Вот не помнила я такого ощущения от первой нашей встречи. Бешенства такого. Ненависти даже.
Тогда подполковник просто раздражал. Тем, что не велся на меня, как привыкла. Тем, что неправильно реагировал.
А еще тем, что явно насквозь меня видел.
Ну кому, скажите мне, приятно, когда тебя мужик насквозь видит?
Да даже Максик себе такого не позволял!
А тут какой-то посторонний неприятный подполковник!
Короче говоря, я ехала на заднем сиденье его здоровенного монстра и злилась ужасно!
Причем, прекрасно понимала, что, на самом деле, злюсь на брата-придурка, поставившего меня перед фактом, практически предавшего.
В этот момент иначе, чем предательством, я не могла определить его поведение.
Просто вытащил из дома, просто перекинул в лапы незнакомому страшному мужику, фактически, на съедение отправил.
Во всю эту ересь насчет того, что подполковник – «нормальный мужик», как выражался Максик, я вообще не верила.
Для него, может, и нормальный… А для меня…
Взять хотя бы, как смотрел на меня сейчас.
Я этот взгляд настойчивый ощущала кожей. Специально отворачивалась, специально в окно пялилась, в телефон, да куда угодно! Главное, не встречаться с ним глазами!
И что же?
Каждый раз, когда хотела проверить, успокоился ли он, не смотрит ли на меня, ловила нахальный пристальный взгляд!
Каждый, сука, раз!
Интересно, он на дорогу вообще смотрел?
Или мы по автопилоту ехали?
А, самое дикое, что я каждый раз краснела, когда ловила его на разглядывании.
Как дурочка. Как девочка несовершеннолетняя.
От этого накатывал стыд и опять же злость.
Хотелось выматериться, хотелось сказать подполковнику, этому каменному чурбану, чтоб за дорогой следил, что на мне нет живого места, куда бы его настырные глаза не залезли…
И в то же время понимала, насколько вообще вся ситуация глупа.
Так и ехали.
Он, бычара, невозмутимо и, как мне казалось, насмешливо перекатывая спичку во рту и пялясь на меня без остановки.
И я, сгорающая от ненависти, злости и стыда.
Понятное дело, когда опомнилась и начала смотреть за дорогой, было уже слегка поздновато.
Короткий зимний день стремительно заканчивался, мы ехали по проселочной полосе, в колее, разбитой, как мне думалось, трактором. Вокруг был снег, снег, снег… И блядские елки, которым нет числа в этом регионе.
– А мы куда все же? Я думала, где-то в черте города будем…
Я постаралась задать вопрос нейтрально, чтоб голос не дрожал.
Хотя стало страшно. Хрен знает, где. Вокруг зима. А рядом ни души, только подполковник полиции, вид которого вообще спокойствия не внушал.
– Нет. Ваш брат тоже уехал за город. В городе нельзя. Опасно.
Голос его звучал спокойно, лениво даже. Здоровенные лапы на руле смотрелись жутковато.
Я опять уткнулась в телефон, попыталась набрать сообщение Максику. Но сети не было. Внезапно так.
– Сети нет…
Я услышала со стороны, как растерянно и испуганно прозвучал мой голос. Черт! Никакой жертвенности! Никакого страха, Люда! Это заводит зверей!
– Да, здесь часто не бывает…
Ленивый голос прозвучал инфернально.
Как в фильмах ужасов…
Я постаралась взять себя в руки.
Спокойно, Люда. Все ужасное, что могло случиться, с тобой уже происходило.
И ничего. Выкарабкалась.
И тут тоже все будет хорошо.
Мы подъехали к глухим воротам уже в темноте.
Я настороженной мышкой сидела на заднем сиденье и лихорадочно осматривалась, периодически лапая телефон в надежде, что сеть появится.
Нифига.
Джип въехал в автоматически открывшиеся ворота, фары осветили дом. Большой. Прямоугольный. Мрачный. Реально, как в фильмах ужасов, черт!
С обеих сторон подъездной дорожки, присыпанной снегом, зажглись фонари.
– Приехали, – проинформировал подполковник и вышел из машины.
Я посидела немного, со страхом разглядывая сам дом, в котором постепенно, величественно открывались внешние бронированные, судя по всему, роллставни, темноту участка с посаженными там и сям елками и соснами. И ни одного огонька. Нигде, кроме подъездной дороги.
Подполковник между тем вытащил мою сумку из багажника, подошел с другой стороны и открыл мне дверь.
Мотнул головой на выход.
Я со страхом и вызовом уставилась на него.
Очки подполковник снял, хватило ума на ночь глядя не рассекать в брутальном образе мачо, но это не сделало его лицо менее каменным. И устрашающим.
Взгляд, не спрятанный за темными стеклами, теперь еще больше пугал. Потому что был таким… Ощупывающим. Одновременно холодным, оценивающим и горячим. Мужским очень. Уж что-что, а интерес к себе, как к женщине, я могла разобрать.
– Помочь выйти? – спокойно спросил он, устав, наверно, ждать, когда я пошевелюсь.
– Не надо…
Я выпрыгнула из машины, протянула руку за сумкой.
Он отдал, усмехнулся и пошел по дорожке к дверям дома.
Делать нечего, я потопала следом, ощущая себя овцой на заклание.
Максик… Дурака кусок, куда ты меня отправил… Это же не санаторий никакой, не служебная квартира… Это дом, здоровенный, очень дорогой загородный дом, которого просто не может быть в собственности у простого подпола полиции!
Это какой-то неправильный мент!
Я трусливо вжимала голову в плечи, оглядывалась, прикидывая пути отхода в случае опасности.
Кажется, в стороне, противоположной от дома, мелькнули огоньки. Там, наверно, деревня!
Если что, побегу туда прямиком.
На улице практически ноль, не замерзну…
Мы зашли в дом, зажглось освещение, мягко, не ослепляя.
Я встала в дверях, ошалело разглядывая обстановку.
Ну, если он реально подпол… То нехило живет нынче полиция, скажу я вам.
В доме, судя по всему, было два этажа. Может, больше, но два – точно. Весь первый занимало огромное открытое пространство, которое, похоже, на западный манер служило одновременно гостиной, кухней и чем-то вроде игровой. В центре располагался вальяжно нереальных размеров диванище, неподалеку, чуть в стороне, с потолка свешивалась черная труба камина.
Где-то сбоку сверкала темными отблесками кухня, полностью закрытая, строгая. С другого края огромного помещения угадывался бильярд и, похоже, еще что-то вроде зоны отдыха с кальяном и здоровенной плазмой.
Никаких финтифлюшек, статуэток, непонятных предметов интерьера. Все просто и функционально.
По-мужски.
– Нравится?
Я подпрыгнула на месте от неожиданности, прижала к себе сумку, словно защититься хотела.
Подпол стоял неподалеку, разглядывая меня задумчиво. И опять, как мне показалось, с намеком таким отчетливым.
Я поежилась.
– А что это за дом?
– Мой.
– Ваш?
Голос хрипнул. Я прокашлялась.
– Да, мой.
– Но Макс говорил о безопасном месте, о санатории…
– Это он поехал в санаторий. А вы – сюда.
– Но… Почему?
– Потому что я так решил.
И вот после этой фразы, отчетливо лязгнувшей металлом захлопываемой клетки, я и начала кашлять опять.
До хрипов и слез.
Не знаю, что со мной было. Реакция какая-то дикая на его слова. Верней, на их смысл.
Он решил, значит… Привез меня сюда, в свой дом… Никто не знает, где я! И Макс не знает! Никто меня не будет искать…
Черт!!!
Люда, ты опять вперлась!!!
Но больше ни за что. Никогда. Никогда!
– Эй, что такое? Вы замерзли? Плохо?
Я кивнула сквозь слезы.
– Проходите сюда, садитесь… Я сейчас включу побольше отопление. И сауну.
Он показал, куда проходить, а сам пошел в сторону незаметной двери в противоположной стене комнаты.
Я сделала пару шагов, с дрожью услышав про сауну…
Бежать. Бежать, бежать, бежать!!!
В сторону деревни, прятаться там и выбираться к людям! Наверняка, трасса недалеко, там ловит интернет, дозвонюсь до Макса, предупрежу…
Только подпол вышел из комнаты, я рванула ко входной двери. С ужасом ожидая, что она окажется запертой.
Но нет!
Открылась легко!
Я подхватила сумку и побежала прочь из страшного дома.
По дорожке в сторону огоньков, которые, как я теперь ясно видела, были именно огнями деревни!
Передо мной расстилалось белое поле снега, наверно, летом тут полно травы… Конечно, бежать будет непросто, но наст пока есть, а я легкая – не провалюсь…
Я понеслась к огням по ровному полю… И буквально через минуту поняла, что это не поле! Это река!
Река или озеро, скованное льдом!
Но останавливаться не стала, решив, что так даже лучше.
По льду быстрее добегу.
Когда подо мной раздался треск, я замерла. Даже дышать перестала, надеясь, что все обойдется. Легонько скользнула еще… И с ужасающим грохотом провалилась в ледяную воду!
Только взвизгнуть и успела!
И ухватиться за кромку льда.
Паника была такой, что я даже не помнила о правилах поведения на льду. А ведь когда-то в школе учили!
Но я, все забыв, просто бестолково барахталась в оглушающе холодной воде, пальцы скользили по льду, сумка пошла камнем на дно, и, скорее всего, я бы через минуту отправилась за ней, но тут меня ухватило что-то за руку и одним мощным движением выволокло на лед.
Стало еще холодней, хотя мне казалось, что ног и тела ниже пояса я уже не чувствую. Оказывается, чувствую! И это больно!
Меня жестко протащило еще по льду в сторону.
Было так ужасно, так страшно, так больно, что я даже не понимала, кто меня тащит, что вообще происходит…
Звуков никаких, кроме собственного сипа из горла и ударов сердца бешеных, не слышала.
Откуда-то, словно сквозь вату, пробился глухой злобный мат.
– Кошка драная, куда тебя, бля, понесло, дура ненормальная, бля…
Через мгновение меня оторвали от льда, подняли под мышки, буквально вздернули вверх.
Ошалело уставившись в невероятно злые глаза подполковника, я только могла моргать в ответ на его ругань.
А ругал он меня очень громко и крайне злобно.
И встряхивал так, что зубы клацали каждый раз.
Я хотела ему ответить, хотела объяснить что-то… Но смогла только опять выдавить из себя сипение. Весь мой голос остался там, на льду.
Подполковник замолчал, потом просто взвалил меня на плечо, как куль, и понес в дом.
Тот самый, из которого я так неудачно пыталась сбежать.
Обратно в клетку.
Я, практически теряя сознание, висела на нем, ощущая, как твердая и отчего-то горячая ладонь придерживает меня за зад. И это было блаженное чувство тепла.
Он нес меня в дом, как хищник несет свою добычу в берлогу.
Крепко держа, чтоб не вырвалась. Из плена его рук.
И последней моей мыслью перед отключкой было: «Не отпустит теперь»…