В конце перрона я оглянулся назад и увидел отца, который издали казался очень маленьким и совсем не таким, каким я его знал. Все мы когда-то уходим в большую жизнь. Наши родители остаются одни, вспоминая те времена, когда мы были маленькие, проказничали или радовали их какими-нибудь хорошими делами, но всё равно стремясь поскорее вылететь в вольную жизнь, не связанную никакими домашними правилами.
Я хотел помахать отцу рукой, но не стал этого делать, чтобы он не сорвался с места и не побежал ко мне, подумав, что это я зову его к себе и мне очень плохо без него. Я хотел быть взрослым и сейчас шёл в эту взрослую жизнь.
Рядом со мной шел мой начальник, потому что его я не знал, а он меня уже знал и знал, что мы приедем. Куда он меня повезёт, что будет дальше, меня не особенно волновало. Я в первый раз был в огромном городе, где много людей, которым до тебя нет совершенно никакого дела, а вот тебе интересно, чего они куда-то бегут, несут сумки и портфели, едут в потоке машин, видных с привокзальной площади.
Мы подошли к новенькой темно-синей машине. Таких машин я еще не видал. Да и вообще, сколько машин я видел? Две или три. В наших краях они были редкостью. Машина ЗИС, как у Сталина, у директора завода и машина «Победа» у главного инженера.
– Как машинка? – спросил мой провожатый и, не дожидаясь ответа, продолжил, – «Москвич-401», только что с конвейера. Таких за границей нет. Мы их обставили по всем показателям. В войне победили – раз. Всё разрушенное восстановили – два. И обгоняем их по всем показателям – три. С нами, брат, шутки плохи, – и он показал мне здоровенный кулак. – Садись на заднее сиденье, мало ли что, дураков на дорогах много, а машина моя, купил, все накопления спустил. А ты чего молчишь? У тебя что, языка нет?
Я показал ему язык и отвернулся в сторону. Мне почему-то совсем не хотелось разговаривать с этим человеком, хотя, как мне казалось, с ним придётся разговаривать и очень много разговаривать.
Мы ехали по улицам, останавливаясь на перекрестках.
– Смотри, это проспект Мира, – говорил мой сопровождающий, – какой простор, какая сила, а это выставка достижений народного хозяйства. Когда вырастешь, обязательно сходи. Увидишь, чего мы достигли и почему нас ненавидят все страны, которые не смогли достичь такого же, как и мы. У нас самая богатая страна в мире, поэтому все и тянут ручонки к нам. Ну, мы им пальчики-то и отшибем.
– А вот почему, – спросил я, – у нас самая богатая страна в мире, а мы со своей семьёй живем в тесной комнатушке, а у Ленина была своя отдельная комната, и у них в семье у каждого были свои комнаты, книги они читали в просторной гостиной, а кушали в столовой? Они тогда жили богаче, чем мы сейчас?
Мой куратор как-то вдруг задёргался, дернул какой-то рычаг, резко нажал на педаль газа, машина дернулась и заглохла.
– Запомни раз и навсегда, пацан, – жёстко сказал он, и глаза его стали колючими, – я этого не слышал. Если еще брякнешь где такое, то твою семью могут в лагеря упрятать, а тебя, гадёныша, к стенке поставят. Мы не заграница какая-нибудь, у нас детей за здорово живёшь расстреливают. И ты не лезь в петлю. Иногда думай о том, что говоришь, понравится ли это тому, с кем ты разговариваешь. А твои слова – это вредительство. Продумай, на чью мельницу ты воду льёшь.
Он снова завёл автомашину, и мы поехали дальше, не проронив ни слова.
Скоро Москва закончилась и началась такая же местность, как и в окрестностях нашего города. Столичность жизни наблюдается только в столице, а вне её – всё одинаково.
Дорога была относительно хорошей, потому что асфальт был местами неровный, и водителю приходилось притормаживать, чтобы не влетать на полном ходу в яму. У дорожного указателя «Поскребыши» мы повернули налево и поехали по лесной дороге отменного качества. Понятно, что машины здесь ездят не так часто, как по главной трассе.
С этой дороги мы свернули направо и подъехали к воротам в бетонном заборе, уходящем вправо и влево. Слева от ворот было какое-то небольшое здание с окошечком в сторону подъезда и простой деревянной дверью. Слева от двери висела какая-то вывеска с названием, выполненная в красно-золотых тонах.
Из дверей вышел человек и проверил документы у моего сопровождающего. Всё оказалось в порядке. Нам открыли ворота, и мы въехали внутрь.
За забором ничего примечательного не было. Пятиэтажное здание квадратного типа, хозяйственные постройки и вокруг сплошной лес.
Мы зашли в большой вестибюль, и я остался стоять посредине. Маленький мальчик в красных шароварах.
Через несколько минут подошла какая-то женщина, взяла меня за руку и повела в столовую. Там мне принесли стакан молока и булочку. Булочка была очень мягкая и ароматная, я таких раньше не ел, а молоко так себе. У нас молоко было лучше.
После небольшого завтрака мы пошли куда-то по коридору и оказались в большом зале, где бегала стайка ребят моего возраста. Я был последним, плебей в красных штанах с начесом. Почему я так говорю? Потому что все дети были одеты богато по тому времени, в новеньких костюмчиках и платьицах. Всего нас было пятнадцать человек. Десять мальчиков и пять девочек.
Нас выстроили в шеренгу, и я оказался разделителем между мальчиками и девочками. Все ребята потихоньку хихикали, глядя на меня. Я и сам понимал, что выгляжу несколько глуповато в этой одежде, но другого ничего не было и забиваться в угол я не стану. Пусть завидуют, что у них нет таких штанов, как у меня.
Наконец, в зал вошли человек десять взрослых. Самым главным был мужчина с седыми усами.
– Начнём с девочек, – сказал он. – Девочки, кто из вас хочет стать такой же, как Зоя Космодемьянская? – спросил он.
Лес из пяти рук сказал, что они все «за». А что? Мы все знали героев прошедшей войны, которая закончилась всего лишь одиннадцать лет назад.
– Вера Васильевна, – обратился главный к одной из женщин, – вот ваши питомцы, распределяйте их на жильё и на довольствие. А сейчас мы спросим мальчиков, кто из вас хочет быть таким же, как Александр Матросов?
Пять человек подняли руки.
– Пётр Николаевич, это ваша группа, забирайте. А кто хочет быть таким же, как капитан Николай Гастелло? – спросил главный.
Поднялись еще четыре руки.
– Глеб Владимирович, это ваши, – сказал главный и обратился ко мне, – а ты кем хочешь быть, мальчик?
– Никем, – насуплено сказал я, – я буду самим собой и приехал сюда учиться быть взрослым.
Все засмеялись. Над кем смеетесь? Над собой смеетесь, посмотрели бы вы на себя со стороны. Сейчас еще будете говорить мне: а если бы ты вез патроны?
– Желание похвальное, – сказал главный, – но пока будешь гастелловцем. У них как раз некомплект.
Нас отвели в жилое крыло и распределили по комнатам. По два человека на одну комнату.
В комнате две кровати, два письменных стола с радиоприемниками и настольными лампами, книжный шкаф, платяной шкаф, отдельно умывальник, ванна и туалет отдельно. Мебель новая. Таких шикарных условий у меня дома не было.
Попрыгав на кроватях, мы понеслись в коридор знакомиться с другими обитателями этого здания, но в общем коридоре были встречены нашими новыми руководителями.
– Сейчас у нас организационное собрание по группам, а потом обед, – объявил начальник с седыми волосами.
Каждая группа по пять человек проводила собрание в своем классе. В каждом классе стояло по пять школьных столов и один преподавательский стол. В классе было просторно и светло, в большие окна был виден лес, простиравшийся прямо до горизонта.
Наш руководитель Глеб Владимирович сказал:
– По всей стране мы отобрали самых лучших людей. Вы станете героями и прославите нашу страну. Потом вы так же будете стоять здесь и рассказывать, что вы сделали для родины.
– А как мы будем стоять здесь, если мы все гастеллы? – посыпались вопросы.
– Тихо, – повысил голос наш наставник, – Гастелло – это образно, геройское имя, но никто из вас не будет летать на самолетах и идти с ними на таран. Вы – воины земли. Это очень секретно. Это не должен знать никто, ни ваши родители, ни ваши близкие друзья. И вы сами не должны интересоваться именами и фамилиями своих товарищей. Звать себя будете по условным именам. Ты – Котек, – и он указал пальцем на меня. Всех вас будут знать только по этим именам.
Мой сосед по комнате называется Рабич, а еще трое – Гектор, Самара и Валерьян.
Распорядок дня следующий:
1. Подъем в 7.30
2. Гимнастика в 7.45
3. Приведение себя в порядок.
4. Завтрак в 8.30
5. Начало занятий в 9.00
6. Конец занятий.
7. Обед в 13.30
8. Адмиральский час 15.00 – 16.00
9. Самоподготовка 16.00 – 18.00
10. Ужин в 19.00
11. Отбой в 22.00