– Хм. Эй.
Был уже одиннадцатый час следующего вечера. Мы с Робби провели там уже почти двадцать четыре часа. Я не покидала комнату Райана, выходя только в ванную. И я сидела в его кровати, держа в руках книгу. Райан боком вошел в комнату. Он держал руки в карманах и немного сутулился.
Я должна была бы ощутить неловкость, но в тот момент я просто сидела в кровати и мне было наплевать, что кто-нибудь может сказать об этом. Заложив пальцем нужную страницу, я закрыла книгу и стала ждать.
– Хм…
Он замолчал и уставился на меня.
Он понятия не имел, что сказать. Я видела нерешительность на его лице. Но он стряхнул с себя это выражение и слегка улыбнулся. На его щеке появилась ямочка. Он провел пальцами по волосам, и они стали такими же взъерошенными, как вчера. Я поняла, почему те две девушки так себя вели. Он был настоящей мечтой.
Я ждала своей реакции на него. Покраснею ли я? Захихикаю? Вздохну?
Нет. Ничего.
Я ничего не чувствовала. Но потом вспомнила, каково это было – лежать с ним в постели. И я поняла, что чувствую рядом с ним – умиротворение.
Он подошел немного ближе и прислонился к шкафу, бросив быстрый взгляд на дверь.
– Эта история с кроватью… – он жестом указал на кровать, в которой я сидела. – Она тебе нужна сегодня ночью?
Я опустила глаза. Мне не хотелось видеть выражение его лица, когда я задам этот вопрос.
– Мои родители возвращаются?
Ответом стало молчание, и оно тянулось так долго, что можно было подумать, будто у него не было ответа на мой вопрос. Но он был. Просто Райану не хотелось этого говорить.
Я встряхнула головой и уронила книгу на постель. Обхватив себя руками за плечи, отвернулась.
– Это неважно.
Он откашлялся.
– Прошу заметить, что все полагают, будто я ничего не знаю про твоих родителей.
Я подняла глаза.
– Но ты знаешь?
Нерешительность и настороженность, которые я увидела на его лице, постепенно сменились выражением сочувствия, и он кивнул.
– Да. Я подслушал их разговор по телефону. Они в отеле. Насколько я понял, завтра приедут ваши бабушка и дедушка.
– А-а. О’кей. – Я прочистила горло. – Спасибо.
– Да. – Он вздохнул. – Тебе не за что благодарить меня, но я должен узнать насчет кровати. Я пытался сказать маме, что, может быть, это было из-за меня – ну, что ты могла заснуть рядом со мной из-за моих подростковых феромонов или что-то в этом роде.
Я улыбнулась.
– Это какая-то новая теория.
– Эй, не все такие юные Эйнштейны, как твой брат.
– Тише. Я тоже не Эйнштейн. Я единственный нормальный ребенок в нашей семье.
Но я больше не была нормальной.
– Да.
Может быть, он подумал то же самое, потому что в комнате снова воцарилось молчание. И оно было угрюмым, словно мы оба понимали неестественность этой ситуации. Я не могла поддерживать нормальный разговор, потому что больше не была «сестрой-недотепой». Я превратилась в «сестру-близнеца, которая выжила».
– Черт, – выдохнула я.
Нервно теребя шлевки на джинсах, он посмотрел на меня.
– Что?
– Ничего. Да, я хочу спать в твоей постели, если ты не возражаешь.
– Я не возражаю. – Он улыбнулся. – Это было даже приятно – проснуться и увидеть рядом с собой в кровати такую горячую малышку. Мои друзья пришли бы в восторг…
– Не вздумай сказать им!
Его глаза расширились.
– Нет. Я понимаю, и я не стану никому говорить – я не такой трепач. Но моя сестра втюрилась в одного из моих друзей. Она уже все рассказала ему. Я подслушал и этот телефонный разговор.
– Кто ты? Вероника Марс[2] в мужском обличье?
Он фыркнул, и ямочка появилась на его щеке.
– Мне постоянно скучно, – сказал он. – Я бросаю мяч в корзину, чтобы хоть чем-то занять себя. Знаешь, это как синдром беспокойных ног? Вот у меня то же самое, только это касается и всего тела, и мозга. Иногда мне совсем не удается расслабиться.
– А-а.
– В любом случае, мама сказала, чтобы я сегодня не бросал мяч. Она опасается, что кто-нибудь из моих друзей завалится к нам, а она не хочет, чтобы они что-нибудь пронюхали. – Он фыркнул и закатил глаза. – Это Пич всегда все разбалтывает. А винят меня. Она никогда не попадает в неприятности.
Робби был любимчиком в семье, Уиллоу была совершенством. И, полагаю, я, как и Райан, была тем, кто попадает в неприятности.
– То же самое и со мной, – слабо выговорила я.
Это меня винили за слабительные. Они думали, что у меня расстройство пищевого поведения. И они не обращали внимания на большую тарелку кукурузных чипсов, которые я поглощала во время их душеспасительной беседы.
«Маккензи, мы с папой хотим тебе сказать, что мы очень тебя любим. И что внешность не определяет нашу самооценку…»
Были и другие случаи, например, когда Уиллоу хотела, чтобы я попросила у них бегущую дорожку. Днем они не видели, чтобы она занималась на ней. Только я. А она днем бегала в парке, а по ночам упражнялась на бегущей дорожке. А я делала зарядку – обычные тридцать минут. Мне следовало бы упражняться больше, но лень и кукурузные чипсы всегда побеждали.
– Так что… – Голос Райана вывел меня из задумчивости.
Я испытала облегчение. Больше никаких воспоминаний.
Он поправил рукав рубашки.
– Ты хочешь, э-э-э, чтобы я спал с тобой? Или ты хочешь спать одна? – Он поспешно добавил: – Меня устроит и то, и другое. Просто скажи.
– Что?
Кто-то стукнул в дверь. Один быстрый и громкий удар.
Райан застонал.
– Мама сказала, что не возражает, но она собирается включить видеокамеру. Знаешь, чтобы мы не наделали глупостей. – Он вскинул голову. – Не думай, что это входит в мои намерения. Я хочу сказать, что ты горячая крошка, но у тебя сейчас горе. Ты потеряла сестру… знаешь… – Он поморщился и выругался себе под нос. – Прости. Я не должен был этого говорить. Мне… мне очень жаль. Я лучше заткнусь, чтоб опять не сморозить что-нибудь не то.
– Что? – спросила я, надеясь, что приподнятые уголки моих губ сойдут за улыбку или еще лучше – за невозмутимую и даже сексуальную улыбку. – Ты хочешь сказать, что тебе никто не пытался поплакать в жилетку?
Он хохотнул, но тут же его глаза потемнели.
– Я потерял друга почти два года назад, так что я немного представляю, что ты сейчас чувствуешь. В некотором роде. Но не совсем. Я хочу сказать, что он не был моим братом, близнецом или что-то в этом роде, так что это не то же самое. Но… – Он замолчал и на мгновение закрыл глаза.
Но, на мой взгляд, потеря была потерей. Конечно, есть разные степени горя, но это все равно одно и то же чувство. Единственное, в чем было отличие, – произошло это быстро или постепенно. Но я не стала говорить этого, потому что, честно, кому, черт возьми, это интересно?
Я указала на телевизор и видеоплеер.
– У тебя есть Warcraft?[3]
– Да. – Он повеселел. – А ты играешь?
– Внезапно мне захотелось научиться.
– Здорово.
Он взял пульт со стола, нашел другой, лежавший на полу, а потом взобрался на кровать и сел рядом со мной. Мы сидели в кровати, прислонившись спинами к стене, и его ноги лежали рядом с моими, пока он учил меня играть. Время от времени его рука касалась моей руки, и всякий раз я чувствовала легкое, но теплое покалывание.
Мы играли почти весь вечер. Робби тоже играл с нами, пока я не убедила его отправиться спать. И мы с Райаном только успели потушить свет, как в комнату заглянула его мама.
– Уже третий час, – сказала она. – Пора спать. – Она слабо улыбнулась. – Надеюсь, что ты сможешь уснуть, Маккензи.
Я тоже надеялась.
Она выразительно посмотрела на Райана и указала глазами на стоявшего на столе игрушечного носорога, в носу которого горела красная лампочка.
Райан провел пальцами по волосам.
– Хорошо, хорошо, мама.
– Спокойной ночи вам обоим.
На следующее утро я рискнула в первый раз отправиться на кухню, где сразу же воцарилось неловкое молчание. Они могли молчать и до того, как я появилась, но я в этом сомневалась. Даже не спрашивая у Робби, я понимала, кто был предметом их разговора за две секунды до моего появления. Это был один из тех случаев, когда ты входишь в комнату и сразу же понимаешь, что там говорили о тебе.
Миссис Дженсен стояла у столешницы и наливала кофе. Пич сидела за столом, а пожилая женщина – я решила, что это их горничная или что-то в этом роде – поставила перед ней тарелку с овсяными хлопьями. Я даже остановилась и уставилась на них. Горничная. В синем платье, поверх которого повязан белый фартук.
У этих людей были не просто слуги – у них были слуги в униформе. Это уже совсем другой уровень. Очень богатые. Так сказала бы Уиллоу и была бы права. Она всегда была права.
– Маккензи, – выдохнула миссис Дженсен, немного покраснела и рукой пригладила волосы. – Как ты? Хорошо спала?
Я спала хорошо.
Я бросила взгляд на Райана, входившего в кухню со двора. Вместе с ним в комнату ворвался легкий ветерок. Увидев меня, он остановился, все еще держась за ручку двери, слегка приоткрыл рот, словно говоря букву «о», и крепче прижал к себе баскетбольный мяч.
– Привет!
Пич издала какой-то звук, я не стала обращать на него внимания. Но, услышав в ее голосе неодобрение, сразу же поняла, какие у нее в школе были подруги. Она должна была общаться с задаваками – злобными, вредными, смотрящими свысока на всех окружающих. Тот еще тип девиц. Другими словами, решительно не мой тип.
– Привет. – Я слегка помахала рукой, отведя глаза в сторону.
Робби, сидевший рядом с Пич, поднял руку и тоже помахал Райану, а потом уронил руку на колени. Я заметила, что перед ним лежит тост, к которому он не прикасался. Я отвернулась от него. Я не хотела видеть печаль моего маленького брата, мешки у него под глазами. Я не хотела вспоминать о том, что было причиной этого.
– М-мм, может быть, сядешь с нами, Маккензи?
Миссис Дженсен указала на стул, стоявший напротив Пич.
Вместо этого я села на соседний стул, напротив Робби.
Миссис Дженсен откашлялась, крепко прижимая к груди чашку с кофе, словно она защищала ее.
– Тост, Маккензи? Роуз сделает.
И передо мной тут же поставили тост, намазанный маслом. Но я была не в состоянии дотронуться до него. Пич помешивала ложкой хлопья в тарелке. И смотрела на меня с некоторым недоумением.
Я подняла одну бровь.
– Да?
Пич опустила глаза, но продолжила ковырять в хлопьях ложкой.
Райан плюхнулся на стул в конце стола, между мной и Робби.
И обе женщины – миссис Дженсен и Роуз – принялись хлопотать вокруг него. Какие хлопья он будет? Ах, он не хочет хлопьев. Тост? Бекон? Подожди, Роуз быстро приготовит блинчики. Не хочешь блинчиков? Тогда гренки? После пятого вопроса Райан встал, насыпал себе хлопьев в тарелку и, закатив глаза, вернулся на место.
– Моло… – начала было говорить его мама, но он уже схватил кувшин с молоком и полил им хлопья.
– Прекрати, мам, – проворчал он, – суетись вокруг Пич. Она это любит.
– Нет, не люблю.
Он бросил на нее взгляд, держа ложку в воздухе.
– Еще как любишь. Ты это просто обожаешь.
Пич перевела взгляд с меня на Райана, давая мне передышку.
– Ты иногда бываешь таким кретином!
На его лице появилась усмешка.
– Иногда? Я слышал, как ты разговаривала по телефону с Эрин. Кажется, ты сказала всегда?
Она широко раскрыла глаза и стукнула рукой по столу.
– Перестань подслушивать, когда я говорю по телефону! – она резко повернулась к матери. – Мам!
Райан пожал плечами.
– Я не виноват, что ты орешь на весь дом. В следующий раз закрывай дверь в свою комнату. – Он закатил глаза. – Может, подействует.
– О’кей. Вы двое! Прекратите! – решила вмешаться их мать, садясь во главе стола. Она по-прежнему прижимала к груди чашку с кофе. Повернувшись ко мне, она с холодной вежливой улыбкой спросила: – Маккензи, вы с Райаном будете учиться в одном классе? Ты же старшеклассница, верно?
Чудеса все-таки случаются.
Я кивнула.
Пич, прищурившись, посмотрела на меня, чтобы увидеть мою реакцию. Мое лицо было лишено всякого выражения, но в животе порхали бабочки.
Миссис Дженсен откашлялась.
– Ваши бабушка и дедушка приедут сегодня. Они заберут тебя и твоего брата и отвезут домой… или… в отель. Я не уверена, куда именно, но я знаю, что они очень хотят увидеть вас.
– Бабуля приезжает? – Робби поднял голову.
Я посмотрела на него.
– А ты не увидел этого в телефонах родителей?
Он закатил глаза, но один уголок его губ приподнялся.
– Я не могу следить за всем.
– Неужели? – стала подначивать его я. – Разве такое возможно?
Он пожал плечами, но что бы он ни собирался сказать, он не успел этого сделать.
Миссис Дженсен с облегчением рассмеялась, хотя и немного неестественно.
– Брайан говорил мне, что один из детей Филиппа просто гениален. Должно быть, он имел в виду тебя, Роберт.
Роберт. Я чуть не рассмеялась, услышав это имя. Никто так не называл Робби, кроме бабушки и дедушки.
Миссис Дженсен между тем продолжала, наклонившись вперед и с улыбкой глядя на Робби:
– В Портсайде есть особая программа для одаренных детей вроде тебя. Я думаю, тебе это должно понравиться. Я знаю, что в других местах особые дети иногда могут становиться изгоями среди своих сверстников. Но не сомневайся, – с чрезмерным оживлением сказала она, – в Портсайде такого не бывает.
Она замолчала, ожидая ответа от Робби.
Он посмотрел сначала на нее, а потом на меня. Его маленькая рука сильнее сжала вилку, а на глазах выступили слезы. Он отвернулся.
– Ох, – уголки ее губ опустились, – бедняжка.
Вот дерьмо! Пора мне было вмешаться и исполнить свой сестринский долг. Я кашлянула и отодвинула стул.
– Спасибо за завтрак, миссис Дженсен.
Она немного побледнела, но попыталась улыбнуться мне.
– Ну, вам лучше поблагодарить Роуз. Это она по большей части готовит еду. Мы не знаем, что делали бы без нее. – Она повернулась к Роуз, стоявшей у мойки. – Правда, Роуз? Если бы не ты, у нас все пошло бы кувырком.
– Да, миссис Дженсен. Да.
Миссис Дженсен рассмеялась, и я чуть не поморщилась, настолько фальшивым был ее смех. Она положила руку на грудь.
– Я заговорила о школе, потому что в конце недели к Пич придут несколько ее подруг. Хочешь…
Райан застонал.
Она сделала вид, что не слышала этого.
– …прийти и познакомиться с ними? У подруг Пич прекрасные манеры, и они хорошие девочки. Правда, Пич? Ты и твои подруги, кажется, пользуются уважением в классе. И неважно, что Маккензи старше вас на год.
– Мам! – Пич тоже пришла в ужас. – Заткнись.
– Мам, – протянул Райан. – Ей не захочется в такой момент общаться с незнакомыми людьми.
– М-мм?
Я могла только сидеть и наблюдать за тем, как разворачиваются события. Миссис Дженсен, казалось, не так легко было сбить с толку. Она пила кофе маленькими глоточками, с таким видом, словно он был накачан морфином. Я нахмурилась и посмотрела на столешницу, словно ожидая увидеть нечто, что она могла бы положить в свою чашку. И в этот момент я почувствовала, как нога Робби толкнула меня в колено. Он немного съехал вперед на стуле, вытянув ноги, чтобы достать до меня.
Я полагала, что уже исполнила свой сестринский долг, когда отвлекла всеобщее внимание от него. Поэтому я лишь приподняла бровь.
По губам Робби я прочитала слово «ванная».
Я кивнула.
– Можно нам выйти из-за стола?
– Вам? – Миссис Дженсен перевела взгляд с меня на моего брата. – Ах да. Да. Конечно. – Она посмотрела на наши тарелки. – Но вы оба так ничего и не съели. Роуз? Ты можешь позаботиться о том, чтобы у нас было что поесть, если они позже проголодаются? Если нет, мы можем заказать рогалики.
Боже. Рогалики. Меня словно ударили.
«Уиллоу, ты что, не голодна?»
Моя мама так ничего и не знала. Правда? Дело было вовсе не в том, что она не хотела знать. Верно?
«У нас есть рогалики, Уиллоу. Захвати один с собой, ладно? Тебе уже пора бежать в школу. Съешь его позже, если проголодаешься».
Мои глаза налились слезами, но нет, я не собиралась расплакаться. Ни за что.
Робби со скрипом отодвинулся на стуле. Потом он встал и замер на месте с удивленным выражением лица, словно не помня, зачем он это сделал.
– М-мм…
Он открыл рот и ничего не сказал. Потом закрыл его. Потом опять открыл. И по-прежнему ничего не произнес.
Я ласково сказала:
– Ванная.
– Ах да.
Он выбежал из-за стола, обогнул Райана и стал поспешно подниматься по лестнице.
Последовала еще одна неловкая пауза.
Я не поднимала глаз, потому что, честно говоря, мне не хотелось видеть их жалость. Мне пришлось напоминать моему маленькому брату, почему он встал из-за стола. И это было не нормально. И вообще то, что мы находились в их доме, было не нормально. Они не были друзьями нашей семьи. Мы едва знали их. У нас здесь не было ни друзей, ни родственников. Я думала, что вроде как подружилась с Райаном, но мы находились в его доме не ради удовольствия.
Я чувствовала их внимание. И мне оно было ненавистно.
Уиллоу всегда хотела привлечь к себе внимание. Как и Робби. Но сейчас оно было сосредоточено на мне, причем это было не такое внимание, какое я привлекала раньше. Я всегда предпочитала держаться сама по себе, порой любила пошутить, но всегда старалась держаться в тени. Меня легко было забыть. И такое внимание – точнее отсутствие его – мне нравилось. А то внимание, которое я привлекала в тот момент, было мне противно.
Мне оно было не нужно. Но мне его навязали.
Откашлявшись, я решила убраться оттуда. Я повернулась к Райану.
– Поиграем, пока не приехали бабушка с дедушкой?
Он сразу же поднялся.
– Черт, разумеется.
Он был, как и я, рад покинуть кухню. Но я решила не думать о том, почему именно.
И весь остаток дня мы провели в его комнате. Робби тоже был с нами до тех пор, пока в семь часов вечера не раздался звонок в дверь.