– Вот не сидится тебе на месте, – снова берется за свое старшая сестра.
У нее двое здоровых детей, но нет мужа. Они развелись, и теперь сестра ненавидит всех мужиков, а от бывшего только и успевает требовать деньги.
Она сама работать не хочет и считает, что раз родила ему детей, то пусть теперь ее содержит до конца жизни.
– Не жалеешь себя, так ребенка пожалей, – подключается мать. – Надумала! Ануса нет. Этого не бывает!
– Дочка, ты не права, – вмешивается моя восьмидесятилетняя бабушка. – Раз нужно ехать в другой город к специалисту, то обязательно поезжай, – поддерживает меня.
Бабуля смотрит с такой лаской и мудростью, что после обидных слов не остается осадка. Мне становится на них все равно.
– Мам, опять ты за свое! – вспыхивает моя мать, начинает кричать на бабушку. – У моего внука все нормально! У него нет никаких проблем!
– Он в туалет самостоятельно не ходит, мам, – говорю, обреченно вздыхая.
Я уже в который повторяю диагноз сына, но разговариваю словно со стеной. Меня не слышат.
Точнее, не желают слышать.
– Это разве называется нормально? – смотрю на нее во все глаза.
– Не выдумывай того, чего нет, – чеканит мама. – Кормить нужно нормально, тогда никаких проблем не будет!
Конечно-конечно. Моей маме виднее, чем мне и врачам.
Молча вынимаю сынишку из стульчика для кормления и покидаю кухню. Не собираюсь лишний раз себе нервы мотать.
Если мои мать и сестра предпочитают не видеть проблемы, то я предпочту начать ее, наконец, решать.
Открываю чемодан, складываю в него необходимый минимум и вызываю такси.
Оставаться в этом доме и дальше нет никакого желания. Его не было и раньше, но там я была вынуждена терпеть общество матери и сестры.
Теперь же…
Я начала удаленно работать и смогу снять для нас с Левой жилье. Все непременно наладится! Я это точно знаю!
Но сначала нужно решить главный вопрос.
Вылечить сына!
– Машенька. – В комнату заглядывает бабушка. Смотрит на сумки, переводит удивленный взгляд на меня.
– Ба, ничего не говори, – прошу ее. – Сил моих оставаться здесь больше нет!
– Я и не собиралась, – мягко улыбается бабушка. Лезет в карман и достает платочек, открывает. – Вот, держи, – протягивает мне деньги.
– Нет, ты что! – округляю глаза от шока. – Я не возьму их!
– Маш, не дури, – строго говорит бабушка. – Я на смерть собирала. Тебе сейчас нужнее, – сует мне в руки стопку.
– Нет-нет-нет! – отнекиваюсь от нее. – Ба, я не могу!
– Глупая, бери, я говорю! – не унимается. – Лидка все равно их спустит. Мне ли не знать, – продолжает меня убеждать бабуля. – А так хоть на пользу пойдут.
– Ба, ну так нельзя. – Совесть гложет. Хоть разумом прекрасно понимаю: она права.
Моя мать не станет устраивать пышные похороны. Если что-то случиться с бабушкой, то финансовая нагрузка ляжет целиком на меня.
– Можно, – твердо стоит на своем. – И нужно, – все же засовывает мне крупную сумму в руки.
От благодарности слезы наворачиваются на глаза.
– Да и рано ты меня хоронить собралась, – ласково улыбается. – Хоть уже девятый десяток разменяла, так я еще ого-го!
– Это точно, – улыбаюсь сквозь слезы. Обнимаю самую мудрую женщину на планете. – Спасибо, ба, – благодарю от чистого сердца.
– Правнука вылечи, – строго смотрит на меня. – Это будет лучше любой благодарности.
– Ага, – киваю.
На сотовый приходит уведомление о прибытии такси. Пора уезжать.
Целую бабулю, беру на руки Леву. В свободную руку чемодан.
Ни мать, ни сестра не выходят в коридор. Они сидят на кухне и беседуют. Я даже знаю о чем.
Точнее, о ком.
Перемывают мне кости. Ведь я нежеланная дочь, которая выдумывает болезни ребенку и не желает работать.
Интересно, сейчас я уеду, кто станет их содержать?
– Бабуль, я обязательно заберу тебя, как только найду нам квартиру, – обещаю.
– Милая, насчет меня не беспокойся, – кладет свою руку поверх моей. Смотрит с такой нежностью и мудростью, аж до глубины души пробирает. – Я столько всего в жизни повидала, – качает головой. – Со своей дочерью как-нибудь справлюсь, – заверяет. – В конце концов, квартира-то моя.
– Это да, – улыбаюсь.
Мне нравится боевой настрой бабушки и что она не собирается терпеть мамины выпады. Теперь, после моего отъезда, та ополчится на нее.
– Езжай, – показывает на дверь. – И больше никогда сюда не возвращайся!
– Почему? – ахаю. – Это мой родной город. Я выросла здесь.
– Не возвращайся, – повторяет. – Тебе мать жизни не даст, – строго смотрит на меня своими голубыми глазами.
С возрастом цвет стал более тусклым, но я помню, какими яркими они были раньше. Как много в них всегда было любви.
Именно поэтому голубой и стал моим любимым цветом. На всю жизнь.
– А как же ты? – всхлипываю против воли.
– За меня не переживай, – смахивает слезинку, что вырвалась и течет по щеке. – Внученька, ты молодая, красивая девушка. Строй свое счастье. Не оглядывайся назад.
Телефон пиликает, напоминая об ожидающем авто. Я кидаюсь в объятия к бабушке. Плачу. Она нежно поглаживает меня по спине и успокаивает.
С тяжелым сердцем уезжаю из места, которое считала своим домом. Почему-то я уверена, что больше сюда не вернусь. И от этого становится неимоверно грустно.
Но внутри меня какая-то особая, светлая грусть.
– Ну что, малыш, – обращаюсь к своему сыну. – Поехали, – улыбаюсь. – Нас ждут великие дела.
– Да-да-да, – кивает. Я улыбаюсь еще сильнее. Левушка словно понял, о чем я ему говорю.
– Куда едем? – уточняет водитель.
– На вокзал, – озвучиваю место назначения. – И побыстрее, пожалуйста.
– Без проблем! – заверяет меня и трогает авто с места.
Отъезжая от двора я все же поворачиваюсь назад, смотрю на знакомые с самого детства окна. Там пусто.
А на балконе стоит моя бабушка. И крестит нас.