За две недели до Дня Страха
Алексей вышел из гостиницы около шести вечера, в который раз за эту командировку пожалев, что решил не снимать квартиру, а остановиться в гостинице и «пару дней перекантоваться». Частые поездки приучили его ценить комфорт. А комфорт – это в том числе возможность вставать тогда, когда тебе удобно, ложиться тогда, когда завершил все дела, и высыпаться в тишине. Даже элитный отель – это завтрак и ужин в определенное время, это закрывающийся по расписанию ресторан и шум в коридоре.
«Бесит», – согласился он со своими мыслями.
С другой стороны, эта поездка должна была стать короткой – выступление на фармацевтическом форуме, пара деловых встреч. Но «пара встреч» затянулась на время принятия решения партнерами из Кореи, пожелавшими «еще раз обдумать контракт» – читай: проверить цены на рынке и выторговать дополнительную скидку. Алексей только усмехнулся: его предложение – лучшее. Зато из-за медлительности будущие партнеры лишились возможности получить льготные условия по оплате, которые он собирался предложить в случае успешного продвижения переговоров.
«Сами виноваты», – он шагнул под дождь, нырнул в салон ожидавшего его такси.
Но завтра его мучения завершатся – контракт подписан, можно возвращаться домой. Он бы вылетел и сегодня ночью, но из-за непогоды отменили все рейсы, лететь с пересадкой – это потерять еще пять часов. Поэтому, помолившись небесной канцелярии, Алексей заказал билеты на завтрашнее утро.
Взглянув на часы, он отметил, что немного опаздывает на встречу.
– За пятнадцать минут успеем? – уточнил у таксиста.
Немолодой водитель, коротко взглянув в зеркало заднего вида, кивнул. Алексей успокоился, откинулся на спинку, прикрыл глаза. Нервотрепка последних дней немного вывела его из себя, он чувствовал себя раздраженным и злым. Что плохо. Встреча, на которую он опаздывал, – случайная, организованная старинным партнером, еще времен «шарашкиной конторы», когда крупное сегодня предприятие, лидер рынка, еще было неоперившимся птенцом только-только пробивавшем себе дорогу среди акул Большого Бизнеса. И вот – неожиданный звонок и просьба «посмотреть на одного человечка».
«Ну, пусть, посмотрим», – Алексею было все равно, на что убить сегодняшний вечер, можно даже на неизвестного «человечка», протеже старинного партнера.
Тихо пискнула смс – списались деньги за проезд в такси, машина аккуратно притормозила у кафе, в котором Алексею назначили встречу.
Тихое уютное и малолюдное местечко в центре города было украшено желтыми гирляндами, подсвечено круглыми оранжевыми плафонами, подвешенными к потолку на разной высоте. Из-за этого создавалось впечатление некоторого контролируемого хаоса и праздника – Алексей любил и то, и другое состояния, а поэтому мысленно поблагодарил неизвестного «человечка» за выбранное место встречи. Определенно, в кафе он вернется, когда снова окажется в городе.
Он уверенно подошел к барной стойке, достал бумажник и попросил стакан минеральной воды. Это подарило несколько минут, чтобы оглядеться.
Полупустой зал.
Компания девушек на диванчиках у окна, которые весело треплются и медленно потягивают коктейли. Перед каждой – тарелка с пирожным или тортом. «Отмечают что-то», – подумал молодой мужчина. В противоположном от них углу – мрачный тип сильно за шестьдесят, в черном пальто, которое он не снял даже в теплом помещении кафе. Мужчина пил кофе и читал что-то в телефоне. На вошедшего Алексея не поднял взгляд, очевидно, никого не ждал.
Алексей осмотрелся – за остальными столиками или сидели пары, или персоны, явно не подпадавшие под описание: мужчина, 43 года.
Алексей снова посмотрел на одинокого посетителя, по-прежнему свайпавшего телефон, тот взглянул на часы, бросил взгляд на дверь – значит, все-таки кого-то ждал.
Наверняка важного и представительного владельца крупной фармацевтической компании.
Расплатившись за воду, Алексей подхватил банковскую карту и направился к одинокому мужчине. При ближайшем рассмотрении стало заметно, что он не стар – просто достаточно не ухожен, имеет потрепанный вид, из-за чего, собственно, и выглядит сильно старше своих лет. Черное пальто также ему не шло, добавляя не только годы, но и вес.
– Натан Ольгович? – уточнил Алексей, усаживаясь в кресло напротив.
Мужчина поднял раздраженный взгляд, смерил им Алексея, на губах застыла презрительная усмешка и едкое словцо. Замерло, потому что вместо статусного бизнесмена в дорогом костюме за его столик присел моложавый мужчина с волосами, схваченными на затылке в хвост, в потертых джинсах и простой черной футболке, темно-песочный пиджак был небрежно брошен на свободное кресло.
– Алексей Максимович?
Алексей кивнул.
– Он самый. Мне звонил Игорь Маркин, заверил, что у вас для меня интересное предложение. – Он поставил запотевший бокал с минеральной водой на стол, развел руки: – Я весь внимание!
Мужчина смутился:
– Признаться, я вас немного иначе представлял, на фото вы выглядите… старше.
– Не слишком фотогеничен. – Алексей прищурился, продолжая наблюдать за собеседником.
Дряблая кожа на шее, желтоватый налет на зубах, потемневшие ногтевые пластины выдавали в нем курильщика со стажем. Взгляд тяжелый, показательно приветливый – говорили о начальственном прошлом, что в совокупности с нынешним потрепанным видом выдавало длительную полосу неудач. Зато это объясняло, почему он обратился за рекомендацией к Игорю Маркину, давнему партнеру «БиоТеха».
– Я предпочел бы разговор в менее людном месте, но, как я понял, вы здесь проездом и должны возвращаться в столицу. – Натан Ольгович говорил медленно и отчего-то отводил взгляд.
Это раздражало. Алексей поймал себя на этой мысли и заставил себя успокоиться – человек нервничает, оконфузился, надо дать ему возможность собраться.
– Да, к сожалению перенести встречу в более удобное место уже не получится, – пришел ему на помощь Алексей. – Если бы не плохая погода, я бы уже сидел в самолете.
– Вы приезжали на форум?
– Да, у меня было выступление на пленарном заседании, рассказывал о нашей новой разработке.
– Прасклимаб?
Алексей кивнул – речь шла о разработке его института, только-только запатентованном иммуномодулирующем препарате на основе моноклональных антител. Нашумевшая история, и осведомленность Натана Ольговича была вполне понятной.
– Так в чем суть вашей просьбы?
– Я хочу у вас работать. Я занимаюсь последние восемь лет вычислительной биологией, у меня есть несколько уникальных разработок, в том числе программные продукты, которые писались по моему заказу… – на одном дыхании высказал собеседник и замолчал.
Вычислительная биология – направление относительно новое, но очень перспективное. Благодаря специальным программам и алгоритмам создается компьютерная модель препарата, проводятся вычислительные испытания, наблюдения, которые в совокупности сильно сокращают период клинических испытаний, повышают точность препаратов. В возглавляемом Алексее «БиоТехе» работал целый департамент вычислительной биологии, причем еще с 2012 года. Восемь лет в вычислительной биологии – это немаленький срок.
– Напомните зону ваших интересов…
– Иммунология и микробиология. Я разработчик «Флокуса».
Алексей слышал об этом алгоритме – он фактически заменял первичные испытания, имел обширную базу данных и позволял существенно сократить сроки диагностики. Натан Ольгович продолжал:
– Я готов передать «БиоТеху» не эксклюзивные права на «Флокус», с отказом от прав на все разработки, сделанные с его применением.
– Зачем? – Алексей сложил руки «домиком». – Насколько я знаю, разрабатывали вы «Флокус» не в чистом поле, и у вас была лаборатория здесь, в Новосибирске. Так в чем же дело?
Больше всего Алексей Максимович не хотел ввязываться в подковерные игры вокруг перспективных разработок, когда производители готовы перегрызть друг другу горло за права собственности и патенты. Предложение Натана выглядело именно таким – ненадежным, конфликтным и потенциально опасным.
– Я ушел из НИИ, забрав разработку. Не сошлись с руководством во мнениях относительно будущего проекта. Стратегические разногласия.
– Ясно.
Алексею было, действительно, все ясно.
– Так что скажете? – Его собеседник настороженно уставился ему в переносицу, на висках мужчины выступил пот – все-таки в помещении было жарко, а Натан Ольгович все это время оставался в пальто.
«Кстати, почему «Ольгович», в не «Олегович»?» – мелькнуло в голове.
– Скажу, что «БиоТех» располагает собственной вычислительной лабораторией с собственным же программным обеспечением, которое нас пока вполне устраивает.
Натан Ольгович скривился:
– От ворот поворот, значит…
– Натан Ольгович, я могу быть с вами откровенным? – Алексей рассеяно покрутил бокал с минеральной водой. – Мы с вами работаем в той сфере, где все друг друга очень хорошо знают. Я не приветствую в отрасли внутреннюю конкуренцию, если она носит нездоровый характер. А ваше предложение именно таково.
– Отчего?
– Потому что «Флокус» разрабатывался в НИИ иммунологии в рамках вашей служебной деятельности, верно? Значит, ваш работодатель имеет на него права, как на результат служебного задания, верно?
– Нет, права на разработку принадлежат мне!
Алексей кивнул:
– То, что вам удалось зарегистрировать «Флокус» прежде вашего работодателя еще не говорит, что НИИ иммунологии отказалось от прав на него. Я не могу исключать возможность судебных тяжб. И даже если суд окажется на вашей стороне, имиджевые потери «БиоТеха» будут несопоставимыми. Поэтому я не могу принять ваше предложение, как бы заманчиво оно ни звучало.
Лицо Натана Ольговича потемнело, взгляд стал обреченным:
– Мне нужна работа, – прошептал он. Алексей заметил, как пальцы мужчины вцепились в салфетку и скрутили ее в плотный жгут.
– Это другое дело. Без учета вашей разработки, вероятно, я смогу вам помочь. – Он взял в руки пиджак, достал из кармана визитницу, протянул собеседнику карточку: – Это моя рабочая почта, пришлите свое резюме, подумаем, что можно сделать.
Он собрался вставать, набросил на плечи пиджак.
Натан Ольгович придвинул к себе визитку, поднял глаза на Алексея.
– Спасибо. – Будто спохватившись, он вынул из кармана конверт, подтолкнул его к нему: – Здесь презентация «Флокуса», его возможности… Посмотрите. Может быть, все-таки…
Алексей, мгновение помедлив, забрал конверт:
– Хорошо. Я посмотрю.
И, попрощавшись, стремительно направился к выходу.
Девушки-студентки переглянулись, посмотрели ему вслед и почти одновременно засмеялись. Та, что сидела все это время спиной к залу, ловко подхватила сумку со спинки кресла, вытащила пачку сигарет.
– Пойдем? – спросила она у подруг.
– Готово, – пожал плечами темноволосый парень в припаркованном напротив кафе пикапе. Он еще какое-то время смотрел на экран ноутбука, но, когда тот потемнел и на нем показалась серая рябь из-за прерванного сигнала, закрыл монитор.
– Ты зафиксировал момент передачи? – Его собеседник лениво развалился на водительском кресле.
– Да, все сделал.
Из кафе выпорхнула троица девушек-студенток. Две из них отделились, направились в сторону автобусной остановки. Третья, подождав пару минут, отошла к скамейке, стала рыться в объемной сумке.
Двое в пикапе наблюдали за ней и за дверью. Через пару минут из кафе вышел грузный мужчина в черном пальто, тяжело шагая, направился к парковке. Девушка окликнула его:
– Извините!
Мужчина остановился, медленно повернулся к ней. Девушка шагнула к нему:
– Простите, я, кажется, потеряла зажигалку… Не поможете мне?
– Не курю, – отрезал мужчина, снял с сигнализации темно-зеленую «Мазду», распахнул дверцу и сел в машину.
Девушка продолжала стоять, наблюдая, как автомобиль вырулил со стоянки, а следом за ним выехал серный пикап с двумя пассажирами в салоне. Тот, что сидел рядом с водителем, посмотрел на нее и, кажется, подмигнул.
– Идиот, – пробормотала девушка, подхватила сумку и быстро направилась к метро.
Приняв заказ, она набросила на плечи форменную куртку, проверила в пластиковом чемоданчике наличие резиновых перчаток и моющих средств, вышла из домика. Обслуживающий коттеджный поселок персонал жил на опушке, за ограждением. Небольшие, аккуратные домики, пригодные для проживания четырех сотрудников, одинаково обшитые типовым серым сайдингом, с синими черепичными крышами. На каждом крыльце – кресло-качалка, вазон с цветами и журнальный столик, перед крыльцом у каждого – ровно подстриженный газон.
Имитация заботы о прислуге. Будто она, прислуга эта, и время для интеллектуального отдыха имеет, и организованный досуг. На самом деле шеф, стоит только присесть или замедлить торопливый шаг, выписывал штраф. Даже в законный выходной. Поэтому многие старались в выходные уезжать в город. Или сидеть тихо-тихо в своих комнатах, чтобы не привлекать внимание шефа с противной фамилией Крысолов.
Зная, что территория находится под неусыпным контролем камер видеонаблюдения, Надежда Гаврилова подхватила чемоданчик и быстрым деловым шагом направилась к служебному «Опелю» – малолитражному хэтчбеку, которым пользовались сотрудниками поселка для перемещения по территории. Развозчики продуктов, уборщицы, сиделки и доставщики – все использовали одинаковые светло-зеленые автомобили, крохотные и настолько сливавшиеся с местностью, что владельцы коттеджей их не замечали. Хотя, Гаврилова предполагала, эти не замечали никого классом ниже категории «бизнес».
Поставив чемоданчик на переднее сиденье, Надежда села за руль и ловко вывела автомобиль с парковки у дома. Сердце учащенно колотилось. Глубоко вздохнув и медленно выровняв дыхание, женщина постаралась улыбнуться – еще не хватало, чтобы охрана что-то заметила на камерах видеонаблюдения. Сегодня удача будет на ее стороне – ведь она неторопливо и осторожно действовала все эти месяцы, упорно подбиралась к своей цели.
Приоткрыв окно, женщина впустила в салон мягкий и влажный воздух, тянувшийся из соснового бора, окружавшего поселок. Высокие, стройные деревья, словно стражники-великаны, ограждали строения от всего мирского и суетного – одна из причин, почему Гаврилова здесь задержалась, хотя и отношение к себе как прислуге ее бесило и заставляло контролировать каждое слово и прятать глаза.
Но все это не зря. Все было ради сегодняшнего вечера.
Закончится череда тревожный просмотров новостей, постоянные вздрагивая из-за проезжающего рядом транспорта, резкого и неожиданного шума, голосов и хлопков. Можно будет вернуться к своей прежней жизни – она уже будет никому не нужна.
Слова «Никому не нужна» часто означали совсем другое. Гаврилова почувствовала, как по спине пробежала ледяная волна – таких, как она убирают, а не отпускают восвояси. Но ей везло все это время, отчего должно не повезти сейчас? Она спрячется, ляжет на дно и понаблюдает. Еще пара месяцев, и можно вздохнуть свободно. Что такого пара месяцев?
Все верно – всего лишь еще одна небольшая пауза в ее жизни.
Гаврилова припарковалась в стороне от дома, в который ее вызвали.
Небольшой по местным меркам коттедж оказался залит мягким золотисто-прозрачным светом. У входа стояла серебристая «Тойота», от капота еще поднимался едва заметный пар – машина еще остывала.
«Он только что приехал», – полыхнуло в груди.
Это было совсем хорошо. Можно было надеяться, что все пройдет быстро, и она успеет ускользнуть до того, когда станет слишком поздно.
Все-таки страх за собственную жизнь делает тебя очень умной и чувствительной. Ты словно оголенный нерв, словно высоковольтный провод. Гаврилова чувствовала себя именно такой.
Опустив на голову капюшон форменной куртки – погода тоже благоволила ей, накрапывающий мелкий дождь оказался кстати, она вытащила из багажника два пакета с продуктами, перенесла их к служебному входу. Вернувшись к машине, привычно достала из багажника тележку со средствами для уборки, а из салона – рабочий чемоданчик. Погрузила его на тележку и, захлопнув дверцу хэтчбека, направилась к дому.
Сердце колотилось еще сильнее – она близка к своей цели как никогда. Женщина ненароком дотронулась до лежащего на тележке продолговатого предмета – ее «оружию возмездия».
«Не торопись», – напомнила она себе и замедлила шаг: нельзя выглядеть на камерах подозрительно, иначе Крысолов направит в дом охранника. И тогда все придется начинать с начала.
Войдя в дом, она, наконец, выдохнула с облегчением – здесь по крайней мере не наставили камер и можно было действовать.
Переложив продукты на стол, женщина вкатила тележку в кухню и оставила ее посредине. Сбросила куртку и пристроила ее на крючке у входа.
В этом коттедже есть закрепленная прислуга, которая по требованию хозяина проходила дополнительную проверку. Но Марина, которой следовало привезти заказанные хозяином продукты, заболела. Гаврилова вызвалась ее подменить, но так, чтобы никто ничего не заметил, чтобы Маришку не уволили к чертям. Поэтому и действовала так осторожно. И старалась не привлекать внимание. Марина – ее внезапное прикрытие.
Торопливо разобрав и загрузив продукты в холодильник, она стянула с тележки свое «оружие» и шагнула в холл.
Зону кухни от остального дома отделял небольшой коридорчик со стеклянными дверями. Он выходил к сауне и бассейну с одной стороны, и к гостиной – с другой. Гаврилова хорошо знала планировку таких коттеджей, убиралась в таких изо дня в день, а если у хозяев случалась попойка, то и по нескольку раз на день. Оглядевшись, она прислушалась – из сауны не доносилось ни звука, в бассейне тоже вода не плескалась. На всякий случай приоткрыв дверь, женщина проверила – верны ли ее догадки. Оказалось – верны. Пусто, света не было, а подсветка в бассейне горела ровно и уныло.
Зато теперь стало очевидно, что мелодичные звуки льются из гостиной – там работал музыкальный центр.
А наверху слышались шаги. Кто-то громко хлопал дверцами шкафа, напевал мелодию, подпевая известной арии, звучавшей из динамиков в гостиной.
«Ишь ты, поет», – зачарованно подумала Надежда и проскользнула к лестнице.
Прижавшись к стене, она поднялась на второй этаж. Мягкий ковер приглушал звуки ее шагов, позволял превратиться в тень, в призрака, каким на была все эти месяцы. «Да что там месяцы, годы», – поправила себя Гаврилова.
Пройдя по коридору, она толкнула первую попавшуюся дверь, вошла внутрь. Большая кровать в центре, покрытая ярко-бордовым покрывалом. На нем небрежно брошенные вещи: темный джемпер, джинсы, сверху – однотонная футболка в цвет. На тумбочке рядом – часы и ноутбук. Зарядка от сотового валялась рядом. Посреди спальни стоял еще не распакованный чемодан с белыми «язычками» багажных наклеек из аэропорта.
Через приоткрытую дверь ванной доносились звуки мужского голоса, продолжавшего напевать знакомую мелодию, и плеск воды. Вместе с ними – аромат дорогого парфюма и гигиенических средств.
Гаврилова разжала ладонь и посмотрела на свое «оружие». Крохотное, по нему и не скажешь, какой эффект оно произведет. Решительно выдохнув, она направилась к ванной.
По стене, за ее спиной скользнула тень. Инстинктивно вжавшись, женщина шагнула назад, за дверь. И затаила дыхание.
Кто-то вошел в спальню.
Бесшумная походка вышедшего на охоту зверя.
Он замер недалеко от входа, не двигаясь. Кто бы это ни был, он пришел сюда тайно, как и она сама.
Из ванны доносилась беспечная музыка, плеск воды.
Тень упала на кровать, скользнула по покрывалу, очевидно, двигаясь к ванной.
Страшная догадка полоснула по венам и отключила все мысли, кроме одной – бежать. Толкнув дверь, Гаврилова выскользнула из своего укрытия и бросилась в коридор, лишь на мгновение посмотрев на тень того, кто пришел в этот дом, чтобы убивать. Взгляд ухватил темное трико, безликие и почти бесцветные глаза в узких прорезях балаклавы, острие кухонного ножа в руке.
Женщина взвизгнула и бросила в коридор, с силой захлопнув за собой дверью.
Скатываясь по ступеням, она молила только об одном – успеть добежать до машины, а оттуда по рации вызвать охрану. И пусть они там сами разбираются, как убийца мог пробраться на территорию поселка, как оказался незамеченным. Жаль, придется рассказать о Маришке, но тут уж ничего не попишешь.
Гаврилова кубарем скатилась вниз, уже не заботясь о том, чтобы остаться незамеченной, рванула к коридорчику кухни. Она была уже совсем рядом, когда почувствовала, что тело перестало слушаться и дернулось в сторону подобно тряпичной кукле. Бесцветные глаза оказались прямо перед ней, в лицо пахну́ло мятной жвачкой и лимоном, а грудь сдавило от удушья. Жесткие, будто каменные пальцы вцепились в материю форменного платья, вжали в стену. В холодном взгляде – усмешка и удивление.
Гаврилова, собравшись, ударила по запястьям нападавшего, вырвалась. Но только лишь на мгновение – в следующее она неосторожно повернулась спиной к нападавшему, а ее горло оказалось перехвачено его локтем.
Перед глазами поплыло, в ушах отчаянно пульсировали страх и жажда жизни. Руки цеплялись за одежду неизвестного, скользили по ней, царапали. Но воздуха в легких оказывалось все меньше, боль в горле – все нестерпимее, надежды выжить – все туманнее.
«Неужели все вот так закончится?» – мелькнуло в мозгу.
Нелепо, случайно оказаться не в том месте, не в то время. Этот человек ведь пришел не за ней…
Рука провалилась в пустоту, перед глазами мутным пятном расцвело уныло-голубое. «Бассейн!» – догадалась она.
Темная дурманящая влажность легла на лицо, застелила глаза.
Воздуха все меньше. Она начала хрипеть. Боль полностью завладела ее телом, парализовала его, вытеснив все, кроме единственной мысли: «Скорее бы все это закончилось».
Уныло-голубое пятно стало ближе, окружив ее со всех сторон. Хруст позвонков, резкая боль в шее, и спасительная темнота, слившаяся с теплым шлепком о воду. Руки, раскинувшись подобно крыльям птицы, безвольно замерли на поверхности.