Вавилон 10996 год (2004 год до н. э.)
– Джараб! Джараб, вставай, негодный мальчишка!
Это орала моя мать. Своего отца я не знаю и никогда не видел. Скорее всего, им был один из материных посетителей. Да, она была шлюхой, пока не испортилась, а сейчас её уже никто не берёт. Лишь Боги ведают, сколько она убила новорождённых и почему сохранила именно меня.
На прошлой неделе мне исполнилось четырнадцать. Всю свою короткую жизнь я только и делаю, что выполняю грязную работу. С малых лет мать втолковывала мне, что я должен жить ради неё. Я должен помогать ей по дому, должен зарабатывать деньги и кормить её. Я кругом должен.
О Боги, как же мне это надоело!
Вчера я первый раз был с женщиной. Я впервые не принёс заработанные деньги домой. Я потратил их на наложницу и вино. Чёрт его знает, на что я рассчитывал, но сейчас пришла расплата.
– Джараб! Негодяй!
Мать замахнулась на меня палкой. Я резко вскочил и упал перед ней на колени.
– Прости меня, матушка! – залепетал я. – Вчера меня избили и ограбили у большой Стены, я так перед тобой виноват!
– Лжёшь! Скот негодный! От тебя разит вином и шлюхами! Ты истратил деньги, предназначенные нам на прокорм, – вскричала мать и ударила меня по голове.
– Прости, мама, прости!
– Скот! Животное! Негодяй! Лжец! – вопила мать, нанося всё новые удары.
Я сжался в комок и безропотно терпел экзекуцию.
Наконец мать в изнеможении опустилась на пол и тяжело задышала.
– Шагом марш работать, тварь! – крикнула она на прощанье, встала и вышла.
Я вздохнул с облегчением.
Кое-как ополоснувшись из корыта, я опоясался набедренной повязкой и побежал на работу. С прошлого года меня взял хозяин каменоломни. Труд был очень тяжёлый, но ведь и платили мне неплохо, с лихвой хватало на еду мне и матери.
Нечистый меня попутал устроить вчера себе развлечение, никогда больше не буду этого делать! Никогда! Голова нещадно болит, да и девка была не очень. А теперь вот придётся быть до самого вечера голодным, ведь на еду денег совсем не осталось!
Я быстро шёл по грязным улицам. Солнце взошло, а это значит, что все на каменоломне уже давно работают. Ещё не хватало получить нагоняй от хозяина. Я ускорил шаг, потом побежал.
Наконец показалась заветная пещера.
– Джараб!
Я обернулся. Передо мной стоял хозяин.
Я раболепно поклонился.
– Здравствуйте, господин!
Не отвечая на приветствие, хозяин приступил к выговору:
– Джараб, ты опоздал на работу! Знаешь ли ты, который сейчас час?
– Нет, господин, – я склонил голову ещё ниже.
– Джаарааб! Уже почти полдень! Из-за твоего опоздания, я вынужден терпеть убытки!
– Да, господин, простите меня, господин, – лепетал я.
Хозяин пристально меня разглядывал.
– Ты ведь хорошо понимаешь, Джараб, что за такое поведение, я могу выгнать тебя с работы?
– Да, господин, я понимаю это! Но умоляю, пожалуйста, не надо! Я готов искупить свою вину! Я отработаю!
– Джаарааб! Я делаю это только из-за твоей матери, я знал её ещё до твоего рождения. Раньше она была славной женщиной.
– Благодарю вас, господин, – я готов был расплакаться от облегчения.
– Но! – хозяин поднял вверх указательный палец. – Я никак не могу оставить твой проступок без наказания, ибо тогда в каменоломне все решат, что опаздывать дозволено! Ты ведь понимаешь это, Джараб?
Я окончательно сник и расплакался, ответив сквозь слёзы что, да, я понимаю и это.
– Прекрати немедленно, Джараб! Будь мужчиной, или я окажусь вынужден прогнать тебя несмотря ни на что! – хозяин грозно подбоченился. – Джараб! С сегодняшнего дня ты работаешь на два часа дольше, плата при этом не увеличится. Так продлится одну неделю. Это будет твоим наказанием. Тебе это понятно, Джараб?
– Д-да, господин, – всё ещё всхлипывая, ответил я. – Спасибо, господин!
Грозно приподняв бровь, хозяин пристально на меня посмотрел и, указав в сторону пещеры, сказал:
– Ну так приступай к работе немедленно!
Я сломя голову бросился в пещеру. Справа от меня люди толкали тачки полные битого камня, я побежал вглубь каменоломни.
– Здравствуй, Джараб, – сказал Сухейн.
Я был его помощником. Недавно Сухейну исполнилось сорок лет. Это был широкоплечий старик с ещё крепкими мышцами и хмурым лицом. Сухейн был добр ко мне.
– Здравствуйте, дядя Сухейн! Простите, я сегодня опоздал!
– Ничего, юноша, ничего.
Сказав это, Сухейн повернулся обратно к стене и принялся долбить её киркой. Мои обязанности заключались в сборе колотого камня. Я собирал из-под ног Сухейна крупные куски и складывал их в тачку. Потом я катил тачку к месту сбора камня. Что делали дальше с этой горой камней, я не знаю.
Уставал я на работе страшно. Мой руководитель Сухейн был одним из немногих, кто был способен продолжать работать в сорокалетнем возрасте. Как правило, максимальный возраст рабочих каменоломни не превышал тридцати пяти лет.
О Боги, как же я мечтал о другой жизни!
С раннего утра и до позднего вечера я был вынужден таскать тяжести. И хотя работал я здесь совсем недавно, у меня уже начались боли в спине. Тяжки минуты упорного труда. Порой я не чувствовал ничего кроме голода. Не знаю откуда брались силы, может быть от безысходности, а может оттого, что не хватало фантазии думать о чём-то кроме еды. А еду я мог получить, лишь продолжая работать.
В полдень Сухейн сказал, что пора сделать перерыв. Он часто угощал меня лепёшками, и теперь я посмотрел на него с отчаянной надеждой. Сухейн вытащил из своего мешка две лепёшки и протянул одну мне.
– На, Джараб, ешь.
– Да хранят тебя Боги, дядя Сухейн! – воскликнул я. – Я так голоден! Спасибо! Спасибо тебе!
Сухейн скупо усмехнулся и впился остатками зубов в свою лепёшку. Я с жадностью надкусил свою. Пока мы ели, никто из нас не проронил ни слова.
Дожевав свой нехитрый обед, Сухейн сказал:
– Знаешь, Джараб, а ведь тебе здесь совсем не место.
Он задумчиво погладил бороду. Я ждал продолжения.
– Да, Джараб, существует множество способов заработать на жизнь. И работа в каменоломне – это, пожалуй, один из самых худших способов. Я работаю здесь последние десять лет. Но думаешь, дожил бы я до сорока, если бы ломал камень как ты, с юности?
– А где же ты раньше работал, дядя Сухейн? – спросил я.
– Я занимался торговлей. Мы с братом торговали мясом. Наша семья разводила баранов, мы рубили их и продавали свежее мясо. Потом, когда прибыль выросла, мы открыли харчевню и смогли продавать мясо дороже. Ведь теперь это уже было не просто мясо, а готовая еда, – Сухейн улыбнулся своим воспоминаниям.
– Почему же ты пришёл работать сюда, дядя Сухейн?
Он перестал улыбаться и уставился себе под ноги.
– Знаешь, Джараб, в жизни иногда случаются вещи, которые ты никак не можешь предугадать. Вот и я не смог предугадать такую вещь.
– Что же случилось?
– Ни к чему тебе этого знать, Джараб, послушай-ка лучше, что я тебе скажу. Уходи отсюда и ищи работу на рынке. Не ломай свою жизнь, ведь она не такая крепкая как эти камни.
И Сухейн указал рукой на камни, которые имел в виду.
Он помолчал немного и продолжил:
– Знаешь что, Джараб, уходи отсюда прямо сейчас. Просто встань и уйди.
Я удивлённо вытаращился на него.
– Куда же я пойду, дядя Сухейн? Ведь мать меня и на порог не пустит после такого!
Сухейн усмехнулся.
– А ты и не возвращайся к своей матери, Джараб. Пойми, тебя ждёт трудная и короткая жизнь. Твоя мать уже стара. Она сама распорядилась своей судьбой. С тобой, или без тебя – ей в любом случае осталось недолго. А у тебя ещё есть шанс выбиться в люди. Только у тебя, Джараб. Если ты будешь обсуждать это с матерью, ты никогда отсюда не уйдёшь.
– Куда же мне пойти кроме матери, дядя Сухейн? – спросил я.
Сухейн пристально посмотрел на меня и сказал:
– Ступай на рыночную площадь, Джараб. Найди там лавку мясника. Продавца зовут Жемаль. Скажи ему, что тебя послал Сухейн. Скажи ещё, что за ним должок. Если он возьмёт тебя к себе работать, то должок я ему прощаю.
Я неуверенно смотрел на Сухейна. Вот так запросто! Взять и уйти с каменоломни, не вернуться домой! Что подумает мать?!
– Не сомневайся, Джараб. Или ты сделаешь это сейчас, или всё будет так, как я сказал. Это твой единственный шанс.
Что-то внутри меня ёкнуло, и я решился.
– Хорошо, дядя Сухейн, я сделаю как ты велел. Но кто этот Жемаль?
– Это неважно. Иди и возьми свою лучшую жизнь, сынок.
Я медленно встал и направился к выходу из пещеры.
Потом, неожиданно для себя, я подбежал к Сухейну и обнял его.
– Спасибо тебе, дядя Сухейн, – сказал я.
Он похлопал меня по плечу и тихо проговорил:
– Ну иди-иди… и никогда больше сюда не возвращайся.
Я почувствовал как слёзы заливают глаза. Я оторвался от Сухейна и ринулся прочь из пещеры. Мне что-то кричали вслед, но я даже не обернулся.
***
Рыночная площадь располагалась в центре города. Я без труда отыскал мясную лавку и зашёл внутрь небольшого павильона. В нос ударил запах сырого мяса. На массивном столе лежали бараньи головы, нарезанные куски жирного мяса и сала.
За прилавком стоял хмурый муж. Его лицо почти полностью скрывала борода и густые чёрные брови. Всматриваясь в меня, он нахмурился ещё сильнее.
– Тебе чего? – спросил он грудным голосом.
Мне стало страшно, я даже не нашёлся что ответить.
– Ты немой чтоль, щенок? – муж нахмурился ещё сильнее, что до этого казалось невозможным.
Я вдруг отчётливо осознал, что назад дороги нет. Теперь вся моя дальнейшая судьба целиком зависит от этого злого дядьки. Если он сейчас вышвырнет меня за порог своей мясной лавки, то я уйду из города и пущусь в странствия, даже если от этого умру через месяц. Больше никаких каменоломен и злых упрёков матери.
Я услышал свой дрогнувший голос:
– Моё имя Джараб, я работал на каменоломнях с Сухейном, это он послал меня сюда. Он сказал найти Жемаля и сказать, что за ним должок. Ещё он сказал, что если Жемаль примет меня к себе в подмастерья, то должок будет прощён.
Лицо хозяина лавки смягчилось, хотя складка между бровями осталась прежней. Он показался мне немного добрее.
– Сухейн? – задумчиво переспросил он. – Стало быть, ещё жив старина… Что ж, ладно, потолкуем. Поди пока в подсобную комнату. Ты голоден?
Конечно же я был голоден!
Он пустил меня в маленькую комнату позади прилавка, усадил на старый топчан и вручил здоровенный кусок вяленой баранины. Я с чувством поблагодарил его и жадно вцепился зубами в мясо.
– Сиди здесь, Джараб, мне надо закончить торговлю. Вот тебе вода, – он подал мне кожаный бурдюк.
Я ещё раз поблагодарил его, и он вернулся к прилавку.
В течение нескольких часов в павильон заходили люди, и я слышал как Жемаль торговался. Каждый покупатель норовил сбить цену, а продавец в свою очередь, остаться при своей.
Как я узнал позднее, Жемаль всегда завышал цены на мясо с учётом торга. Та цена, за которую он готов был продавать свой товар, зачастую была в два раза меньше цены, которую он озвучивал покупателям.
Судя по тому, как покупатели яростно ужасались и выкрикивали то и дело слово «грабёж», они прекрасно знали об этих правилах игры. Это было своего рода состязание, кто кого переболтает. Без торга, казалось, исчез бы и весь интерес торговли.
Наконец я услышал как Жемаль говорит, что, к сожалению, на сегодня товар закончился и он приглашает прийти покупателей завтра. После этого он закрыл хлипкую деревянную дверь павильона и вошёл ко мне.
– Ну что ж, Джараб, рабочий день окончен.
Мы вышли на улицу, и я с удивлением отметил, что прошло не более четырёх часов после полудня. Закончен рабочий день? В каменоломне рабочий день был в самом разгаре, да и сравнивать этот труд с тем, что делают люди там, просто кощунственно!
Мы прошли пару кварталов и очутились возле небольшого домика с примыкавшим к нему крупным участком земли.
– Заходи, Джараб, мы пришли, – сказал Жемаль. – Зуя! Зуя, у нас гость!
Входная дверь домика открылась и на пороге появилась полная, низкорослая женщина, с добрым лицом. Это очень контрастировало с хмуростью Жемаля, они словно дополняли друг друга, как две противоположности.
Зуя улыбалась.
– Здравствуй, Жемаль! Я как раз приготовила обед, прошу к столу, – она посмотрела на меня и сказала. – Здравствуй, юноша, как твоё имя?
– Джараб, госпожа! – ответил я.
– Прошу в наш дом, Джараб.
Мы вошли внутрь.
Жилище Жемаля было очень скромным. За порогом короткий коридор, за ним обеденная комната. Посредине стоял стол, за которым с трудом уместились бы четверо. Зуя усадила нас на табуреты грубой работы и поставила перед каждым из нас миску с жареной бараниной. Ещё на столе стоял крупный глиняный кувшин и плетёная корзинка с лепёшками.
Жемаль, не отвлекаясь на разговоры, хищно принялся за еду. Я не заставил себя уговаривать и взял пример с хозяина.
Когда мы поели, Жемаль сказал:
– Что ж, Джараб, расскажи более подробно о себе. Кто твои родители, как ты очутился на каменоломне и как познакомился с Сухейном? Как он сам? Я слышал, старик стал совсем плох?
Я ответил:
– Отца своего я не знаю, меня растила одна мать. Я жил с ней на окраине. С раннего детства она отправила меня работать. Сначала я таскал дрова для торговца с соседней улицы. Потом мать договорилась с хозяином каменоломни, и я стал работать у него.
Зуя неодобрительно покачала головой. Жемаль переглянулся с ней и спросил:
– Почему твоей матери не пришло в голову просто продать тебя в рабство? Судя по всему, она видит в тебе лишь источник дохода.
Я вздохнул и сказал:
– Возможно и так, господин. Я слышал, что она хотела продать меня, но ей предложили слишком низкую цену. Моя мать обслуживала солдат, когда была моложе. Сейчас её уже никто не берёт и сама она занимается стиркой и уборкой для состоятельных людей. Меня же каждый день отправляет на каменоломню, чтобы я отрабатывал еду, которой она меня кормит.
Жемаль задумчиво погладил бороду и спросил:
– Ну а ты сам-то, как относишься к матери? Любишь её?
– Нет, – не колеблясь ответил я. – Я не желаю ей зла и не испытываю ненависти, хотя может и должен. Я просто не хочу её больше видеть.
Жемаль взглянул на жену, та, чуть заметно кивнула, потом он снова посмотрел на меня и заговорил:
– Послушай, Джараб, Сухейн скорее всего ничего не сказал тебе о том, что нас с ним связывает? Я так и думал, он не изменился, всегда был скрытным человеком. Так я сам расскажу тебе.
Много лет назад Сухейн вместе со своим братом создал дело по торговле мясом, то самое, что продолжаю сейчас я. Они организовали процесс, всё шло хорошо, но однажды к Сухейну пришла женщина, блудница, и сказала, что у неё родился сын, отец которого – он, Сухейн. Тогда он с негодованием вышвырнул её вон. Мало ли находилось охотниц до богатого дельца, каким был Сухейн? А тут, потаскуха… стыд, да и только.
Сухейн прогнал её прочь и забыл о ней. Он продолжал заниматься делом вместе со своим братом. Брат же, завёл семью и родил сына. Они продолжали вместе вести дело, однако личная жизнь у Сухейна не складывалась. Он пытался сходиться с женщинами, чтобы завести детей, но ничего не выходило. Через какое-то время он выгонял женщин, потому что считал, что причина бездетности в них.
Когда его брату исполнилось тридцать четыре, он умер и Сухейн продолжил вести дело с его сыном. Он выучил сына ремеслу и честно делил с ним прибыль пополам.
Сухейн смирился с тем, что не может продолжить род и отдавал всего себя делу. Однажды вечером, он прогуливался по улице и вдруг увидел телегу с мёртвым молодым человеком на ней. Сухейн ужаснулся, поскольку молодой человек был точной копией его самого пятнадцать лет назад. Он окликнул возницу и спросил, кто этот мёртвый молодой человек?
Возница ответил Сухейну, что это сын продажной женщины, который работал на каменоломнях. После двух лет работы он не выдержал и умер. «Где же его мать?» спросил Сухейн, чувствуя, как в груди начинает отчаянно колотиться сердце. Возница рассказал о месте, где живёт мать умершего, и Сухейн отправился туда.
Когда он пришёл, он нашёл ту самую блудницу, что явилась к нему много лет назад с просьбой приютить сына.
Сухейн отчаянно плакал, и горю его не было утешения. И тогда он позвал меня к себе. Да ты, наверное, уже и сам догадался, я – его племянник, тот самый сын его брата.
– Жемаль, – сказал Сухейн. – Я совершил ужасную ошибку, и нет мне прощения. Я не могу вести дело дальше, я заслуживаю наказания. Я оставлю всё дело тебе, а сам пойду работать в каменоломни. Я буду там до тех пор, пока не встречу юношу возраста моего умершего сына. Тогда я отправлю его к тебе, и ты должен будешь выучить его всему, чему когда-то научил тебя я. Я совершил ужасное и должен искупить свою вину перед судьбой…
Жемаль замолчал, глубоко вздохнул и закончил рассказ:
– Ну и вот сегодня в мой павильон зашёл ты, Джараб.
Я ошарашено смотрел на него. Всё время пока он говорил, я слушал, не проронив ни слова. Какое-то время мы сидели в полной тишине.
Молчание нарушила Зуя:
– Что ж, думаю теперь тебе следует обдумать то, что ты сейчас услышал, Джараб. Своих детей у нас, к сожалению, нет, так что мы с удовольствием примем тебя под свою опеку.
Жемаль добавил:
– Живём мы небогато, но позволить себе это можем. В нашем доме есть отдельная комната, в которой ты будешь жить. Я научу тебя тонкостям ремесла. На заднем дворе к нашему дому примыкает большой участок луга, на котором Зуя пасёт стада. Периодически я забиваю скот, разделываю и продаю мясо. Кроме того, я занимаюсь перепродажей мяса от заезжих торговцев. Раньше, когда мы работали с Сухейном, мы могли позволить себе содержание небольшой харчевни, но сейчас это стало трудно. Впрочем, кто знает, может со временем с твоей помощью я смогу возродить и это дело. Ну как, ты согласен, или хочешь вернуться к матери?
Я чуть не подпрыгнул на месте:
– Конечно, я согласен!
Жемаль улыбнулся.
– Хорошо, тогда с завтрашнего дня твоё обучение начнёт Зуя. Будешь пока пастухом. Ремесло следует осваивать постепенно, с самых основ.
Я согласно закивал.
– Зуя, подготовь его комнату, расскажи что где в доме. Пусть ложится спать, час уже поздний, а вставать засветло, – закончил разговор Жемаль.
***
Я освоился в их доме очень скоро. Моя комната представляла собой крохотное помещение с грудой соломы, на которой я с удовольствием спал. Иногда ночами по углам скреблись крысы, но это меня не сильно беспокоило, ибо я привык к гораздо худшим условиям.
Каждый день до восхода солнца я вставал и шёл пасти овец. Первое время Зуя всегда была со мной. Потом, когда я освоил эту нехитрую науку, обязанность по выпасу полностью легла на меня.
Не знаю, связано ли это с мои появлением, но вскоре после того как я стал трудиться у Жемаля, его дела заметно пошли в гору.
Постепенно он обучил меня премудростям приготовления мяса на продажу. Я самостоятельно забивал овец и разделывал туши.
Я завёл себе собаку, которая помогала мне на выпасе. Помимо того, что я был полностью обеспечен, накормлен и одет, Жемаль ещё и выплачивал мне денежное вознаграждение. Я не тратил эти деньги, а целиком откладывал, сам пока не зная на что.
Примерно через год после начала работы, Жемаль сообщил мне, что до него дошли слухи о смерти Сухейна на каменоломне. Мне стало грустно, однако я помнил о том, что Сухейн прожил очень долгую и насыщенную жизнь, такой можно и позавидовать. Как-никак сорок один год!
Не знаю, то ли это известие, то ли что-то другое подвигло меня, но я решил повидать мать. Я взял с собой накопленные деньги, отпросился у Жемаля и отправился к своему старому жилищу.
По мере приближения к дому матери, моя уверенность рассыпалась на глазах. Я всё ещё жутко её боялся и не хотел видеть. За год моего отсутствия я ни разу не слышал, чтобы она разыскивала меня в городе.
Подойдя к знакомым воротам, я решил, что не буду заходить к ней, а просто оставлю деньги на пороге. Пусть это будет плата за мой побег, а я заработаю себе ещё. Не успел я об этом подумать, как калитка резко распахнулась, и на пороге возник злобный дед.
– Тебе чего, рвань?! – вопросил он.
– Я ищу Суанну, – ответил я. – Она жила в этом доме раньше.
– Суанна умерла полгода назад, проваливай, рвань! – сказал злобный дед, захлопывая калитку. – И чтоб я тебя больше здесь не видел, а то выпорю!
Я молча повернулся и ушёл. Чувствовал ли я что-то тогда? Скорее нет, а даже если и чувствовал, то, наверное, лишь одно облегчение.
***
Прошло четыре года с момента как Жемаль взял меня под своё крыло. Я изучил ремесло по скотоводству и торговле мясом настолько, что мог уже сам управляться со всем хозяйством. Жемаль был очень мною доволен, работать ему самому приходилось всё меньше, а я всячески искал способы увеличивать нашу общую прибыль. Я всегда думал за всех нас: меня, Жемаля и Зую. И старался ради всех. Как-то мне пришла в голову мысль о том, как расширить наше дело. Я не замедлил поделиться этой мыслью за ужином.
– Дядя Жемаль, тётя Зуя, я хотел бы обсудить с вами одну идею.
– Какую, милый Джараб? – спросила Зуя.
– Мне думается, что мы могли бы расширить торговлю мясом, если бы открыли ещё одну лавку в другой части города.
Жемаль нахмурился.
– Но как ты себе это представляешь, Джараб? Я уже слишком стар, чтобы управляться с лавкой в одиночку, а ты не сможешь разрываться на две торговые точки!
– Всё так, дядя, но я хочу найти надёжного человека, которого можно было бы обучить ремеслу и посадить в новую лавку. Он бы торговал, отдавал нам прибыль, а мы бы платили ему жалование!
Жемаль расхохотался.
– Неужели ты думаешь, Джараб, что я никогда не думал о том, чтобы нанять работника? Уверяю тебя, гораздо спокойнее будет самим управляться с тем, что есть, чем бегать за воришками, которых в этом проклятом городе пруд пруди! И думать забудь.
На этом мою попытку пресекли, однако я не хотел сдаваться. Ведь меня точно так же приняли в своё время в дело, и я не оказался воришкой! Значит, есть и другие честные люди! Не один же я такой!
Через пару недель я попытался снова заговорить о поисках работника с Жемалем. Он по привычке свёл брови, но потом неожиданно сказал:
– Значит так, Джараб, я готов подумать над твоим предложением, но с одним условием. Ты берёшь на себя ответственность по поиску работника, и если кандидат сыщется, он будет находиться полностью на твоём попечении, и платить ты ему будешь из своего кармана.
Я согласно закивал.
– Подожди. Это не всё. У работника будет испытательный срок в течение года. Если за это время он покажет себя как добросовестного и честного малого, то только тогда мы обсудим возможность открытия второй лавки.
Я снова кивнул.
– И последнее. Работник ничего не должен знать о наших планах, его ты посвятишь в детали только по истечении года, при условии, что он покажет себя с хорошей стороны. Тебе всё понятно?
– Да, дядя Жемаль, я всё понял!
На том мы и порешили. И уже следующим утром я занялся поиском будущего работника.
Надо сказать, что сия задача оказалась не из лёгких. Конечно, не трудно было найти исполнительного раба, готового за кусок хлеба делать всё, что угодно, но нам нужен был человек, способный принять на себя обязанности по управлению целой лавкой. Найти подходящего кандидата было очень тяжело, к тому же официально я искал обычного работника. Объяви я на рыночной площади о том, что мне нужен управляющий – тут же сбежались бы жулики всех мастей.
Трудно сказать, получилось бы у меня найти подходящего человека, или нет, но в какой-то момент я решил сменить тактику. Почему, собственно, необходимо искать сразу же готового кандидата, а нельзя взять простого рабочего и вырастить его в последствии до уровня управляющего? Поставив вопрос таким образом, я перестал зря тратить время и принял на работу первого попавшегося нищего юношу, который искал способ не умереть с голоду.
Я выучил этого мальчугана ремеслу торговли мясом в считанные месяцы, и через полгода мог уже спокойно оставлять на него лавку. Я был уверен, что он не обманет. Он ни за что не предал бы меня, ведь он был обязан мне сытой жизнью. Так, мой первый работник успешно прошёл испытание в течение года, о чём мы договаривались с Жемалем, и я незамедлительно сообщил об этом своему благодетелю.
– Хорошо, – нехотя сказал Жемаль. – Делай как знаешь, Джараб, ты теперь главный. А я становлюсь стар, для меня всё это уже слишком сложно.
Тогда я нанял строителей, и они возвели ещё одну лавку на другом конце улицы. Этой лавкой теперь заведовал мой помощник. Я решил, что коли Жемаль оставил за мной право распоряжаться делом, теперь я не буду ничем ограничиваться. Я сразу же взял на работу ещё одного голодного юношу, и так же как и в первый раз, сделал из него преданного мне человека.
Уже через год, я открыл тем же путём ещё одну лавку.
***
Прошло семь лет с того момента как я ушёл с каменоломни, и сейчас я стал одним из самых богатых и уважаемых людей Вавилона.
Спустя ещё три года, я построил себе отдельный дом, нашёл жену и у нас родились дети. Зуя умерла, а Жемаль стал совсем старым. Я помогал ему как мог, но пришёл и его час. Перед смертью он завещал всю свою долю в ремесле мне.
Я уже совсем забыл своё страшное детство и юность, к моему тридцатилетию по всему Вавилону насчитывалось десять мясных лавок и четыре харчевни, принадлежавшие мне. Я считал, что достиг своего апогея в делах и стал задумываться о своём наследии. Мне хотелось, чтобы после моей смерти жизнь простых людей становилась бы только лучше.
Я решил организовать школу ремесленников для простолюдинов. Сделать это оказалось не так-то просто, ибо такое начинание выходило за рамки прибыльного предприятия. Школа для простолюдинов вообще была огромным новшеством в наше время, и как только власти узнали про моё намерение, я столкнулся с сильным сопротивлением.
Однажды утром меня вызвали к царю.
Это произошло впервые, и мне было ужасно страшно.
Под конвоем меня провели в огромную комнату царского дворца. Я испугано смотрел на старца, удобно устроившегося на подушках. Двое рабов синхронно обмахивали его павлиньими веерами.
Я встал на колени и поклонился.
Словно не заметив моего подобострастного приветствия, царь хмуро заявил:
– Кто позволил тебе, презренный торговец, затевать в моём царстве авантюры?
– Ваше величество, я…
– Молчать! – перебил меня царь. – Я всё про тебя узнал, Джараб, сын шлюхи. Тебя вытащила из грязи слепая удача, ты разбогател и зажрался. Ты не достоин своего положения в обществе ни по родству, ни по заслугам! Тебе просто повезло, грязный ты скот! И ты, животное, вместо того, чтобы тихо радоваться своему счастью, разворачиваешь свою мясодельню по всему Вавилону! Я долго закрывал на это глаза, ладно думаю, пусть! Но ты обнаглел до такой степени, что замахнулся на устои, которые создавались веками нашими отцами и дедами. Моими отцами и моими дедами! Понятно ли тебе это, презренное убожество?
– Мой царь…
– Молчать! Грязный скот! Никакого прощения. Твои мясные лавки и харчевни, что ты, наглец, здесь понастроил, с сего момента переходят во владение Вавилона! Твоя жена и дети будут отданы в рабство, а тебя, поганый выскочка, сожрут крокодилы сей же час!
В завершении своей речи он два раза хлопнул в ладоши и кивнул стражникам.
Я ошеломлённо вылупился на царя. Мой рот непроизвольно открылся, но я даже не знал, что сказать. Я почувствовал сильный удар в живот. Одновременно, кто-то схватил меня сзади и свёл руки за спиной. В рот мне воткнули грязную тряпку и грубо толкнули вглубь зала.
Вдруг, каменный пол между мной и царём раздвинулся и внизу показался бассейн.
– И пусть все в этом городе знают о том, что происходит с наглыми рабами и чернью, которая пытается подрывать авторитет власти! – проорал напоследок царь.
Та же рука, что за минуту до этого заткнула меня тряпкой, быстро вытащила её обратно. Кто-то сильно ударил меня ногой в спину, и я с криком упал в бассейн подземелья.
Удерживаясь на поверхности воды, я тревожно осмотрелся по сторонам и сразу увидел две мерзкие фигуры стремительно двинувшиеся ко мне с разных сторон.
Я кричал, я молил о пощаде, моё тело сотрясали судороги, я рыдал.
Острая боль пронзила моё правое бедро, и в ту же секунду второй крокодил оторвал мою левую руку. Я погрузился в туман, где боли уже не было, меня стремительно уносило куда-то… куда-то… куда…
***
Так закончилась жизнь славного Джараба. Я был слега разочарован. Честно сказать, я никак не предполагал, что его затея со школой обернётся таким роковым концом, но как позже мне говорила Четвёртая, в этот период все человеческие установки в Сознании были примерно такими же, как у Вавилонского царя.
Владельцы пересматривали запись жизни Джараба дважды. Они напряжённо что-то подсчитывали и выделяли. Потом они ушли, а мы продолжили свою работу.
Я снова входил в мир с новорождёнными и уходил после их смерти. Следующую тысячу лет мне не попадался ни один интересный человек. Лишь к середине тринадцатого тысячелетия, я снова очутился в теле примечательной личности. На этот раз это произошло на территории Древней Индии, откуда я и продолжу дальнейшее повествование уже от имени этого нового человека.