Майкл давно уже перерос свой скрипучий диван. Если бы не старые лысые покрышки, накрытые куском фанеры, ноги торчали бы над полом на целый фут.
Солнце шпарило в просвет между занавесками, высвечивая серые полосатые обои и журнальные постеры, пришпиленные к стене чем под руку попадётся: кнопками, булавками, скотчем, жвачкой. Там был портрет Кэри Маллиган, вырезка из журнала с Кирой Найтли, фото легендарного Майка Хэйлвуда, листовки прошлых и будущих мотогонок. Между ними вразнобой висели награды – три золотых и две серебряных медали на широких шёлковых лентах, дюжина дипломов в рамках под стеклом.
Майкл перевернулся на спину, сонно вздохнул, просыпаясь. Утренний стояк прижимался к животу, приподнимая резинку трусов. Майкл сунул руку под одеяло, лениво погладил напряжённый ствол, не открывая глаз. Мысли сами потянулись к Саре.
Красивая, конечно. Фигуристая блондинка – задница, как по лекалу вычерчена, грудь торчком, на талию руки сами ложатся. Целуется так, что дураку ясно – не скромница. Вот только на поцелуях вчера всё и закончилось, потому что Купидончику приспичило влезть и обломать намечающийся секс.
Думать о Саре было приятно, но энтузиазм не просыпался. Всё-таки слишком фигуристая, вот ей бы грудь меньше на два размера, бёдра поуже… Майкла заводили девчонки невысокие, тонкие, темноволосые, а если ещё и с короткой стрижкой – то вообще отпад. Сара была им полной противоположностью: высокая блондинка с полными бёдрами, мягкая везде, за что ни возьмись.
Майкл рассеянно перебирал в памяти лица вчерашних гостей, машинально поглаживая член. Та миниатюрная мулаточка была очень даже неплоха. И рыженькая с короткой стрижкой – как там её, Таис? Кажется, была ещё какая-то отпадная брюнетка…
Кто-то точно был, потому что Майкл вчера вернулся домой, охреневший от возбуждения, но с чем его связать, было неясно. Может, поцелуи с Сарой были виной, а может, тесные джинсы.
Вот интересно, кстати, как Купидончик продержался с ней полгода?.. По нему не скажешь, что резвый. Хотя кто его знает, может, у него полно скрытых талантов. Может, отсасывает хорошо. То есть не отсасывает, конечно, а наоборот. Ну, не совсем наоборот, а вот это, что с девчонками делают.
На самом деле и правда было любопытно, что там Сара в нём разглядела. Они же вместе как две девчонки должны смотреться. Особенно если Купидончика в юбку нарядить. Майкл представил и аж залюбовался. Вот был бы девкой – чёрта с два бы Майкл его вчера за спасибо до дома довёз. А может, и вообще домой не повёз бы – ночи-то тёплые, можно пошляться где-нибудь до утра, хоть по улицам, хоть по набережной, а в пять часов, как светать начнёт, поехать на Примроуз-Хилл и оттуда смотреть, как просыпается город.
Надо спросить, может, у него сестра есть?.. Главное, чтоб такая же. И чтоб не младше, ну, чтоб ей не пятнадцать было, а то это ж ёбнуться можно будет – ходи за ними обоими и слюни подбирай, а руки тянуть нельзя.
Волосы у Купидончика вчера пахли какой-то приятной хренью, то ли цветочками, то ли индийскими благовониями из тех, что продаются в разноцветных жестяных коробочках. Ставишь такую пирамидку, поджигаешь, а от неё струится сладкий дымок. Купидончик наверняка любит эти штуки, раз от него так пахнет.
Смешно оказалось, что он губы не красит – они сами такие яркие. Наверняка ведь дразнят все кому не лень. А он и врезать толком никому не может. Ну ладно, пару раз может, конечно, но толку-то? Он же лёгкий, как воробей, его пальцем ткни – улетит на хрен.
Зато глаза красивые. Это уж Майкл вчера как следует рассмотрел, пока стоял как дурак с этой кукурузой, а Купидончик на его голые плечи пялился. Завидовал наверняка. Сам-то тонкий.
Плечи у Майкла были в шрамах. Не так чтоб сплошь, конечно, но жизнь следы оставила – где на гонках навернулся так, что руку спицей насквозь пропорол, где кастетом по рёбрам получил, где кость сломал неудачно. Что-то само заживало, как на собаке, что-то штопать пришлось. Майкл не стеснялся и не красовался: жизнь есть жизнь, чё тут сделаешь.
Вон Купидончик наверняка гладенький, если раздеть, одни только веснушки и родинки. Копытце у него загорелое было – наверняка летом в тёплые края улетает, валяется себе на пляже, сосёт коктейльчики. Кожа от солнца горячая, прикоснёшься ладонью – обжечься можно.
Майкл глубоко вдохнул и понял, что сейчас кончит – руку-то с члена не убирал.
В общем, неловко вышло. Чё там Купидончик говорил – бестактно? Во, оно самое. Бестактно дрочить на другого парня, короче. Невежливо. Майкл, естественно, был не виноват – само получилось. Он вообще про Сару думал сначала, просто мысли как-то не туда съехали. Прям хоть звони и извиняйся.
Майкл вытер живот футболкой, в которой спал, и скинул одеяло.
С кухни тянуло жареным беконом. Когда Майкл спустился, Кристофер стоял у плиты, следя за раскалённой сковородой и краем уха слушая новости по телевизору, стоявшему на холодильнике. Телевизор был повёрнут экраном к стене: кроме белого шума, он уже давно ничего не показывал, а вот звук не потерял, так что Кристофер использовал его вместо радио.
В будние дни они с Майклом всегда завтракали вместе – мать была учительницей начальных классов и уходила рано, чтобы успеть на автобус. А они были сами себе хозяева и открывали автомастерскую не раньше девяти.
– Ты вчера рано вернулся. Вечер не задался? – Кристофер разбил яйца в сковороду.
– Выставили, – Майкл толкнул отца плечом в знак приветствия и прошлёпал к холодильнику. Взял с дверцы пакет холодного молока. – Подрался.
Тот оглянулся через плечо, изучил неповреждённую физиономию.
– А по виду не скажешь.
– Да нечем гордиться, – Майкл пожал плечами, поставил на кухонный стол масло и джем, кинул хлеб в тостер. – Сара своего бывшего позвала, а он меня увидел и расстроился. Мы и начать-то не успели – она обоих выгнала.
– Не распускал бы руки в приличном доме. Соображать надо.
Майкл шумно вздохнул, имея в виду «не я первый начал».
– Думаешь, больше не позовёт? – спросил отец, выключая газ на плите.
– А кто её знает.
Отец поставил на стол две тарелки. Майкл взял вилку, выковырял хлеб из тостера. Таймер там давно уже полетел, так что следить приходилось по старинке, с часами.
– Я бы на твоём месте позвонил и извинился, – сказал Кристофер.
– Да не за что мне извиняться, – хмыкнул Майкл. – По-моему, она просто бывшего позлить хотела.
Кухня была маленькой, вдвоём едва повернёшься. На холодильнике – наклейки с мотоциклами, круглые нашлёпки от бананов и яблок. Мотоциклы туда, понятное дело, лепил Майкл, ещё в школе, когда своего байка и в помине не было. Окно возле раковины, задёрнутое занавеской, выходило на задний двор, а оттуда через улицу виднелась кирпичная стена склада и вывеска автомастерской.
Майкл подвинулся, чтобы Кристофер уместился за шатким столиком, не вставая, дотянулся до чайника и налил кипяток в кружки.
– А помнишь Эвана? – спросил Майкл, макая хлеб в яичный желток.
– Конечно. А что ты вдруг спросил?
– Да так просто… – Майкл пожал плечами. – Иногда думаю, как он там.
Копаясь с мотором «Купера», Майкл уже и думать забыл про Купидончика. Тот напомнил о себе сам – позвонил.
– Алё, – сказал Майкл, залезая под машину. Чтобы подобраться к нижнему креплению цепи, пришлось снять правое переднее колесо, и он уже успел как следует вымазаться, так что трубку пришлось держать плечом.
– Майкл? – в ухе раздался сиплый голос.
– Ага.
– Это Джеймс. Тебе… сейчас удобно разговаривать?
– Ага, – болты наконец поддались, он шумно выдохнул, подлез к ним пальцами и скрутил все три, ловя их в ладонь.
– Ты точно не занят? – неуверенно уточнил Джеймс.
– Нормуль, – Майкл выпрямился, отложил крепление в сторону. – Одна девчонка вчера пригнала свою машинку на предмет чё у неё стучит в передке. Ковыряюсь вот.
– Девчонка, – повторил Джеймс.
– Ага, ещё и симпатичная. Было бы ей на триста лет меньше, я бы вдул.
– Прости?..
– Кстати, про тебя как раз думал сегодня, – непринуждённо сообщил Майкл.
Джеймс кашлянул.
– Что-нибудь хорошее, я надеюсь?
Майкл усмехнулся.
– Ну чё, сам как? От предков не влетело, что вчера на бровях вернулся?
– Слушай… Майкл.
– Ага.
– Извини меня, пожалуйста, – быстро заговорил Джеймс. – Я вчера наговорил тебе ужасных вещей. Я выпил, а меня всегда быстро развозит… Это было очень некрасиво, мне очень жаль. Ты совершенно не виноват, что Сара такая… влюбчивая.
– Да ладно, – удивлённо ответил Майкл.
Джеймс вздохнул.
– Просто мне казалось, что у нас с ней всё серьёзно, а тут вдруг ты… Я не должен был на тебя срываться. Мне ужасно стыдно, что я на тебя набросился, что наговорил тебе… всего этого… про внешность, и… про акцент, и… Прости.
– Да чё ты, – смущённо сказал Майкл. – Я уже и забыл.
– Слушай, если я могу для тебя что-нибудь сделать, чтобы всё это… загладилось, ты только скажи. Что угодно. Хочешь… выпить сходим?..
– Да я не пью, – растерянно отозвался Майкл. – Я ж всегда за рулём. Джаймс, да забей. Ну, спасибо, что звякнул, но мы тут «доброе утро» говорим резче, чем ты наезжаешь.
Джеймс нервно рассмеялся. Сейчас точно решит, что он такой лох, что даже муху обидеть не может.
– Джаймс, забудь, правда, – торопливо сказал Майкл. – Мы вчера всё решили. Я без обид. Не надо ничего заглаживать.
– Майкл, и всё-таки… Мне неловко, что я на тебя набросился.
Тот хмыкнул.
– Ну, если не шутишь, есть у меня одна идея.
– Я не шучу.
– Можно твою тачилку погонять?.. – Майкл чуть не облизнулся, вспомнив обтекаемые ультрамариновые бока, которые так и хотелось полапать.
– Конечно, – легко отозвался Джеймс. – Хочешь прямо сейчас? Куда мне приехать?
– Эй, не шустри, я просто спросил.
– Я согласен. Давай встретимся.
– Сегодня? – осторожно спросил Майкл.
– Хорошо.
– Часов в шесть?..
– Я свободен.
– Пересечёмся у входа в парк? Я помню, где ты живёшь.
– Договорились.
– Майкл! – позвал отец из мастерской. – Что там с цепью?
– Слушай, красотуля, мне пора работать. В шесть у парка. Бывай.
Сара позвонила через час – и тоже с извинениями. Пригласила выпить кофе.
– Ты сегодня нарасхват, герой-любовник, – добродушно хмыкнул отец.
– Это Сара. Помириться хочет.
– А сегодня у тебя кто?
Майкл вдруг замялся и сам не понял, с чего.
– Да так… приятель.
Они встретились у ворот Кенсингтон Гарденс. Майкл издалека заметил синюю «Ауди». Блестящая, как облизанный леденец, шустрая, лёгкая. Такую саму трахнуть хотелось.
– Куда поедем? – спросил Джеймс, перебираясь на пассажирское сиденье.
– Есть одно местечко за городом. – Майкл кинул в багажник рюкзак, сел за руль. Тот был обтянут темно-серой кожей, на ощупь упругий и твёрдый, как хорошо надроченный член.
Майкл вырулил из парковочного кармана, влился в поток машин. Покосился на Джеймса.
Тот был в светлой рубашке с короткими рукавами и песочного цвета штанах. Грудь наискосок пересекал широкий страховочный ремень, на носу сидели солнечные очки в изящной золотистой оправе. Жалко, глаз было не видно.
– Ты на автомате водишь? – спросил Майкл.
– Да. Так удобнее.
– А я больше на механику западаю. – Майкл опустил ладонь на рычаг переключения передач, погладил шершавую ручку большим пальцем. – Люблю чувствовать, как машина слушается. Не против?..
– Разве можно переключаться на ходу?
– У тебя тут триптроник, с ним всё можно. Он всё равно – одна имитация. Типа, как секс с резинкой – и похоже, и безопасно.
Джеймс пожал плечами.
– Ну, если безопасно…
Майкл оставил на руле одну руку, обхватив рычаг пальцами. Пока они ехали по городу, утыканному светофорами, всё равно приходилось постоянно переключаться.
– Я тя как-нибудь покатаю на машине с нормальной коробкой. Разница – вот такая, – Майкл на мгновение развёл руки, будто рыбак, отхвативший отличную форель.
– Автоматику придумали, чтобы упростить жизнь.
– Знаю, знаю. Посудомойки и холодильники тоже. Я ничо не имею против прогресса, но кое-где котелок на плечах не заменит никакая электроника.
– У электроники выше скорость реакции, – возразил Джеймс.
– Ага, а обсчёт ситуации – херовый. Слишком много факторов. У меня дружбан есть, Браном зовут. Он в искусственном интеллекте шарит, – Майкл покрутил пальцем возле виска. – У мозгов, говорит, вычислительная способность охеренная, даже когда данных мало. Или когда их много, но они все разные, а надо связь найти. Ну вот, например…
Майкл пошарил глазами вокруг, подыскивая подходящий пример. Самый подходящий сидел по левую руку от него и внимательно слушал, покусывая красные губы.
– Ну вот ты, – сказал Майкл. – Вот чтоб я тебя воспринял, нужно же инфу взять, да? А откуда?
– И откуда? – спросил Джеймс.
– От органов чувств. Их у человека пять, так? Первое – это зрение. Я вот смотрю на тебя, вижу твою физию, пальцы там, ноги. Вон у тебя крокодильчик на рубашке – в мою честь, наверное, – Майкл усмехнулся.
– Что? Нет! – Джеймс глянул себе на грудь. – Это просто логотип, я не имел в виду…
– Расслабься, – Майкл всё ещё улыбался. – Я ж шучу. Короче, я тебя вижу – это раз. Я тебя слышу – это два. Как ты вот эти все слова выговариваешь, интонации туда-сюда гоняешь, какой у тебя голос – с утра вот сипел, похмелюга была, да? Сушняк мучил?
Джеймс кивнул, убрал с лица волосы, которыми играл встречный ветер.
– Когда выпью, всегда кажется, что мир – дерьмо. Вчера отчётливо казалось, особенно когда всё кружилось перед глазами, как… грёбаная карусель.
– Сам похмелье терпеть не могу, – согласился Майкл. – Башка трещит, во рту будто кошки нассали.
Джеймс передёрнулся – видно, утренние воспоминания были ещё свежи.
– А это, кстати, третье чувство, – продолжил Майкл. – Вкус. Тут я без понятия, хер тебя знает, – он небрежно пожал плечами. – Сара бы сказала, но её ж тут нет, так что пропустим. Зато когда ты мне в зубы засветил, это было осязание. Или даже нет – когда я тебя до дома вёз и коленями за жопу держал, чтоб ты на повороте не ёбнулся, оно точняк работало.
Майкл притормозил перед пешеходной дорожкой. Джеймс сидел красный, как светофор, сцепив руки на коленях.
– Уже четыре, – непринуждённо продолжил Майкл. – Ну и запах – пятый. Это я тоже про тебя знаю, у тебя шампунь вчера был какой-то прикольный, типа с цветочками. Тока не разобрал, с какими.
– Белая лилия, – сдавленно отозвался Джеймс.
– Ну один хер. Я это к чему веду, – сказал Майкл, – ни одна электронная хреновина с проводами тебя по этим деталям в целую картину не соберёт. Потому что мало ей данные всунуть, надо ещё, чтоб она их прожевала и не подавилась. А это уже анализ нужен. Причём Бран говорит – не просто анализ, а на основе прошлого опыта. А какой у железяки опыт? Чтоб его хранить, память нужна. Вот у человека память, если пересчитать – две с половиной тыщи терабайт. И то, говорят, на самом деле больше. Знаешь, скока это? Это фильм длиной триста лет. Или десять библиотек Конгресса США. И работает всё это на двенадцати ваттах.
– Захватывающее объяснение, – после паузы сказал Джеймс. – Не ожидал, что ты разбираешься в проблемах искусственного интеллекта.
– Да хрен я там разбираюсь, – хмыкнул Майкл. – Вот Бран в нём сечёт, а я так, по верхам нахватался. В общем, вроде как в ближайшем будущем Терминаторы нам не грозят. И на дороге пока человек надёжней автомата – если не бухой в дымину, конечно.
– Ты хорошо разбираешься в машинах? – Джеймс повернул к нему голову.
– У отца автомастерская. Я там с детства тусил, потом подрабатывать начал. Люблю копаться в железе. А ты?
Джеймс хмыкнул.
– А я пока не решил, чем хочу заниматься. Мне нравится история… музыка.
– Ты вчера классно играл, – искренне сказал Майкл. – Все аж заслушались.
Сквозь трещины в бетоне лезла трава. Было тихо, только отдалённый гул магистрали волнами докатывался до аэродрома. Майкл подкатил к началу широкой полосы, под колёсами захрустели камешки.
– Даже не знал, что здесь есть заброшенный аэропорт, – Джеймс с любопытством огляделся, снял солнечные очки.
– Я сюда часто езжу. Надо где-то тренироваться перед гонками, – Майкл кивнул на конструкции из проржавевших бочек, досок и кирпичей, выстроенные у края полосы.
– Ты участвуешь в соревнованиях? На своём мотоцикле?
– Не. Участвую – да. Но не на том, который ты видел. У меня есть второй, спортивный.
– А в чём разница?
– Ну, круизер удобнее, тяжелее, седло длинное, чтоб вдвоём сидеть. А мотокроссовый – лёгкий, там, считай, только рама, движок и руль.
– Ты часто выигрываешь?
– Раз в год точно. – Майкл вышел из машины, открыл багажник и покопался в рюкзаке, вернулся с диском: – Поедем с музыкой, будет веселее.
Оценивающе посмотрел на Джеймса, проверил, хорошо ли тот пристёгнут. Предупредил:
– Будет быстро.
«Быстро», конечно, ни разу не передавало ощущение от скорости сто пятьдесят пять миль в час в открытом кабриолете. Они пролетали взлётную полосу из конца в конец за сорок секунд. Майкл резко выкручивал руль, дожимал газ, уходя в управляемый занос, Джеймса кидало на его плечо, кабриолет крутился на месте, как волчок. Майкл выравнивал его – и опять посылал вперёд, вдавливая педаль газа в пол.
Джеймс восторженно вопил, вскидывая руки вверх, из колонок орали басы и электрогитарные риффы. Ветер стеной бил в лицо, выдавливая слёзы из уголков глаз, визжали протекторы, стираясь о бетон, оставляя на нём чёрные кольца.
– Хочешь сам?
Джеймс, конечно, хотел. А кому бы не хотелось попробовать скорость на вкус, ощутить телом, как машина летит вперёд, когда стрелка спидометра утыкается в красный предел?
– Жми в пол! – Чтобы перекричать рёв мотора, приходилось орать Джеймсу прямо в ухо, привалившись к нему всем весом. – Ещё! Плавнее! Бери вправо! Полоса кончается, отпускай газ – разворот! Доворачивай руль! Педаль в пол, погнали!..
Потом, оглушённые скоростью и пьяные от адреналина, они стояли, прислонившись к машине, и смотрели, как солнце закатывалось за облака. Жевали сэндвичи, заранее упакованные Майклом в рюкзак, передавали друг другу бутылку с холодным чаем, прикладываясь к ней по очереди.
– Обалдеть, как покатались, – вздохнул Майкл.
– Ага. Тебя подбросить до дома?
– Спятил? В моём районе противозаконно появляться на такой тачке. Спасибо, конечно, но я на метро.
– Ты же не в Гарлеме живёшь.
– Южный Хакни уделает любой Гарлем, просто поверь мне. Ты такой дыры ещё не видал.
– Ты из Хакни?
– А чё, незаметно? – Майкл усмехнулся.
– Давай я тебя хотя бы у парка Виктория высажу.
– На хер. Если меня увидят с тобой – авторитету пиздец.
– Почему это?..
– Потому что западло тусоваться с золотыми мальчиками. Вот подойдёт ко мне Бран и спросит – хули ты делал с этой кудрявой бабочкой? Что я ему отвечу? На машине катался? И кто мне поверит?
– А почему тебе не поверят?
– Потому что такие, как ты, без веской причины не интересуются такими, как я. И наоборот.
– Что за веские причины?
– Хотя… а подвези, – вдруг согласился Майкл. – Если спросят, скажу, что ты мой клиент.
– В каком смысле… клиент? – опешил Джеймс.
– Да в самом простом. – Майкл посмотрел на него, недоумённо поднял брови: – Чё?
– Ну… мне кажется, это неудачная идея… – Джеймс отвёл глаза, он был пунцовым, прямо как облака, подсвеченные солнцем из-за горизонта.
Через секунду до Майкла дошло, и он заржал, чуть не согнувшись пополам.
– Да я про тачку твою, придурок!..
– Сам придурок… – Джеймс рассмеялся от облегчения.
Майкл фамильярно стукнул его кулаком в плечо – легонько, из дружеских чувств. Не удержался, взъерошил ему волосы. Волнистые пряди скользнули между пальцами, как шёлковые.
– Скажешь тоже, – Майкл пренебрежительно хмыкнул. – Я сексом за деньги не занимаюсь. Тока по любви.
Оторвался от машины, подцепил рюкзак возле колеса и сунул туда целлофан от сэндвичей.
– Ну что, рванули назад?