Нахмыкивая себе под нос, вторя мелодии ударами молотка, забравшись на крышу, неустанно трудился в поте лица маленький мышонок светло-каштанового окраса. Он был еще совсем юнец, но уже умело держал увесистый столярный инструмент в мозолистых ладонях. Работа шла полным ходом, и он останавливался лишь, чтобы сплюнуть на ладоши и размять кисти пальцев, что начинали затекать.
Вот уже не первый час голубоглазый мальчик в коричневых штанишках, простой деревенской рваной рубашке серого цвета, изнемогая от жажды и усталости, колотил крышу небольшого деревянного домика, что совсем прохудилась.
Благо здесь было всё, что ему требовалось для выполнения поставленной задачи. Доски и гвозди он нагрузил сюда заранее, а вот насчет воды, не подумал. Но слезать, без разрешения старших, он не смел. Поэтому всё, что ему оставалось – это приложить немало усилий, чтобы поскорее завершить свою работу.
Родная деревня мышонка находилась в северных землях Эйринии, посреди гор и холмов. Домиков было не более полтора десятка. Повсюду рос непролазный хвойный лес, а неподалеку протекала небольшая речушка, из которой жители и брали воду. Одним словом, жизнь здесь была тихой и размеренной, без особых потрясений и забот жителей больших городов, о которых мальчуган слышал лишь из рассказов старших.
Стирая пот с лица, маленький плотник краешком глаза любовался вечерней зорькой. Солнце клонилось к закату и начинало скрываться за верхушками самых высоких деревьев. Но до наступления сумерек оставалось еще пару часов. А значит, и времени на завершение работы было хоть отбавляй.
Воспользовавшись передышкой, мышонок ушел с головой в раздумья. Ему вдруг припомнился недавний урок об Окружающем Мире, что раз в неделю проводил с такими как он – детьми сиротами, Воспитатель Приюта:
«Испокон Веков, населяющие Эйринию мыши и крысы задавались вопросом: «А что есть Время?».
Для того, чтобы лучше понять Течение Жизни и хоть немного приблизиться к решению этой Задачи, мудрецы древности придумали Хронологию. Путем долгих и тщательных наблюдений за Природой они пришли к выводу, что наименьшей единицей Времени является мгновение – песчинка.
Было не слишком удобно высчитывать бесчисленное количество песчинок за тот или иной отрезок дня. Поэтому время, за которое в безветренный день с верхушки самого высокого дерева в Саду Мудрецов, опадал сухой листок и касался земли, стало именоваться минутой. Она равна примерно девять десяткам песчинок.
Последующим шагом в познании Времени стал подсчет количества минут, за которое солнечный Диск скрывался за горизонтом в день летнего Солнцестояние. Семь раз по десять и еще семь минут – данный отрезок времени получил название – час.
В зависимости от времени года Солнечный День в Эйринии длится восемь-десять часов, ночное время суток всего пять-семь часов…»
– Марк, Марк! – послышался девичий голосок снизу, заставивший мальчика очнуться и чуть не выронить молоток из рук.
– А-а-а? Кто там? – чуть сполз по крыше вниз мышонок, быстро придя в себя. – А это ты Лютя…
Свесив голову вниз, он увидел маленькую светло-русую мышку, с лазурного цвета глазками. Она стояла возле лестницы, приставленной к крыше с кувшином воды, облаченная в нежно голубой сарафанчик, спадающий почти до земли.
– Марк, я водички принесла. Хочешь пить?!
– Ты еще спрашиваешь? Да я умираю от жажды, но… – осекся мальчик, озираясь по сторонам. – Мне не велено спускаться до тех пор, пока всё не сделаю.
– Тогда я сама, – хотела начать подъем девочка, но Марк остановил её.
– Стой! Ты чего удумала?! Не стоит, сейчас я сам спущусь. А то еще ушибешься, а мне потом по шеям дадут, – прошипел он и, втянувшись с головой на крышу, приложил обе руки к сердцу.
– Ах, Лютя-я-я, – вздохнул паренек протяжно, ловя себя на мысли, что в который раз эта девочка вызывает у него в груди некий трепет и восхищение, как легкое облачко посреди ясного дня приносит ликование и радость.
– Ну ладно, была не была, – похлопал он себя по щекам.
Затем присел, пригладил волосы на макушке, и начал спускаться по лестнице вниз, где его ожидала маленькая светло-русая мышка, которую все здешние называли по-разному: Люся, Люсик, Лютя, Лютик. На что девочка не обижалась и охотно отзывалась на все имена.
– Марк, держи, – протянула она кувшин мышонку, грязному, чумазому, с ободранными коленками.
– Спасибо, – поблагодарил её мальчуган, осушив до капли его за пару глотков. – А теперь беги, а то Воспитатель заметит.
– Маркуси, – чуть замялась девочка, выкручивая ручки за спиной, называя его так, когда хотела о чем-то попросить.
– Да, Лютя?! – улыбнулся ей мышонок, пытаясь встретиться с ней взглядом.
Но мышка бегала голубенькими глазками по земле, явно что-то пряча у себя за спиной.
– Ну, говори, – мягко молвил мальчик, сделав к ней шаг.
– Я ту-у-у-т… – прошептала малышка и, протягивая кулачок из-за спины, хотела разжать его, но внезапный протяжный возглас нарушил все её планы.
– А-а-а! Снова ты – Бездарный Марк, – вышел из-за угла дома пухленький рыжий мышонок, в длинной деревенской рубахе, подпоясанной кожаным ремнем, в сопровождении двоих мышей постарше, также отличавшихся прилежным видом своих штанишек.
– Андриник тебе чего? Снова пришел позлорадствовать?!
– Больно надо, слишком много чести для сиротки из приютки, – хотел он было пройти мимо. – А что это у нас там?!
Завидев, как девочка что-то прячет за спиной, он резко подскочил к ней.
– Не смей! – хотел кинуться к нему Марк, но был схвачен двумя серыми мышами – приятелями рыжего.
– А? Ты что-то сказал?! – приложил к уху ладонь Андриник, наиграно бросая взгляд на мальца, которому, чтобы не брыкался, отвесили пару ударов в живот.
– Вот и хорошо… Не понимаю, куда смотрит Король?! Мало того, приютил таких как ты. Так еще вешает содержание на Нас…
Надменно говорил мышонок, силясь вырвать из рук девочки её ценность, с которой она никак не желала расставаться.
– Вы этого не заслуживаете, – пнул землю ногой «рыжик» к лицу Марка, который после удара упал на колени.
– Ха и это всё?! – наконец вырвал задира из рук мышки её Бесценный Дар мальчику. – Хорош подарок! Как раз под стать такому, как ты…
С этими словами паренек швырнул к своим ногам глиняную фигурку в виде сердечка, которую не замедлил раздавить ногой.
– Упс! Прости, кажется, я на что-то наступил, – произнес он с издевкой, бросая надменный взгляд на мышку, которая, заливаясь горькими слезами обиды, кинулась прочь отсюда.
– Ах, ты-ы-ы! – прорычал Марк и недолго думая, сжав ладони в кулак, кинулся на обидчика.
Только он успел нанести пару ударов по наглой рыжей морде, как друзья Андриника оторвали его и поволокли по земле в сторону.
– Ты еще за это заплатишь, сиротка! – вскочил на ноги рыжий мышонок.
Утирая губу, он нанес несколько ударов ногами по животу Марку, который глухо застонал.
– Глотай пыль! Такие, как ты, большего не заслуживают, – усмехнулся «рыжик», и под одобрительные смешки своих приятелей направился прочь.
Поверженный на землю мальчик не сразу очухался. Слова, брошенные этим выскочкой, заставили его вскипеть. Схватив камень и присев на колени, он хотел швырнуть его им вслед. Но в решающий миг сей порыв был остановлен сухой рукой взрослого и последовавшим за этим мощным подзатыльником.
– Марк, снова ты напрашиваешься на неприятности! – закричал прямо мальчику в ухо пепельно-коричневого окраса мышь в летах, одетый в темно-серую робу до пола.
– Воспитатель, это всё он начал! Этот негодник обидел Лютю, и я… – запротестовал мальчик, но мышь, не желая ничего слушать, схватил розгу, что всегда носил с собой, и в воспитательных целях пустил её в дело.
– Ты хоть понимаешь, что чуть не натворил?! – отходил Воспитатель Марка по хвосту.
– А-а-а-а, – сквозь зубы прошипел мышонок.
Не желая привлечь внимание к своему стыду Андриника и его прихвостней, бедолага еле сдержал крик боли, который так и рвался наружу.
– Разве ты не знаешь, чей он сын?!
– Конечно, знаю! Он сын своего отца – старосты деревни. Такой же дурень и хвастун…
– Ах так! – схватил мышонка за ухо Воспитатель и потащил за собой. – Только благодаря милости его отца, наш Приют еще не закрыли. Король давно упразднил всю помощь таким, как мы…
– Вы продолжаете его выгораживать, даже после всего, что он сделал и сказал?! – не желал сдаваться мальчик.
– Пока я нужен хоть одному из вас, пока стоят стены нашего Приюта – я буду закрывать глаза на все несправедливости окружающего нас Мира! – остановился мужчина возле небольшого деревянного домика, которым и являлся приют.
– Он лишил нас приютского дома, переселил в склад, где крыша течет и стены ветер пропускают. А нас – ваших подопечных, заставляет на него вкалывать с раннего утра по поздней ночи, и вы до сих пор всё терпите!?
– Марк! – схватил мальчика за оба плеча мудрый мышь. – Понимаю, тебе всё это кажется несправедливым. Но порой, ради других, приходится закрывать глаза на несправедливость, что царит в округе.
– Не понимаю! И не желаю понимать!
– Когда подрастешь, ты вспомнишь мои слова и сам всё поймешь… А пока, ты не оставляешь мне иного выбора, как посадить тебя в подвал.
– Что?! – заметался мальчик, но старик крепко сжал ему загривок.
Спустя песчинку он втолкнул мышонка в открытую дверь, что вела в подвальное помещение.
– Посиди здесь с денек, остынь и поразмысли над моими словами, – произнес напоследок мышь.
Закрыв дверь на замок, Воспитатель удалился, оставив Марка одного.
– Ну, надо же?! – чертыхнулся мальчик, оказавшись в темном сыром тесном подвальчике.
Пометавшись из угла в угол, ему больше ничего не оставалось, как успокоится, сесть на пол и погрузиться в мысли.
– Маркуси, Маркуси, – донесся со стороны двери тихий шепот, когда на улице стало темнеть.
– Лютик?! Не стоило тебе приходить сюда, Старик Икиш живого места на тебе не оставит, если застанет тебя…
– Прошу возьми, – протянула она ему сверток. – Там пирожок.
– Надкусанный, – усмехнулся Марк, получив «посылку», что еле влезла в щель между дверью и полом. – Спасибо!
– Тебе спасибо… Я видела, как ты его… И чтобы не говорил Дедушка Икиш – не терпи…
– Чего именно?! – спросил мышонок, быстро разжевывая черствый пирожок.
– Никогда не переставай бороться с несправедливостью, – молвила девочка, утирая слезу.
– Лютя, я обещаю тебе! – горячо ответил мальчик. – Кстати, прежде чем ты уйдешь, скажи, что ты хотела подарить мне? Андриник раздавил это прежде, чем я…
– Это… – отвернулась она от него, пряча румянец на щеках.
– Да, скажи хоть на ушко, – прижал левую сторону лица к двери Марк.
– Я… – замялась девочка, но услышав непонятные шорохи поблизости, кинулась к двери.
Сквозь щелочку в двери девочка чмокнула мышонка в щеку. После, до ужаса засмущавшись, также внезапно исчезла из виду.
Хоть обрывком, но почувствовав её поцелуй, мальчик только и успел рот раскрыть, как той и след простыл.
– Бороться и не сдаваться говоришь… Хорошо-о, – прошептал он на выдохе. – Вот только выберусь отсюда, мы с тобой вместе сбежим из этой проклятой деревни. Тогда-то и заживем так, как захотим…
Поймав себя на этой мысли, он широко зевнул. Облокотившись о стену, мальчик прилег лицом к двери.
Не прошло и пары минут, как Марк, вымотавшийся на обязательных работах, уснул без задних ног.