Короткие белые веревочки, привязанные к потолочному вентилятору, слегка покачивались в такт негромкому гудению, раздававшемуся в недрах школьной вентиляционной системы. Веревочки призваны были показать, что система кондиционирования работает – и она работала, правда, не очень хорошо.
Скотти Нил согнулся пополам, потянулся так, что достал до моей парты, потом издал тяжкий вздох. Он задрал подол своей футболки и утер им пот с покрытого алыми пятнами лица.
Теперь мои волосы отросли ниже плеч, но сегодня я собрала их в пучок на макушке. Короткие волоски на затылке щекотали мокрую от пота шею, и я пригладила их, чтобы не мешали. Другие ученики тоже беспокойно ерзали на стульях, изнемогая от зноя.
– Мистер Мейсон, – простонал Скотти. – Можно нам настольный вентилятор? Воды? Хоть что-нибудь?
Мистер Мейсон промокнул лоб носовым платком и уже в десятый раз поправил очки на узком носу.
– Это хорошая идея, Скотти. Перерыв на воду. Воспользуйтесь фонтанчиком за углом. На пути отсюда и до фонтанчика расположены другие классы, и в них идут занятия. Я хочу, чтобы соблюдалась тишина и чтобы вы вернулись через пять минут.
Скотти кивнул, ножки стульев заскрипели, двигаясь по приглушенно-зеленой плитке. Все встали и направились к дверям, совершенно не заботясь о соблюдении тишины. Минка прошла мимо меня, ее вьющиеся волосы почти свернулись тугими локонами. Она бросила на меня сердитый взгляд через плечо. Все еще сердилась, что я бросила их с Оуэном два года назад.
Мистер Мейсон поглядел на гомонящих учеников, закатил глаза, а потом заметил меня, единственную ученицу, оставшуюся в классе.
– Кэтрин?
Я подняла брови, показывая, что внимательно его слушаю.
– Ты разве не хочешь пить? – он помахал рукой, уже зная ответ. – Ах, этот цирк. Я понял. Тогда сходи к фонтанчику, когда все остальные вернутся, хорошо?
Я кивнула и принялась чертить линии и кружочки в тетради, стараясь не смотреть на пятно пота, расплывающееся по рубашке учителя в районе пивного животика.
Мистер Мейсон вдохнул, потом длинно выдохнул. Он явно хотел задать мне какой-то вопрос, наверное, о том, как у меня дела и все ли хорошо у нас дома, но, очевидно, передумал. Все «хорошо», «отлично» или «нормально». Год назад в его классе тоже все было «хорошо», «отлично» или «нормально». Раньше он каждую пятницу спрашивал меня об этом, но к рождественским каникулам перестал.
После того как половина учеников вернулась, мистер Мейсон посмотрел на меня поверх очков.
– Итак, Кэтрин?
Не желая протестовать на глазах остальных, я кивнула, встала и направилась к двери, не поднимая глаз от зеленых и белых плиток на полу. Смешки и перешептывания стали громче, затем в поле моего зрения показались несколько пар ботинок.
Я остановилась позади всех, а клоны захихикали.
– Очень мило с твоей стороны занять последнее место, – сказала Пресли.
– Я после нее пить не стану, – проворчала Анна Cью.
Я вонзила ноготь большого пальца себе в руку.
Пресли с усмешкой посмотрела на подружку, а потом обратилась ко мне.
– Как там дела в гостинице, Кэти? Когда я проезжала мимо нее в последний раз, мне показалось, что ваше заведение закрыто.
Я вздохнула.
– Кэтрин.
– Извини? – переспросила Пресли, делая вид, что возмущена тем, что я вообще подала голос.
Я посмотрела на нее.
– Меня зовут Кэтрин.
– Ой, – издевательским тоном протянула Пресли. – Кит Кат сегодня не в духе.
– Решила снизойти до простолюдинов, – проворчала Минка.
Я стиснула зубы и сжала кулак.
– Я слышала, у них там живут привидения, – вставила Татум, блестя глазами от восторга. Она отбросила со лба мешающие осветленные пряди.
– Да, – огрызнулась я, – а еще мы пьем кровь девственниц, – потом добавила, поворачиваясь к классу: – Так что вы все в безопасности.
Я вбежала обратно в класс, где мне ничто не угрожало в присутствии мистера Мейсона, и села на свое место. Учитель не заметил меня, хотя никто его не отвлекал, не разговаривал и не переходил с места на место. Было так жарко, что даже дышать получалось с трудом.
Вернулся Скотти, тыльной стороной ладони вытирая капли воды с подбородка. Этот жест напомнил мне Поппи, и я задумалась, будет ли она в гостинице, когда я вернусь домой, какая помощь понадобится мамочке и не заселился ли к нам новый постоялец, пока меня не было.
– Я могу тебе помочь? – спросил мистер Мейсон.
Я подняла глаза от тетради. На пороге стоял Эллиотт Янгблад, обутый в огромные кроссовки, похожие на маленькие лодки. В одной руке он держал белый листок бумаги, а в другой – полинялую красную сумку. Вернулись еще несколько старшеклассников и стали протискиваться мимо Эллиотта, словно он неодушевленный предмет, так что тому пришлось посторониться. Ни извинений, ни сожалений из-за того, что они потерлись об него своими потными плечами.
– Это мне? – спросил мистер Мейсон, кивая на бумагу в руке Эллиотта.
Эллиотт подошел к учительскому столу, едва не задев головой макет планеты Сатурн из папье-маше, висящий под потолком.
Я представила, за что могла бы его возненавидеть. Слишком низкие и слишком высокие люди обычно крайне чувствительны из-за таких особенностей своей внешности, и Эллиотт наверняка стал обидчивым и неуверенным в себе. Рядом с таким невозможно находиться.
Он протянул мускулистую руку и передал мистеру Мейсону бумагу. При этом он слегка сморщил нос. Меня злили его движения и мускулы, раздражало то, каким высоким он стал, что он не похож на себя прежнего и что выглядит старше. Главным образом я ненавидела его за то, что он бросил меня, когда умер папа. Я подарила Эллиотту целое лето своей жизни, мое последнее лето вместе с папой, но когда я так нуждалась в нем, он оставил меня одну.
Мистер Мейсон, прищурившись, прочитал бумагу, затем положил ее на небрежно сложенную на столе стопу других бумаг.
– Добро пожаловать, мистер Янгблад. – Мистер Мейсон посмотрел на Эллиотта снизу вверх. – Вы приехали к нам из Белого Орла?
Эллиотт слегка приподнял бровь, показывая, что шокирован таким невежественным предположением.
– Нет?
Мистер Мейсон указал на свободное место в заднем ряду, и Эллиотт спокойно прошел по проходу между партами мимо меня. Раздалось несколько смешков, и, обернувшись, я увидела, что он пытается уместить свои длиннющие ноги под партой. Я была довольно невысокой, и до сих пор мне не приходило в голову, что наши столы больше подходят для маленьких детей. Эллиотт же был невероятно высоким, и уместиться за такой партой ему было довольно трудно.
Он поерзал, пытаясь устроиться поудобнее, так что металлические петли заскрипели, и снова раздались смешки.
– Так, так, – сказал мистер Мейсон, вставая. Он поднял руки, призывая класс к тишине, и стали видны пятна пота на подмышках его рубашки. Ученики откровенно засмеялись.
Вошла школьный психолог, оглядела класс и, заметив Эллиотта, вздохнула с очень недовольным видом.
– Майло, мы же это обсуждали. Мистеру Эллиотту понадобятся отдельные стол и стул. Мне казалось, что здесь они есть.
Мистер Мейсон нахмурился, недовольный вторым вторжением в его класс за последние пять минут.
– Все в порядке, – сказал Эллиотт.
Он говорил глубоким и ровным голосом, так что каждый звук был очень четким.
– Миссис Мейсон, – учитель произнес это пренебрежительным тоном мужа, который вскоре станет бывшим. – У нас все под контролем.
Выражение профессионального терпения исчезло с лица психолога, сменившись раздражением. Ходили слухи, что Мейсоны судились еще прошлой весной и в итоге сошлись на раздельном проживании, но миссис Мейсон определенно переносила случившееся куда лучше, чем мистер Мейсон.
Миссис Мейсон похудела фунтов на сорок, слегка осветлила свои темно-каштановые волосы и стала наносить больше макияжа. Ее кожа теперь сияла здоровьем, а морщинки вокруг глаз разгладились. Она источала счастье, оно светилось в ее глазах и отражалось от пола. Где бы она ни прошла, по воздуху за ней тянулся радужный след с ароматом роз. Миссис Мейсон жилось лучше без мужа. А вот мистеру Мейсону без жены приходилось туго.
Мистер Мейсон вскинул перед собой руки ладонями вверх.
– Мебель в кладовке. Я перенесу ее позже.
– Да все в порядке, – повторил Эллиотт.
– Поверь мне, сынок, – пробормотал мистер Мейсон, – если миссис Мейсон что-то решила, лучше это сделать.
– Верно, – подтвердила она. Было видно, что ее терпение на пределе. – Так что сделай это, пожалуйста.
Даже когда она сердилась, счастье лучилось в уголках ее глаз. Она вышла из класса и удалилась по коридору, весело цокая каблуками.
В нашем городке не набралось бы и тысячи жителей, и, даже спустя два года после того, как папу сократили, рабочих мест осталось не так много. У Мейсонов не оставалось выбора: приходилось работать бок о бок, по крайней мере, пока один из них не решится на переезд. В этом году они пока что держали вооруженный нейтралитет.
Ожидание известия о чьем-то скором переезде вносило нотку разнообразия в унылые школьные будни. Мне нравились и мистер, и миссис Мейсон, но, похоже, скоро один из них покинет Дубовый ручей.
Мистер Мейсон закрыл глаза и потер виски большим и средним пальцами. Класс притих. Даже дети понимали, что не стоит раздражать мужчину, находящегося на грани развода.
– Итак, – проговорил мистер Мейсон, поднимая глаза. – Скотти, возьми мои ключи и принеси сюда стол и стул, которые я попросил тебя убрать в кладовку в начале учебного года. Возьми с собой мистера Янгблада.
Скотти подошел к столу мистера Мейсона, взял ключи, потом махнул рукой Эллиотту.
– Это тут рядом, только по коридору пройти, – сказал он, дожидаясь, пока одноклассник вылезет из-за парты.
Смешки рассеялись, как запах наших дезодорантов. Дверь открылась, в помещении повеяло легким ветерком, и все оставшиеся в классе как по команде повернули головы к двери и невольно вздохнули с облегчением.
Мистер Мейсон уронил руки на стол, зашуршав бумагами.
– Руководству придется отменить занятия, не то мы все схлопочем тепловой удар. Вы, ребятки, в такой обстановке не можете сосредоточиться на учебе, и я не могу сконцентрироваться в такой жаре.
– Миссис Маккинстри разрешила нам провести урок английского под большим деревом, что растет между школой и зданием актового зала, – сказал Эллиотт. Его длинные темные волосы от жары и влажности свисали блеклыми паклями. Он стянул их резинкой на затылке в некое подобие пучка, из которого большая часть волос торчала в разные стороны.
– Неплохая идея. Однако, – заметил мистер Мейсон, размышляя вслух, – есть вероятность, снаружи жарче, чем в помещении.
– На улице хотя бы ветерок обдувает, – сказал Скотти, отдуваясь и утирая плечом пот со лба.
Они с Эллиоттом занесли в класс стол. Свободной рукой Эллиотт нес стул и свою красную сумку. Я не заметила, что он ушел вместе с ней, хотя обычно я все подмечала.
Я посмотрела на потолочный вентилятор над головой мистера Мейсона. Веревочки не двигались. Кажется, система кондиционирования все-таки сломалась.
– О, боже, мистер Мейсон, – захныкала Минка, падая грудью на парту. – Я умираю.
Учитель перехватил мой направленный вверх взгляд, посмотрел на вентилятор и встал, поняв, что я вижу то же, что и он. Система вентиляции не работала. Кондиционер сломался, а аудитория мистера Мейсона находилась на солнечной стороне здания.
– Так, все на выход. Здесь скоро станет еще жарче. Вышли, вышли, вышли! – завопил он, видя, что ученики не спешат подниматься с мест, а только непонимающе переглядываются.
Все собрали свои вещи и вывалились в коридор следом за мистером Мейсоном. Учитель велел нам сесть за длинными прямоугольными столами, расставленными в общем зале, а сам отправился искать директрису Огастин.
– Я вернусь, – пообещал мистер Мейсон. – Либо школу закроют, либо мы проведем урок в кафе-мороженом.
Все весело загомонили – все, кроме меня. Я была слишком занята: прожигала взглядом Эллиотта Янгблада. Он сидел рядом со мной, на соседнем стуле, за пустым столом, который я выбрала.
– Ваше высочество, – кивнул мне Эллиотт.
– Не называй меня так, – тихо проговорила я, незаметно озираясь, чтобы посмотреть, не услышал ли кто. Меньше всего мне хотелось дать своим одноклассникам новый повод для издевок.
Эллиотт придвинулся ближе.
– Какие у тебя следующие уроки? Может, у нас еще есть общие занятия.
– Нету.
– Почему ты так уверена?
– Это благое пожелание.
Раздалось шипение, а потом по громкой связи зазвучал голос школьного секретаря, миссис Розальски.
– Внимание всем учащимся, пожалуйста, выслушайте объявление директора Огастин.