Наши дни
Под конец дня случилось ужасное. Я и подумать не могла, что Ян дойдет до такого бреда, полнейшей глупости. Но, кажется, у демона нет стоп-сигналов. Вечером, когда мы сидели в кафе с Максимом, Мишей и Мариной, позвонила Оксана. Она визжала от радости и заливалась соловьем. По итогу выдала, что познакомилась с одним очень крутым, три раза подчеркнуто, и безумно красивым, пять раз подчеркнуто, парнем. А еще сказала, мы его знаем.
Когда дверь открылась, и среди посетителей оказался Вишневский, а рядом с ним Оксана, у меня дыхание оборвалось. Даже рот открылся, но я быстренько взяла себя в руки, сделала глубокий вдох и натянула маску равнодушия. Ян, одетый в повседневную одежду, черные джинсы, горчичную толстовку и белые кеды, выглядел, конечно, отпадно: словно сошел с обложки. На него сразу обратили внимание, как молодые девушки, так и взрослые дамы. Он перебирал пальцами брелок от своей машины, которую ему в прошлом месяце купил отец. Дорогой спорткар, явно не для пробок, и не для города.
– Всем анье! – в привычной манере поздоровалась Оксана Молчанова. Она любила Корею и порой использовала фразочки из любимых сериалов. – Знакомьтесь! Это мой Янчик.
– А мы разве… – задумчиво вскинул бровь Макс, разглядывая новою любовь Молчановой. Я стиснула челюсти, смотря исподлобья на Вишневского, который выдал свою фирменную улыбочку. Демон отлично менял маски, на меня только они не котировались.
– Точно, в кино тогда виделись. Тетрадка, да? – губы Яна растянулись в ухмылке, и он, наконец, соизволил посмотреть в мою сторону. И если это не специально, то я точно схожу с ума.
– Ну да. Неожиданно, – удивленно произнес Максим.
– А вот и нет, – хихикнула Оксана. Они отодвинули стулья и уселись за наш круглый столик в центре оживленного зала. Ну вот, теперь с меня сто потов сойдет, пока этот проклятый вечер не закончится.
– Оксана очень настойчивая девушка, – выдал соловьиным голоском демон. Я сжала руки в кулачки, предчувствуя градус разговоров. Вишневский явно сложил пазл и понял, что о моем секрете друзьям неизвестно. Поэтому решил помочь, как только он умеет. Горло свел спазм от напряжения, и я потянулась к молочному коктейлю.
– Ой, ну скажешь тоже, – Молчанова прильнула к Яну, обвив его руку, да так посмотрела, что коктейль у меня чуть обратно через нос не вышел. Это что теперь, Вишневский мне покоя не даст даже в компании моего парня? Мысленно я взмолилась ко всем богам, но боги никогда не отвечали взаимностью. Кажется, они там, на своих удобных плюшевых облаках, поставили крест на девочке с обилием внутренних тараканов.
К моему удивлению, первые полчаса прошли гладко. Ребята познакомились, даже завязался диалог по интересам. Ян откинул шутку и все выпали в осадок, ну кроме меня, конечно. Я то и дело переводила взгляд на часы, старательно отсчитывая минуты. Пытка какая-то – сидеть за одним столом с этим человеком.
– Ой, какой классный сет, – неожиданно взвывала Оксана, замечая у официанта набор блюд на подносе. Она подскочила из-за стола и начала клянчить Вишневского пойти вместе с ней, но зная Яна, он явно не планировал идти. Собственно, так оно и вышло. В итоге Молчанова подняла всех, кроме меня и ее экс-парня.
– Забавляешься, да? – прошипела, когда дружная компания направилась к стойке, узнавать про сет и стоимость. Вишневский положил руки на стол и чуть придвинулся, скидывая маску добрячка. С его лица, наконец, сошла поддельная улыбка.
– Боишься, Исаева?
– Да, – с вызовом ответила, едва не скрипя зубами от злости. – Что убью тебя, что не выдержу однажды.
– Рано или поздно, – усмехнулся демон, в его глазах сверкали огоньки. – Ты обманываешь людей, они думают, Ева нормальная. Они такие дураки.
– Не смей, понял, – прошипела я, громко выдыхая.
– А то что? – голос Вишневского прозвучал с нотками ярости и возбуждения. Мне вдруг показалось, он сейчас поднимется, схватит меня и вытащит из этой кофейни. А потом публично унизит. Однако демон продолжал сидеть, играя на струнах моих нервных клетках.
– Ребят, смотрите! – чудо вернулось незаметно, хотя Молчанову сложно назвать воплощением чуда, да и поднос в ее руках тоже. Ребята расселись по своим местам, довольные и улыбчивые, а мне хотелось провалиться под стол или просто уйти. Жить на одной планете с Яном невыносимо, по крайне мере, когда он имеет козыря в рукаве. Проще расстаться с Максом, чем терпеть эти муки ада.
– Эв, ты чего? – спросил Демин, наклоняясь ко мне. Его губы неожиданно коснулись моего уха, скользнув ниже, к шее. Я моментально напряглась, и аккуратно постаралась отодвинуться. Не знаю почему, но мне не хотелось демонстрировать нашу близость с Максом Вишневскому.
– Задумалась просто, – соврала я, переводя взгляд на демона. Оксана что – то шептала ему в ухо, касалась его рук, но он не реагировал. Молча прожигал меня ледяным взглядом. Между нами словно парило электрическое напряжение. Казалось, чиркни спичкой и случится пожар.
А потом я не выдержала. Мы с демоном существовали на непонятной линии, граничащей между безумием, ненавистью и чем-то еще. Я мечтала разорвать эту линию, навсегда исчезнуть из поля зрения Вишневского, и забыть наше прошлое. Если бы тогда я послушала Лизу, возможно, не было бы так больно. Нет худшей реальности, чем удар в спину от того, кого защищал грудью.
– Извините, ребят, – произнесла я, поднимаясь из-за стола. – Мне срочно домой нужно, я совсем забыла…
– Домой? – удивился Макс, разглядывая меня. А вот Ян только ухмыльнулся, будто прекрасно понимал – очередной блеф.
– Да, обещала сестре помочь и забыла. Простите, ладно? Рада была познакомиться, – съязвила, переводя взгляд в сторону Вишневского. Пусть так. Пусть лучше никто не знает о том, что мы знакомы, о нашем грешном прошлом, и о том, что когда-то я ему доверяла.
– Ага, – кивнул демон, положил руку на затылок Оксане и резко притянул ее к себе, нежно целуя в края губ. Она взвизгнула, смутилась, а потом сама прильнула к нему, и легкий поцелуй перерос в жаркий, с явным продолжением.
Я отвернулась, взяла рюкзак и начала протискиваться между Мишей и Мариной, которые, кажется, перестали удивляться такой открытости подруги. Макс тоже подскочил. Видимо он решил, раз ухожу я, то уходит и он. Мысленно я улыбнулась этому. Однако когда мы оказались на улице, Демин чмокнул меня в губы и сказал, что вечером наберет. Вот тебе и окончание свидания.
8.2
Домой я вернулась без настроения. Скинула обувь у порога и поплелась на кухню. Открыла морозильник, вытащила ведро с мороженым и уселась на барный стул. Горе надо чем-то заесть и лучше сладким, холодным и вкусным. С детства любила мороженое, поэтому папа всегда покупал про запас.
Я отчаянно ковыряла ложкой шоколадный пломбир, всматриваясь в стенку. Почему люди делают другим больно? Почему становятся врагами?
Как сейчас помню, ноябрь. С неба срывается первый снег, мрачные свинцовые облака нагоняют тоску. В тот день я не пошла на физру. Было жуть как стыдно подходить с таким к медсестре. Однако пришлось, ведь живот болел, а мама наотрез отказывалась писать записку. Она считала – ее дочь уже взрослая, и такие глупые проблемы должна научиться решать сама.
Хорошо еще медсестра у нас была пожилая дама, иначе я бы под землю провалилась от стыда. В зале физрук разрешил посидеть на лавке, пока остальные бегали и прыгали. Он отошел буквально на десять минут, и тут ко мне подсел Вишневский. Раскрасневшийся, волосы торчат в разные стороны, дыхание сбивчивое. На нем была широкая красная майка и черные спортивки, а на шее висел серебряный крестик на толстой черной нитке.
– Отлыниваешь? – спросил он, запрокидывая голову к потолку.
– Ага, а ты? – смущенно ответила я. Мы общались редко, хоть и учились в одном классе, ходили в одну школу и в целом пересекались часто. Каждый день я тайно засматривалась на него в свободную минутку, а Ян… порой мне казалось, он тоже засматривался. И в эти редкие минуты, когда я ловила на себе его взгляды, душа танцевала сальсу.
– В это воскресенье, – Вишневский не ответил на вопрос, зато, наконец, повернулся ко мне. Скользнул взглядом, заостряя внимание на каждом участке коже. Я словно покрывалась ожогами в тех местах, куда касались его глаза. На нас смотрел весь зал, потому что самый популярный мальчик школы открыто подсел к обычной новенькой. Я была для всех серым пятном, но Вишневский умудрялся замечать это пятно.
– Что будет в это воскресенье?
– Светский вечер. Я слышал, дочка лучшего педагога города по вокалу будет петь. Хотел заказать композицию.
– Что? Ты… – я быстро заморгала, пытаясь не задохнуться от нахлынувшего жара в груди. Ян будет на этом вечере, он хочет, чтобы я спела для него песню. Но как? Как я смогу петь, когда Вишневский будет там, когда будет смотреть на меня, когда все зрители потеряют смысл, а эпицентром станет один человек. С ума сойти…
– У Ахматовой есть красивые стихи, говорят, ты часто поешь их. Если получится, мне бы хотелось услышать «Ты выдумал меня».
– Я… – ответить было сложно, а потом вернулся физрук. Ян поднялся и снова ушел в зал заниматься. Я смотрела на него, на его уверенные движения, ловила каждый шаг, взмах рукой, и понимала: даже если мама откажет в этой песне, все равно спою. Ведь это просьба мальчика, который знал мой самый большой секрет, и до сих пор хранил его. Я не могла отказать. А может и не хотела.
Чудо случилось неожиданно, потому что мама спокойно приняла выбор композиции. Даже одобрительно кивнула, мол, она давно засматривалась на эти стихи. Мы пару раз отрепетировали у нее в зале, и после поехали выбирать платье. В этот раз я разглядывала наряды усердней, пытаясь подобрать самое красивое. Хотелось на вечере блистать яркой звездочкой, и к счастью, мама мне в этом помогла. Мы купили нежно-розовое платье чуть выше колен, с тонкими бретельками, и прозрачной шелковой накидкой вместо рукавов.
Перед поездкой утром мама отвела меня к визажисту. Это был первый раз, когда мы обе разговорились по душам, и с удовольствием разглядывали свои отражения в зеркале. Мне нравилось преображаться, ведь в обычное время я никогда не красилась.
Однако мечты феерично разлетелись на тысячу осколков, когда в огромном дворце, наполненном богатыми людьми, Яна я не обнаружила. Это было первое подобное разочарование. Оказывается, людям свойственно обманывать других людей. Оказывается, никому нельзя верить на сто процентов.