За образ главного героя и (особенно!) за его имя хочу поблагодарить чудесную, невероятно позитивную и невозможно классную Владу!
– Вот и делай после этого хорошие дела, – нахальная кошка сощурила зеленые, блудливые до охерения глазищи, уставилась на меня, деланно невинно и с сожалением вздыхая. – Я же просто помочь хотела! А вы…
– Об этом как раз поподробней.
Фокин передвинул на столе бумаги, немного нервно, поерзал, поклацал ручкой. Потом мышкой.
Поймал мой разъяренный взгляд и резко прекратил. И правильно. Еще немного, и…
Тут я поймал себя на несвойственном мне раздражении. Удивился.
Перевел взгляд на причину расшатанных до невозможности нервов.
Причина, очень четко в самом начале опроса определив, кто тут у нас начальство, играла исключительно в мою сторону.
Вы только посмотрите на нее!
Ручки сложила на коленочках, глазки опустила, губку оттопырила. Святая наивность пришла к двум злым дядям! Невинная дева, мать её! Еще немного – и нимб над головой нарисуется!
Вот, если б своими глазами буквально час назад не видел, как она здоровенному парню чуть горло заточкой не прошила, то прямо проникся бы игрой. Поверил.
Такая нимфеточка, такая няшечка. Вкусняшечка. Черт.
Так, стоп, Гор. Не заводись.
Не стоит она того.
У тебя есть задача. Верней, у твоего отдела, судя по сегодняшнему наблюдению, переполненного отъявленными дегенератами, неспособными нормально снять показания и опросить свидетельницу, есть задача.
Серьезная, мать ее, задача.
А ты, Гор, чего-то начал материться. А мат – это прямой путь к агрессии. А агрессия – это первый шаг к разрушению личности.
Хочешь ли ты, Гор, разрушить свою личность? Еще раз? Правильно, нет.
А, значит, что?
А, значит, надо прекратить раздражаться без толку и начать раздражаться по существу.
Закончив минутку аутотренига, я коротко мотнул головой Фокину, сильно занятому изучением всяких интересных мест нашей неуступчивой свидетельницы, на выход.
Голодный тупой взгляд подчиненного, неплохого, по сути, парня, опять заставил чуть-чуть поаутотренить. Выдохнуть.
А уже потом, после того, как Фокин вышел, посмотреть в упор на свидетельницу, с интересом разглядывающую меня.
Обычную с виду девушку, чуть старше двадцати, шатенку, в затрапезных джинсах и футболке с черепом. Короче говоря, простая девчонка. На улице встретишь, не оглянешься лишний раз. Ничего примечательного.
Правда, джинсы ее в данным момент были продраны и уделаны кровью. Футболка тоже.
Хорошо, хоть лицо обтерла снегом, и руки почистила. А то не на свидетельницу походила бы, а на подозреваемую.
Кстати, вопрос о превышении необходимой самообороны тоже может встать… Если я буду скотиной, конечно, и забуду, как она помогла моему приятелю. Как спасла его сестру.
– Людмила Семеновна, я жду полной информации, от начала вечера, как вы заступили на смену и заканчивая непосредственно произошедшим.
– Я устала, – капризно оттопырив губку, неожиданно заявила она, – и хочу есть. И вообще… Помыться. Давайте, я завтра приду и на все вопросы отвечу?
Ага, конечно, ищи-свищи тебя завтра. Тебя и брата твоего – водилу бешеного, на своей приоре раздолбанной чуть было не сделавшего всухую навороченный субарик сына прокурора города.
Брата сейчас допрашивают в соседнем кабинете, и, судя по всему, задержат до выяснения обстоятельств. Как и эту красотку.
Тут я задумался и мельком глянул на нее. Зеленые глаза, словно ожидая нашего зрительного контакта, тут же зажглись каким-то, сука, потусторонним светом, гипнотизируя.
Нифига себе, сказал я себе…
Это что за номера еще, Гор? И куда это все, бляха муха, годится?
И не пора ли тебе, Гор, отдохнуть немного от рабочей суеты?
Чтоб всякая нечисть не мерещилась…
– Можно… Я пойду?
Она спросила таким низким, грудным голосом, что я словил резонанс. Потому что перестаралась, ведьма драная.
– После того, как проясните ситуацию, – сухо ответил, и, судя по мелькнувшему в кошачьих глазах удивлению, совсем не то, что она ожидала.
Ну, это для меня не новость.
Я вообще редко женские ожидания оправдываю. Последнее время, так и совсем…
Достал новый бланк, потому что, судя по фокинскому, там вообще все печально.
– Предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний. Распишитесь, что предупреждены.
Она поджала губки, расписалась.
– А теперь с самого начала. Представьтесь.
– Зачем? Вы же знаете, кто я.
– Это необходимая процедура.
– Хорошо… Курагина Людмила Семеновна, девяносто седьмого года рождения, полных лет – двадцать три.
– Семейное положение, дети?
– Не замужем, детей нет.
– Хорошо, место работы, должность.
– Ночной клуб «Стерх», официантка.
– Теперь подробно о вечернем происшествии.
– Господи… – она опять картинно закатила глаза, облизнула губы. Посмотрела на меня, отслеживая эффект.
Поняла по моей каменной роже, что никакого эффекта не вышло, поменяла позу, выгнула спину, провела рукой по футболке, привлекая внимание к груди.
Такие ужимки глупые. Смешно же.
А особенно смешно то, что я повелся. И на грудь посмотрел, да. И на губы. И на язык розовый, как у кошки. Сучка. Злит.
Так, Гор, опять аутотренинг…
Зачем мне это все?
Отпустить бы её… Тем более, что в любом случае итог именно таким и будет. И с ней, и с ее братом бешеным. Хотя, тут вопрос, кто в этой парочке бешеный. Брат только дрался, а она чуть человека не убила.
За дело, не спорю. Но не каждая баба вот так сможет. С готовностью приставить заточку к горлу человека. Здесь должен быть определенный склад характера. И опыт. Потому что знала, куда приставлять. Чтоб одним ударом. Вообще не шутила, стерва.
Того урода, что она порезала, потом пришлось вылавливать в темном заснеженном лесу. Парням не особо понравилось, да. А, когда нашли, да еще и со штанами мокрыми… Тут и поржать, и погрустить. Потому что его пришлось же в машину грузить. Служебную. Отмывай ее потом…
Так что девка, конечно, не промах. Боевая. И хитрая. Но сейчас отпустить – не вариант. Есть у меня подозрение, что знает она больше, чем хочет показать.
Прикидывается глупенькой овечкой.
Но ничего. На любую овечку найдется свой волк.
– Ну что тут рассказывать? – после молчания и изучения моей рожи, свидетельница, наконец, просекла, что просто так отсюда не уйдет, и решила начать говорить по существу вопроса, – все вообще случайно вышло. Я обслуживала столик сына хозяина, Валерика Росянского…
– Сразу вопрос: с чего вы взяли, что это сын – хозяина?
– Как с чего? Потому что он – сын хозяина, – удивленно ответила свидетельница.
– Но по документам у клуба хозяин – не Росянский.
– Я не знаю, как по документам, но все сотрудники клуба в курсе, кто хозяин.
– То есть, вы утверждаете, что клуб принадлежит Росянскому?
– Я не утверждаю. Мне так говорили.
– Кто?
– Не помню.
О, как! Сразу волну словила. Никакой конкретики! А как хорошо было бы прихватить прокурора города Росянского! Учитывая, что сотрудники МВД и прокуратуры не имеют права осуществлять коммерческую деятельность… Ммм… Это было бы интересно.
Давно я на эту гниду смотрю, и на него, и на сыночка его, и на зятя… Суки. Устроили тут семейный подряд прямо в конторе. Твари.
Но с такими показаниями «одна баба сказала» каши не сваришь, конечно.
Ладно, танцуем дальше.
– Вы обслуживали столик…
– Да… И услышала, как Валерик Росянский договаривается со своими друзьями встретить возле клуба двух девчонок, которые его на танцполе обидели. Толкнули, что ли… Я просто решила помочь. Валерик был уже не в себе, обнюхался, наверно…
– Вы видели, как он принимает наркотики?
– Нет. Но он наркоман, это все знают.
– Кто все? Имена?
– Все. Имен не знаю.
Наступила тяжелая пауза. Я смотрел на кошку, кошка щурилась на меня. Глаза свои зеленые острила.
Опять губы облизывала.
Да кто ж тебе сказал, что это на всех действует, дурочка?
Наверно, тот, на кого это действовало. Как на меня.
Но хрен ты это увидишь, кошка драная.
– Продолжайте.
– А что продолжать? Я просто пошла и предупредила девчонок. А потом решила помочь. Максик как раз смену завершал, вот мы и предложили подвезти.
– Максик?..
– Мой брат, Максим Семенович Курагин. Он барменом там работает. Работал.
– Хорошо. Дальше.
– А дальше мы вышли через черный ход, загрузились в машину Макса и поехали. А Росянский с приятелями поняли, что мы девчонок увезли, и за нами рванули. Мы ехали-ехали… Потом одна из девчонок позвонила кому-то, описала ситуацию, дала трубку Максу. И дальше он поехал туда, куда ему человек по телефону сказал. Потом, когда мы остановились, Росянский с дружками выбежали и налетели на нас. Макс стал с ними драться, сразу с двумя, но их пятеро было же. Росянский полез к беленькой девочке, Сашке, кажется, вытащил ее из машины, начал тискать. Я выбежала с пассажирского… Меня схватил еще один… А у меня чисто случайно остренькая была спица… В машине Макса валялась, он что-то там делал ею, ремонтировал, что ли… Ну я и ткнула. Чисто случайно. А потом вы приехали уже. И всех повязали. И вот знаете, гражданин следователь, я не понимаю, что происходит, – голос ее зазвенел обидой, в глазах блеснули слезы, – я, между прочим, только помочь хотела, понимаете? Мне девчонок стало жаль. Росянский просто тот еще отморозок… Запросто мог что-то сотворить с ними… А брат мой жизнью рисковал, и я тоже. А вы меня задержали. И не отпускаете. А я помыться хочу… И руки в царапинах все, посмотрите…
Тут она тяжко вздохнула, из левого глаза поползла по щеке одинокая слезинка. Горькая такая.
И ладони ко мне так протянула, трогательно.
Актриса, мать ее…
Если б не видел ее там, на поляне заснеженной, сегодня, то поверил бы.
Но я видел.
Глаза дикие. Смех бесячий. Пальцы эти самые, тонкие, беззащитные. С заточкой. И вот не дрожали они тогда. Совсем.
Интересная она личность, Людмила Курагина. И брат ее тоже, очень интересный.
А еще интересно то, что они, как говорится, «в списках не значатся». То есть, нет их в клубной базе. Не работают они там. Совсем.
Это мои идиоты все же смогли проверить.
У брата ее взяли пальчики, у нее – тоже.
И совсем скоро я буду знать, кто ты такая, Людмила Курагина, кошка с зелеными глазами.
И какого черта ты оказалась в нужном месте в нужное время.
Спасла сестру моего друга, не последнего человека в конторе, кстати.
И что у тебя в жизни случилось такого, что руки не дрожат, когда заточку в шею здорового мужика вгоняешь?
А заодно и время будет про себя кое-что прояснить.
Например, почему меня так твой неуступчивый взгляд заводит.
Ничего. Скоро все станет понятно.
Уж в этом я уверен.
И, как только разберусь с основным, решу, что с тобой дальше делать.
Пока что парочка вариантов только. И оба интересные.