– Крис обычно вставал сам и готовил завтрак, – рассказывает Вильям. Мы стоим на подъездной дорожке. На улице прохладное лос-анджелесское утро, мимо нас проносится ребятня на велосипедах, спешащая в школу.
– Он ходил пешком или ехал на велосипеде? – спрашиваю я.
– Чаще всего ездил, – Вильям отпирает гараж и поднимает ворота, чтобы я мог заглянуть внутрь. По стенам стоят запертые металлические шкафы.
– Бухгалтерская отчетность, – говорит он в ответ на мой вопросительный взгляд.
– А разве они не должны быть в специальном хранилище?
– Большая часть – да. Но в случае с некоторыми клиентами быстрый доступ важнее.
Он подходит к велосипеду, прислоненному к коробкам с карточками. Это подростковый велосипед с кучей наклеек Трансформеров.
– Велосипед нашли на месте похищения Кристофера. – Вильям вздыхает, – его схватили прямо на улице.
Я фотографирую велосипед. Самый обычный, но я знаю, что необычное часто кроется в обыденном.
– И никто ничего не видел? – спрашиваю я, пока Вильям закрывает гараж.
– Полиция не в курсе. И никто из тех, с кем я говорил. Как успехи с запросом?
– Я его отправил. Ответ если и будет, то позже.
Мы идем к школе, где учился Крис и которая называется вполне банально: начальная школа № 134. От домов отъезжают машины, везущие людей на работу. Соседи Вильяма в основном чернокожие или мексиканцы, хотя встречаются и пожилые белые.
– У Криса были друзья, с которыми он ходил в школу или обратно?
– Близких не было. В его возрасте друзья меняются каждый день. К тому же Крис был слегка замкнутым парнем. Сейчас-то чернокожему ботанику не так уж и тяжело приходится в школе. Раньше было сложнее.
Я был замкнутым парнем еще до смерти отца. А его смерть стала лишь очередным поводом уйти глубже в себя.
По дороге я осматриваю дома, которые мы проходим, отмечая про себя те, где на окнах особенно толстые решетки, а по углам установлены видеокамеры. Мы доходим до обширного пустыря, на котором возвышаются опоры высоковольтной линии, начинающейся на местной электростанции и теряющейся в далеких районах Центрального Лос-Анджелеса. Вильям указывает на заросли травы рядом с тротуаром: «Здесь нашли велосипед».
Поток машин довольно плотный, но домов рядом совсем мало. Вряд ли люди из проезжающих машин обратили бы внимание на водителя одной из них, остановившегося поболтать с пацаном на велике.
– Крис заговорил бы с незнакомцем? – спрашиваю я.
– Он знал, чем это может закончиться. Крис был вежливым парнем и поговорить бы остановился с кем угодно, но сесть в машину – никогда!
А это означает, что сняли с велосипеда и усадили в машину его, скорее всего, насильно. Но среди белого дня даже здесь это привлекло бы внимание. Одно дело – не заметить парня, разговаривающего с водителем, и совсем другое – не сообщить в полицию о ребенке, которого заталкивают в машину. Либо похитителю очень повезло, либо он был на чем-то типа фургона, чтобы машина закрыла его от глаз проезжающих мимо. Но фургон или любые другие признаки заранее продуманного похищения означают планирование и только подтверждают теорию Вильяма о том, что похищение его сына – не единичный случай. Но пока данных так мало, рано говорить об этом.
Наконец мы доходим до школы. Дети голосят на детской площадке и бегают на спортивной, играют в мяч, смеются, в общем, издают звуки искренней радости и увлечения, которые мы забываем, взрослея. Вильям стоит спиной к забору. Видно, как тяжело ему здесь находиться. Я даже не хочу думать, что он сейчас чувствует. Я делаю несколько фотографий через забор. Подхожу к решетчатой клетке.
– Раньше здесь оставляли велосипеды. Но теперь нельзя ездить в школу на велосипеде.
– Из-за Криса?
– Нет, опасно на дороге. Плюс велосипеды все время воровали.
Сзади раздается женский голос: «Я могу вам чем-то помочь?»
Я оборачиваюсь и вижу крепко сбитую темнокожую женщину в форме лос-анджелесского полицейского, шагающую к забору, отделяющему нас от школы. Вильям продолжает стоять спиной к забору. Я решаю, что лучшее оружие – честность, ну, или вроде того.
– Меня зовут Тео Крей. – Я достаю из кармана удостоверение, такое выдают некоторым сотрудникам частных фирм для допуска на государственные объекты. – Я занимаюсь проверкой некоторых фактов в деле похищения Криса Бострома.
Она бросает взгляд на документ: «Чтобы находиться на территории школы, вам сначала нужно согласовать это с директором Эвансом».
Я мог бы обратить ее внимание, что сейчас стою на территории города, а не школы. Но какой смысл победить в споре, если это испортит все дело.
– Хорошо, хорошо, мы уже уходим.
В этот момент она узнает Вильяма.
– А если он не уйдет сию же секунду, я его арестую.
Эта тирада застает меня врасплох, и я уже собираюсь спросить, на каком основании, но Вильям хватает меня за рукав: «Пойдем отсюда!»
Офицер провожает нас взглядом, пока мы не скрываемся за углом. Я останавливаюсь на перекрестке.
– Это еще что такое?
Вильям прячет глаза: «После того, как Криса похитили, я… В общем, пару раз я пришел в школу и наорал на учителей. Мне сделали предупреждение».
Ага, теперь понятно.
– Ладно.
– Давайте просто вернемся домой! – говорит Вильям и идет через улицу, видно, что он выбит из колеи.
– Погодите. А вот в ту сторону разве не быстрее? – указываю я направление.
– Быстрее, но Крис поехал сюда. Я думал, стоит еще раз пройти посмотреть.
– Откуда вы знаете, что Крис поехал именно этим путем?
– Здесь нашли велосипед. Погодите-ка… – Я вижу, как в его глазах появляется понимание. Он поворачивается в сторону более короткой дороги. – Может, он на самом деле?..
Да, для Вильяма это означает, что все эти годы он мог искать следы и опрашивать людей совсем не там, где произошло похищение.
– Не знаю. Но давайте предположим, что место обнаружения велосипеда не совпадает с местом похищения. Давайте пройдем кратчайшим путем и посмотрим, что там по дороге.
Он кивает, и мы двигаемся в сторону дома. По мере того, как мы проходим возможный маршрут Криса, Вильям с вновь ожившей подозрительностью осматривает каждый дом, впивается взглядом, полным плохо скрываемой угрозы, в каждого прохожего. Для него каждый встречный – потенциальный свидетель, а кто-то один – возможный похититель.
Пока никто не видит, я фотографирую дома и заглядываю в окна. Кроме того, я прокручиваю в голове мысленный эксперимент, который впервые применил при охоте на Джо Вика, а потом не раз использовал в Open-SkyAI: он называется «Думай, как хищник». Вместо того чтобы пытаться представить себя на месте Криса, чем наверняка сейчас занят Вильям, я пытаюсь прикинуть, где наиболее удобное место, чтобы украсть ребенка и при этом остаться незамеченным. Если велосипед выбросили вдали от реального места похищения, значит, преступник хотел отвлечь внимание от чего-то. И это что-то может быть все еще на месте.