, как снова ко мне возвращался Александр Георгиевич.
– Что-то ты перевозбудилась, девочка, – говорю самой себе. И включив ледяную воду, умываюсь наскоро. Стянув волосы в хвост, надеваю халат и со всех ног несусь к Катерине.
– Кать, – стучу в дверь. – Просыпайся, а то опоздаем!
Не получив ответа, тихонечко приотворяю дубовую, специально состаренную дверь. И охаю от возмущения. Катька моя дрыхнет без задних ног, раскинувшись звездой по кровати.
– Димирова, – дергаю за ногу. – Просыпайся сейчас же.
Подружка открывает глаза, смотрит на меня ясным взором и, поморщившись, предлагает:
– Макарова, давай прогуляем сегодня, а? Мы ведь только приехали.
– Нет, – мотаю головой. – Мы же учиться приехали. Филонить и дома можно…
– Тут Москва-а-а, – мечтательно тянет Катерина. – У меня таки-и-и-е планы-ы.
– Вставай, плановик, – бурчу я, выходя из комнаты. – Потом расскажешь. Сейчас нужно позавтракать и ехать в универ.
– Ага, – бодро отвечает Катерина. – Через пятнадцать минут встречаемся в столовой. Время пошло.
– Смотри не засни, – роняю на ходу. И вернувшись в свою комнату, застилаю постель. Лезу в шкаф за костюмом. Снимаю с плечиков пиджак и водолазку, а затем и брючки. Наскоро одеваюсь и оглядываю себя в зеркале.
Черный твидовый жакет с круглой горловиной кажется мне верхом моды. Да и сама я выгляжу в черном костюме и в белой водолазке как супер-модель. Мы с мамой заказали этот костюм со скидкой по интернету, а потом Илья с Тоней забрали его в ЦУМе. Хьюго Босс! Круть невероятная. Хотя на сайте было указано, что это модель прошлого года. Поэтому и скидка.
Но мне на бренды и новинки моды плевать. Главное, чтобы хорошо смотрелся. А все остальное пустяки!
Еще раз оглядываю себя в зеркале и, подхватив рюкзачок, несусь к Катерине. Стучусь и сразу дергаю ручку. Но комната заперта.
«Значит, уже в столовой», – думаю я, нажимая кнопку лифта. И спустившись вниз, не сразу понимаю, куда мне идти.
– Доброе утро, Настя, – раздается сзади знакомый голос. И я чуть не подпрыгиваю на месте от неожиданности. Впитываю в себя каждую нотку бархатистого тембра. И за малым не бросаюсь на шею хозяину дома.
«Стоп, Макарова. Веди себя прилично!» – пытаюсь охладить собственный пыл.
– Доброе утро, Александр Георгиевич, – лепечу я, повернувшись, и пропадаю под внимательным взглядом черных глаз.
– А Катерина где? – спрашивает Димиров, строго озираясь по сторонам.
А я залипаю взглядом на высоком крепком мужчине в строгом сером костюме и в галстуке. Красивый. Очень.
– Катя, наверное, уже в столовой, – замечаю растерянно. – Мы там договорились встретиться.
– Вот как? – улыбается он и добавляет добродушно: – Тогда пойдем.
В столовой уже накрыт большой круглый стол. На блюде покоится красиво выложенная мясная нарезка, а в вазе – фрукты. Отдельно на подносе лежат круассаны. В маленьких баночках, расставленных по столу, я замечаю мед, черную и красную икру, какой-то джем. А в глубоких белых тарелках уже дымится каша.
– Катя где? – изумленно оглядывает помещение Димиров. Тут же на его голос является горничная. Александр Георгиевич бросает на нее короткий взгляд и сосредотачивает свое внимание на завтраке.
– Прошу, Анастасия, – шутливо приглашает меня к столу. – Омлет будешь или яичницу?
– Омлет, – киваю растерянно.
– Я тоже, – улыбается он. И повернувшись к вошедшему в столовую важному повару, роняет коротко: – Ты услышал, Валера?
И тот сломя голову несется на кухню.
«Как такое может быть?» – охаю мысленно. Какую власть над людьми имеет этот человек. Мама моя отказалась от домработницы. Проще самой убрать в доме, чем переделывать за чужим человеком и платить ему зарплату.
– Что там? – поворачивает голову к вошедшей горничной Димиров.
– Катя спит, – рапортует та. – Дверь была заперта. Я открыла своим ключом. Екатерина Александровна кинула в меня подушкой и велела оставить ее в покое.
– Будите, – хладнокровно велит Александр Георгиевич и совершенно спокойно принимается за завтрак. Мажет хлеб маслом, потом икрой.
Как зачарованная, наблюдаю за каждым движением хозяина дома. Бездумно пялюсь на серебряный нож, удерживаемый красивыми длинными пальцами.
– Настя, – с улыбкой окликает меня Димиров. – Ешь уже. Скоро выезжать.
– А как же Катя? – охаю я.
– Пойдет пешком, – строго отрезает Александр Георгиевич.
Быстро съедаю омлет и беру круассан. Он еще теплый. Действительно теплый! Значит, пекли с утра. Это невозможно. Фантастика! Есть на завтрак свежие круассаны. Мазать джем и наблюдать, как он растекается, пропитывая теплую сдобу.
– Что там? – снова поворачивается к горничной Димиров и спрашивает насмешливо: – Моя принцесса соизволила встать?
– У нее голова болит, Александр Георгиевич, – рапортует женщина в синем глухом платье и в белом переднике.
– Я понял, – скупо кивает Димиров. И подхватив со стола трубку, звонит кому-то. – Вадим, подъезжай за моей Катей к восьми. А вы, Юлия Васильевна, проследите, чтобы она позавтракала и вовремя спустилась к машине.
– Хорошо, – неуверенно мямлит горничная. И хочет что-то добавить, но Димиров уже переводит строгий взгляд на меня.
– Ты готова, Настя? Через пять минут выезжаем.