Олмер сдержал обещание и поднял их на ноги ни свет, ни заря: на востоке из-за линии горизонта высовывался крохотный малиновый ломтик солнца, а на западе бледнел, постепенно утончаясь и исчезая, светло-зелёный серп Луны.
Завтрак был обычным для Средиземья: варёные куриные яйца, мягкий пшеничный хлеб, тёмно-жёлтое масло, янтарный сыр, буженина, черничный пирог, сырая морковь, дикий мёд в сотах, сливовый мармелад, подогретый яблочный сок…. Мари, улыбаясь приветливо и загадочно, на отсутствие аппетита не жаловалась. Кот же усиленно налегал на буженину, игнорируя все другие продукты и всерьёз огорчаясь отсутствием сметаны.
Потом они паковали всё необходимое для путешествия в тюки и вещевые мешки.
– Обязательно возьмите с собой сапоги! – настоятельно советовал Олмер. – Я понимаю, что у хоббитов это не принято, но в Комариных Топях встречаются ледяные источники. Запросто можно простудиться…. Мари, переоденься в мужской походный костюм, хоббитанский, конечно же. Ещё прихватите горчичную эссенцию, она здорово отпугивает всяких кровососущих насекомых…
– А что у нас с оружием? – спросил Томас.
– Классический хоббитанский набор! – пояснила Мари. – Охотничьи кинжалы, луки, пращи.
Опять Томаса одолели смутные и неприятные сомнения. Во-первых, пони. Ну, не представлял он, как надо правильно обращаться с этими низкорослыми лошадками: куда садиться, за что дёргать, как управлять.…А, во-вторых, теперь ещё добавились луки и пращи – вещи, знакомые ему сугубо теоретически. Но Томас не стал впадать во фрустрацию: незаметно вытащил из горлышка объёмной кожаной фляги тугую деревянную пробку и сделал несколько крупных глотков.
– Всё просто, неказисто и элементарно, – пробормотал он себе под нос. – Грушевый сидр – наше всё…. Пару глотков и проблем больше нет. Давайте ваших пони, поскачем с ветерком, метко стреляя на ходу из лука…
– Что ты там бормочешь? – засмеялась Мари. – Молитвы читаешь? Напрасный труд! В Средиземье молитвы не помогают. Что характерно, совсем. Здесь надо надеяться только на себя, да ещё на верных друзей.
Наконец, они, попрощавшись с Олмером и трактирщиком Фергюсом, тронулись в путь. Первыми ехали Томас и Мари, за ними следовал Кот, сжимающий в ладони левой руки длинную уздечку четвёртого пони, нагружённого всякой разностью.
Пригорье состоял из трёх с половиной десятков неказистых домиков: в основном бревенчатых, крытых камышом и соломой.
– А из книг великого Толкинена следует, что в Пригорье располагалось несколько сотен домов. Причём, многие из них были сложены из камня и кирпича, с черепичными крышами, – неожиданно объявила Мари и тут же испуганно прикрыла рот ладошкой.
– О чём это ты? – удивился Томас.
– Сама не знаю…. Наверное, приближается приступ. Надо будет на привале отхлебнуть из фляги сидра.
Дорога пересекала широкий и извилистый овраг, через который был переброшен надёжный деревянный мост. За мостом обнаружилась высокая изгородь с солидными, оббитыми железными полосами воротами.
– Куда следуем, недомерки? – презрительно поинтересовался худой и небритый стражник.
Томас гордо ткнул пальцем в большой серебряный медальон, одетый при прощании ему на шею Олмером, и веско пообещал:
– Ещё раз вякнешь непочтительное слово – навсегда останешься без живительного сидра и сдохнешь в страшных муках, прикусив язык и захлебнувшись собственной слюной. Понял меня, урод высокорослый? А, если понял, то живо отворяй ворота! Не жуй сопли.
– Какой ты у меня, однако, – с непонятными интонациями в голосе шепнула Мари. – Героический такой и строгий…
– Как же иначе? Мне надо срочно выбиваться в легендарные герои и попадать в баллады. Сама же велела вчера. Мол, иначе не пойдёшь замуж…. Да, пока этот неуклюжий деятель возится с воротами, ты хлебни-ка, пожалуйста, целебного напитка. Приступ в дороге нам совсем ни к чему.
Километра два с половиной просёлочная дорога вела строго на восток.
«Хорошая такая дорога, наезженная», – отметил про себя Томас. – «В низинах, которые весной и во время сильных дождей, очевидно, заливаются водой, даже вымощенная булыжниками».
Потом Тракт свернул налево, огибая солидный холм, поросший хвойным лесом, с голой тёмно-бурой вершиной.
– Холм именуется – Бри, – сообщила Мари. – В его честь названа и вся эта местность – Земля Бри.
– А что это такое расположено на вершине холма? Какая-то странная вышка, а на ней что-то блестит.
– Говорят, древнее капище, – девушка слегка передёрнула плечами, облачёнными в светло-коричневый сюртук. – Туда ходить всем строго запрещено, можно погибнуть.
– От чего?
– Колдовство какое-то древнее, не иначе. Серый маг объяснял, да я не поняла толком…
За холмом начинались бесконечные поля, поросшие тёмно-розовым чертополохом, и открылся отличный вид на посёлок Стэдлл: обыкновенные бревенчатые людские дома и врытые в пологий холм жилища хоббитов – с круглыми слюдяными окошками и полукруглыми дверями.
– Эх, посмотреть бы, как внутри устроены хоббитанские норы-хоромины! – мечтательно вздохнул Томас.
– А что, в твоём родном Землеройске хоббиты живут в чём-то другом? – удивилась Мари.
– Да нет, конечно же, в хоббитанских хороминах. Просто подумалось…. Вдруг, здесь они устроены как-то по-другому? Тем более что амнезия донимает до сих пор…
К северу от дороги наблюдалась глубокая лощина, над которой поднимались рваные клочья светло-фиолетового тумана.
– Надо до вечера отъехать от Фиолетовой лощины как можно дальше, – обеспокоено посоветовала Мари. – Говорят, что ночами оттуда выходят – по своим тёмным надобностям – оборотни и призраки.
– Призраки?
– Ну, да! Белые такие, полупрозрачные, глухо ухают, скрежещут зубами, поют песни на незнакомом языке…
Часа в два пополудни они остановились передохнуть на берегу звонкого ручья, который протекал под Трактом по широкой каменной трубе. Над полукруглым тоннелем на гранитной плите было вырублено – «1972 г.».
– И, что это значит? – поинтересовался Томас.
– Этот тоннель гномы складывали, очень много лет назад, – невозмутимо ответил Кот. – Наверное, «г» и означает – гномы. А «1972» – не знаю, что такое. Может, стоимость данного инженерного сооружения – в серебряных монетах…. Ладно, отойдём от дороги чуть в сторону, расседлаем пони, пусть пощиплют травку.
– А лошадки не разбегутся?
Мари достала из кармана сюртука необычный двусторонний медный свисток и успокоила:
– Наши пони, они очень хорошо обучены. Если дунуть сюда, то они незамедлительно прибегут на зов.
– А для чего предназначено второе отверстие?
– Если подуть в него, то это будет сигналом, говорящим о приближающейся опасности. Лошадки тогда начнут – в срочном порядке – искать надёжное убежище. Например, просто залягут в высокой траве, или же спрячутся в ближайшем овраге.
Томас умело развёл маленький костёр, Мари расстелила на траве светлую холстину, развязала вещмешок и занялась приготовлением обеда. А Кот, достав из маленькой деревянной коробочки рыболовный крючок средних размеров, мечтательно пообещал:
– Сейчас я срежу крепкий и в меру длинный ореховый прут, настрою удочку и наловлю рыбы. Как котам можно обходиться – без жареной рыбки?
И, действительно, уже через пятнадцать-двадцать минут он появился у костра с верёвочным куканом, на котором висели три полукилограммовые радужные форели.
– Жалко, что у нас туго со временем, – всерьёз закручинился Кот. – Я из плоских камней и красной глины смастерил бы маленькую коптильню. У ручья много трухлявых ольховых пеньков…. Такая бы получилась форель – язык проглотишь! Ладно, прочь – глупые мечты! Запечём по-простому, безо всяких кулинарных изысков…
Он ловко выпотрошил рыбин, удалил жабры, насадил тушки на ореховые пруты, и пристроил – на каменных подставках – над тёмно-малиновыми углями костра.
Рыба получилась просто великолепной: ароматной, духовитой, в симпатичной золотистой корочке. Даже отсутствие соли её совершенно не портило.
«Экология-то здесь идеальная, ни каких тебе дымящих труб и прочих благ цивилизации», – подумал Томас. – «Хотя, какая такая «экология»? Для Средиземья этот термин не имеет никакого смысла. Впрочем, как и «цивилизация»…».
После обеда они немного передохнули. Томас выкурил трубочку. Кот тщательно убрался на стоянке, закопав при помощи кинжала в землю рыбьи кости и прочий мусор. А Мари, подойдя к каменной россыпи, принялась подбирать подходящие для пращи камни.
– Лук – исконно мужское хоббитанское оружие, – пояснила девушка. – А праща – исконно женское. Непременно надо иметь в карманах с пяток дельных камушков. Вдруг – что…
Ловко у неё получалось – надо признать – метать камни. Вложит подходящую округлую гальку в специальную кожаную нашлёпку, покрутит перед грудью (высокой и аппетитной грудью!) полоску крепкой ткани, вытянет вперёд руку – и через секунду-другую с ближайшей ёлки падает крупная шишка.
Томас немного понаблюдал за своей невестой (да, именно так он уже – в глубине души – относился к Мари!), и тоже решил проверить свои хоббитанские навыки. Взял в руки лук, достал из кожаного колчана оперенную стрелу с бронзовым наконечником, пристроил, с усилием натянул тетиву, старательно прицелился в одинокую тонкую сосёнку, до которой было метров тридцать…. Стрела (или тетива?) пропела тягуче и печально, сосна послушно задрожала…
– Ох, уж, эти хоббиты! Никакого тебе почтения к окружающей их природе! – возмутился Кот. – Теперь придётся срубить это молодое и сильное дерево. А ему бы ещё расти и расти, вырабатывая живительный кислород, радуя шустрых белочек и прочих зверушек…. Почему – срубить? Стрелу-то надо достать, а она ствол сосны пробила наполовину. Теперь попробуй, вытащи! Придётся кинжалом поработать от души. Бронзовые наконечники, они в Средиземье не валяются на просёлочных дорогах.
Очень скоро поля, густо заросшие чертополохом, сменились густыми лесами – с редкими травянистыми полянами и проплешинами старых гарей. Один раз дорогу путникам пересёк длинноухий заяц, за которым гналась поджарая лисица. На разлапистой берёзе дремала большая молочно-белая сова. В верхних ветвях кряжистой сосны увлечённо гонялись друг за другом белки: огненно-рыжие, со светло-серой опушкой.
«И, всё же, судя по окрасу белок и наличию ольхи, это Канада!», – решил Томас. – «Впрочем, уже наступает вечер. Пора останавливаться на ночлег, сидра глотнуть. А то лезет в голову всякая несусветная чушь…».
С правой стороны от Тракта взглядам путников открылась большая овальная поляна, дальний край которой пересекал голубой ручеёк.
– Командир, предлагаю заночевать здесь! – громко прокричал слегка отставший Кот. – До заката осталось чуть больше часа! Где мы в лесу найдём воду?
– Вот, ты уже – командир! – одобрительно подмигнула Мари. – Так и до попадания в легенду недалеко. Сам решай, милый, раз – командир…. А Кот, ему-то что? Увидал ручей, значит, есть шанс – разжиться свежей рыбкой…
На берегу ручья, под трёхсотлетним дубом путники установили палатку, разожгли костёр, расседлали пони и определили их на «вольные хлеба», благо вокруг было много высокой и сочной травы.
Мари на плоском гранитном валуне расстелила льняную скатерть и занялась приготовлениями к ужину, нарезая на тонкие ломти пшеничный хлеб и буженину, расставляя по периметру оловянные миски и стаканчики, раскладывая железные вилки и ножи. Томас залез в ближайшие заросли лещины – набрать спелых лесных орехов. Кот, как и предполагалось, настроил удочку и отправился на рыбалку.
Впрочем, вернулся он уже через пятнадцать минут, без добычи, заявив крайне недовольно и чуть встревожено:
– Одни ратаны клюют, а я их терпеть не могу. Болотом оттают…. Плохо это: раз в ручье нет нормальной рыбы, значит, это место недоброе. Впрочем, менять стоянку уже поздно, приближается ночь….
Первым у костра дежурил Кот, за ним – Томас. Ничего необычного вокруг не происходило: глухие протяжные вздохи, дальнее повизгивание и волчий вой, тревожное уханье филина. Средиземье жило своей обычной ночной жизнью, не более того.
За полчаса до рассвета, когда чёрный сплошной сумрак сменился светло-синей предрассветной полумглой, из палатки выбралась сонная Мари.
«Чуть помятая и растрёпанная, но, всё равно, чертовски симпатичная!» – взволнованно отметил про себя Томас.
Девушка плеснула на лицо водой – из заранее наполненного бронзового казанка, наспех расчесала костяным гребнем чуть-чуть рыжеватую – в отблеске костра – гриву густых тёмных волос, тщательно прополоскала рот яблочным соком из тёмно-синей бутыли, сделала дежурный глоток сидра из заветной кожаной фляги и подошла к костру.
– Как спалось? – заботливо поинтересовался Томас и притворно удивился: – А почему не целуешь меня? Ведь ты же для этого и полоскала рот яблочным соком?
– Для этого! – лукаво улыбнулась Мари, нежно прикоснулась – секунд на пять-десять – губами к его губам и честно призналась: – А спалось мне – откровенно плохо…. Предчувствия одолели. Тревожные такие. Сны снятся глупые и страшные.
– Расскажешь?
– Не стоит. Сама мало, что и помню. А то, что помню, лучше не рассказывать. Беду можно случайно накликать…. Милый, иди спать! Завтра у нас очень непростой день. Впрочем, как и все ближайшие дни…. Иди, отдыхай!
– Милый?
– Ну, да, чего скрывать…. Или, ты сомневаешься?
– Нет, не сомневаюсь. Но, хотелось бы усилить эту уверенность. Хотя бы в виде пары поцелуев…
Поцелуи грозили перерасти в нечто большее, когда со стороны дороги раздался громкий цокот конских подков.
– Не может быть, – испуганно отстранилась девушка. – Ночью в Средиземье продолжают путь только Чёрные Всадники. Это, в большинстве случаев, верная смерть…. Отползаем от костра в сторону. За Кота не переживай, у него звериное чутьё на такие штуки.
На Тракте показались два светло-жёлтых огонька.
– Факелы, – удивлённо шепнула Мари. – Странно, меня уверяли, что Всадники видят в темноте не хуже котов.
Среди серых теней придорожных деревьев чётко обозначились две гораздо более тёмные тени – вытянутые и плотные, таящие в себе ярко-выраженную угрозу.
– Серый маг говорил, что Чёрные Всадники не могут надолго отходить от Тракта. Природа у них такая…. А до нашего костра от дороги будет метров двести. Может, не решаться?
Цокот конских копыт смолк. Тени остановились и стали дробиться. Вот их уже стало четыре.
– Всадники слезли с коней, – пояснила Мари, доставая из кармана сюртука медный свисток. – Придётся отступать от Тракта. Да и лошадкам надо подать сигнал тревоги: Чёрным Всадникам нужна только кровь, не важно и чья, людская или конская, главное, чтобы тёплая…
Неожиданно с севера-востока, не так и далеко от их ночного бивуака, долетел тоскливый громкий вой, разрывающий, как казалось, душу на мелкие части.
Четыре тени на Тракте мгновенно превратились в две, снова зацокали о грубые дорожные булыжники конские копыта.
– Что дальше? – прошептал Томас.
Откуда-то сбоку появился Кот и зачастил, впрочем, без каких-либо следов паники:
– Вурдалаки шарятся где-то поблизости. У них с Всадниками вечные нелады. Ещё старинные. Никак не могут договориться: кто из них важнее и главней…. Ладно, Чёрные Всадники ушли. А, вурдалаки? Мари, свисти лошадкам, чтобы немедленно прятались. Мы же залезем на дуб. Вурдалаки, они опасны только до рассвета. Днём же прячутся в глубоких норах, тёмных расщелинах и оврагах. Отсидимся…. Томас прихвати с собой лук и колчан со стрелами.
Мари тихонько свистнула, пони послушно разбежались в разные стороны. Снова, уже гораздо ближе, раздался мерзкий вой.
– Торопитесь, увальни! – прикрикнул Кот. – Закончились шутки!
Ствол дуба рос чуть наклонно, поэтому они забрались на дерево без особых проблем. Забрались и разместились на ветвях: Томас и Мари обнявшись, возле самого ствола дуба, а Кот на полтора метра выше, на середине длинной ветки, ловко обхватив её ногами.
Приближался рассвет, на востоке обозначилась нежная розовая нитка, над водами ручья заклубился молочный туман.
– До рассвета осталось всего-то минут пятнадцать-двадцать. Как покажется солнышко, так можно сразу слезать на землю, – высказался Кот, успокаивая самого себя, и тут же отчаянно взвизгнул: – Идут, гады! Страхолюдные-то какие…
Из зарослей лощины, громко хрустя сухими ветками, выбрались две громоздкие фигуры, засуетились у костра, жадно втягивая ноздрями воздух.
Ростом вурдалаки были под два метра, очень широкоплечие, жёлтоглазые, из их волчьих пастей торчали длинные клыки. У оборотней наличествовали когтистые, но короткие передние лапы, на ногах красовались рваные во многих местах брюки и дырявые сапоги, из которых высовывались обычные человеческие пальцы – только очень грязные.
Из орешника показался третий вурдалак, нёсший на плече большеголовую тушу. Послышалось громкое и радостное урчание, ещё через полминуты снизу раздался лязг челюстей, треск разрываемой шкуры и сухожилий, характерные глотающие звуки.
– У нас стало на одного пони меньше, – прошептала Мари, крепко прижимаясь к Томасу.
Девушка шептала чуть слышно, но, очевидно, слух у оборотней был чрезвычайно острым: через мгновение вурдалаки, отскочив в сторону от лошадиной туши, задрали морды вверх, и три пары круглых, ярко-жёлтых глаз-прожекторов стали внимательно осматривать крону дуба.
Вскоре всё окружающее пространство заполнилось восторженным воем-визгом.
– Очевидно, для них хоббиты – самое лакомое блюдо, – неуверенно предположил Томас, когда вурдалаки слегка успокоились. – Да, хотелось бы побыстрее увидеть солнышко…
– Чёрт побери! – заявил со своей ветки Кот. – Выше надо было залезать! Выше!
Томас посмотрел вниз, вздрогнул и непроизвольно поджал ноги: один из вурдалаков слегка нагнулся, а другой ловко забрался на его плечи.
– Мамочка моя! – ужаснулась Мари.
Оборотни, тем временем, решили сделать «пирамиду» ещё более высокой: третий вурдалак, обхватив ногами и лапами туловище первого, полез наверх, намериваясь залезть на плечи второго.
«Это называется – акробатический этюд», – вяло подумал Томас, понимая, что от охватившего его ужаса не может пошевелить ни рукой, ни ногой. – «Вот и всё, прощай, белый свет…».
– Закрыли глаза, глупые хоббиты! – неожиданно велел Кот. – Закрыли, кому сказано, недомерки!
Томас крепко зажмурился, чувствуя, как под его ладонью беспомощно и жалко дрожит плечо Мари.
– Господи, помоги, – прошептала девушка. – Если ты есть…
С верхней ветки, где располагался Кот, что-то посыпалось, от корней дуба раздался отчаянный чих, послышались звуки падения на землю чего-то тяжёлого. Томас открыл глаза и осторожно заглянул вниз. Оборотни отчаянно перекатывались по траве, безостановочно чихая и крепко прижимая лапы к глазам-прожекторам.
– Табак, – невозмутимо пояснил сверху Кот. – Вообще-то, я некурящий, но запасливый и уважающий традиции. Все в Средиземье таскают с собой кисеты с табачным зельем, и я ношу на поясе. А табак в моём кисете со временем превратился в табачную пыль…
Мари отстранилась, ловко достала из одного кармана сюртук пращу, из другого – увесистый камень, и попросила:
– Милый, придержи меня, пожалуйста! А то ещё свалюсь – прямо в когти этим тварям – останешься без юной и непорочной невесты.
Девушка раскрутила пращу, прищурилась, прицеливаясь, и резко вытянула руку вперёд. Через мгновение раздался глухой шлепок, и крайний оборотень, громко охнув, неподвижно застыл на земле.
– Он что же, потерял сознание? От маленького камня, ударившего по затылку? – удивился Томас и подбадривающе подмигнул Мари: – А теперь, дорогая, ты меня держи покрепче!
Он снял с плеча лук, достал из колчана оперённую стрелу и пообещал:
– Сейчас, клыкастые, вы узнаете, каково это – убивать хоббитанских лошадок!
Самый широкоплечий из троицы оборотень проворно вскочил на ноги и, отняв лапы от морды, с удивлением уставился на своего неподвижно лежащего собрата. Стрела, тоненько пропев, глубоко вонзилась прямо в жёлтый глаз вурдалака. Раздался характерный звон, будто бы где-то разбился хрустальный фужер.
Оборотень повёл себя очень странно: не стал громко вопить и падать на землю, корчась от боли в судорогах, а лишь недовольно заворчал и рассерженно затряс волчьей головой.
– Солнышко взошло! – торжественно объявил Кот. – Это победа, полная и однозначная!
Действительно, из-за верхушек деревьев показался, разбрасывая во все стороны приветливые жёлтые лучи, краешек солнца. Вурдалак с оперённой стрелой в глазнице, тоненько всхлипнув, развернулся и неуклюже побежал в сторону леса. Второй оборотень проворно последовал за ним, по дороге взвалив на плечо тушу убитого пони.
– Вот же, жадина! – от души возмутилась Мари и неуверенно посмотрела на Томаса. – Будем спускаться вниз? А, вдруг, третье чудище оклемается? Или оно просто претворяется? Только изображает обморок?
– Не претворяется и ничего не изображает! – заверил Кот. – У него все мозги, если так можно выразиться, выпали наружу…
Томас слез на землю, помог спуститься Мари и подошёл к неподвижному телу. В затылке вурдалака обнаружилась выемка с открытой «крышечкой», покрытой серым мехом, а между бурыми желудями лежал чёрно-красный цилиндрический предмет, напоминающий обыкновенную, только очень большую батарейку от карманного фонарика.
«Наверное, биологический аккумулятор. Камень случайно попал в нужную точку, «крышечка» отщёлкнулась, вот он и выпал из гнезда. А оборотень-робот отключился, вернее, андроид-вурдалак…», – подумал Томас, а вслух предположил совершенно иное:
– Колдовство какое-то, не иначе!