Николас прошел через парадную дверь не останавливаясь. Маргарита последовала за ним в роскошный, будто высеченный из огромного куска мрамора центральный холл. Парадная лестница устремлялась к небесам. Мэг с изумлением осматривалась, восхищенная окружающей роскошью.
Шляпа Темберлея лежала на столике красного дерева, слышны были только его шаги, доносившиеся из коридора, уходящего вглубь от центрального холла. Парадная дверь закрылась за Маргаритой, и лакеи словно исчезли, слившись со стенами. Когда шум шагов полностью затих, девушка прижала букет к груди, не зная, что ей теперь делать.
– Добрый день, ваша светлость. Я Гардинер, дворецкий. – Мэг не слышала, как он подошел, и на мгновение ей показалось, что он появился прямо из мрамора. – Добро пожаловать в Хартли-плейс. Не изволите ли пройти сюда? – Дворецкий указал на один из коридоров затянутой в перчатку рукой.
В отличие от своего хозяина, Гардинер передвигался по мраморному полу совершенно бесшумно. Он отворил одну дверь, другую и провел Маргариту в гостиную.
Герцог с бокалом золотистой жидкости в руках сидел, развалившись в кресле, положив ноги в сапогах на изящный чайный столик. Он залпом осушил бокал и протянул его Гардинеру. Дворецкий молча его наполнил.
Николас не предложил жене сесть, поэтому она села сама, выбрав кушетку как можно дальше от него.
– Не хотите ли чая, ваша светлость? – спросил Гардинер, и Мэг посмотрела на мужа.
Он насмешливо склонил голову набок.
– Гардинер имеет в виду вас, герцогиня. Я лично никогда его не пью.
Маргарите хотелось провалиться сквозь землю. Она ухитрилась улыбнуться терпеливо ожидавшему дворецкому.
– Благодарю вас. Я с удовольствием выпью чая.
Тот поклонился и выскользнул за дверь, плотно прикрыв ее за собой.
Оставшись наедине с Темберлеем, чье присутствие лишало ее покоя, Мэг прислушалась к тиканью часов. Было всего лишь около полудня. Они поженились менее часа назад.
– Вам не жарко под этой вуалью? – спросил герцог, и она от неожиданности чуть не подпрыгнула.
Ей действительно было жарко. И потом, нельзя же вечно прятать лицо. Мэг отложила букет в сторону и подняла вуаль, откинув ее назад со лба.
Темберлей разглядывал ее с ленивым интересом, не выказывая ни одобрения, ни разочарования. Она смело выдержала его взгляд, хотя ее и бросило в жар. Но все же первая отвела глаза и принялась рассматривать пейзаж над камином, словно это была самая восхитительная из когда-либо виденных ею картин.
Нет, он не ошибся там, в церкви. Она действительно была прекрасна. При мысли о том, что всего через несколько часов он овладеет ею в постели, его захлестнул неожиданный приступ похоти.
– Вы совсем не такая, как я ожидал, – сказал Темберлей. – Сколько вам лет?
– Двадцать, – ответила Маргарита, вновь устремив на него глаза – выразительные, умные, прекрасные глаза. – А вам?
– По годам – тридцать один, а по опыту – гораздо больше, – насмешливо произнес Николас и был вознагражден очаровательным стыдливым румянцем.
Похоже, она не знала, что ему ответить, и они вновь погрузились в молчание.
Он наблюдал, как ее глаза блуждают по комнате, разглядывая мебель, картины, драпировку – все, кроме него.
– Нет, вы совсем не такая, как я ожидал, – повторил герцог, заставив Мэг посмотреть на него.
Она высоко приподняла брови.
– А чего вы ожидали, ваша светлость?
– Женщину невзрачной внешности, недалекую, с широкими бедрами.
Она скривила губы и снова опустила глаза. О чем она думала?
– Роза, – произнес он, словно пробуя имя на вкус.
Она не ответила.
– Роза, – громче повторил он, и она испуганно подняла глаза, широко раскрытые от удивления. – Вы и вправду так невинны, как я слышал?
Она сжала губы и гордо вскинула голову.
– А вы действительно так греховны, как о вас говорят?
Ее дерзкий ответ вызвал у Николаса улыбку.
– Возможно, даже гораздо больше, потому что основная часть моих грехов совершается за закрытыми дверями.
Маргарита снова покраснела, и его улыбка стала шире. Не такая уж она смелая на самом деле.
– Да, вы определенно невинны. Слишком невинны, на мой вкус. – Он отхлебнул виски, чтобы отвлечься, но желание коснуться ее, проверить, так ли горяча ее щека, не проходило.
– Разве мужчины не ожидают, что леди, на которых они женятся, будут невинны? Даже женщины, с которыми вы теперь делите постель, когда-то были невинны.
Туше́ – положила на обе лопатки!
– Верно подмечено, герцогиня. Но я не похож на большинство мужчин. Вы когда-нибудь целовались… ну хотя бы с мальчиком?
Стараясь сохранять невозмутимое выражение, Мэг взглянула ему в глаза.
– Я целовалась с вами, – язвительно сказала она – и он рассмеялся.
Встав с кресла, Темберлей пересек комнату и уселся рядом с Маргаритой. Она посмотрела на него, как лань на настигшего ее голодного волка, но не утратила решимости.
– Нет, герцогиня. Тот жалкий клевок в церкви нельзя назвать поцелуем. Придется показать вам кое-что получше.
Он скользнул костяшками пальцев по ее щеке легким дразнящим движением. Ее кожа и вправду оказалась горячей, мягкой и шелковистой. Девушка опустила глаза, губы ее приоткрылись. Она не отшатнулась, хотя он почувствовал, как сильно она дрожит.
Николас неспешно завладел ее ртом и услышал вырвавшийся из ее горла слабый звук – выражение то ли страха, то ли желания. И она положила ладони ему на грудь.
Этот слабый звук нанес ему ощутимый удар прямо в пах. Она не оттолкнула его, и он осторожно потерся губами о ее губы, замерев в ожидании над ее ртом, пока она не закрыла глаза, слегка приоткрыв губы и вцепившись в рубашку на его груди.
Герцог снова поцеловал жену, на этот раз крепче, настойчивее. От нее веяло ароматом роз – возможно, это был запах ее букета, – и медом, и невинностью. Он втянул ее нижнюю губу в рот. Маргарита не шевелилась, позволяя ему это. Его губы скользнули по ее щеке, затем по подбородку к пульсирующей жилке у основания шеи, прокладывая себе путь поцелуями. Ее сердце бешено колотилось. Когда он вновь отыскал ее губы, она вздохнула и поцеловала его в ответ – неуверенно, неумело. И он вдруг осознал, что невинность все же необычайно притягивает его.
Ник отстранился в удивлении и прочел такое же изумление в ее затуманенных глазах. Он поднялся и возвратился на свое прежнее место, а Мэг поднесла дрожащие пальцы к губам.
Не без труда заставив себя принять скучающий вид, Темберлей закинул ногу за ногу и отхлебнул глоток виски, пытаясь удалить ее вкус со своих губ и подавить нестерпимое желание овладеть ею прямо здесь, в гостиной. Что бы сказала на это его высокомерная бабушка, возвратившись домой, чтобы поздравить счастливую пару? Она бы насмешливо хмыкнула, торжествуя победу и поощряя его продолжать. Потому что единственное, что имело для нее значение, – это обретение наследника.
– Вам понравилось? – спросил Николас.
Мэг облизала губы, все еще хранившие вкус виски. Да, ей очень понравилось. Но она не осмелилась ответить. Просьба о продолжении повисла на кончике ее языка.
– Вы дрожите, – продолжал он. – Должен признать, даже я нахожу это интригующим. Не знал, что женщина двадцати лет может быть до такой степени несведущей. Мне придется обучать вас, чтобы получить жену в соответствии с моими желаниями.
Возмущение жаркой волной захлестнуло Мэг. Она гордо выпрямилась и опалила его яростным взглядом.
– У меня нет ни малейшего желания меняться, ваша светлость. Это всего лишь долг.
Его глаза посуровели. Ведь она избранница бабушки. Деньги! – напомнил он себе. Он по-прежнему остро нуждался в бабушкиных деньгах, чтобы поднять поместье. До поры до времени он вынужден будет играть по ее правилам.
– Значит, мы понимаем друг друга. Как только этот показной брак будет консуммирован, каким бы неприятным это ни оказалось для нас обоих, вы немедленно отправитесь жить в замок Темберлей.
– Я намерена как можно скорее вернуться в Уиклифф-Парк.
Герцог поднялся, и Мэг в страхе наблюдала, как он с ледяным взглядом направился в ее сторону. Сердце ее тревожно замерло, но он не коснулся ее. Просто склонился над камином.
– Я не привык к тому, чтобы мои приказы не исполнялись. Когда служил в армии, я имею в виду.
Мэг тоже встала.
– Здесь не армия.
Он оглядел ее с ног до головы, и она почувствовала его взгляд как прикосновение.
– Боже, вас следовало послать в Испанию против французов. Наполеон с воплями бежал бы и спрятался под кроватью, не беспокоя Европу. Ваши сестры похожи на вас? Полагаю, мне следует радоваться, что вы хотите удалиться в деревню. Представляю, что было бы, пожелай вы остаться в столице. Вы произвели бы настоящий фурор в свете.
Маргарита широко раскрыла глаза. Подобные вещи вполне мог бы сказать ей ее отец.
– Как вы смеете?.. – начала она, но тут дверь распахнулась.
– Графиня Уиклифф и лорд Брайант, – возвестил дворецкий.
Флора уже бежала к дочери.
Николас наблюдал, как мать жены заливается слезами, более уместными на поминках, чем на свадьбе. Сама новобрачная оставалась спокойной и решительной.
Лорд Брайант сдержанно поклонился. Настороженно глядя на Николаса, он произнес дежурные поздравления и пожал ему руку. Темберлей ответил холодным кивком.
Никто, казалось, не испытывал радости по поводу торжественного события. За исключением, наверное, старой герцогини. Но она еще не пришла, чтобы насладиться своей победой.
– Где бабушка? – спросил Ник дворецкого.
– Она поднялась наверх отдохнуть, ваша светлость. У нее разболелась голова.
Николас нахмурился. Бабушка отличалась крепким здоровьем, как армейский тяжеловоз. Она не страдала головными болями. Вероятно, у нее даже припасена была коса, чтобы вступить в жестокую схватку со Смертью, когда та явится за ней. Он ощутил шевельнувшееся внутри подозрение и отпустил Гардинера.
– Венчание было… – Флора замялась, подыскивая подходящее слово. – Слишком коротким. – Она смотрела на Ника так, словно он был тигром-людоедом, которого давно не кормили.
– К счастью, графиня, – заявил он и чарующе улыбнулся, когда Флора возмущенно ахнула.
– Мама, присядь, пожалуйста, – вмешалась Маргарита. – Гардинер сейчас подаст чай.
Но Флора пылала негодованием.
– Ваша дерзость, ваша светлость, совершенно…
Но дочь предупредительно коснулась ее руки.
Ник уже собирался просить графиню продолжить, когда дверь снова открылась.
– Мои извинения, я слегка опоздал, – заявил Себастьян, дурашливо улыбаясь. Он взглянул на новобрачную и направился к ней. Манерно поклонившись, он поцеловал ей руку с чрезмерным усердием. – Мои поздравления, ваша светлость. Желаю вам удачи и везения с Николасом.
Мэг вопросительно посмотрела на мужа.
– Позвольте представить вам виконта Сент-Джеймса, – коротко сказал он. – Садись, Себастьян. – Ему не понравился блеск в глазах Себа.
Маргарита удивленно подняла брови.
– Вы говорите так, будто мне следует ожидать неприятностей с моим мужем, виконт Сент-Джеймс.
Себастьян снова улыбнулся и по-детски захихикал.
– Неприятностей с Ником? Вовсе нет. В хороших руках он вполне покладист.
Флора ахнула, а на лице новобрачной мгновенно отразилась неприязнь к виконту.
– Сент-Джеймс, ты пьян? – резко спросил Темберлей.
– Заскочил в клуб по пути сюда, чтобы сообщить всем радостную новость о твоем бракосочетании. – Себастьян снова обернулся к Маргарите. – Как я понимаю, у вас дома остались сестры. Все ли они так же прекрасны, как вы? Можно мне называть вас Розой? Обращение «ваша светлость» заставляет меня вспоминать о Николасе, а я предпочитаю думать только о вас, – промурлыкал он.
Графиня возмущенно сжала кулаки.
Новоиспеченная герцогиня взяла руку матери и накрыла ее своей ладонью.
– Нет, нельзя, – сказала Мэг.
Улыбка Себастьяна угасла. Он недоуменно заморгал, словно сова, при этом неожиданном отказе.
Николас увидел, как Гектор потер подбородок, пытаясь скрыть улыбку, и сам почувствовал невольное восхищение. Бедняга Себастьян. Он здорово ошибся, посчитав Розу Линтон безмозглой деревенской простушкой. Он и сам так думал, но она с успехом выдержала это первое испытание и выглядела настоящей герцогиней.
Гардинер возвратился с чаем. Мэг кивком разрешила ему разливать.
– Выпьете чаю, ваша светлость? – спросила она мужа.
– Нет, благодарю вас. У меня дела сегодня днем, и мне уже нужно идти.
– Дела? Сегодня? – ахнула графиня. – А свадебный завтрак? Нет даже шампанского, чтобы поздравить… счастливую… пару… Это неслыханно!
Щеки его новобрачной окрасились румянцем, и она опустила глаза. Но ничего не сказала.
– Долг прежде всего, – сказал Ник. – Хотя я уверен, что Гардинер будет рад принести вам шампанского, как вы того желаете.
Молодая герцогиня Темберлей подняла на него взгляд. Ее ореховые глаза были полны достоинства.
– Думаю, это лишнее. У меня и в мыслях нет задерживать вас, ваша светлость. Доброго вам дня.
Николас почувствовал, как жар бросился ему в лицо при этой дерзкой отповеди.
Она повернулась к нему спиной и завела пустой разговор с матерью, будто уже забыла о нем. Глаза ее матери стали круглыми, словно блюдца. А Гектор и Себастьян попеременно переводили взгляд с ее светлости на его светлость, ожидая реакции Темберлея.
Ник обхватил ладонями талию жены и с легкостью поднял ее, повернув лицом к себе. Удивленный возглас замер у нее на губах, когда он властно завладел ее ртом. Этот поцелуй не был похож на первый, медленный и дразнящий, которым он одарил ее на кушетке. Этот поцелуй был яростным, захватывающим – стремительным нападением, к которому она не была готова. Мэг уперлась кулаками мужу в грудь, пытаясь оттолкнуть.
Николас слышал неодобрительные сетования ее матери и удивленный возглас Гектора. Язык его проскользнул к Маргарите в рот, когда она открыла его, чтобы протестовать, и сплелся с ее языком. Подобная близость ошеломляла, была невероятно приятной, восхитительной. Она перестала сопротивляться, подчинилась его умелым губам. Колени у нее подогнулись, и она повисла на нем, обвив шею руками. И он теснее притянул ее к себе, прижимаясь всем телом.
– Ради всего святого! – воскликнула Флора.
Маргарита отпрянула, внезапно вспомнив, где находится. Ореховый цвет вытеснила чернота ее огромных зрачков. Пару секунд она просто смотрела на мужа, а затем прикрыла рот тыльной стороной ладони.
Николас вновь склонился к жене и услышал, как она в ожидании втянула воздух. Ему очень хотелось снова припасть к ее губам, но вместо этого он прижался губами к ее уху и поцеловал мочку.
– Как следует отдохните сегодня днем, – прошептал он. – Ночью вам понадобятся все ваши силы. – Ник отступил назад, и ей пришлось ухватиться за спинку кушетки, чтобы удержаться на ногах.
Он одарил ее лукавой усмешкой, которую даже самый недогадливый расценил бы как демонстрацию мужского превосходства. Да, он выиграл этот раунд, и она это знала.
Не сказав больше ни слова, Темберлей повернулся и вышел из комнаты. Себастьян последовал за ним.
Мэг молча смотрела ему вслед, смущенная и озадаченная. Что, во имя всего святого, произошло только что? Мир перевернулся от одного простого поцелуя? Но он не был простым, этот поцелуй. В нем таилось нечто большее. Она подумала о грядущей ночи и почувствовала, как внутри у нее нарастает тревога. Ее муж и вправду был мастером в этой игре, а она даже не знала правил.