Ванильные булочки с изюмом – это нечто. Такие булочки могла готовить только Варя. Но ведь она и сама булочка. Да и я с ее подачи набирал лишний вес.
Но, увы, от булочки на завтрак я отказаться не смог. Разрезал ее ножом, намазал половинку сливочным маслом и, отправляя ее целиком в рот, заметил:
– Континентальный завтрак.
Я знал, о чем говорил. Мы в прошлом году побывали в Вене, в Праге, в Берлине. Тур у нас такой был. В Европе так и завтракают – ветчина, сыр, булочка с маслом, кофе или чай. Булочки там тоже вкусные, но постные, не сравнить с теми шедеврами, которые производит Варя.
– Мы в этом году никуда не поедем? – грустно спросила она.
Красивая она, в общем-то, женщина. Эти голубые глаза с большими ресницами, милые ямочки на щеках, волнующая линия носа, пухлые, четко очерченные губы. Но располнела она – и лицом, и телом… Да и приелась Варя, чего уж тут говорить. Потерял я к ней интерес.
– Ну, можно, – пожал я плечами. – Только не летом. Сезон прет, люди строятся, в две смены работаем… Может, осенью?
– Ну да, – в печальном раздумье кивнула она. – Осенью. В две смены.
– Да не осенью в две смены, а сейчас.
– Да какая разница? – махнула она рукой.
– Что – какая разница? – хмуро спросил я.
– Да ничего… – С унылой усмешкой глянув на мой синяк, Варя поднялась из-за стола, подошла к мойке, встала спиной ко мне.
– Что – ничего? Раз говоришь – говори! Ну, подбили мне глаз, и что? Тебе смешно? Ну-ну!
– Кто тебе сказал, что мне смешно?
– Да вижу, что смешно! А мне как-то не очень!
Ледяной компресс на глаз я ставить не стал, и, как оказалось, правильно сделал. Я пошел к врачу, он назначил мне лечение. Белок еще красный, но зрение уже почти восстановилось. И синяк с переносицы уже почти прошел. Если запудрить, то не разглядеть. К тому же я очки солнцезащитные ношу.
После инцидента с Баяном я не встречался с Кристиной и в фитнес-клубе не появлялся. Вечером – строго домой. И сегодня, скорее всего, вернусь вовремя. Если не потянет со страшной силой к Кристине. Я ведь и позвонить ей могу, и адрес ее знаю. Но синяк под глазом еще не прошел, да и краснота с белка не исчезла. Потерпеть немного надо.
Шаги за дверью легкие, крадущиеся, и к глазку кто-то приложился. Увидела меня Кристина, но дверь открывать не торопилась. За дверью моментально все стихло, дескать, нет никого.
Я набрал номер телефона, но Кристина не взяла трубку.
Как знал я, что не одна она дома. Чувствовал, подозревал, терзался… Но не уходил. Стоял, как парализованный, тупо глядя на глазок.
Марина меня кинула, Кристина ждет холостого и серьезного… Но, может, это и к лучшему? Может, пора осознать, что никому, кроме своей жены, я не нужен? Осознать это и врасти в свою семью всеми корнями. Чтобы никаких больше заходов на сторону…
Но как быть, если меня влечет к моей Кристине? Это уже не тяга к приключениям, это страсть к ней самой…
В двери вдруг что-то щелкнуло, и она распахнулась. В прихожей, в одних джинсах и с голым торсом, стоял Баян. На лице – издевательская ухмылка, на груди – татуировки.
Я смотрел на него с отвисшей челюстью.
– Дорогая, у нас гости! – гаркнул он в глубину квартиры.
Кристина не отозвалась, но ведь ясно, что этот урод обращался к ней.
Как же низко пала она, если впустила в свой огород этого козла. Не по его рылу ее капуста… Но, видимо, Кристина считала иначе.
– Ну чего стоишь? Заходи! – Баян отступил в сторону, пропуская меня в прихожую.
Не должен я был заходить в этот дом, но мне хотелось узнать у Кристины, как она опустилась до этого урода, хотелось заглянуть ей в глаза.
Дверь в спальню была закрыта, а в зале никого. Баян постучал в закрытую дверь, но Кристина не открыла ему. Стыдно ей.
Это ведь она подходила к двери, смотрела в глазок. Увидела меня и затаилась. Но Баян меня не боялся. Напротив, он только рад был унизить меня в очередной раз. Может, потому и закрутил с Кристиной, чтобы лишний раз мне насолить.
А он знал про Кристину. Знал. А может, он и с ней был в сговоре?..
– Кристина, ау! – Глянув на меня с издевательской улыбкой, Лева снова постучался в дверь.
А в ответ тишина. Не хотела Кристина видеть меня. Или стеснялась, или презирала. Может, Лева рассказал, как занимался боксом, используя меня вместо груши. Может, они вместе надо мной и смеялись. Два урода – пара…
– Мы на кухне! Я скоро!
Баян с хозяйским видом провел меня в кухню, где был накрыт стол. Фрукты, цитрусовые, коньяк, сыр, сервелат. И еще Кристина подавала к столу жаркое. Для Баяна старалась…
А коньяк неплохой, армянский, пятизвездочный. Баян взял бутылку, достал из шкафа двухсотграммовый стакан, налил до половины и протянул мне:
– Пей!
Послать бы этого урода к черту, но я выпил. Мне нужно было успокоиться, чтобы не наломать дров со злости.
– Деньги принес? – как о чем-то будничном, спросил Баян.
Я с ненавистью глянул на него. Сначала этот подонок разводит меня на деньги, затем избивает в спортзале, после чего оказывается у моей женщины. И после этого я ему еще что-то должен?
Но и Лева окатил меня ледяным взглядом.
– Я же сказал, что найду тебя. А если сказал, значит, лаве ты должен держать на старте! Чего непонятного?
Я мог бы послать его куда подальше, а он мог обрушиться на меня с кулаками, и здесь никого нет, кто бы помешал ему. Свалит меня на пол и забьет ногами до смерти… А мне к жене нужно, к детям. Черт с ней, с Кристиной, забить на нее надо, и домой, к семье. Никаких больше историй на стороне.
– Ну, есть у меня деньги… – Я достал из кармана бумажник, выгреб оттуда все, что там было, положил на стол.
– Сколько здесь?
– Восемьдесят. Может, чуть больше. Или меньше…
– Меньше. По-любому меньше. – Лева смахнул деньги, небрежно сунул их в карман. Немного подумав, снова плеснул мне в стакан. И себе тоже налил.
– Я не буду.
– Да? А я хотел отпустить тебе грехи, – криво усмехнулся он, – в смысле, долги… Или ты хочешь мне и дальше торчать?
Я покачал головой. Если есть возможность рассчитаться с этим уродом, то глупо ее упускать. И с ним разойдусь, и с Кристиной. Пусть живет как знает, пусть выходит замуж за уголовника, пусть мается с ним потом… А я буду жить со своей женой, ездить с ней на заграничные курорты и тратить там честно заработанные деньги.
И вообще, хватит ерундой заниматься, пора за дело браться. Время идет, а дело стоит. Витя движется вперед, а я топчусь на месте. Нельзя так. Ну, не получилось расшириться, но так и катастрофы не случилось. Все как было, так и осталось на мази. С кредитом рассчитался, поэтому не грех взять новый и на этот раз освоить его по уму. Цех достроить, оборудование закупить, людей новых нанять. А там и третий цех появится, четвертый… Глядишь, и Витю догоню.
– Эй, ты чего завис? – Лева щелкнул пальцами перед моим лицом. – Алле, гараж!
Я кивнул, поймав в фокус его мерзкую физиономию, и выпил, закусив кусочком колбасы. Сел, взял апельсин, стал его чистить.
– Ты это, не колотись, мужик. Нормально все. У тебя своя работа, у меня своя. Ты вон всякую хрень лепишь, от которой все разваливается, никто ж ничего.
– Что разваливается? – захмелело посмотрел я на него.
– Ну, дома, все такое…
– Пеноблоки я делаю, из них дома строятся. Не разваливаются, а строятся.
– Так любой дом можно разрушить. Или ты со мной не согласен? – ехидно ухмыльнулся Лева. – Кто-то строит, кто-то разрушает… Я тебя подчистую разрушить мог, ничего бы не оставил. Мог бы… Сегодня с Кристиной, завтра с твоей женой!
Я дернулся, но Лева, смахнув со стола нож, крепко взял его в руку. Средних размеров нож, кухонный, с гибким лезвием, но с лазерной заточкой. Таким запросто можно было убить. А мне умирать не хотелось. Пусть уж лучше умрет Лева. Не сейчас, потом.
Этот урод перешел грань, и я уже не имел права отступать. У меня жена, семья. Кате семь лет, Ире – пять, но такие ублюдки, как Баян, перед этим не остановятся. И Варвара может пострадать, и дочки…
Есть один старый знакомый, к нему можно будет обратиться. Он в спецназе ВДВ когда-то служил, голову в Чечне повредил. Ему человека убить, что плюнуть. И убьет, если заплатить. Пьет он сильно, поэтому и за ящик водки согласится Баяна завалить. Но я денег жалеть не стану…
– Да не дергайся ты, твою жену я трогать не стану, – снисходительно глянул на меня Лева, беря яблоко, и начал ножом срезать с него кожуру. – Я в такие игры не играю, потому что понятия имею… Я вот почему тебя твоей жене не сдал? Почему? Потому что понятия у меня… Да и денег я с тебя срубил нормально… Так что живи!
– Ну спасибо! – скривил я губы в язвительной ухмылке.
– Да не обляпайся…
Баян разлил по стопкам остатки коньяка. Не хотел я пить в одной с ним компании, но душа просила. А в холодильнике стояла еще одна бутылка такого же коньяка. Неплохо упаковался Лева, отправляясь на свидание.
А может, он споил Кристину? Может, напоил до невменяемого состояния и…
Я резко вскочил и рванул в прихожую.
– Эй, ты куда? – выкрикнул Лева, но сам оставался на месте.
Я распахнул дверь в спальню и увидел Кристину. Она сидела в домашнем халате за трюмо и красила губы. Вид вроде бы спокойный, но движение руки нервное.
– Ну, и как это объяснить? – процедил я затяжелевшим вдруг языком.
– А я тебе клялась в верности? – дрожащим голосом спросила она, не глядя на меня.
– Не, ну, я понимаю, что ты в поисках, но кого ты нашла! Он же уголовник!
– И чо? – раздался за спиной злой голос Баяна. Он стоял на расстоянии удара, лицом ко мне, и крутил в пальцах знакомый уже кухонный нож. – Если сидел, то уже не человек?
– Так еще сядешь… – усмехнулся я. – Кристина, ты хоть понимаешь, что он людей на деньги разводит!
Кристина медленно поднялась с пуфика, с кислым выражением посмотрела на меня:
– Я сама как-нибудь со всем этим разберусь.
– А может, вы в сговоре?
– Оставь ее! – схватил меня за руку Лева и потянул за собой в кухню.
Я шел за ним, напряженно наблюдая за его рукой, в которой он держал нож. Надо бы успеть поставить блок, если он вдруг решится ударить…
Но Лева не стал меня бить. Мы сели за стол, он снова налил мне и себе. Кристину не звал, к столу не приглашал.
– Ты для нее не вариант, – с усмешкой сказал он, – потому что ты женатый. А я холостой. И при деньгах… А бабе все равно, откуда мужик берет деньги.
– А ты мужик?
– Не понял? – вскинулся Баян.
– Ну, я думал, ты блатной…
– А ты что, понятия имеешь? – хищно сощурился он.
– В смысле?
– Срок мотал, в теме был?
– Не мотал.
– Тогда и нечего… Это там блатные мужики, черные и серые… Есть еще красная масть и голубая… Понимаешь, о чем я? – Лева снова потянулся к бутылке, и мы выпили.
– Зона – это такое дело, – с умным видом продолжил он, – там накосячить, как два пальца об асфальт. Что-то не так сказал, и все. Или опустят, или на нож. А могут сначала опустить, а потом на нож… А можно жилы рвать, правильно все делать и все равно не подняться. Ты мужик по жизни, тебе блатным никак не стать, лучше на месте стой.
– Да нет, я лучше вперед буду двигаться. И не в зоне. Мне туда не надо.
– Ну, я бы от тюрьмы не зарекался. Сегодня здесь, завтра там.
– Это у тебя?
– И у меня, и у тебя может быть. Говорю же, не зарекайся… Мне-то что? Я там свой. А ты чужой. Там следить за собой надо, за каждым словом, за каждым шагом. Главное, никому не верь и ничего ни у кого не проси. Ну, и бояться не надо… Ты вот меня боишься, и я это чувствую, потому и пру на тебя как танк. И там тебя задавят…
– Не боюсь я тебя, – буркнул я в ответ. – И туда не собираюсь… И вообще, пора мне.
Я стал подниматься, но Лева опустил руку на мое плечо:
– Не уважаешь? – И снова налил.
– Ну, если по одной…
Мы выпили. Закурили. Я понял, что не уйду, пока не опустеет бутылка. Впрочем, там оставалось немного.
– Может, хватит? – спросила появившаяся в дверях Кристина.
К кому конкретно она обращалась, я не знал, потому что не смотрел в ее сторону. Умерла так умерла.
– Не хватит. Мы тут на мировую, это святое, – мотнул головой Лева.
Я с интересом посмотрел на него. Если он так говорил, значит, чувствовал свою вину передо мной. Может, он и деньги мне вернет? Ну, хотя бы половину…
– А я думаю, расходиться пора.
– Толик уйдет, а я останусь… Или ты что-то имеешь против? – с агрессивным возмущением спросил Баян.
Кристина, ничего не ответив, повернулась и ушла. Я скривил губы в презрительной улыбке. Пусть убирается!
Бутылка опустела. Лева взял ее за горлышко, качнул перед собой на пальцах, поставил на пол. Открыл холодильник, достал оттуда початую бутылку водки.
«Беленькая» не могла быть достойной заменой хорошему коньяку, но мне уже было все равно.
Бутылка опустела очень быстро, а продолжения не последовало. Лева попробовал подняться, но, устало махнув рукой, опустил голову на руку. Зато я не собирался терять лицо, что называется, в салате. С презрением глянув на Леву, поднялся… вставил ключ в замок зажигания, завел двигатель.
Непонятно, как я оказался в своей машине. Вроде бы только что поднялся из-за стола – и уже за рулем. И двигатель уже заведен.
Не мог я ехать домой в таком состоянии. Не мог, потому как пил не с кем-то, а с Левой. А это значило, что по пути домой меня обязательно остановит гаишник. А денег нет, чтобы расплатиться… К тому же я стремительно засыпал…