Теплая вода омывала тело, очищала кожу. Оттирала засохшие разводы на внутренней стороне бедер. Как-то к такому я не готовилась. Внутри неприятно пощипывало, но, блин блинский, я бы без зазрения совести повторила это еще раз.
Принцесса.
Горько усмехалась такому сравнению. Воспоминания пришли сами собой – я не звала их, никогда не зову, но они возвращаются в мою жизнь, заставляя сердце покрываться болью.
Такой добрый взгляд. Небольшая бородка, которая постоянно колола щеку, когда папа меня целовал. Любила сидеть у него на коленях, слушая все новые и новые сказки. Самые любимые были, конечно, про принцесс.
Чаще всего дома он носил белые футболки. Точно знал, что я его испачкаю красками или вареньем, но упорно продолжал их носить. Помнила, как решила сделать ему подарок – вырезать снежинки, но белая бумага лежала высоко на шкафу в его кабинете, а футболки совсем рядом – в комоде. Даже не ругался, когда пришла к нему в спальню с ворохом корявых снежинок. Всегда тепло улыбался, приговаривая, что я его маленькая принцесса.
– Как тебя зовут? – спрашивал, а я сидела на кухонном островке и ждала свой завтрак. Папа мастерски готовил овсяную кашу с ягодами – с детским домом не сравнить.
– Настя Филатова, – отвечала, воруя из вазочки печенье.
– Нет. Настоящая принцесса не может зваться просто Настей. – Хитро поглядывал на меня, делая вид, что не замечает, как я лопаю печеньки.
– Я плинцесса Анастасия Филатова, – заявляла уверенно.
Так же уверенно я говорила об этом и в детском доме.
– Я папина плинцесса! – упорствовала, забившись в угол, а дети вокруг смеялись, подначивали.
– Никакая ты не принцесса! – кричали они.
– Я папина плинцесса! – дралась, выбивая свою правду кулаками. Господи, мне тогда было всего пять, но я помнила их смех, слышала так же четко, будто это было вчера.
– Ты принцесса слез! Зареванная принцесса! Принцесса слез! – издевались они, дергая за волосы, щипая.
– Пусть она и принцесса слез, но у каждой принцессы должен быть рыцарь! – Лизка тогда была такая же мелкая, как и я, но на два года старше. Отбивалась вместе со мной, дралась и с мальчишками, и с девчонками. С тех пор и подружились. Мой верный рыцарь в доспехах из крышек кастрюль и с поварешкой наперевес.
Слезы стекали по щекам, исчезая, смешиваясь вместе с теплой водой. Перед глазами стоял дом, в котором мы жили. Помнила и высокий белый забор, и целое поле зелени, и большой особняк, который тогда казался огромным замком. Помнила, как он горел.
Огонь полыхал, черным дымом уходил высоко в рассветное небо. Треск, грохот – все обваливалось на глазах. Я кричала, плакала и рвалась внутрь, но меня не пускали.
– Там мой папа! – не могла достучаться до них. – Там мой папа!
Помнила ту ночь. Она черной пеленой возвращалась во снах. Я снова видела его лицо, колючую бороду и белую футболку, по которой растекалось яркое красное пятно. Снова слышала выстрелы. Где-то разбилось стекло.
– Унеси ее! – крикнул отец кому-то.
Было так страшно, так страшно. Меня спрятали в шкафу на первом этаже.
– Сиди здесь тихо, принцесса, ладно? Во что бы то ни стало сиди тихо и не выходи! – проговорил мужчина, закрывая передо мной створки.
И я сидела. Сидела и старалась не плакать, старалась не вздрагивать и не издавать ни звука. Даже когда выстрелы кончились, я продолжала сидеть в шкафу.
– Ее здесь нет. Успели увезти, черт возьми!
– Хрена с два они увезут ее далеко! Поехали. Надо догнать. Белый четко сказал: девчонка должна быть у него.
Чужие голоса смолкли, а я почувствовала, как пахнет костром. Слишком страшно сидеть дальше. Гостиная уже вовсю горела, когда я выбралась из комнаты няни. Стояла в холле и рассматривала мужчин, лежащих на полу. Повсюду была кровь, море крови. Мой отец лежал там, в самом центре, смотрел на меня, но ничего не говорил, не шевелился. Я испытывала дикий ужас.
Чужой стон стал устрашающим громом среди ясного неба. Один из мужчин с трудом поднялся, хватая с пола пистолет. Хотелось убежать, спрятаться, не видеть ничего, но, взяв меня на руки, он вынес дерущуюся меня из дома. Я хотела к папе, я видела его, я думала, что ему еще можно помочь.
– Там мой папа!
Он крепко держал меня на руках.
– Нет, принцесса. Твоего папы больше нет.
Вытерев слезы, включила холодную воду. Она привела в порядок мысли, забрала с собой туман воспоминаний. Боль не ушла, нет, но затаилась до следующего раза. Она никогда не уходит насовсем, но я и не хочу ее забывать. Забыв ее, я забуду и папу.
– Эй, принцесса, с тобой все в порядке? – раздалось за дверью, когда обматывалась махровым полотенцем.
– Да, я уже выхожу.
В спальне у кровати стоял столик на колесиках, заставленный едой. Желудок предательски заурчал, намекая, что пора бы нам чего-нибудь пожевать. И лучше, если пожевать будет много.
– Твое платье помялось, поэтому вот. Это одежда моей младшей сестры, но уверен, она даже не заметит, что что-то пропало. Там этого барахла навалом. – Стас протягивал мне сложенные стопкой вещи и черные сапоги без каблуков.
– Спасибо, конечно, но как-то неудобно.
– Неудобно штаны через голову натягивать, – усмехнулся этот тип. – Сестра в Англии учится, приезжает только летом, и то ненадолго, так что не беспокойся.
– Отвернешься? – спросила, уже точно читая ответ на его наглой моське.
– Нет.
Посмотрев на потолок, попросила у бога здравомыслия для одного мужчины, но, видимо, после вчерашнего грехопадения в мольбах мне было отказано. Сидел на постели, упакованный в брюки и рубашку, и наблюдал за мной, ничуть не скрывая улыбки. Повернувшись к нему спиной, натянула свои стринги и чужую черную водолазку. Хоть носки были новыми – это радовало. Темные брюки сели как влитые.
– Налюбовался? – спросила, оборачиваясь.
– Нет, но думаю, мне еще представится возможность. Садись завтракать, принцесса.
Вот самоуверенный засранец!
Да, конечно, завтрак в этом доме не сравнить с моим обыденным бутербродом с сыром и маслом. Тут тебе и салат, и фрукты, и мясная нарезка, и черт знает что еще. Уплетала за обе щеки, поглядывая на чашку с кофе – единственную чашку. Сок в стакане как-то не прельщал.
– Спасибо. – Забрав чашку из его рук, сделала обжигающий глоток, а потом еще один, и еще…
– Эй, мы так не договаривались. Это мой кофе. Девочкам положен сок, – возмутился этот жадина.
– Сам пей свой сок, а лично я без кофе не просыпаюсь. – Сделав еще один глоток, посмотрела на ополовиненную чашку и с неудовольствием вернула ее Снежному Королю. Бог велел делиться. Не со всеми и не всегда, но все же.
– Значит, ты принцесса ювелирного королевства, – размышлял он будто сам с собой, а я предпочитала отмалчиваться. – Кто-то из папиных конкурентов, да? Интересно. Только я до сих пор понять не могу, что ты делала у меня в спальне?
– Заблудилась. – Откровенно смеялась над ним. Надо же – сам себе придумал сказку, сам же в нее поверил. Чудак человек.
– А почему не остановила меня? Ммм… Наверное, это коварный план наших родителей. Хотят поженить нас, верно? Да, это вполне в духе отца – объединиться с конкурентами.
– Прекрати искать проблему там, где ее нет. Я просто не хотела тебя останавливать. Думаешь, такое невозможно?
Нетерпеливый стук в дверь прервал наш диалог, который уже начал сворачивать не в ту степь. Еще чуть-чуть, и этот детектив разглядит во всем этом мировой заговор.
– Станислав, немедленно открой! – прозвучал излишне громкий женский голос.
– Черт, не успели, – прошептал этот несчастный, отставляя чашку.
– Что будет?
Понимала, что придуманная им сказка сейчас лопнет как мыльный пузырь. За дверью наверняка стояла его мать, которая стопроцентно знает всех дочерей всех своих подруг. Как-то не очень хотелось объясняться и лишаться работы. Я все еще надеялась выплыть из этой истории сухой и не заляпанной.
– Тебе ничего, а вот меня ожидает тяжелый разговор и порция женской истерики. Ненавижу истерики, – прозвучало как-то обреченно.
– А может, тогда убежим? Есть машина? – глупый вопрос, да, но я должна была знать, какие у меня есть пути побега.
– Конечно.
– Станислав! Как ты посмел вчера ослушаться меня? – продолжала вещать его мать, тарабаня все сильнее.
– Ты смелый парень? – натягивала сапоги, которые оказались чуть-чуть великоваты, но я с детского дома привыкла запаковывать свой тридцать седьмой в обувь, начиная с тридцать пятого и заканчивая тридцать девятым размером. Если хочешь разнообразия, приходится меняться.
– Хочешь проверить?
– Ага, – кивнула, улыбаясь. – Бери куртку.
Схватив шубу, открыла балкон и спокойно перелезла через балюстраду. Держалась руками за перила, когда услышала за спиной шокированное:
– Ты что, сумасшедшая?
– Не будь маменькиным мальчиком. Это ведь весело. И потом, ты ведь хочешь узнать мое имя?
Да, играла на его любопытстве. Хотелось поскорее выбраться отсюда – за стенами этого дома я хоть немного успокоюсь. Там убежать будет намного легче.
Спрыгнув вниз, аккурат приземлилась в сугроб, который еще не успел растаять, но покрылся крепкой коркой. Ударилась рукой, однако жалеть себя времени не было. Едва успела выкарабкаться, когда рядом свалился Стас.
– Черт… – простонал он, улыбаясь. – Принцесса, ты действительно сумасшедшая.
– Меня зовут Стася.
– Ты серьезно? – поднимался, отряхивая мех куртки от снега.
– Более чем. Где твоя машина?
За ворота мы выезжали, глупо улыбаясь друг другу. Шпионы восьмидесятого уровня, не меньше.
– Сильно ударилась? – спросил, переплетая наши пальцы.
Крутая тачка, кожаный салон, запах дорого парфюма. Что я здесь делаю? А черт его знает.
– До свадьбы заживет. С тобой, конечно, весело, но не мог бы ты довезти меня до ближайшей автобусной остановки? – при себе ни копейки, но в шубе телефон. Вызову такси до Лизки, а там она выйдет и расплатится за меня. Небольшая цена за то, чтобы услышать эту историю первой.
– Нет, принцесса. Не дури. Не хочу отпускать тебя сейчас. – Дверцы с тихим щелчком заблокировались.
– Это похищение? – спросила, усмехнувшись.
– Считай, что я влюбился с первого взгляда. Ну, или с первого стона. Тебе как больше нравится?
– Хам, – проговорила уже на автомате. Рядом с ним не чувствовала страха или дискомфорта. Внутренне ощущала, что не навредит. – И куда мы едем?
– Ну, как на счет того, чтобы познакомиться с моими друзьями?