От «Автово» до станции «Кировский завод» ехать всего один перегон. Пешком идти минут пятнадцать-двадцать. Ходить пешком мне нравится больше. Особенно летним вечером, когда земля ещё не остыла, а солнце катится к горизонту.
Свернув от выхода с «Автово» направо и пройдя по проспекту Стачек, попадаешь на Комсомольскую площадь. Она находится ближе к «Кировскому заводу» и является своеобразным разделителем, ориентиром и отправной точкой.
Огромную площадь окружает дорожное кольцо. Пару раз я наблюдал тут автомобильные аварии – видимо из-за размеров кольцо воспринимается водителями как просто небольшой поворот проспекта, а не место, где с неожиданной для них стороны может вывернуть ещё один автолюбитель.
Вокруг площади стоит несколько огромных домов-сталинок: серо-коричневые сооружения выполняют роль оправы для жемчужины этих мест – одной из самых просторных площадей города.
Когда-то площадь предполагалась как архитектурный и смысловой центр района, но после войны окрестности стали застраивать, как попало – за массивными сталинскими домами прячутся уютные дворики с хрущёвками и небольшими магазинами, а улицы расходятся бессистемно и ассиметрично.
В целом площадь выглядит как огромный, пусть и облагороженный, но всё-таки пустырь. В середине нулевых с подачи писателя-фронтовика Даниила Гранина появилась идея поставить тут триумфальную арку, являющуюся восстановленной копией, спроектированной за одну ночь и возведенной за одну неделю недалеко отсюда триумфальной арки в честь победы над немецко-фашистской Германией. Ту арку строили в спешке, и простояла она недолго – через три года сооружение демонтировали.
С Комсомольской площадью, правда, не сложилось, и арку построили в Красном Селе на южном въезде в Петербург.
На площади стоит памятный монумент героям-комсомольцам. Если честно, сколько раз я не ходил по Стачек, ни разу не обращал на него внимание. О нём я узнал от ребят, делавших цикл передач «Петербург своими глазами». Пришлось специально как-то после встречи с редактором пойти по привычному маршруту до «Кировского завода». Хотелось воочию убедится, что монумент действительно есть.
Был мерзкий вечер позднего февраля. Проспект Стачек неприветливо мигал огнями проезжающих машин, а монументальный и очень героический комсомолец в центре площади не обратил на меня ровным счётом никакого внимания.
Когда открывали монумент, у его пьедестала была закрыта капсула с посланием к комсомольцам следующего века. Интересно, наверное, было бы её извлечь и прочитать письмо из прошлого в будущее, сделавшее невероятный кульбит, обесценивший все написанные там слова.
Здание вестибюля «Кировского завода» высится совсем недалеко – этакий филиал античности в промышленном районе города. Внешне станция напоминает классический древнеримский или древнегреческий храм, что очень сильно дисгармонирует с названием этого места. При мягком свете закатного солнца здание кажется игрушечным.
Внутри станция выглядит очень монументально. 31 пара колонн, облицовка дымчатым мрамором и впервые применённое в оформлении станций люверсное освещение. Удивительно, что, сколько бы раз я тут не был, здесь всегда мало людей. То ли их действительно тут немного, то ли так кажется на контрасте с монументальным оформлением перронного зала. Впрочем, бываю я здесь не так часто. По крайней мере, сейчас.
Когда-то мне подарили замечательную во всех отношениях гитару. С ней я начал выступать со своими песнями. Часто играл в легендарном клубе «Камчатка», что недалеко от дворца спорта «Юбилейный». Раньше там была котельная, в которой работал кочегаром Виктор Цой. Теперь там оборудована небольшая концертная площадка с баром и постоянно тусующимися выжившими в 80-е но спивающимися рокерами. После одного из выступлений ко мне подошёл музыкант из мелодичного полуакустического дуэта «Декорации»:
– Классный у тебя инструмент, за сколько и где купил?
– Мне его подарили, – ответил я и, открыв картонную коробку, в которой мне привезли домой инструмент, положил в неё гитару.
– Такой инструмент без чехла носишь?
– Нет у меня чехла, – мой собеседник начал меня раздражать. Ну, какое ему дело?
– Приезжай завтра с утра на «Кировский завод», у метро встретимся, мы тебе чехол старый отдадим.
Собеседник тут же показался мне симпатичным.
«Декорации» на следующий день куда-то уезжали, и встреча наша состоялась ранним утром на выходе из метро.
На «Кировском заводе» выход и вход на эскалаторы ничем не отделены. Единственное, что у дверей стоят турникеты – на входе в зону спуска и подъёма, чтоб заплатить и войти, а на выходе, чтоб выйти. При попытке войти бесплатно со стороны выхода противно верещит сирена. То есть, если подняться на эскалаторе вверх, то можно, не покидая здания метро и не тратя лишних денег на жетон, снова спустится к поездам – это удобно. Особенно, если встреча у вас предполагает только то, что вам что-то должны передать те, кто пришёл со стороны улицы.
В то время у меня не было лишних денег. Я сам по себе человек не богатый, но тогда было что-то за гранью добра и зла. И меня искренне порадовала планировка верхнего зала: вокалистка «Декораций» над турникетами передала мне отличный чехол для гитары, мы с ней поулыбались друг другу, и я вновь шагнул на эскалатор…
Несколько лет назад я некоторое время жил в районе «Кировского завода» в блочной пятиэтажке в десяти минутах от метро. Жил здесь недолго, но это время навсегда останется в памяти своими контрастами: вроде, рядом оживлённый проспект, а во дворах…
– Пару лет назад я шла рано утром мимо этого заведения, – указав рукой на серую двухэтажную бетонную коробку с неоновой вывеской, рассказывала мне миловидная блондинка Алиса, – и, представь себе, прямо здесь на тротуаре лежал труп с простреленной головой.
Словом, все чудеса юго-запада, прекрасного в своей монументальности и отвратительного в своей хаотичности.
Когда у меня появился первый магнитофон, мне было лет тринадцать-четырнадцать. Магнитофон часто ломался, а мастерская, чинившая подобную технику по гарантии, находилась на «Кировском заводе». Волей-неволей раз в два-три месяца приходилось сюда приезжать.
В один из дней, сдав в очередной раз магнитофон мастеру, я шёл к станции и увидел на столбе афишу группы «Король и Шут». Внизу была приписка, что на концерте будет производиться запись. Не знаю, почему я запомнил эту мимолётность. Через какое-то время я купил кассету с записью этого самого концерта. Её издали под названием «Ели мясо мужики». Первое прослушивание кассеты состоялось на том самом постоянно ломающемся магнитофоне. О, эти дивные вечера 90-х, когда ты приходишь со школы и, вставив кассету в аппарат, нажимаешь на кнопку, и комната наполняется музыкой. Ты сидишь за столом, делая домашку, а над тобой встают тени ревущего гитарами и ухающего басами взрослого мира.
Так на «Кировском заводе», ворвавшись в мою голову тяжёлыми аккордами музыки, сильно изменившей мою жизнь, слились в одно два малозначащих по-отдельности факта. Впрочем, это никак не связано со станцией метро, просто привязано к ней географически. Хотя, кто знает, что было бы, если б этого не случилось. Или случилось бы, но не там. История не терпит сослагательного наклонения, а мои пальцы до сих пор помнят боль от струн, которую я чувствовал, заучивая первые аккорды – именно с песен «Короля и Шута» я начал осваивать гитару…
Прошлое в этом районе навеки запечатлелось античностью здания станции и громоздкой индустриальной панорамой завода на другой стороне проспекта, а своё будущее с этими местами связывать я не собирался никогда…