Цыганщина эта не была случайностью. Владимир Иванович и сам прекрасно играл на пианино, с удовольствием «разрывал» меха баяна, сочинял стихи и декламировал их на закрытых и полузакрытых вечеринках. Московский министр сочинил даже целый детский мюзикл «Бай-бай, Храпелкин» и его продолжение «Бай-бай, Храпелкин-2», которые несколько лет показывали в одном из столичных театров.
В своей музыкальности Малышков был не одинок – попеть песен любили и другие городские начальники. Иногда брал в руки гитару Юрий Росляк, много лет управлявший всей экономикой города, и глубоким низким голосом исполнял романсы под собственный аккомпанемент.
Но самым публичным исполнителем был близкий друг Владимира Ивановича Юрий Михайлович, с которым они дружили семьями и даже вместе отдыхали. Как пел Лужков – слышали многие. Не обладая ни слухом, ни поставленным голосом, Юрий Михайлович, тем не менее, не стеснялся публично петь на многих мероприятиях. В его официальном репертуаре были и гимн Москвы, и газмановская «Москва, златые купола» и «Подмосковные вечера». Не очень чистое пение столичного градоначальника не всегда бросалось в глаза, потому что один Юрий Михайлович пел редко, понимая, наверное, что не имеет профессиональных вокальных данных. Рядом с ним пели Иосиф Кобзон, Олег Газманов, другие артисты, а иногда и московские чиновники, которых мэр взмахом руки приглашал к хоровому пению.
Поздравляя ветеранов с очередной годовщиной победы, Лужков мог спеть знаменитый «День победы», а открывая ярмарку меда, с удовольствием выкрикивал частушки.
На одной из медовых ярмарок, которая открывалась в МВО «Манеж», Лужков разошелся так, что пустился в пляс вместе с артистами, соревнуясь с дородной, румяной, в красочном народном костюме солисткой в исполнении эротических частушек. Отплясав несколько фигур, они по очереди выходили к микрофону и пели короткие частушки, после чего отступали в глубь маленькой сцены, уступая место конкуренту Услышав голос мэра, поющего частушки, к сцене сбежались пасечники и посетители выставки:
– Во дает Лужок! – слышалось с разных сторон.
Профессиональная артистка и мэр спели уже по несколько частушек на грани фривольности, но Юрий Михайлович не сдавался и снова возвращался к микрофону, чтобы выдать очередное четверостишие. Пораженные люди у сцены смеялись, аплодировали и фотографировали удивительное зрелище, которое продолжалось минут десять. И это была полная импровизация, никаких заранее заготовленных пиаровских ходов – просто у мэра в этот день было хорошее настроение.
Перед очередными выборами в Госдуму Иосиф Кобзон уговорил Лужкова слетать в свой избирательный округ. Тогда в России было три Бурятии – все самостоятельные субъекты РФ, со своими губернаторами, министрами, бюджетами. От Агинского Бурятского автономного округа депутатом Государственной Думы избирался Иосиф Давыдович. Все население этой российской провинции, от которой было рукой подать до монгольской границы, составляло около семидесяти тысяч человек, а количество избирателей было почти вдвое меньше. Затерянный край, до которого от Читы нужно было несколько часов добираться на автомобилях, населяли очень простые, доверчивые люди, которые всему удивлялись как дети. Когда мимо них проходили столичные знаменитости, они смотрели на них как на божества, улыбались и старались дотронуться рукой до их одежды.
Несмотря на третье тысячелетие, люди эти жили настолько первобытно, что до появления в их краю Кобзона даже в главном правительственном здании столицы округа, поселке Агинское, не было санузла. Чтобы справить нужду, надо было выйти во двор, где стояли деревянные будки выгребных туалетов с дырками вместо унитазов. Московская делегация была поражена.
Наверное, чтобы стать депутатом от такого малочисленного и добродушного края, Кобзону было достаточно просто дать там один концерт, но с его избранием жизнь в округе стала меняться, а для местного населения перемены эти были просто грандиозными. Окружную администрацию реконструировали и организовали там современный туалет, построили небольшую, но уютную гостиницу, где в очень демократичных условиях останавливался и сам певец, и Лужков, и все сопровождающие их в поездках лица, включая журналистов и охранников. Номеров было мало, и делегацию уплотнили по половому признаку: в каждую комнату заселили по три-четыре человека, отдельные номера достались только VIP-персонам. Отельчик был настолько скромным, что во многих номерах не было даже удобств, умываться приходилось в общем туалете на этаже. Проходя по коридору с зубной щеткой в руках, можно было встретить выходящего из своей комнаты в халате заспанного Кобзона:
– Здравствуйте, Иосиф Давыдович, – говорили журналисты.
– Привет! Как спали?
После подписания каких-то формальных документов о сотрудничестве двух субъектов федерации и посещения шоу на маленьком местном стадионе, в котором показали театрализованную историю бурятского народа, состоялся прием по случаю визита московской делегации. За столами было человек сто – местная элита и столичные гости. Уже отзвучали традиционные приветствия, тосты за гостей и за хозяев, обязательное троекратное «ура!» за московского мэра и за местного губернатора, и возникла небольшая пауза, а разговоры за столом разделились. Через некоторое время Лужков вытер губы салфеткой и повернулся к Кобзону:
– Иосиф!
Кобзон вопросительно посмотрел на Лужкова. Разговоры почти стихли.
– А давай споем!?
Они встали и прошли к роялю, который стоял здесь же в углу. Аккомпаниатор Кобзона сел за клавиши. Этот порыв для большинства был совершенно неожиданным, люди перестали есть, повисла тишина.
– А что будем петь, Юрий Михайлович? – спросил Кобзон.
Аркадий никогда не слышал, чтобы на людях близкий друг Лужкова называл его просто по имени.
– Давай что-нибудь украинское. Ты же у нас с Украины.
Они посовещались еще, и Кобзон шепнул что-то аккомпаниатору.
Мэр и депутат пели вдвоем больше часа, стоя у рояля. Они исполняли лирические песни, а подвыпивший зал, постепенно пришедший в себя после неожиданного продолжения ужина, подпевал им все смелее и громче. Создалась удивительная, совершенно не чиновничья атмосфера, как будто разные люди просто пришли на концерт.
Один из пологих холмов вокруг поселка Агинское был разбит на несколько сотен участков, на которых строились частные деревянные дома:
– А что это за дома? – спросил Аркадий у одного из сотрудников местной администрации, когда кортеж московской делегации уже собирался тронуться в обратный путь к Чите.
– А это стараниями Иосифа Давыдовича строят, а потом наши жители получат их в ипотеку, – пояснил тот.
– Понятно…
На висевшем в кафе большом мониторе начались новости. Сквозь шум застольной жизни ведущий рассказывал подробности про крупный теракт, произошедший за границей. Аркадий отвлекся от общего разговора и прислушался. Полиция и репортеры раскрывали все новые детали случившегося, на экране мелькали пострадавшие и напуганные очевидцы…