Хотя Сэмми Блок и его спутники находились не только далеко посреди тайн региона вечных льдов, но и были погружены вне поля зрения, так что их судно стало одной из этих тайн, для них все же была вполне возможна связь с людьми во всем мире с помощью телеграфного провода, который постоянно разматывался за кормой. Но это общение требовало большой осторожности и рассудительности, и Роланд Клив очень тщательно все обдумал.
Когда он вернулся на мыс Тариф после расставания с "Дипси", то получил от Сэмми несколько сообщений, в которых его заверили, что подводное плавание проходит благополучно. Но когда он взошел на борт "Беспечного" и отправился в обратный путь, он больше ничего не мог услышать от подводников, пока не достигнет Сент-Джонса на Ньюфаундленде – первого места, где его судно коснется берега. Конечно, постоянная связь с Сардисом будет поддерживаться, но эта связь может стать источником большой опасности для планов Роланда Клива. Какие бы важные сообщения ни приходили из арктических глубин, он хотел, чтобы они приходили только к нему или к миссис Рэли. Он придумал телеграфный шифр, известный только миссис Рэли, Сэмми и двум офицерам "Дипси", и, чтобы обеспечить секретность, Сэмми было строго-настрого приказано не передавать никакой информации иначе, чем этим шифром.
В течение многих лет как в Америке, так и в Европе находились люди, которые с ревнивым вниманием следили за изобретениями и исследованиями Роланда Клива, и он прекрасно понимал, что если они получат его технологии и схемы до того, как они будут доведены до успешного завершения, то он может рассчитывать на то, что у него отнимут многие результаты его трудов. Первой новостью, которая дошла до него после недавнего возвращения в Америку, была история, рассказанная Сэмми Блоком, о человеке в воздухе, который пытался заглянуть в его линзу-домик, и он слышал о других подобных попытках. Поэтому телеграфный аппарат на "Дипси" был передан в единоличное распоряжение Сэмюэля Блока, который стал очень способным оператором, и на которого можно было положиться в том, что он не передаст по проводу никаких новостей, которые могли бы дать полезную информацию операторам на линии от мыса Тариф до Сардиса в штате Нью-Джерси.
Но Клив ничуть не хотел, чтобы Маргарет Рэли заставляли ждать новостей от экспедиции, которую она, как и он сам, отправила на неизведанный Север, до его возвращения из арктических регионов. Поэтому Сэмюэлю Блоку было сказано, что он может общаться с миссис Рэли так скоро и так часто, как ему заблагорассудится, не забывая при этом о том, что он не должен посылать ни одного слова, которое могло бы раскрыть что-либо во вред его работодателям. Когда на борт "Дипси" поступит сообщение, что мистер Клив готов к общению с ними, от мастера-электрика ожидались частые сообщения, но именно Сэмми должен был отпереть крышку, закрывавшую прибор.
Перед тем как лечь в койку в первую ночь на борту "Дипси", Сэмми счел нужным отправить сообщение миссис Рэли. Он не телеграфировал раньше, так как знал, что мистер Клив свяжется с ней до того, как покинет мыс Тариф.
Маргарет Рэли легла спать поздно, и час или два не могла уснуть, так заняты были ее мысли чудесными событиями, происходившими в далеких полярных областях, странных и страшных, в которых она была так искренне и живо заинтересована. От Роланда Клива она узнала об успешном начале плавания "Дипси", а перед тем, как отправиться в свою комнату, получила от него последнее сообщение о том, что он покидает мыс Тариф, и теперь, когда она лежала в своей постели, вся ее душа была занята мыслями об этой маленькой группе людей – некоторые из них были ей так хорошо знакомы – все они были отправлены в эту опасную и необычную экспедицию с ее согласия и при ее содействии, а теперь остались одни, чтобы прокладывать свой путь через страшные и безмолвные воды, которые лежат под ужасающими ледяными областями полюса. Она чувствовала, что пока бодрствует, она не может не думать о них, и пока она думает о них, она не может заснуть.
Вдруг раздался звонок в дверь, заставивший ее вскочить с постели, и вскоре горничная принесла ей телеграфное сообщение. Оно было из глубин Северного Ледовитого океана и гласило следующее:
"Дела идут очень хорошо. Никаких происшествий. Не холодно. Небольшой ревматизм в плече Сары. Хочет знать, с какой стороны пластыри, которые вы ей дали, накладываются на кожу, Сэмюэль Блок".
Через час после этого на север, дальше, чем когда-либо прежде, пронесся ток от батареи и пришло искреннее, сердечное, почти ласковое послание от Маргарет Рэли к Саре Блок, которое заканчивалось информацией о том, что пластыри должны прилегать к коже именно шершавой стороной. После этого миссис Рэли легла в постель со спокойной душой и крепко спала.
В течение следующих нескольких дней между Полярным морем и Сардисом происходили частые сообщения, всегда дружеского или бытового характера. Миссис Рэли телеграфировала бы гораздо чаще, если бы не большие расходы на передачу от Сардиса до мыса Тариф, но Сару Блок сдерживали не материальные соображения, а чувство Сэми. Он почти всегда редактировал и укорачивал ее сообщения, даже когда соглашался их отправлять. Одно сообщение он категорически отказался передавать…
Однажды она пришла к нему в сильном волнении.
– Сэмми, – сказала она, – я только что кое-что узнала и не могу успокоиться, пока не расскажу миссис Рэли. Я не буду говорить об этом здесь, потому что это может безумно напугать некоторых людей. Сэмми, ты знаешь, что на борту этого судна ровно тринадцать человек?
– Сара Блок! – воскликнул ее муж, – О чем, во имя здравого смысла, ты говоришь? Какая разница, тринадцать человек на судне или двенадцать? А если и есть разница, что ты собираешься с этим делать? Вы ожидаете, что кто-нибудь выберется?
– Конечно, нет, – ответила Сара, – хотя есть некоторые из них, которые не вошли бы сюда, если бы я имела на это право, но поскольку миссис Рэли – одна из владельцев судна и настоящий хороший друг для нас с тобой, Сэмми, наш долг – сообщить ей, какое ужасное несчастье мы несем с собой.
– Разве ты не думаешь, что она знает, сколько людей на борту? – спросил Сэмми.
– Конечно, она знает, но она не думает, что это значит, иначе бы мы все не оказались здесь. Это ее право знать, Сэмми. Может быть, она прикажет нам вернуться на мыс Тариф и высадить кого-нибудь на берег.
В глубине души Сэмюэль Блок считал, что в случае принятия такого решения он будет совершенно уверен в том, кто именно будет высажен на берег, если голосование проведут офицеры и команда, но он был слишком мудр, чтобы что-то сказать по этому поводу, и довольствовался тем, что категорично отказался посылать на юг любые известия о дурном предзнаменовании.
На следующий день миссис Блок почувствовала, что должна высказаться на эту тему или погибнуть, и спросила мистера Гиббса, что он думает о том, что на борту тринадцать человек.
– Мадам, – сказал он, – эти приметы теряют свою силу выше семидесятой широты. Более того, ни одно из них никогда не сбывалось выше шестидесяти восьми градусов и сорока минут, а мы находимся гораздо выше, как вы знаете.
Сара ничего не ответила, но позже сказала мужу, что, по ее мнению, у мистера Гиббса в голове так много электричества, что в ней не осталось места для старомодного здравого смысла. Не следует с насмешкой относиться к знакам и предвестиям. Среди самых ранних вещей, которые она запомнила, была история, рассказанная ей о брате ее бабушки, который в молодости был тринадцатым пассажиром в омнибусе и умер той же ночью, соскользнув с задней ступеньки, где он вынужден был стоять, и проломив себе череп.
Наконец наступил день, когда на борт "Дипси" пришло шифрованное послание от Роланда Клива, и с этого момента доселе неведомое чувство безопасности, казалось, охватило умы офицеров и команды. Конечно, для этого не было веских причин, ведь если бы их настигла катастрофа или даже угрожала им, не было ни одной подводной лодки, готовой прийти им на помощь; а если бы и была, прошло бы много-много времени, прежде чем такая помощь смогла бы до них добраться, но все же они были утешены, ободрены и воодушевлены. Теперь, если что-нибудь случится, они могли послать известие об этом человеку, которому все они доверяли, а через него – домой, и все, что хотели сказать им далекие друзья, они могли передать без проблем.
Пока не было ничего, что имело бы определенное научное значение, но сообщения мастера-электрика были частыми и длинными, независимо от расходов, и, насколько ей позволял муж, Сара Блок информировала миссис Рэли о неудачах и опасностях, подстерегавших экспедицию. Однако следует сказать, что миссис Блок никогда не предлагала отправить на землю ни одного слова, которое бы свидетельствовало о том, что она выступает за отмену экспедиции или за свой уход из нее, если позволит возможность. Она отправилась на северный полюс, потому что туда собирался Сэмми, и чем дольше она с ним пикировалась, тем сильнее становилось ее любопытство увидеть полюс и узнать, как он выглядит.
Ни при каких обстоятельствах не ожидалось, что "Дипси" будет быстроходным судном, и теперь, заторможенный внешним навесным оборудованием, он медленно двигался под водой. Телеграфный провод, который он проложил по ходу движения, был самым тонким и легким подводным кабелем из когда-либо производившихся, но его общая масса была все же очень велика, и, опустившись на дно, он значительно замедлял продвижение судна, которое двигалось медленнее, чем было необходимо, боясь нарушить эту связь с остальным миром.
Двигаясь вперед со скоростью всего несколько узлов в час, "Дипси" плыл как рыба посреди моря. Авторы проекта были твердо уверены, что из Баффинова залива есть канал в открытое полярное море, который будет судоходным, если вход в него не заблокирован льдами, и на этом были основаны все их надежды на успех. Поэтому исследователи неуклонно продвигались вперед, всегда с тревогой поглядывая наверх, боясь удариться о нависающие льды, всегда с тревогой поглядывая вниз, опасаясь опасностей, которые могут возникнуть со дна, всегда с тревогой оглядываясь по правому борту, боясь натолкнуться на фундамент Гренландии, всегда с тревогой оглядываясь по левому борту, боясь удариться о грунт неизвестной земли на западе, и всегда держась начеку во всех направлениях, чтобы эти неизвестные воды не закрыли им путь.
Капитан Джим Хаббелл не симпатизировал методам навигации, применяемым на борту "Дипси". Пока он не мог выходить на палубу и вести свои полуденные наблюдения, он не считал возможным точно знать, где находится его судно, но он смирился с ситуацией и не возражал ни против одного из методов ученых-навигаторов.
– Это очень простой способ навигации, – сказал он Сэмми. – Пока есть вода, по которой можно плыть, надо просто встать на линию долготы, неважно, на какую, лишь бы впереди была вода, и держаться ее, и если ты держишь курс на север, постоянно стараясь не отклоняться к магнитному полюсу, конечно, ты будешь держаться его. И поскольку все линии долготы в конце концов приходят в одну и ту же точку, и поскольку это та точка, к которой вы плывете, конечно, если вы сможете держаться этой линии долготы столько, сколько она продлится, то, следовательно, вы обязательно туда попадете. Если на этой линии долготы вы доберетесь до места, где воды недостаточно для плавания, вам придется остановить судно, а затем, если вы не видите никакого способа идти вперед по другой линии долготы, вы можете выйти из этого места по той же линии долготы, по которой вы пришли в него, и так вы можете рассчитывать найти свободный путь. Это очень простое плавание, легкая азбучная навигация, хотя и не совсем обычная.
– Похоже на то, капитан Джим, – сказал Сэмми, – и я думаю, что впереди нас ждет еще долгий подводный путь, но точно мы не можем сказать. Откуда нам знать, что мы не встанем утром, не выглянем из верхнего люка и не увидим ничего, кроме воды над нами и дневного света за бортом?
– Когда мы это сделаем, Сэмми, – сказал капитан Джим, – тогда я действительно поверю, что нахожусь в путешествии!