Стоя на опушке мертвого, выгоревшего леса, женщина вглядывается в даль. Черные, обугленные деревья высятся у нее за спиной, а впереди расстилается плоская каменистая пустошь. Лишь кое-где торчат небольшие островки сухой травы, да колючие кусты, лишенные листьев, ощетинились длинными острыми иглами… Чуть поодаль поблескивает гладь озера, но темная, смоляная вода кажется ядовитой, несущей гибель всему живому. Остов древней полуразрушенной башни, что виден вдалеке, у самой линии горизонта, похож на скелет древнего чудовища – мертвого, но непостижимым образом все еще опасного и свирепого, поджидающего свою жертву.
Все вокруг словно дышит безнадежностью и отчаянием. Низкие тучи нависли над головой, солнца не видно, лишь багровые сполохи пробиваются сквозь серую пелену. Сам воздух здесь кажется отравленным – сухой, горячий, пахнущий гарью и еще чем-то неуловимо жутким, отвратительным, пугающим, напоминающим то ли запах тлена, то ли тонкий, но опасный аромат ядовитой травы анврак. От него слезятся глаза и першит в горле, хочется прикрыть лицо, задержать дыхание…
Женщина уже не молода, но все еще очень красива. В осанке, взгляде, складке губ, в повороте головы чувствуется особая сила, даже нечто царственное. Она одета в простое темное платье, ниспадающее свободными складками, но на голове переливается всеми цветами радуги венец изумительно тонкой работы, украшенный драгоценными камнями. В середине, надо лбом, сияет крупный ярко-зеленый самоцвет, вделанный в оправу в форме глаза. Он сделан так искусно, что кажется живым всевидящим оком.
Подняв руку, женщина легко прикасается к нему… И кажется, это придает ей уверенности. Она даже улыбается – чуть заметно, одними уголками губ.
Пальцы ощутили особое, нежное тепло и вместе с тем легкое покалывание, словно от присутствия мощной, грозной силы, наполняющей все ее существо. Много лет назад ей уже доводилось испытать это странное, ни с чем не сравнимое чувство, и, наверное, после того дня вся ее жизнь изменилась необратимо.
Это было давно, очень давно…