Кайден
16 апреля, год назад
Наверное, каждый хоть раз в своей жизни задавал себе вопрос: а хороший ли я человек?
И тут как пойдет. Начинается самокопание. В младшей школе украл у своего друга трансформера и, испугавшись собственных же действий, закопал игрушку на заднем дворе. Стыдно было отдавать обратно, и трусость брала вверх признания вины. В средней школе друзья взяли на слабо – разрисовать машину тренера Уорда за то, что заставил наворачивать круги по стадиону после тренировки.
В первом случае это был не я, а мой друг. Во втором – я. Делает ли это нас плохими людьми?
Черт, нет, конечно. Есть вещи похуже.
Именно сейчас я задаю себе этот вопрос, и мне даже не приходится задумываться над ответом. Определенно нет. Я не хороший человек.
На кухне слышится возня и тихие шаги, но я боюсь даже поднять голову. Она кажется свинцовой. Сидя на полу с опущенной между ног головой, я сильнее цепляюсь за свои волосы, чтобы увеличить физическую боль. Но даже если на меня свалится бетонная плита, это не сравнится с тупой болезненной пыткой, которую я ощущаю в груди.
Что я наделал?
– Поднимайся. Достаточно себя винить. – Тихий голос моего друга детства раздается совсем рядом, и от неожиданности я дергаюсь.
Взяв всю волю в кулак, я поднимаю голову. Голубые глаза Вивиан смотрят на меня с пониманием и сожалением. Она протягивает руку, но я не решаюсь ее взять.
– Кайден, прошу тебя, – снова просит она.
Только встав на ноги, я вдруг резко ощущаю ужасное похмелье. Отлично.
– Зачем ты мне позволила?
Почему я так спросил? Словно я считаю виноватой именно ее.
Вивиан вздыхает и молча сует мне полотенце в руки.
– Ни слова. Иди в душ.
– Прости.
– Иди.
Едва не падая, я принимаю душ и надеваю чистые вещи, которые Вивиан, очевидно, забросила в стирку еще ночью. Осознание этого факта прибавляет и без того огромную порцию горечи к моей вине.
Снова спустившись вниз, я вижу Вив, сидящую за высокой кухонной стойкой. Перед ней стакан шоколадного молока, а напротив дымящиеся вафли.
У меня сводит желудок. И это не от голода.
– Тебе нужно позавтракать, – спокойно говорит она, не глядя на меня.
Я сажусь напротив нее и набиваю рот. Не помню, когда я ел домашние вафли.
– Спасибо, очень вкусно, – хрипло говорю я, прожевав.
Мы не смотрим друг на друга.
– И за вещи спасибо.
Никогда не говорил столько «спасибо» Вивиан. Она друг, которому не нужно это говорить. Мы жили в разных пригородах, но виделись так часто, что не замечали расстояния. Я знаю ее всю свою жизнь. Наши родители дружили так, что назначали совместные даты на отпуск, чтобы мы могли поехать все вместе. Но мы никогда не были такой парочкой друзей, которые бы придумывали «мост в Терабитию», у меня всегда была своя компания парней, у Вив подружки. Мы не делились подробностями о своем опыте, но мы дружили. Всегда.
Многое изменилось, мы выросли, но по-прежнему дружим. То есть… наверное, уже дружили.
Меня начинает тошнить. Сорвавшись с места, я несусь к ванной на первом этаже и падаю на колени перед унитазом. После нескольких болезненных спазмов мой желудок снова пуст. Слив воду, я сажусь на пол и прикасаюсь к мокрому от холодного пота лбу.
Господи, в какое дерьмо я превратился?
Вивиан естественно уже здесь. Она прикладывает мокрое полотенце к моему лбу и садится рядом. В маленькой ванной пахнет моей рвотой, да и меня сейчас она должна ненавидеть. Но она здесь. Я вообще сомневаюсь, что Вив способна на ненависть.
– Боже, что ты пил, Кайден?
Я не знаю, что я пил. Это был алкоголь, и этого для меня было достаточно.
– Ты возилась со мной весь вечер, а потом… – я издаю глухой стон, сильнее ударившись головой о кафельную стену. – Вив, почему ты не прогонишь меня?
Она молчит несколько секунд.
– А ты бы прогнал меня? Что ты вообще говоришь?
Я снова решаюсь посмотреть ей в глаза. Она права.
– Просто скажи, что мне сделать, – шепотом прошу я.
Рука Вив касается моего лба.
– Никогда не говорить об этом.
Я могу ей это обещать, но только после того, как наберусь смелости обсудить.
– Как я…? Что я сказал, прежде?
Вивиан склоняет голову к полу.
– Ничего. Тебе было больно.
От сухости во рту мне больно глотать. Сделав еще пару попыток, я морщусь. Боже, я даже ничего толком не помню. Проснувшись, перед глазами стояли смутные обрывки, но у меня хватило рассудка восстановить полноценную картину.
Мы не должны были этого делать. Я не должен был этого делать.
Я не произнесу это вслух, потому что это прозвучит, как обвинение. А виноват здесь только я.
– А тебе? – повернув голову, я внимательно смотрю на Вив.
Она понимает, что именно я имею в виду.
– Кайден, я не…
– Да, – обрываю ее я. – Знаю, но все же.
Вивиан отводит взгляд, и мое сердце в который раз подскакивает к горлу. Я тупой и пьяный ублюдок.
– Ты просил сказать, что тебе сделать, – видя мое изменившееся лицо, говорит Вив. – И я просила не говорить об этом.
– Но…
– Я сказала хватит! – Вивиан резко поднимается и смотрит на меня сверху вниз. – Приди уже в себя. Мы не будем об этом говорить. Никогда, слышишь? Да мы даже не целов…
Она запинается на полуслове и с ужасом смотрит на меня. Но поздно. Я услышал и все понял. Значит, все было намного хуже, чем я представлял.
Следующие полчаса я довожу Вивиан до состояния нервоза своими бесконечными извинениями. Да, дерьма хватает в моей жизни, во многом я виноват сам, у меня нет силы воли, храбрости, да черт возьми, я жалеющий себя жалкий неудачник. Единственное, что я хотел, чтобы были люди, которые бы не видели эти мои уродливые стороны.
Но таких людей нет.
Я собираюсь уходить в тот момент, когда возвращается Саймон. Он дядя Вивиан, который старше нас всего на полтора года, и приезжает сюда к своей сестре примерно один или пару раз в год. Мы сразу нашли общий язык, впервые познакомившись два года назад. С Саймоном легко. Он не напрягает и не жалеет.
Поэтому всю эту неделю, что он был здесь, мы развлекались, как только могли.
– Черт, чувак, ты еще жив. – Саймон заваливается на диван и довольно улыбается.
На нем вчерашняя одежда, на голове шапка, из-под которой торчат темные до плеч волосы.
Поскольку ему никто не отвечает, Саймон поднимает голову и смотрит на нас с Вив, стоящих возле кухни.
– Что с вашими лицами?
– А что с твоим? – парирует Вив.
Саймон выгибает бровь.
– С моим-то все понятно, а вот на ваших рожах что-то другое.
Несмотря на свою упертую бесшабашность, Саймон не так прост, как кажется на первый взгляд.
– Что вы делали? – снова настороженно интересуется он, внимательно всматриваясь в наши лица.
Вивиан всплескивает руками.
– Серьезно? Я отчитывала Кайдена за то, что он связался с тобой, милый дядя. Ты же знаешь, что ты плохой пример.
Саймон все еще подозрительно смотрит на нее, затем на меня. Я отворачиваю голову в сторону. Но затем он хмыкает и с тихим вздохом скидывает обувь.
– Мне нужен завтрак, Вив. Будь душкой.
От возмущения Вив вспыхивает. Саймон никак на это не реагирует. Все так же лежа на диване он наблюдает за мной. Я чувствую его взгляд, пока медленно брожу по гостиной и собираю свои вещи. Мой телефон лежит на широком деревянном подоконнике, хоккейная куртка со школьной эмблемой небрежно перекинута через подлокотник кресла.
Вчерашняя вечеринка уже больше не кажется реальностью. Впрочем, именно такого эффекта я и добивался прошлой ночью. И что мне это дало?
– Вернешься в пансион сегодня? – интересуется Вив, провожая меня до двери.
Я неловко машу на прощание Саймону и игнорирую его странный взгляд.
– Да, наверное, – не глядя на нее, отвечаю я.
Уже на крыльце я надеваю куртку и оборачиваюсь. Мне не хочется смотреть в глаза своему другу. Я трус.
– Увидимся в школе и…
– Да, увидимся в школе, – резко прерывает меня Вивиан.
Кивнув, я с тяжелым сердцем спускаюсь с высокого крыльца, который построил мистер Роббинс – отец Вив.
Их дом всегда был моим едва ли не вторым домом, но с недавнего времени находиться здесь стало для меня невыносимым. И после сегодняшней ночи это чувство усилилось в миллионы раз.
Возвращаться в пансион не входит в мои сегодняшние планы. Уходя оттуда вчера я даже не помню выписывался ли на выходные. Для этого мне нужна была подпись моего официального опекуна, но так как моей тети по большей части плевать, чем я занимаюсь и как учусь, я просто-напросто подделываю ее.
Не знаю, сколько еще меня продержат в этой школе. Никто не станет больше терпеть мои выходки столько времени – я понимаю это. Прошел год и каждому терпению приходит конец. Сейчас с неясной, но хотя бы трезвой головой на плечах, я понимаю, что обязан продержаться до выпускного класса. Меня перевели из обычной школы соседнего городка Мэйпл Ридж в частую Эшборо Флэйм не для того, чтобы я впустую тратил здесь время.
Черт возьми, мама была бы в ужасе, видя меня сейчас таким. А отец… отец бы так разочаровался.
Нахлынувшие воспоминания подкашивают ноги, и я едва ли не падаю на тротуар, вытянув их перед собой.
На улице никого нет и от дома Роббинсов я отошел достаточно далеко, чтобы опасаться, что кто-нибудь из них меня может увидеть. Но есть вероятность натолкнуться на ребят из школы: как и местных, которые ходят в Эшборо Флэйм только на занятия, так и на таких же как я, живущих в пансионе.
Я злюсь на самого себя за жалость к себе же. Меня раздирает на части, и я словно побитый пес, чувствующий вину за все, что происходит со мной, но не в силах это исправить.
Поднявшись с тротуара, я надеваю капюшон и засовываю руки в синюю хоккейную куртку. Там лежат две скомканные десятки, поэтому я решаю пойти в кафе, убить время и оттянуть возвращение в пансион. Возможно, уже сегодня позвонят моей тете, а мне скажут собирать вещи. Я этого не исключаю.
Моя мама устроилась в пансион дежурным воспитателем и через некоторое время они с папой решили устроить в эту школу меня. Я был рад такой перспективе, ведь здесь одна из лучших хоккейных программ в провинции, да и перемены меня на тот момент приводили в щенячий восторг. Мои родители готовились продать дом в Мэйпл Ридж и переехать в Эшборо, и мне бы не пришлось жить в пансионе. Папа планировал уйти из страховой компании, в которой работал, и открыть свое собственное дело.
Но они не успели сделать ничего из этого.
Я остался в пансионе, страховка пошла на мое дальнейшее здесь обучение. Родители Вив – Алекс и Джиллиан – почти умоляли меня остаться с ними. Они просили об этом тетю, которая стала моим опекуном после случившегося, но ее мало волновало это. Я же упирался, так как все еще не могу перестать жалеть себя, глядя на их счастливую семью.
Возможно, мне еще нужно время. Больше и больше, но я не хочу быть неблагодарным идиотом, поэтому мои редкие визиты хоть как-то успокаивают их, когда они видят меня.
Уже больше часа я сижу в углу за круглым пластмассовым столиком в небольшом кафе «Нэнси» и бездумно лажу на YouTube. Здесь все время играет какое-нибудь инди и пахнет выпечкой. Я игнорирую несколько сообщений от тех, с кем тусовался полночи. Так же не отвечаю на сообщение от Гейла, который дежурил вчера, когда я уходил. Он хороший парень, и я здорово его подставляю. Подумав об этом, я все же отвечаю, что все под контролем, и чтобы он не парился.
Внезапно передо мной появляется молодая девушка с кофейником в руках. Она молча наливает горячий кофе в мою чашку и мило улыбается.
– За счет заведения. Тебе не помешает еще одна.
Я не в том настроении, чтобы флиртовать, но все же подмигиваю симпатичной черноволосой официантке.
– Спасибо, красотка.
Она шире улыбается и мечется между тем, чтобы вернуться к работе или остаться и поговорить со мной. Как и любому парню мне льстит внимание девушек. Я не делаю зарубки на своей кровати или чего-то подобного, но у меня никогда не было проблем с противоположным полом.
– Ты кого-то ждешь? – склонив голову набок, интересуется она.
Я пробегаюсь взглядом по ее фигуре, затем возвращаюсь к лицу. Внезапная волна тошноты проносится по всему моему телу. Я начинаю потеть.
Боже…
– Нет, – резко отвечаю я, отвернувшись.
Вся моя недавняя, пусть и наигранная, приветливость мигом испаряется. Кого я пытаюсь обдурить сейчас?
Девушка мигом меняется в лице. Я даже не извиняюсь за свое поганое поведение.
Когда она уходит, я, стиснув зубы, смотрю в широкое панорамное окно, на котором нарисованы чашки кофе и булочки. На противоположной стороне улицы мое внимание привлекает девушка, выходящая из маленького хозяйственного магазинчика. Прямые длинные волосы цвета пепла могут принадлежать лишь одной из тех, кого я знаю. В руках Трейси держит маленькую сумочку и пакет. Оглядевшись по сторонам, она быстрыми шагами переходит дорогу и направляется прямо сюда.
Я всегда смотрел на Трейси Данэм сквозь пальцы. Лучшая подруга Вив и только. Мы много времени проводили втроем, но не вдвоем и по большей части я совсем ее не знаю. Вив отчаянно пыталась нас свести, постоянно болтая о ней и расспрашивая меня, что я думаю о Трейси. Вечно занятый своими жалкими попытками забыться я даже и не думал о том, чтобы завести серьезные отношения с девушкой. В ту ночь на Хэллоуин, когда я провожал Трейси, я решил сказать то, что говорил Вив. У нас с Трейси ничего не получится. У меня не самое лучшее время для этого.
Но когда я увидел в глазах Трейси смех, а затем и гнев, я почувствовал себя огромнейшим идиотом. Я действительно думал, что нравлюсь ей и все это сводничество было с ее подачи.
Я облажался. Трейси оказалась немного другой. Она не хотела со мной встречаться и так же была против этой идеи. Это должно было стать для меня облечением, но странным образом не стало. Мое чертово эго было задето, но я смогу с этим жить.
Та ночь была странной самой по себе. Впервые за все время, что мы знакомы, я увидел ее эмоции, ее отношение ко мне. В ее глазах была жалость, но не та, что заставляет тебя чувствовать себя ничтожным. В какой-то степени она предложила помощь, но я так и не воспользовался ей. После того единственного разговора все вернулось на круги своя. Между нами ничего не изменилось, потому что я и не пытался что-то изменить.
Сейчас Трейси заходит в «Нэнси» и улыбается той самой официантке, которой я нагрубил. Вся в черном, но что-то в этом есть. Черная футболка с каким-то рисунком заправлена в короткую черную юбку, на которой два ремня с ремешками в виде пентаграмм, на невероятно длинных ногах черные колготки. Ее образ заканчивается ботинками на толстой подошве. Хм, тоже черные. Несмотря на мрачную одежду и слишком яркий мэйк-ап, все в ее образе идеально. Она в своей шкуре.
Я иногда слышу, как многие девчонки в школе болтают о Трейси и ее стиле. Называют готкой или эмо, но Трейси никогда не обращает на это внимания. Ее независимость может быть примером. А болтовня одноклассниц – атрибут любой школы.
Пока раздумываю над тем, что знаю о Трейси Данэм, она уже уходит. Я уже вижу ее за закрытой прозрачной дверью, ее серые волосы слегка развиваются на ветру.
Она не заметила меня.
Мобильный снова издает сигнал, и я читаю сообщение.
ЛЕСТЕР: Где тебя носит, бро?? Вэйча нет. Новенький злой, как черт.
Я со стоном закрываю глаза. Черт. Я совсем забыл про тренировку. Мне нравится наш новый второй тренер, который здорово работает с нападающими. Он играл за колледж Торонто и в юниорской лиге Онтарио до этого. Поэтому мы все смотрели на него с открытыми ртами, когда он пришел тренировать нас. Ну, то есть такие парни должны покорять НХЛ, но он здесь, и это еще раз доказывает уникальность этой школы.
Мне совсем не хочется быть в опале, но прямо сейчас тренировка – это последнее место, где я хочу быть.
Выдернув зарядку из розетки рядом со столиком, я осушаю чашку кофе, и чтобы хоть как-то загладить свою вину за грубость, кладу оставшуюся у себя в кармане наличку на стол. Выйдя на улицу, я попадаю под апрельский слабый ветерок. Над Эшборо висят тяжелые тучи, но они несутся по небу слишком быстро, чтобы хоть немного успеть промочить землю.
Сумерки медленно сменяются темнотой, а я бреду по улицам, отчаянно пытаясь вспомнить или придумать место, где я хочу сейчас быть.
***
Этим местом оказывается большой дом Трейси. Не буквально, но сейчас стою напротив него.
Не знаю, зачем я сюда пришел. Трейси что-то говорила о том, что, если мне нужно будет место даже, чтобы помолчать, я могу прийти сюда. Не думаю, что она забыла об этом, но будет удивлена, что я решился воспользоваться ее предложением столько месяцев спустя.
Стоя на некотором расстоянии перед широкой подъездной дорожкой большого коттеджа, утопающего в лесной растительности, я вижу яркий свет на первом и втором этажах. Ничего не слышно, кроме ночных звуков: уханья сов, шелеста хвойных деревьев от легкого ветра. Неподалеку лесопилка, и это единственное оживленное место, находящееся рядом с коттеджем. Ни соседей, вообще ничего вокруг.
Возможно, это плохая идея и мне лучше уйти. С чего я вдруг решил, что после этих месяцев Трейси будет хотеть общаться со мной, как мы и договаривались? Я тогда сказал, что мы можем, но ничего для этого не сделал. Быть может, мое ужасное поведение за эти месяцы совсем отвратило ее от меня. Проблема в том, что я не знаю.
Черт возьми, я даже не подумал о том, что Трейси может уже знать от Вив, какой я ужасный человек. Как я могу все портить и втаптывать в грязь дружбу, используя друзей.
К горлу снова подкатывает тошнота от этих воспоминаний, и все же я продолжаю стоять на месте. Нет, мне нужно услышать о том, что я наделал и дальше ненавидеть себя.
Обойдя небольшую площадь, окружающую забором, я оказываюсь около маленькой деревянной калитки. Отсюда дом виден сбоку. Я нерешительно открываю калитку, и она практически без малейшего звука поддается. С этой стороны двор почти не освещен, но туч уже нет, поэтому луна освещает мне дорогу. С каждым шагом стук моего сердца становится громче. Летний домик, на который указывала Трейси, представляет собой небольшое деревянное строение с красной двускатной крышей, которая образует целых три конструкции. Не решусь предположить, в каком стиле, так как ни черта в этом не смыслю, но могу точно сказать, что этот домик в стиле Трейси. Есть в нем что-то загадочное. В его окнах нет света свечи. Там никого нет и мне лучше уйти.
Внезапно прохладный воздух прорезает яркий свет. От неожиданности я замираю и поднимаю голову. Коттедж находится не слишком близко от домика, но я все равно отчетливо вижу силуэт, стоящий прямо перед окном на втором этаже. Это не просто окно, а практически целая стеклянная стена. Трейси стоит прямо перед ней. Ее пепельные волосы струятся по обнаженной спине, когда она качает головой, сняв с себя футболку.
Я отступаю за ближайший кустарник, хотя шанс, что она меня здесь вообще увидит, слишком мал.
Если бы я знал, что я здесь увижу, пришел бы уже давно. Почему я не замечал, насколько ее ноги длинные и изящные, насколько тонкая ее талия и грациозны движения?
Она стоит ко мне спиной, поэтому я не вижу больше, чем ее талия и спина. Затем она исчезает из виду и все снова погружает во тьму.
Мой телефон снова гудит, и я раздраженно отключаю звук. Сердце не прекращает громко биться от того, что я здесь.
Что мне сделать теперь? У меня даже нет ее номера. Что если она вообще не желает меня видеть? Но прекрасно зная Вив, есть гораздо большая вероятность, что она похоронит все это внутри себя.
Легче ли мне от этого? Я не знаю.
Полное замешательство все еще овладевает моими мыслями, когда я слышу какой-то звук. Я отступаю глубже в кустарник, стараясь не шуметь. Я веду себя словно сталкер или вор. Звук открывающейся двери заставляет меня немного вздрогнуть, и я позволяю себе выглянуть. Сначала ничего не происходит, но затем в небольшом окне домика появляется свет. Трейси там, и она зажгла свечу.
Теперь мое сердце где-то в горле. Я ведь уже здесь. Пришел сюда намеренно и осознанно. Я не замечал ее, но я здесь.
Оглядываясь, медленно подхожу к двери и поднимаю руку, чтобы постучать. В мои ноздри ударяет запах мяты и через секунду, понимаю, что это табак. Трейси курит?
Мой тихий стук в дверь раздается словно гром в этой оглушающей тишине. За дверью слышится шорох. Затем дверь отворяется, и я вижу Трейси с битой в руке. Я не могу не улыбнуться, потому что это та самая бита, которую я ей дал на Хэллоуин. Я даже не помню, где ее взял.
На лице Трейси смятение и удивление. Да, она не ждала меня.
– Привет, – тихо говорю я.
Она открывает рот, затем тихо выдыхает.
– Ничего себе. Привет.
– Я решил воспользоваться твоим предложением.
Мне казалось, она уточнит, но она прекрасно помнит, потому что шире открывает дверь и приглашает меня внутрь. Здесь всего одна комната, освещенная единственной свечей, но мне отчетливо виден интерьер. Стены выкрашены в угольно-пепельный цвет, на стене напротив двери изображен косяк улетающих птиц. В правом углу у окна стоит электрический камин. Левый угол помещения занят маленькими декоративным столиком, на котором лежат книги. Ну а напротив стоит небольшой диван, напоминающий прошлый век. Он оббит серой тканью, но на нем лежит красное пушистое покрывало, как и красный палас, лежащий рядом на полу. На подоконнике у самого дивана стоит пепельница, в которой дымится сигарета. Рядом с ним свеча в стеклянном стакане распространяет запах ванили, корицы или чего-то похожего.
Все еще оглядываясь, я как воспитанный парень и примерный гость, снимаю обувь и поворачиваюсь к Трейси.
– Здесь уютно.
И я нисколько не лукавлю.
Трейси легко улыбается и ставит биту рядом с дверью. На ней длинная футболка, под которой едва заметно кружево маленьких черных шортиков, и ее ноги босые.
– Правда? – с иронией интересуется она. – Точно не думал, что все стены завешаны плакатами с накрашенными готами, в углу стоят черепа, а я сижу здесь и пишу фанфики про вампиров?
Мой взгляд задерживается на ее лице. Она слегка улыбается, но я нет. Если честно, то я возможно, так и думал. Но это не значит что-то плохое. И если я так и думал, то это было до того, как решил прийти сюда, а затем наблюдал за ней со стороны. Трейси далека от всей этой клишейной мишуры.
– Ты мне дашь почитать свои фанфики? – с той же саркастической интонацией парирую я.
Трейси пару секунд смотрит на меня, затем смеется.
– Но имей в виду, – успокоившись, говорит она. – У меня все-таки есть искусственные черепа.
Я развожу руки в стороны.
– Это же круто.
Небольшой шутливый диалог снова превращается в неловкую тишину между нами. Трейси переминается с ноги на ногу, затем бросает взгляд на окно. Она проходит мимо меня, прыгает коленями на диван, и, отодвинув черную вуаль, заменяющую занавеску, тушит сигарету. Я не являюсь ярым противником курения, потому что каждый способен решать сам за себя, как использовать свои легкие. Но все же мне это не нравится.
Но наблюдая за тем, как тонкие пальчики Трейси с длинными ногтями тушат тонкую розовую сигарету в пепельнице, я погружаюсь в ее своеобразную эстетику, которую она здесь создала. Никогда не видел, чтобы она курила и возможно, она делает это лишь от безделья.
В любом случае я последний человек, который будет ее в этом упрекать. Вчера я напился так, что не помню, что делал и что говорил. Так что… да, тут все очевидно.
На миг я забыл о том, что натворил вчера, но сейчас снова вспомнил. Но не похоже, что Трейси готова меня выгнать. Все еще стоя на коленях, она закрывает окно, которое по всему видимому было приоткрыто.
– Присаживайся, – дружелюбно просит она, указывая на диван.
Я тоже улыбаюсь и сажусь рядом с ней. Трейси теперь сидит в позе лотоса, держась руками за свои щиколотки. Между нами горит ароматическая свеча, но я все равно чувствую, исходящий запах от ее волос. Такой свежий.
Я поворачиваюсь к ней и кладу руку на спинку дивана.
– Ты ведь не против, что я здесь?
Она пожимает плечами.
– Помнится, я сама тебя приглашала.
– Да, но… – я мешкаюсь.
– Не важно, сколько прошло времени.
Она читает меня? Я улыбаюсь ей одним уголком рта. В свете горящей свечи ее глаза светятся. Они такие серые, что кажутся нереальными.
– Ты снова сбежал? – спрашивает Трейси.
Я вздыхаю.
– Не возвращался со вчерашнего вечера.
Она тоже вздыхает. Затем снова наступает молчание. Я замечаю телефон рядом с пепельницей и тянусь к нему. Он без пароля, поэтому глазами спросив разрешения, я открываю ее музыку и теряюсь в потоке неизвестных мне групп. Увидев интересное название, нажимаю «play». Негромкая музыка начинает заполнять тишину.
Трейси пристально смотрит на меня, сузив глаза.
– Это намек?
Я смеюсь и начинаю медленно расслабляться.
– Нет, просто не слышал эту песню.
– Да ты ничего из этого не слышал, – с дерзкой улыбкой отвечает она и забирает у меня свой телефон.
Что верно, то верно.
Она кладет телефон обратно на подоконник, и из него продолжает тихо литься песня Bad Habits1.
Слушая песню, Трейси бросает взгляд на пепельницу.
– Это не привычка, – говорит она.
– Ты не должна передо мной оправдываться, – спешу ответить я.
Она качает головой.
– Ну…я ведь знаю, как ты к этому относишься.
– Знаешь? – Я удивленно вскидываю брови.
Она кивает.
– Конечно. Мы не вчера познакомились, Кайден.
Мое сердце снова начинает громко стучать. Она видела меня и слышала. А я как напыщенный индюк предположил, что она в меня влюблена.
Идиот.
Мы снова смотрим друг на друга.
Трейси. Девочка, которую я не видел, погрузившись в свое горе с головой.
Она не двигается, когда я придвигаюсь ближе к ней и наклоняюсь. Я прижимаюсь к ее губам и закрываю глаза. Немного странное и новое чувство словно выстрел проносится по всему моему телу. Я давно должен был быть здесь.
Трейси не отвечает, но и не отталкивает. Она будто мне это просто-напросто позволяет.
Я отстраняюсь и смотрю в ее распахнутые глаза. Наши губы все еще слишком близко.
– Почему ты поцеловал меня? – негромко интересуется она.
Я пожимаю плечами, затем кладу свою руку на ее мягкую щеку.
– Меня интересует другой вопрос: почему я не сделал этого раньше?
Поскольку этот вопрос риторический, Трейси ничего не отвечает. Она кладет свою руку поверх моей, лежащей на ее щеке.
Почему-то именно в этот момент ко мне приходит осознание, что я смогу собраться по кускам.
Я снова наклоняюсь и целую ее.
На этот раз Трейси отвечает. Ее мягкие губы двигаются в такт с моими, и я впервые за долгое время ощущаю настоящий восторг и тихую радость.