Позже Вероника припарковалась напротив величественного входа в «Нептун-Гранд» из кирпича и песчаника. Она вручила ключи от «БМВ» парковщику в фуражке-таблетке и вошла в огромные вращающиеся двери.
Холл переливался медью и парчой, из колонок над головой доносились тихие джазовые фортепианные трели. За последние годы «Нептун-Гранд» претерпел значительные изменения: Петра Ландрос построила в северной части территории второй корпус, на десять этажей выше основного здания, в виде блестящей башни со стеклянным лифтом, из которого открывался вид на пышные сады внизу. Но здесь, в «Старом Гранде», все выглядело так же, как и всегда, с теми же кремовыми стенами и мраморными поверхностями. Вероника провела немало времени в этом отеле, когда училась в выпускном классе, навещая здесь сперва своего первого бойфренда Дункана Кейна в его пентхаузе, а позднее и Логана.
На ресепшене было совсем не так людно, как можно было ожидать в понедельник во время весенних каникул. Стайка девушек в шелковых халатиках поверх купальников гурьбой высыпалась из лифта. Скучающий парень в солнечных очках от Гуччи и толстовке Калифорнийского университета стоял, прислонившись к стойке в ожидании ключа. «Нептун-Гранд» никогда не был местом студенческого паломничества – в разгар сезона номер здесь могли себе позволить только детки с трастовыми фондами – но Петра была права, здесь было слишком тихо.
Вероника поднялась на лифте на девятый этаж, прошла по ковру с красно-золотым узором-«елочкой» к номеру 902 и негромко постучала. За дверью можно было разобрать приглушенный женский голос. Через несколько секунд дверь распахнулась.
Перед Вероникой стояла невысокая полноватая женщина в университетской толстовке Беркли, которая была велика ей на пару размеров. Волосы у нее были покрашены в медный блонд, но уже были заметны корни – темно-русые с легкой проседью. По ее опухшим покрасневшим глазам и по влажному помятому лицу было видно, как много ей пришлось плакать. Она слабо, робко улыбнулась Веронике и отступила в сторону.
– Вы частный детектив? – Ее голос был тонким и немного детским. – Я мама Хейли, меня зовут Марджи.
– Да. Я Вероника Марс. Соболезную, что вам приходится проходить через такое, миссис Деуолт, – Вероника протянула ей руку.
Марджи посмотрела на ее ладонь невидящими глазами. Вероника уже готова была неловко опустить руку, когда мать Хейли стиснула ее своей рукой и покачала головой.
– Простите, ради бога. Я так устала. Проходите.
Ее взору предстал люкс размером с небольшую, но роскошную квартиру, декорированную в красно-серой гамме. Главная комната совмещала в себе гостиную и некое подобие кухни, которые разделял круглый обеденный стол. За ним сидел высокий бородатый мужчина во фланелевой рубашке и пил кофе. Когда Марджи пригласила Веронику в номер, он едва поднял на нее свои покрасневшие глаза, погруженный в собственные мысли. По пресс-конференции, которую они дали на прошлой неделе, Вероника узнала в нем Майка Деуолта, отца Хейли.
Молодой человек лет двадцати двух – двадцати трех развалился на алом диване, уставившись в плазменную панель телевизора на стене. Он был самым крупным из всех, мускулистым и широкоплечим, с уже наметившимся пивным животом и преждевременно оформившейся небритой челюстью. На колене у него лежал пульт, но он был поглощен передачей о природе, где на экране жилистый британец стоял по пояс в мутной реке, рассказывая, как терапоны разделываются со своей добычей. На другом краю дивана сидела девочка-подросток с нескладными конечностями, длинными тусклыми русыми волосами, безжизненно повисшими вокруг лица. Ее внимание было сосредоточено на дырке на колене ее джинсов, которую она дотошно расковыривала пальцами.
– Это частный детектив, – сказала Марджи. Лишь ее муж поднял глаза и коротко кивнул в знак приветствия. – Мисс… Март, вы сказали?
– Марс, – Вероника встала рядом с кухонным столом и обвела взглядом комнату. – Но зовите меня просто Вероника.
На краю стола она заметила включенную цифровую рамку. Там, медленно растворяясь в следующем, замкнутым циклом сменяли друг друга фотоснимки. Маленькая Хейли катится на розовом велосипеде. Хейли лет десяти со скобками на зубах и с грязной челкой, прилипшей ко лбу. Хейли играет на флейте, судя по всему, в церкви. Снова Хейли, уже старше, в выпускной мантии и шапочке. Она выросла в красивую девушку с темными волосами и светлой непринужденной улыбкой, которая поразила Веронику своей открытостью и беззащитностью. Тебе нужно отрастить панцирь, детка, подумала она, хотя не была уверена, обращено ли это к Хейли или к себе самой.
– Это частный детектив, – повторила Марджи громче. Девочка подняла глаза и сразу вернулась к дырке на джинсах. Молодой человек даже глазом не моргнул.
– Выключи уже этот чертов ящик! – крикнул, взорвавшись, Майк Деуолт.
Молча, не спеша парень поднял пульт и выключил телевизор, как раз когда кадр сменился крупным планом мощной рыбы, остервенело бросающейся на добычу. Экран погас.
На какой-то момент тишина в комнате как будто материализовалась. Марджи закрыла лицо руками. Вероника обратила внимание, что ее ногти были покрыты небесно-голубым лаком, который сейчас уже потрескался и облупился. Вероника решила, что Марджи – типичная самопровозглашенная «клевая» мамаша, из тех, которые считают себя лучшей подружкой своей дочери. Совсем как моя дорогая мама. Мать Вероники, Лиэнн, была алкоголичкой, но все равно оставалась именно такой матерью, до тех самых пор, пока не бросила их с отцом.
Когда Марджи убрала руки от лица, она выглядела собраннее, ее дыхание стало ровным и спокойным. Она указала на диван.
– Это Элла, младшая сестра Хейли. А это мой пасынок Крейн.
Элла подтянула колени к подбородку. Крейн выпрямился и посмотрел на Веронику темными карими глазами, меряя ее взглядом.
Вероника поставила сумку на пол и уселась в мягкое кресло лицом к ним обоим.
– Как вы тут держитесь?
– Да как. Переживаем за сестру, – взгляд Крейна переметнулся на Марджи, которая села наискосок от Вероники. Может, это просто его реакция на стресс, но Крейн был весь как натянутая струна от кипящей внутри энергии. Он беспрестанно дергал коленом, и, хотя руки он вежливо держал сложенными на коленях, костяшки пальцев у него побелели. – Ну, мне она только сводная сестра, – продолжал он. – Но я волнуюсь не меньше других.
Вероника достала из сумочки записную книжку и открыла на чистой странице. Она пощелкала ручкой и записала: И тебе обязательно сказать это вслух, чтобы все знали…
Ей на самом деле совсем не нужно было делать какие-то записи – у нее была превосходная память на детали, что в лучшие моменты было полезно, а в худшие походило на одержимость. Но записная книжка в руках служила ей для отвода глаз во время разговоров. Люди начинали нервничать, если все время смотреть им в глаза, и замыкаться в себе. А так они не чувствовали на себе чужого пристального внимания, что развязывало им языки. Потом Вероника оторвала взгляд от блокнота и постучала по нему ручкой.
– Что вы можете рассказать мне о Хейли? Любая мелочь о ее привычках, планах, о ее характере может оказаться полезной. В следующие дни я попытаюсь восстановить ее передвижения, так что чем больше я о ней узнаю, тем проще это будет.
Марджи Деуолт потерла плечи, как будто пытаясь согреться, хотя в комнате было даже душновато.
– Она… она очень славная девочка, – ее губы дрогнули тенью улыбки, которая тут же пропала. – Дружелюбная. Очень общительная, она всегда заводит новых друзей. Она всегда была такой открытой, особенно по сравнению с сестрой и братом, – она посмотрела на Эллу скорее с грустью, нежели с осуждением во взгляде. – Элла даже по магазинам со мной больше не хочет ходить, говорит, так делают только неудачники, – Элла шумно втянула носом воздух, но иначе никак не отреагировала.
Нет контакта, нацарапала Вероника в блокноте.
– У нее много друзей?
– О да. Особенно в школе. В колледже ей, кажется, приходится сложнее, – она поджала губы. – Видала я этих так называемых подруг, с которыми она сюда приехала. Две из них постоянно околачиваются в конференц-зале, все из себя несчастные из-за того, что случилось с Хейли. Но они целых два дня даже не замечали, что она пропала. Если это были ее лучшие друзья… – она покачала головой.
– У вас есть их контактная информация? Я бы хотела поговорить с ними, – сказала Вероника.
Она кивнула.
– Я запишу.
– А молодой человек у нее был? Она с кем-нибудь встречалась?
Марджи нахмурилась.
– Она точно с кем-то встречалась и вроде как намекала мне на это. Но не думаю, что это было серьезно. То есть, если бы было о чем рассказывать, она бы рассказала, понимаете?
Не факт, не факт. Вероника оторвалась от блокнота.
– Вы знали о ее планах на весенние каникулы?
Женщина кивнула.
– Само собой. Я думала, она приедет на недельку домой, в Биллингс. Ей бы пошло на пользу встретиться со старыми друзьями, побыть с семьей. Но она захотела приехать сюда – Она вытерла глаза. – Нет, я понимаю. Ей восемнадцать лет. Нельзя требовать от нее приезжать домой при каждой возможности. Я отправила ей денег. Попросила прислать открытку, – она уставилась в пространство. – Интересно, успела ли она.
– Кто-нибудь из вас разговаривал с ней на прошлой неделе?
– Она прислала смс Элле в понедельник вечером, – миссис Деуолт быстро посмотрела на свою дочь. – Верно, солнышко?
Элла кивнула, не поднимая головы.
– Она прислала мне фотографию коктейля. В высоком бокале, с зонтиком, – она неловко пожала плечами. – Мы всегда так делали, отправляли друг другу фотографии еды. Это началось как шутка, потому что она терпеть не могла обеды в Беркли, и я фотографировала ей мамину еду. А она фотографировала в ответ ту гадость, которую ей приходилось есть.
– В сообщении было что-то, кроме фотографии? – мягко спросила Вероника. Элла только покачала головой. Вероника неловко кашлянула. – Постоянные вечеринки были для нее в порядке вещей? Хейли была… тусовщицей?
– По снимку понятно, что она пила, – заметил Крейн. – Наверное, она, как приехала сюда, вообще не просыхала.
– Это совсем не похоже на Хейли, Крейн, – миссис Деуолт бросила на него уязвленный и укоряющий взгляд.
– Да ладно? То есть, по-твоему, Хейли приехала сюда пить молочные коктейли в кафе и ложиться спать в девять вечера? Ты видела, как девушки ведут себя здесь. Пьяные. Самовлюбленные. Глупые, – зло выплюнул он, раздувая ноздри.
Мои поздравления, Крейн. Ты только что победил в конкурсе «Что не так на картинке?». Получи в награду подробное исследование твоей биографии и мое безраздельное внимание.
Марджи уставилась на него.
– Но какая разница? Ты что, хочешь сказать, что она заслужила… исчезнуть?
– Нет, конечно нет, – быстро ответил он, подняв мясистые мозолистые руки. Он сделал глубокий вдох и продолжил уже спокойнее: – Слушайте, Вероника сказала, что ей нужна полная картина, чтобы восстановить передвижения Хейли, так? Я просто хочу помочь.
– Хейли – хорошая девочка, – голос Марджи звучал почти умоляюще. Она была готова снова заплакать.
Вероника положила блокнот на колени и внимательно посмотрела на обоих.
Крейн как будто замялся, но потом наклонился к мачехе.
– Если мы хотим найти Хейли, нужно рассказать Веронике все, что мы о ней знаем. И мы оба знаем, что Хейли изменилась.
– Ничего подобного! – прошептала Марджи, но Крейн решил пропустить ее слова мимо ушей.
– Она приезжала домой на Рождество, и ее как будто подменили. Все время была мрачнее тучи. Возвращалась под утро, не обращала на нас внимания, отсиживалась у себя в комнате. Я не знаю, что у нее происходило, но счастливой она точно не выглядела, – он произносил эти слова со спокойным видом, но Веронике показалось, что в его глазах мелькнул злорадный огонек.
Вероника посмотрела на Марджи. По ее лицу текли слезы. Она думала, что Элла или Майк примутся ее утешать, но никто не пошевелился.
– Вы тоже заметили какие-нибудь странности в ее поведении, миссис Деуолт?
По лицу Марджи было видно, что она хочет ответить отрицательно, но вместо этого лишь беспомощно пожала плечами.
– Я уже ничего не знаю, – горько сказала она. Она прикрыла руками рот, зажмурилась, и рыдания сотрясли все ее тело.
Вероника посмотрела по сторонам. Майк то и дело поднимал чашку к губам и отрешенно делал очередной глоток. Элла казалась спрятавшимся в раковине существом, замкнутым и задумчивым. Крейн непрерывно дергал коленом. В цифровой рамке на столе за их спинами подошла очередь снимка Хейли лет в двенадцать-тринадцать, с темными волосами, выбившимися из-под кепки. На ней была софтбольная форма, и девочка обнимала мать за шею. Марджи, с такой же челкой, как и у дочки, показывала в камеру символ мира.
Перемена поведения в колледже? Не такое уж диковинное явление. Разве это не в порядке вещей? Ты покидаешь дом и примеряешь новые образы. Спортсмены ни с того ни с сего начинают курить ароматизированные сигареты и посещать лекции по истории, а круглые отличники меняют книги на травку, пока всем не надоест и они не захотят попробовать что-то новое. С другой стороны, именно в таком возрасте в подростках чаще всего проявляются психические отклонения: депрессия, шизофрения, биполярное расстройство. Серьезный сдвиг в поведении мог стать и тревожным звонком.
– Она не говорила ничего конкретного, что могло натолкнуть на мысли, что она была несчастна?
Крейн покачал головой.
– Точно не мне.
– И ничего не говорила о жизни в Беркли, что бы могло пролить на это свет? Например, об учебе – может, строгое отношение учителей или тяжелая нагрузка по программе?
– Я полагала, в этом все дело, – сдавленным голосом сказала Марджи. – Но она ничего мне не рассказывала.
Вероника посидела еще с минуту, якобы записывая что-то в блокноте. Она хотела дать им время подумать обо всем, что они видели и слышали. Но все молчали. В тишине раздавались только тихие всхлипы Марджи и гудение кондиционера. В конце концов Вероника закрыла блокнот и спрятала его в сумку.
– Ладно. Миссис Деуолт, запишите мне, пожалуйста, номера ее подруг, и, думаю, у меня будет, с чего начать. Я оставлю вам свою визитку. Звоните в любое время суток, если вдруг вспомните что-то, что может показаться важным.
Марджи порылась в огромной лоскутной сумке, в итоге высыпав ее содержимое на стол, пока Вероника дожидалась у входа. Крейн снова включил телевизор. Ведущий передачи о природе сейчас рассказывал о том, как опрокинулось каноэ со школьниками, когда в него врезалась огромная рыбина. «Никто не выжил», – мрачно сообщил он.
Внезапно Майк Деуолт оторвался от своего кофе. Его глаза, почти утонувшие под распухшими веками, были голубыми и на удивление добрыми.
– Будьте осторожнее, – он прерывисто вздохнул. – Неважно, что несет этот шериф. Кто-то в этом городе забрал моего ребенка. И этот кто-то все еще на свободе.
Он не сводил с нее глаз несколько секунд, но потом опустил взгляд. Сердце Вероники подпрыгнуло, когда Марджи всучила ей клочок бумаги с нацарапанным на нем телефонным номером.
– Одна из них дала мне этот номер. Я не знаю которая.
– Спасибо, – Вероника спрятала номер в кошелек. – Крепитесь. Я буду на связи.
Выйдя из номера, она глубоко вздохнула и посмотрела время на телефоне. Почти два часа, приближалось время встречи с Лэмбом. Она была уже почти у лифтов, когда услышала шаги за спиной. Она обернулась и увидела решительно догоняющую ее Эллу Деуолт.
Она ничего не говорила, пока не поравнялась с Вероникой. Чуть запыхавшись, она кивнула на террасу за стеклянными дверями.
– У меня всего минута. Я сказала маме, что спущусь вниз купить чего-нибудь в автомате.
Вероника молча проследовала за ней.
Воздух на террасе был сухим и теплым, плитка под ногами раскалилась от солнца. Внизу, во дворе отеля, искрился мерцающий голубизной бассейн, на воде несколько отдыхающих покачивались на матрасах. Элла вытащила из заднего кармана пачку сигарет и прикурила трясущимися руками. Когда она заметила, что Вероника наблюдет за ней, она протянула ей пачку.
– Тебе никто не говорил, что эти штуки до добра не доведут? – спросила, отказываясь, Вероника.
– Ну да, – она торопливо затянулась и выдохнула дым. – Жить всей семьей в двухкомнатном гостиничном номере – тоже.
– У вас все эти дни так?
– У нас так всегда, – она оперлась о балюстраду, словно удерживать себя на ногах было непосильной задачей.
Вероника ничего не ответила. Девушка выглядела хрупкой и нервной. Она не хотела спугнуть ее.
Элла покурила в тишине, осторожно выпуская дым в сторону от Вероники. Когда она заговорила, слова посыпались из нее пулеметной очередью.
– Крейн бывает засранцем, но он в чем-то прав. – Она шумно выдохнула, выпуская воздух ртом. – Хейли вела себя странно, когда приехала на Рождество.
– А конкретнее?
Она отрывисто пожала плечами.
– Мне она ничего не рассказывала. Она всегда относилась ко мне, как… – она умолкла, и Вероника услышала невысказанное «как к маленькой». – Я не знаю. За все время, что она была дома, она не встретилась ни с кем из школьных друзей. Просто запиралась у себя в комнате. А когда пора было ехать к бабушке на рождественский ужин, сделала вид, что ей плохо. Не то чтобы я ее винила – эти ужины всегда кошмарны, – Элла скривилась. – Я несколько раз слышала, как она ссорилась со своим парнем по телефону.
Вероника вскинула бровь.
– То есть парень у нее все-таки есть?
– Да. Мама хочет как лучше, но она не знает и половины того, что творится в жизни Хейли.
– Ты знаешь, как зовут ее парня?
– Чед Коэн, – тут же ответила Элла. – Я с ним не знакома. Он учится в Стэнфорде. Судя по фотографиям на Фейсбуке, по-моему, полный кретин.
Вероника медленно кивнула.
– А что за дела с Крейном?
На лице девушки промелькнуло загнанное выражение, словно ей было неуютно от вопроса. Отвечая, она стала разглядывать свои руки.
– Не знаю, – тихо сказала она. – Он разозлился, когда мама и папа отправили Хейли в колледж. У нее отличная стипендия, но они все равно тратят на ее учебу уйму денег.
– И почему это его разозлило?
– Он уже целую вечность сидит без работы, – Элла пошаркала кроссовкой по полу. – Прошлым летом он просил у них денег, чтобы открыть бизнес по печати на футболках. Они отказали. С тех пор он и психует. Он считает, что она их любимица, поэтому ей за учебу они платят и не платят ему за его футболки.
– Вражда между братьями и сестрами – вещь неприятная.
– И не говорите! – Она с яростью затушила сигарету о подошву и спрятала окурок в карман.
– Послушай, я обязана это спросить. Есть ли хоть малейший шанс, что Хейли сама могла вот так пропасть?
Девушка замялась и покачала головой.
– Хотела бы я, чтобы был. Чтобы она просто пришла и сказала, мол, извините, ребята, не знала, что вы будете волноваться. Но это невозможно. Мама каждый день пишет ей испуганные смски, я… – ее голос было сорвался, но она взяла себя в руки. – Я отправляю ей фотографии каждый раз, когда ем в этом вашем дурацком городе. Мама права. Даже если бы она и оступилась в чем-то, она бы не стала так с нами.
Она сунула руки в карманы и сделала глубокий вдох.
– Мне, наверное, пора. Мама нервничает, если я пропадаю дольше чем на десять минут.
Она посмотрела на Веронику. В ее глазах одновременно читались отвага и настороженность.
– Вы найдете ее?
Почти бессознательно Вероника стиснула зубы. Почти бессознательно расправила плечи и сжала пальцы в кулаки. До этой самой секунды, до этого взгляда Эллы она не была уверена. Но сейчас не оставалось никаких сомнений.
– Я не сдамся, пока не найду ее.